мне на тебя параллельно

Игорь отхлебнул кофе. Растворимый, конечно, но в сравнении с тем, что он обычно пил на работе, было очень даже неплохо. Гречка подмигнул ему из-за своей чашки. - Нравится? Гром неопределенно пожал плечами, потому что подозревал, что вопрос относится не только к кофе. И хотя скорее всего его любовник не мыслил так комплексно, отвечать наобум все равно не хотелось. Он и так уже зацепился мыслями за слово “любовник”. Оно проскользнуло так незаметно и естественно, будто болталось у него в голове уже много месяцев и просто ждало шанса заместить ханжеское “информатор”. Игорь не понимал, почему для него эти определения значат так много, но они определенно значили. И ещё он не мог решить, комфортно ему определять Гречку как любовника или нет. Впрочем, он также не мог определиться и насчет того, насколько не на своем месте он чувствует себя в этой кухне. Для него и в принципе завтракать вот так вот за столом, без спешки, попивая кофе из полноценной кружки, а не из бумажного стаканчика на бегу было странно. Что уж говорить о том, чтобы завтракать не в одиночестве. А завтрак в компании человека, с которым он провел ночь, был вообще из категории чего-то полустертого, из далекой юности. Просто в последние годы Игорь предпочитал не оставаться на завтрак сам, да и спал в основном с женщинами, тоже завтракавшими где-то еще и с кем-то другим. А если ему попадалась нечаянно более романтичная барышня, то вид его сугубо холостяцкой кухни и полупустого холодильника мигом разбивали все лишние иллюзии. С другой стороны, говорить про далекую юность было тоже не совсем корректно. Тогда в нем играли гормоны напополам с адреналином и он выбирал исключительно тех дам сердца, от которых было необходимо вылезать через окно или сбегать огородами, порой еще до рассвета. Какой уж там завтрак. А на короткий и странный период нацеленности на постоянные отношения как раз пришлась Саша. Вот тогда были и завтраки, и ужины, и походы в кино. Но больше такого не случалось. И ему совсем не хотелось добавлять шаблонное “до этого момента”. Потому что где Саша, для которой он сделал такое исключение впервые, и где Гречка, для которого он вообще-то и не собирался делать никаких исключений. Иногда Игоря поражала собственная способность загрузиться на пустом месте. Его мозг был как комбайн, который никак не мог остановиться. И когда для обдумывания не оставалось никаких стоящих тем, он начинал перемалывать то, что лучше было бы оставить нетронунтым. А еще ему почему-то совсем не шли в голову самокопания на тему того, что, собственно, предшествовало завтраку вдвоем. Зато вопрос того, является ли отсутствие этих самокопаний плохим знаком вполне себе жжужал в его голове. Прям какое-то пиздострадальческое “Начало” - переживания по поводу переживаний. - Ты чего задумался? - Гречка пихнул его ногой под столом. - Бери суши и не ссы - я не залечу. И заржал. Игорь подцепил вилкой лоскуток имбиря и задумчиво засунул его в рот. Вот уж кто не выказывал ни малейших переживаний по поводу происшедшего, так это его... Ну да, его любовник. Гречка довольно смаковал помятые суши, которые нашлись в холодильнике, прихлебывал кофе и рассматривал Грома. С таким же нескрываемым удовольствием, как и ночью в душе. Интересно, он действительно не видел никакой разницы между тем, как они трахались обычно и тем, что случилось у них сегодня? А может никакой разницы и не было, и Гром просто сам себе надумал все эти условности, чтобы не признавать что он тупо и банально спит с мужиком уже как полгода? Мысли снова закрутились в голове и захотелось влепить себе пощечину, чтобы приглушить их хоть немного. Или сменить волну на то, что действительно требовалось обдумать. Например, такую мелочь, как серию убийств. - Да ну че ты всегда такой душный после ебли! - Гречка снова толкнул его ногой. - Неужели так задевает твое мужицкое эго? Ты ж сверху, че ты паришься. И как ему так хорошо удавалось угадывать, что у Игоря на уме! Это всегда раздражало, а особенно когда он шутя раскапывал то, что должно было быть закопано и замуровано намертво. И Гром совершенно не собирался доставлять ему удовольствие и признавать, что брошенная вхолостую догадка снова попала в точку. - Ну обычно после ебли я сплю. - Хмыкнул Игорь. - А конкретно сейчас обдумываю рабочие вопросы. У людей, знаешь ли, иногда бывает такой зверь - работа. Гречка ухмыльнулся и округлил глаза в притворном испуге. - Ого, а эта хуйня не заразная? И что ж ты сразу не сказал, я бы не стал к тебе в койку так активно запрыгивать! И жри суши давай, а то они испортятся и я их выкину. Он сграбастал сушину со стола прямо рукой и бесцеремонно ткнул Игорю в лицо. Тот от неожиданности даже рот открыл, и сушина немедленно продолжила свой путь в глубины его организма. Не то, чтобы это было неприятно - ну что неприятного может быть в рисе и рыбе. Просто он как-то привык считать себя взрослым мальчиком и питаться самостоятельно. Поэтому попытался от сушины отплеваться. Но Гречка, видимо, как-то особенно проникся то ли к этим дурацким суши, то ли к желудку Грома, а может просто у него в голове что-то как обычно необъяснимо перещелкнуло. В любом случае, выплюнуть он не дал и даже постарался пропихнуть комок риса глубже. - Да че ты делаешь-то! - Выдохнул Игорь пораженно, как только сумел, наконец, проглотить суши и избавиться от прижимающейся к губам руки. Гречка пожал плечами. Его испачканная соусом ладонь все еще висела в воздухе в опасной близости от игорева лица. Он будто про нее забыл совсем. - Да хуй знает. Нашло что-то. Ешь-ешь, а то еще одну запихну. Он так спокойно всегда признавался в завихрениях своего мозга, которые у любого другого вызвали бы минимум нервный румянец, что Гром не знал даже, завидовать этому или сочувствовать. А еще Гречка так комфортно чувствовал себя сейчас, за этим столом, после всего, что между ними было, как будто либо не было вообще ничего, либо случившееся было жутко обыденным. Наверное, это расслабленное настроение оказалось заразным, как и спонтанные щелчки в голове. Потому что иначе Игорь не мог объяснить ничего из того, что произошло между ними потом. Потому что вообще-то запястье Гречки оказалось в его пальцах только потому, что он хотел отпихнуть ее от своего лица чтобы минимизировать риск снова быть насильно накормленным. И он практически сделал то, что собирался, честное слово. Просто в какой-то момент подушечки пальцев сжались на пульсирующих горячей молодой жизнью венах. Просто это так напомнило ему то упоительное ощущение, когда под пальцами дрожит покорная шея. Просто он мог перестать мучить самого себя тысячей жалящих мыслей только когда что-то делал. Поэтому вместо того, чтобы оттолкнуть руку от себя, он притянул ее ближе. Глаза у Гречки на этот раз расширились от удивления совершенно натурально. Но он не отдернулся, не вырвался, даже не вздрогнул. И, вопреки здравому смыслу и разлагающемуся под фигуральным мостом трупу собственной гетеросексуальности, Игорь лизнул раскрытую ладонь с привкусом соевого соуса. Вот тогда Гречка вздрогнул. Но вырываться даже и не думал, наоборот, чуть навалился грудью на стол, подался вперед. Внутри Грома все горело. Он сам горел, грудь распирало, все тело пощипывало от стыдливого жара. Нужно было это прекратить. Но продолжать хотелось куда сильнее, чем стыдиться, бояться и идти на поводу у любого другого органа, кроме собственного члена. Поэтому он выдохнул во влажную кожу и лизнул подушечку указательного пальца. Палец мелко дрожал, микроскопически, и не заметишь, если не прижимаешься к нему языком. Пляшущие внутри языки пламени превратились в мерно гудящее болезненное кипение. Почти спокойное. Он лизнул палец снова, а потом сжал губами верхнюю фалангу. Слюна тонкой струйкой потянулась вниз, и он попытался подхватить ее языком. Гречка шумно выдохнул. Игорь поднял на него глаза. Картина была прекрасная - глаза расширены невозможно, губы приоткрыты, будто бы зеркалят движения игоревых. Невероятно. Гром сглотнул. И вобрал палец в себя до упора. Зубы слегка царапнули по костяшке, ноготь уперся в язык. Запястье в ладони конвульсивно дернулось. Игорь поймал взгляд Гречки, нервный, зрачки подрагивали также мелко и едва заметно, как и палец, который сейчас был в нем. И посыпались искры. Гром никогда раньше такого не переживал, похоть чистую, как героин высшей пробы. Это было даже нечестно - ощущать это тут, в чьей-то пустой кухне, в обыденную среду, с человеком, который ничего для него не значил. Почти ничего. Он позволил пальцу проскользнуть между его губ, мокро и медленно. Выпустил. Лизнул подушечку среднего. Подушечка подалась вперед и надавила ему на мокрую от слюны нижнюю губу. Кромка ногтя уперлась в зубы. Игорь покорно приоткрыл их ровно настолько, чтобы палец можно было протиснуть внутрь. Но вопреки ожиданиям, Гречка мягко высвободился. Гром хотел было разочароваться, но не успел. Потому что его... Ну да, любовник, его любовник, развратный до наивности, приблизил свои влажные пальцы к лицу и, не разрывая натянутой между ними раскаленной добела железной нити взгляда, грациозно приоткрыл рот и втянул их в себя. Приподнял уголки губ и принялся их слегка посасывать. Игорь поперхнулся. У Игоря в глазах потемнело. Все его мысли свелись к одному - к этому рту. К тому, что он может сделать. И к тому, что можно сделать с ним. - Если хочешь, можешь остаться и на весь день. - Гречка с пошлым звуком вытащил пальцы изо рта и кивнул в сторону гостиной. Гром тряхнул головой, как вылезающая из воды собака. Он не должен был. Не мог. Это было слишком. - Какой ты неугомонный. Не устал за ночь? - В голосе было чуть этой самой хрипотцы, но в целом он отлично справился с тем, чтобы звучать настолько невозмутимо, насколько вообще возможно. Гречка чуть разочарованно нахмурился и вытер руку салфеткой. - Ну я же молодой, не то что ты. Тебе кстати сколько там, сорок? Ну для твоих лет ничо так стоит, папочка. - Не хами. - Пульс почти уже пришел в норму, и дурацкий “папочка” только помог придти в себя еще скорее. Спасибо тренированному телу. Тренировался он правда обычно в куда менее стрессовых условиях. - Ты вроде меня на работу подбросить обещал. - Да подброшу, подброшу, не бесись. Ты просто обычно после ебли вообще как дерево, тебя трогать стремно. А тут прям на расслабоне таком, вот я и ловлю момент. Значит, разница все же была, и Гречка ее заметил. Игоря это не обнадежило. Потому что он что, теперь всегда на такое отношение будет рассчитывать? А сможет ли Игорь ему всегда такое отношение обеспечить? И самое главное, хочет ли? И вообще, почему он даже начал думать о том, чтобы обеспечивать что-то этому бесстыднику? Он ему ничего не должен, черт возьми. Ни-ху-я. Ну вот, снова самокопания закрутились винтом. Может, действительно на все плюнуть, вернуться в кровать и трахаться до потери пульса? Потому что кажется, что ни о чем не думать Игорь способен только когда у него стояк. Кровь от головы отливает, наверное. Но сейчас крамольная мыслишка о сексе вдруг снова приобрела все было утраченные оттенки непристойности. Это было тем более ханжески, учитывая то, что Гречка только что выделывал пальцами. Или что Гром выделывал с его пальцами? Но колкий стыд уже расплескался по стенкам его потемневшей души. Поэтому он совсем по-детски сделал вид, что ничего не понимает, да и ответил в обычном грубоватом тоне. - Ты что имеешь в виду? Совсем мозги в кучу сплавились от веществ и бухла? И конечно же Гречка просто заржал в ответ и залип в телефон. Привкус соевого соуса теперь вызывал у него не слишком уместные ассоциации, поэтому больше ни одной сушины Гром съесть не сумел. Придется опять сухомятку жевать в отделе. Ехидный голосок в голове осведомился - а разве он ночью свежего мяса не наелся до отвала? Это было так внезапно, что Игорь почти вздрогнул. Из гардероба Гречки он выбрал себе простую черную футболку и понадеялся, что наряд не сочтут на работе слишком расхлябанным. Хотя, если в свое время вспоротую до кости щеку, попавшую под раздачу случайного психопатского ножа не сочли, то и это не должны. А вот сам его приятель (вообще-то не были они никакими приятелями, но оно все равно звучало пристойнее чем любовник) вырядился натурально в шелковую красную пижаму с драконами и тигрвами. Да еще и дополнил образ темными очками в виде средечек. Разводы засосов на шее и груди он не то что прикрыть не позаботился - наоборот, выставил как отметки доблести. Игорь порадовался, что прогресс криминалистики не дошел еще до того, чтобы определять личность партнера по засосам. А что касается слюны, оставалось только надеяться, что если Гречке приспичит откинуться, он успеет до этого принять душ. Машину Гречка вел как всегда - по тонкой грани между административкой и уголовкой. Игорь немного подсполз на сиденье. Ему снова стало беспокойно из-за разговора с Воргосяном. С удивлением он осознал, что болтали-то они всего-то вчера. По ощущениям прошла целая вечность, неделя уж точно. Но если кто-то надумал под него копать, то использовать будут каждую мелочь. Например, фотоисторию про то, как он слишком уж часто бывает в одной красной машинке, которую владелец приобрел явно не по средствам. И ведь это был не первый раз когда против него шли так грязно и откровенно, может, полковника бы уже схватил если бы не прошлый затяжной конфликт с использованием тяжелой артиллерии шесть лет назад. Тогда он вообще с карьерой чуть не распрощался. Но тогда он недели провел в яростном бесшабашном угаре, пил на квартире и выкидывал ксиву в окно. Ему, конечно, не все равно было глубоко внутри, все сжималось и рвалось от мысли об окончательном и бесповоротном увольнении, но он почти сумел убедить себя в обратном. А сейчас это почему-то грызло куда сильнее. Старше что ли стал? Неужели появилось что терять? Да нет. Просто напуталось слишком много всего, концов в руках не удержать. Прихватываешь крепче один - выскальзывают два других. Хуйня. Он разберется. - А ты налоги за машину платишь? - Он сам не знал, зачем спросил об этом. Зато знал почему, все воргосяновы рассказы. Гречка ухмыльнулся, вообще не удивился вопросу, кажется. Постучал пальцами по рулю и рисково проскочил на красный. Сзади кто-то протяжно и наверняка матерно засигналил. - Ясен хуй, плачу. Знаешь, за что Аль Капоне закрыли? За неуплату налогов, вот така хуйня. Не хочу чтобы до меня за такую мелочевку доебались. Давай выскакивай щас быстро, не хочу парковку искать. И он резко вырулил передними колесами на тротуар. Следующая за ними машина едва избежала столкновения с задницей ласточки и негодующе прогудела. Гречка широко оскалился, крайне довольный произведенным эффектом. - Вылезайте, тррщ мйрр, а то мало ли, драка начнется, Вы ж не хотите чтобы Вас в ней запалили. Эта фраза прошлась по пугающе близкой орбите с его собственными мыслями, и Игорь быстро вылез, хлопнул дверью и зашагал по улице не оборачиваясь. Он мог еще понять и даже принять угадывание его сексуальных предпочтений, но считывать такое, очень личное - это было совсем не в полномочиях Гречки. Скорее всего это-то точно была просто случайность, если только невыносимый поганец в самом деле не умел эпизодически читать мысли. В отделе никто не стал задавать вопросов ни по поводу чистой футболки, ни по поводу ночного отсутствия. Игорю стало стыдно. Он знал, что коллеги молчат не из тактичности, а потому что и представить себе не могут, чтобы их руководитель в разгар расследования провел всю ночь с кем-то в койке. Думают, что просто хотел прикорнуть часик, а отключился до утра. - Игорь, мы тут кое-что раскопали. - Зайцева решительно бросилась в атаку, стоило ему сесть за стол. Знала, что женщин он старается не материть даже когда они лезут под руку ещё до первой чашки кофе. Не знала правда, что первая чашка кофе в Громе уже плескалась. А ещё в нем плескалось чувство вины, но он решительно его отмел. И так достаточно времени проебал на эти ваши тупые чувствы. Зевнул, кивнул. Ксюша открыла блокнот. - Первое. Нашлась машина Свинькова. Стояла у ресторана “Скрипка”, средней паршивости заведение. Я не понимаю, почему его туда занесло, хотя домой он на машине не поехал скорее всего потому, что не хотел влипнуть в пьяное вождение. У него, оказывается, целая гора штрафов, большая часть не оплачена. Это выяснили Миша и Эдик. Криминалисты с машиной еще работают, но пока ничего необычного не нашли, типа недавней глубокой чистки салона или следов крови. Хотя вот следов спермы там дофига, любил покойный пошалить на заднем сиденье. - Скончался. - Хихикнул кто-то с дальних столов. Игорь кивнул. Он даже на детсадовскую шутку внимания не обратил, потому что усиленно не давал одной фантазии, включающей в себя сперму и заднее сиденье, протянуть свои щупальцы из подсознания в трезвое сознание. Его выручила мысль о том, что злостный нарушитель ПДД Свиньков вряд ли на пьяную голову сообразил бы, что ехать на машине опасно. Она потянула за собой вереницу рабочих вопросов. - Понятно. Пускай парни вытащат мне все записи с камер, какие только возможно. Внутри ресторана, вокруг, что угодно. Нужно понять, когда Свиньков там был. И как уехал, если повезет. Еще мне нужна более конкретная информация по его нарушениям. Ксюша сделала пометки в блокноте и сосредоточенно кивнула. Потом продолжила. - Потом, мы выяснили, где и когда в последний раз видели Якименко. По чистому везению. Мы - это я и Костя. Между прочим, в кофейне видели. Камер на входе нет, но он выходил покурить и его зацепило на видео в соседнем магазинчике. Наше везение заключается в том, что магазинчик закрылся, ну, разорились ребята, и камеры они выключили, но не сняли. И последняя запись не удалилась, как обычно, чтобы что-то новое записать, а сохранилась в памяти. Игорь нахмурился. Кое-что во всей картине ускальзывало от его понимания. - Погоди, а как вы узнали, что нужно изъять записи именно с этих камер именно в этом магазине? Или вы по всему Питеру ходите и спрашиваете? Зайцева замялась. И поскольку кисейной барышней, смущающейся от любого шороха она не была и обычно предпочитала говорить прямо и решительно, знак это был нехороший. Сразу же закружились мысли о намеках Воргосяна, хотя их-то к внезапному обнаружению записи было не пришить. - Да хозяин магазина сам принес. Ну... После того как видео посмотрел. Я думала, ты уже знаешь! У Грома заныла челюсть. Болезненно и нарывно, как будто у него был запущенный пульпит. Если всего лет пять назад у него такую реакцию вызывала только фразы “после того, как статью прочитал” и “после того, как передачу увидел”, то теперь видео в интернете надежно закрепилось на первом месте в списке раздражителей. Может, иногда там и правда можно было найти что-то полезное (он как-то разобрался таким образом как стиралку починить), то когда речь заходила о работе, ничего хорошего от ютуба он не ждал. - И что за видео? - Он еще не успел получить ни капли информации, но уже разозлился, почти рефлекторно. Зайцева отрицательно мотнула головой. - Не-а. Выслушай сначала до конца, а то я тебе скажу сейчас и ты уйдешь в режим берсерка. А у меня есть еще кое-что интересное! Игорь заставил себя переключиться на голос Ксюши. Ему не терпелось посмотреть видео и оценить ущерб, в этом коллега была права - вряд ли он смог бы сосредоточиться на чем-то еще. - Ну что там у тебя еще? - Он нетерпеливо пощелкал мышкой, чтобы разбудить заблокированный экран компьютера. - Наконец пришли выписки со счетов Гуляева, и расшифровка его звонков. Сдержаться и не застонать разочарованно было сложно и Игорь приложил это усилие только ради Зайцевой, почему-то посчитавшей этот факт важным. Ну что интересного могло крыться на его счетах? Вот посмотреть на траты Свинькова и Якименко было бы куда интереснее, пусть в теорию о мафиозных разборках Гром и не верил. Но там была надежда отыскать хоть что-то, а Гуляев... Бедняга наверняка дальше местного магнита у дома и чата в телеге с дилером никуда за покупками не ходил. - Не торопись разочаровываться. - Угадала его настроение Ксюша. - У него нашлись очень интересные регулярные переводы. И регулярные созвоны с одним мутным типом. И, предвосхищая твой аргумент, это вероятнее всего не дилер. Вот теперь дурацкое видео на ютубе нехотя отползло на пару метров от верха списка его приоритетов. - И что за персонаж? - Самохвалов Николай Леонидович. Одна снятая судимость, приличная история менее значительных нарушений, ворох штрафов за нарушение ПДД. Работает - ты не поверишь - на заводе. Игорь вздохнул. Настрой снова упал, и он вернулся мыслями к тому, насколько то видео ускорит его отстранение от дела. - И с чего ты решила, что он не дилер? Портрет вполне себе подходящий. - Слушай, его задерживали за то, что он мочился с моста в реку, пытался отломить фигурку с капота мерседеса начальника ГИБДД и за то, что он пьяный в зоомагазине пытался то ли выпустить на волю, то ли украсть крыс. Он тупой и отбитый. Если бы был дилером - уже давно сидел бы свою законную десятку. Или вообще бы в лесополосе валялся под листвой, вон ребята с другого участка недавно нашли такого “грибника” с пробитой башкой. Причем там и могилка была выкопана на опушке, только вот труп-то лежал в чаще... - Зайцева задумчиво постучала по блокноту ручкой. - Мистика прям, хорошо что не нашему отделу этим зомби заниматься. Так вот, не похоже, чтобы Самохвалов был дилером. И этот непостоянный товарищ с завидным постоянством переводил Гуляеву небольшие суммы, в районе пяти косарей. Но все равно, в месяц набегало неплохое для человека вроде него подспорье. Взамен Гуляев ему звонил - довольно часто, обычно ночью или поздно вечером. Разговоры были короткие, не более пары минут. Ну что, как тебе? Загадка не хуже лесного зомби. Краем мозга Игорь предположил, что, наверное, загадка этого зомби разгадывается просто - жертву не добили, и он успел отбежать от заготовленного места последнего упокоения. Или вообще тот, для кого могилу копали, дал сдачи, а зомби и был предполагаемым палачом. Впрочем, долго задумываться об этом он не стал, так, скользнул сознанием по поверхности. Вернулся к насущному. Скорее всего эти звонки - порожняк, но совпадение действительно необычное, надо было бы отработать для очистки совести. Да и мнению Ксюши он доверял, раз она уверена, что он не дилер, значит так и есть. - Ну привезите этого Самохвалова, пусть расскажет нам, что за трепетные чувства связывали его с Гуляевым. Зайцева улыбнулась. - Так он уже тут, сидел пятнадцать суток, вот как раз сегодня должны были отпустить. Он изговнился весь, мы-то привезли еще пару часов назад, мы тебя пораньше жда... Ой, ну то есть, с утра короче он уже тут. - Ксюша смущенно отвела взгляд. Игорь понимал, что ее невольный упрек в опоздании не был нацелен задеть его, но все равно ощутил вину и стыд. Потому что причина для этого опоздания была более чем далека от уважительной. - И за что? Мочился на мерседес начальника ГИБДД с краденой крысой в кармане? - Он попытался пошутить, больше чтобы избавиться от собственной неловкости, чем помочь Зайцевой отвлечься от её. - Не, тут скучнее. Напал на соседа с ножом. - И у нас теперь за попытку убийства пятнадцать суток дают? Ксюша пожала плечами. - Я не особо вникала, там жутко душный мент был, но вроде как сосед не стал писать заяву, потому что охотно вступил с Самохваловым в драку и свалил, когда приехала полиция. Вот и закрыли его как за хулиганку. Гром вздохнул. Драки маргиналов на ножах казались интересными только первый год работы, а потом стали ебучей обыденностью. Да уж, это явно не их убийца. Но за неимением лучшего можно было и с этим поработать. Может, зацепятся за что-то. - Ладно, тащи его в третью допросную. Самохвалов выглядел помятым и злым. И знакомым. Пиздец каким знакомым. Вот тут Игорь и сдерживаться не стал - протяжно и устало застонал, вперив взгляд в потолок. Зато раскрылась тайна того, почему сосед не стал писать заяву - потому что некому Игорю Грому, который этого самого соседа обещался доставить в отдел, жутко захотелось минета и он соседа упустил. Ну что за попадос! Он сомневался что Самохвалов - Колясик, обладатель загоревшейся серебристой тойоты и вечный соперник Гречки в войне за место на парковке - узнает в нем мента, задержавшего его пару недель назад. Но опасение все равно было. А еще узел тревоги, который немного распустился после того, как он убедил себя, что Гречка не при чем, снова начал затягиваться. Игорь решил эту проблему ровно также, как решал и все остальные - действием. Он отмахнулся от нервяка за то, что его могут узнать и решительно вошел в допросную. Колясик при виде него набычился. - Вы пожалеете. - Видно, от того, чтобы не добавить “суки” его удержал только страх оскорбить сотрудника при исполнении. - Я буду жаловаться, я в суд подам, это незаконно, ментовской произвол! Я... Он распалял себя сам, и по опыту Гром знал, что такие могут разоряться часами, пока не расходились все слушатели. Поэтому решительно зарубил монолог в зародыше, звучно шлепнув по столу ладонью. - Заткнись. Годы службы подарили ему не только кучу стремных ментовских баек, перманентное разочарование в людях и седые виски. Были некоторые сугубо ведомственные приобретенные привычки и рефлексы, и одной из них стало умение профессионально затыкать борзую шваль одним только идеально выверенным тоном. Давило что-то в модуляциях голоса на какие-то бугорки быдлянских мозгов и вызывало неосознанное опасение и понимание, что тут могут и пизды вломить. Работало в девяти случаях из десяти. И Игорю даже не нужно было напрягать память, чтобы вспомнить своего самого недавнего десятого. Это было почти предсказуемо. Самохвалов послушно примолк на полуслове и удивленно выпучил глаза. Сам, видно, от себя не ждал такой готовности сотрудничать со следствием. Поджал губы, пытаясь изобразить , что замолчать было его собственным взвешенным и продуманным решением. Гром дал тишине настояться с минуту до состояния легкой нервозности. - Ты убил Гуляева? - Этот прием - спрашивать в лоб, до жути пафосный и прямиком вылезший из дешевых криминальных драм, Игорь не особо любил и применял только к тем, в чьей невиновности был на сто процентов уверен. Самохвалов открыл рот. Закрыл. Можно было представить, как у него в голове со скрипом прокручиваются шестерни. Наконец его лицо осветилось пониманием, которое сразу же переключилось на тревогу. - Э нет, Сеньку ты на меня не повесишь, не думай даже! - Глаза у него заметались. Тон был борзый, но в своих словах он уверен явно не был. Только вот тут оставалось гадать, был ли это естественный страх попасть под неповоротливые гусеницы машины отечественного правосудия или ему действительно было что скрывать. - Я его и не знал нихуя, то есть, совсем не знал! Игорю даже не пришлось изображать на лице безразличие. Он просто столько раз уже видел этот спектакль, в исполнении самых разных людей, но неизменно дешевый и вульгарный, что давно утратил к нему интерес. - И совершенно незнакомому человеку ты переводил деньги и регулярно созванивался с ним? - Колясик хотел было что-то сказать, но Гром покачал головой. - Не разгоняй мне только, что по невероятному совпадению именно в дни переводов неизвестный злодей крал у тебя и карту, и телефон. Давай, Самохвалов, сотрудничество со следствием - выбор разумных людей. - Ничего не скажу. И вообще, адвокат мой где, какие основания моего задержания? Вы ведете видеозапись? Проглоченный зевок тоже не был наигранным. Спать на чужом диване было неплохо, но полностью выспаться все равно не удалось. Правда не то чтобы Игорь променял то, что он еще делал на этом диване сегодня ночью на сон. - Будет вам и дудка, будет и свисток. То есть, едет адвокат, Самохвалов, едет. Ты задержан по подозрению в зверском убийстве бедолаги Гуляева. Что у вас за секретные дела были? А может, вообще романтика, а, Самохвалов? Да ты не стесняйся, сейчас к такому спокойно относятся, хотя, может, на твоем заводе и нет. Гуляев решил всем рассказать, а ты и прирезал его тем ножом, с которым потом напал на своего ничего не подозревающего невинного соседа? Почему-то упомянуть Гречку всуе оказалось будоражаще и приятно. Как в детстве, когда он закапывал “секретик” из цветных фантиков и пулек под осколком стекла. И никто больше не знал, что стоит слегка разгрести землю в уголке площадки, как обнаружится этот чудесный схрон. Тайна была невелика, но приятно щекотала в груди, стоило пройти близко от этого места. Его взрослый секретик оказался таким же - кучка яркого мусора, но и ощущения, на удивление, были очень похожи. А Колясик вот явно испытывал не такие теплые чувства. Он успел дернуться, набычиться, покраснеть и побелеть от гнева. - Да он заслужил, мразь, чтобы я его порезал, тачку мою, сука, поджег! Убить меня хотел, а его даже не арестовали, мусора продажные! - Процесс раздувания собственного гнева запустился снова, но на этот раз Игорь не стал его прерывать. Это было жуть как непрофессионально, но ему почему-то очень захотелось послушать про Гречку вот так, со стороны. Он сказал себе, что это ради того, чтобы хоть немного ослабить чувство вины за вчерашнюю ночь, но приятная щекотка в груди никуда не делась. В детстве-то самым тревожно-захватывающим было когда кто-то начинал копаться в земле совсем близко к твоему секретику! Только он забыл, что стоит очень аккуратно обращаться со своими желаниями, ну, сбываются потому что иногда, суки. Потому что Самохвалов вдруг вздохнул тяжело и серьезно проговорил: - Да вообще-то из-за Гречки все и началось. Сказать, что у него сердце перевернулось было бы слишком амбициозно. Даже желудок особо никаких финтов не сделал. Просто секретик под стекляшкой показался теперь гнилым. - Во-первых, кто такой Гречка? - Молодец, актерище, бля. - И что именно началось? Колесики в голове Колясика снова принялись со скрежетом проворачиваться. Наконец он взвесил риски и принял решение. - Ну, почему я с Сенькой контачил, зачем ему бабосики кидал. И снова замолчал с таким видом, будто выполнил на отлично сложную работу. Ей богу, те, кто называли Игоря нетерпеливым и вспыльчивым, не были свидетелями того, как он допрашивал таких вот деревянных дундуков. Потому что выбрать путь насилия ему сейчас хотелось сильнее всего на свете, даже сильнее того, чтобы посмотреть то видео. И сильнее, чем сидеть, смотреть в стену и рефлексировать очевидную и глупую ошибку, которую он совершил, хоть чуть-чуть поверив Гречке. Но он только медленно вдохнул и еще медленнее выдохнул, и очень по-доброму осведомился: - Расскажешь поподробнее? Самохвалов снова задумался. Гром подумал, что на своем заводе, наверное, он вытачивает одну простую деталь, и даже минимальные изменения в ее форме вводят его в глубочайшую прострацию. - Ну, Гречка это сосед мой, ебнутый урод. Не знаю, как его на самом деле зовут, явно же не так, но похуй. Вот его вам нужно было вязать, а не меня, он знаете какой! Бандит ебучий! Давно по нему нары плачут. - Но нож-то был у тебя. - Не то, чтобы Игорь вступился за честь информатора (никаких больше любовников, особенно в этих стенах). Просто так, подстебнул. - Самозащита. - Безапеляционно вернул Самохвалов. Ну хоть на какую-то реплику ему не пришлось созывать симпозиум изо всех мозговых клеток. - Он ебанутый, я-то ну так, влипал по-мелочи иногда, по-глупости. А он людей убивает! Вот однажды пацан один стукнул его на перекрестке случайно, так он ему все пальцы прямо там, на капоте тачки, и переломал! И нихуя ему не было за это! Опять эти пальцы всплыли. Игорь искренне надеялся, что только фигурально. Но теперь их и без того смущающая утренняя кухонная игра приобретала какие-то странные фетишистские оттенки. Только-только успокоившаяся тревога снова стремительно заскользила по спирали вниз, с каждым оборотом набирая скорость. Вместе с ней вернулась и извечная усталость, и кажется, даже апатия, накрывавшая его обычно только после секса, запоздало накинулась сейчас. Играть в игры и загадывать загадки резко расхотелось, хотя как-то пассивно было все еще интересно, насколько сильно он увяз на этот раз. Поэтому допрос продолжился. - И как злодей Гречка связан с тобой и Гуляевым? - Ну, он же типа, кореш был его. - Этому нехитрому заявлению предшествовал очередной затяжной мыслительный процесс, и было даже как-то разочаровывающе, что его венцом стало вот это. - Гречка. Сенькин. А у Гречки же тачка, и у меня тоже. И вот этот пидор свою тачку взялся парковать у меня под окнами, сука, назло, ночами прикатывается и музло врубает, пиздец. И я решил его наказать, ну, колеса там порезать, или на лобовуху насрать. Но типа, у дома он же нахуй сразу бы догнал кто это сделал, а вот у чужой хаты - ни за что не догадался бы, что я. План был настолько бессмысленный и абсурдный, что теперь уже Игорю пришлось поворочать мозгами. - То есть, ты хотел проучить своего соседа, совершив вандальные действия над его машиной. Но при этом не хотел, чтобы он догадался, что это сделал ты, и поэтому выслеживал его автомобиль на других районах? Самохвалов кивнул, вроде как даже с гордостью. Гром решил пощадить его мозг и не спрашивать, почему бы Гречка вдруг перестал парковать машину под чужими окнами на своем районе, после того как ему насрали бы на лобовуху где-то в другом месте. - И как это все связано с выплатами Гуляеву? - Ну так что значит как? - Самохвалов посмотрел на Игоря с явным сомнением во взгляде. - Гречка с Сенькой были кореши, Гречка к этому Сеньке иногда заезжал. И я попросил Сеньку мне маяковать, когда этот ебалай у него тусуется, ну на тачке на своей. Чтобы я метнулся и шины ему порезал. - Или на лобовуху насрал? - Подсказал Гром. С одной стороны это объяснение было таким тупым и абсурдным, что никак не могло быть правдой. С другой - оно было слишком тупым и абсурдным и для лжи. - Ну да. - И как, удалось воплотить гениальный план в жизнь? - Он мельком скользнул глазами по рукам Колясика. Все пальцы были, вроде, на месте. - Неа. - Тот вздохнул. - Во-первых Сенька оказался тупой и звонил мне даже если Гречка к нему приезжал без тачки, заебать успел, а во-вторых, он всегда такое время пиздецки неудобное выбирал, то среди дня, когда я на работе, то когда я с братанами тусуюсь. Поэтому я и дал ебу, когда этот пидарас мне тачку поджег, с ножом на него попер. Он же даже спит со стволом под подушкой! Игорь хмыкнул. - Это он сам тебе сказал? Колясик, судя по выражению лица, окончательно убедился в том, что мусор тупой, как дерево. - Да не, ну это ж все знают. Потом Самохвалов продолжал ныть дальше, но Игорь его уже не слушал. Он скинул формальное продолжение допроса на удачно подвернувшегося Цветкова и засобирался. Ему пришла в голову идея, и нужно было проверить ее на достоверность как можно скорее, для собственного успокоения. Он вышел из допросной, стараясь не слишком суетиться, прошел мимо конвойных, даже перемолвился с ними парой слов, а вот на паре метров до стола не выдержал и преодолел их одним широким агрессивным шагом. Распечатки звонков Гуляева, как назло, закопались куда-то под ворох бумажек, хотя он точно помнил, что оставлял их сверху когда уходил на допрос. Ну вот, все верно - в последний раз Сенька звонил Колясику с докладом, или, скорее, доносом за полторы недели до смерти. Гречка же говорил, что летал отдыхать и узнал о смерти приятеля только после возвращения... Конечно, Гуляев мог и не сообщить о последнем, роковом визите, но до этого он исправно бомбил Самохвалова звонками. Шаткое, но алиби у Гречки официально было. Гром пометил себе в голове еще проверить билеты на самолет на его имя, и раздраженно одернул себя, когда захотелось сделать это прямо сейчас. Впрочем, облегчение было не более устойчивым, чем подарившее его алиби. То есть, держалось на нитке. Даже если Гречка не был маньяком, спать с ним было ошибкой. Особенно так откровенно. Только вот эти правильные мысли были зверями дневными. С наступлением сумерек они затихали, и наружу выползало совсем другое. Окончательно призрак спокойствия испарился, когда раздражающим зудом в голове всплыла мысль о видео. Он его так и не посмотрел. Смотреть одновременно очень хотелось и очень не хотелось. Но убегать от проблем Игорь не привык, поэтому открыл на рабочем компе Ютуб и забил в поиск “Мясник”. Искомое нашлось быстро, видео с вульгарно сляпанной превьюшкой, на которой были изображены черно-белые портреты жертв и таинственный силуэт с мясницким ножом. Игорь внутренне съежился и кликнул. На самом деле, все было не так уж и плохо. Симпатичная молодая женщина с серьезным лицом нагнетнула истерии, не добавила особо ничего нового, прошлась по полиции в целом, но самого Игоря почти не тронула. Ему и посвящено-то было несколько секунд, одна старая фотография из прошлогодней газетной статьи и один едкий укол в сторону его методов ведения расследования. Никаких компрометирующих фотографий, на которых он вылезает из неких красных автомобилей. Вообще-то, не будь Гром лицом, заинтересованным крепко и непосредственно, он бы даже лайк поставил. Блогерша вторила его собственным предположениям о том, почему следствие выгодно пустить по курсу организованной преступности и предупреждала, что прикрывая свой зад, полиция рискует упустить маньяка. Конечно, не без желтушных панических ноток, но ему было приятно, что кто-то - пускай и незнакомка по другую сторону экрана - озвучивает эти идеи. Да и последнюю видеозапись с участием Якименко они бы без этого ролика не получили бы. В комментарии, он, впрочем, не полез. Какая-то его мазохистская часть с больным любопытством хотела почитать массу крайне недружелюбных высказываний в адрес полиции, может, даже в его собственный. Но этот импульс он сдержать сумел и не пошел у него на поводу. Вместо этого, ощущая себя безвольным и одновременно немножко как нашкодивший мальчишка, Игорь позвонил в аэропорт и уточнил, какого числа в Питер вернулся из Сочи некий совершенно безразличный ему в личном плане гражданин. И хотя алиби этого гражданина вполне себе подтвердилось, спокойнее Грому если и стало, то совсем чуть-чуть. Мысли о Гречке хрустели у него в голове битым стеклом - вроде не видно, но при каждом неосторожном шаге раздается вполне отчетливый звук. А если невнимательно шагать - то и до крови распороть можно. Они подмигивали ему между строк документов, кривой тенью плясали по нестройным рядам версий, и их навязчивое присутствие беспокоило еще сильнее. Когда-то давно, ввалившись в квартиру после изматывающей сдвоенной смены, слишком усталый даже для того, чтобы спать, Игорь залип в телик. Там шел какой-то фильм, мистическая муть, он даже названия не запомнил. Но основным твистом было то, что злодейское чудище становилось тем сильнее и реальнее, чем больше герои в него верили. Вот так сейчас было и с мыслями о Гречке - каждый новый загон приводил с собой два следующих. И это не был его обычный фон из угрызений совести и стонов подыхающей гетеросексуальности, который фантомно преследовал его обычно пару дней после их очередной встречи с продолжением. Нет, то было обыкновенным побочным эффектом, с которым Игорь давно смирился. Даже радовался иногда его присутствию - значит, еще не совсем онемел внутри, не отучился различать правильное и неправильное. Но те мысли были тихими, дежурными. Их можно было забить работой, как только они выполняли свое основное предназначение - помучить Грома достаточно, чтобы грехопадение можно было считать искупленным. А сейчас так не выходило. И это выводило на новый виток беспокойства. Потому что раньше работа была безотказным методом. Ей удавалось заткнуть проблемы в личной жизни, большие и маленькие кризисы, разочарования, отчаяния, да даже о проблемах на этой самой работе удавалось весьма иронично забыть за работой. Но только не теперь. На самом деле, все ведь было до отвратительного просто. Игорь это понимал, но бежал от понимания зигзагами и петлями. Потому что если признать факт хотя бы краем сознания, он немедленно станет реальным. Монстр обретет полную силу и откусит ему голову. Или, что логичнее, член. В этот раз у них действительно что-то сломалось в отработанной до мелочей схеме. Что-то было по-другому, и они оба это заметили. И Гром не хотел думать о том, что хуже - что эту перемену осознал он сам, или что ее осознал непредсказуемый, безумный, спящий со стволом под подушкой Гречка. Вот что у него в голове сейчас маринуется? Игорь честно попытался вернуться к работе, а потом также тщетно попытался убедить себя, что основной причиной того, что он никак не может собраться, является облом с таким многообещающим свидетелем, как Самохвалов. Он утешал себя так всю дорогу до вечно пустующего нелепого аппендикса - идущего вникуда пустынного коридорчика. Когда-то из него можно было пройти в архив, но потом случился ряд перепланировок, и эта странная часть здания оказалась тупиком. Тут было слишком мало места, чтобы сделать кабинет, но слишком много, чтобы превратить в очередную кладовую. Здесь еще сохранялись и следы робких попыток устроить здесь комнату отдыха - пара пыльных кресел-мешков и отключенный от сети старенький холодильник. Эта инициатива провалилась, потому что аппендикс находился слишком далеко от большинства кабинетов. Впрочем, поэтому же тут не успело скопиться много мусора. А еще поэтому отсюда можно было легко позвонить, не рискуя пощекотать своими секретами чужие любопытные уши. Игорь не знал, что он скажет Гречке. Что то, что у них было, никогда не повторится? Что ничего вообще не было? Что им не нужно встречаться больше никогда? Что им нужно встретиться и восстановить статус-кво традиционным жестоким и обезличенным сексом? Он пролистал записную книжку в телефоне до конца, нашел номер, озаглавленный единственной звездочкой и решительно нажал “вызов”. Казалось, что решение должно придти само, в процессе разговора. Только разговора не случилось. Гром даже растерялся. Он дослушал безответные гудки до того момента, когда механический голос объяснил ему, что абонент не может взять трубку. Набрал снова, проложил дорожку следов между двумя креслами и к окну, но на этот раз сбросил на шестом гудке. Не то, чтобы Гречка всегда отвечал по первому звонку. Просто в этот раз его молчание казалось более многозначительным, чем наверняка было на самом деле. Хотя наверное это было к лучшему. Игорь так и не сумел придумать, что на самом деле хочет сказать. Неопределенность раздражала, доставляла почти физический дискомфорт. Как будто у него ныло абсолютно все тело, от костей до кончиков волос, совсем слегка, но очень настырно. Нужно было отвлечься. Сосредоточиться на том, что действительно важно. Да, может что-то необычное и случилось, но не настолько, чтобы на этом циклиться. В конце-концов, да кем себя возомнил Гречка? Эта мысль породила неожиданный новый всплеск раздражения, поэтому на стул Игорь упал с силой, в которую вложил весь негатив. Злиться на Гречку было нерационально, нелогично и просто тупо, но злиться на себя в кой-то веки не хотелось. Поэтому ворчащую злобу и вызывал источник всех неприятностей - примитивный и банальный, красивое мясо без малейшего наполнения. Ну вот, теперь ему стало стыдно за то, что он так разошелся на ничего не подозревающего пацана. От этой ебучей эмоциональной карусели Игоря отвлек Паша из отдела технической поддержки. Он сдержанно постучал пальцами по столу, привлекая его внимание. Разговорчивостью программист не отличался, поэтому, наверное, Грому и нравился. - Ну? - Игорь бессмысленно кивнул и переложил несколько папок с места на место, маскируя несвойственное ему безделье. - Я посмотрел схожие дела. Вышло довольно много. Гром снова кивнул, на этот раз более осмысленно. Мозг уцепился за возможность переключиться на что-то другое как утопающий за соломинку. Он действительно поручил проверить похожие дела, еще когда знал только об убийстве мажора. Тогда, правда, надеялся найти зацепки по киллеру, у которого был бы похожий почерк, или по бандитам, которые оставляли бы таким образом сообщение высокопоставленным родственникам жертв. Потом, после того, как список убитых расширился, попросил и поиск расширить. Это в сериалах такие вещи узнаются быстро и легко, а в жизни требуется потанцевать с бубном, чтобы получить результат. - Принесешь мне что нашел? Паша улыбнулся. - Тогда я неделю буду носить. Ты же понимаешь, что я очень широкий поиск задал? Жестокая поножовщина, интоксикация... Если этот тип засветился где-то в небольшом городе или просто на участке с ленивыми ментами, они вряд ли стали проводить анализы, чтобы узнать, каким токсином была отравлена жертва. Квалифицировали как убийство и дело с концом. А еще есть вариант найти его ранние “работы”, где он только набивал руку... Могу переслать весь список файлов. Гром вздохнул. Работа предстояла большая и неприятная - потому что помимо изучения материалов, порой изложенных в поразительно косноязычной манере, нужно будет просматривать еще и отчеты о вскрытии, а в спорных моментах даже рассматривать фотки. К этому делу можно подпрячь... Он оглядел шумный улей участка. У всех в его следственной группе уже были задачи, одна другой важнее. Да никого пока подпрячь не получалось. Нужно было браться самому. Конечно, может такая работа была и не по чину руководителю следственной группы, но Игорь на личном опыте знал, насколько сбивает рабочий настрой переключение с уже разработанной частично линии на новую задачу. Причем, за бумажность и пыльность нового задания начислялись дополнительные баллы желания послать это все к черту. В конце концов, за одну ночь незаслуженного удовольствия вполне можно было расплатиться парой ночей в компании пыльных висяков. Только вот... - Ну а хотя бы наши дела можно посмотреть в бумажном варианте? Паша помялся. Вообще-то, все в отделе знали о неприязни Игоря к работе с электронными материалами. - Ну, я думаю, можно посмотреть, что есть в архиве, и дозаказать дела из ближайших участков. А остальное придется все же с экрана - пока там из какой-нибудь Удмуртии к нам бумажные материалы доедут! Игорь кивнул. - Хорошо. Закажи, что можно, и скажи в архиве, что я зайду ближе к ночи. И это... Спасибо! Курс эффективного руководителя, на который его в том году пинками загнал Прокопенко, пробивался в памяти порой неожиданными воспоминаниями. Вот сейчас это было “поощряйте своих сотрудников за успешно выполненные задачи”. И, по народной теореме про лучик и солнце, стоило Грому вспомнить Прокопенко, как в углу экрана мигнуло сообщение из рабочего чата. “Ко мне в кабинет”. Игорь старательно уткнулся глазами в стол, делая вид, что умудрился не заметить призыв. “Сейчас же”. Он прикинул траекторию, по которой мог бы встать и уйти из-за стола, правдоподобно изобразив, что в упор не видит сообщений. Это было, конечно, инфантильно, но ничего хорошего от разговора с начальством Игорь не ждал и ему совсем не хотелось загружаться еще одной проблемой. “Я знаю, что ты прочитал, если через минуту тебя не будет в моем кабинете, я выйду и приведу тебя сам. За ухо, как в детстве”. Ну, это в принципе справедливо, детскому поведению - детское наказание. Игорь глубоко вздохнул, поднял глаза на стеклянный куб кабинета Прокопенко, и потащился “на ковер”. На душе стало еще паскуднее. Неужели сейчас его поставят перед фактом того, какая линия расследования должна стать преобладающей? Он проверил, в каком кармане лежит ксива. Ну, чтобы не искать ее судорожно, когда придет время демонстративно кинуть на стол. - Замучился ты совсем, Игорек. - Вздохнул Федор Иваныч, когда он плюхнулся скрипнувший диван в кабинете. Тоже, кстати, кожаный, черный только. - Когда дома-то в последний раз ночевал? - Пару дней назад. - Не нашел в себе духа соврать Гром. - Да я ничего, и не такое раскрывали, сами знаете. Прелюдии ему никогда особо не нравились, нигде, по жизни. Он любил, чтобы сразу к делу, приятное оно или нет. Но он к Прокопенкам с самого начала этого расследования не забегал, поэтому можно было и потерпеть заботу. Где-то в глубине души было ведь и приятно, что кому-то искренне не плевать, пускай плевать было даже ему самому. - Ну, где я накосячил-то снова? - Неуклюже перевел он разговор в нужное русло, смутившись собственной сентиментальности. Что-то размяк совсем. Прокопенко усмехнулся в усы и покачал головой, мол, молодежь. Сам Игорь, правда, к молодежи себя уже не относил, поэтому просто нетерпеливо скрипнул диваном. - Ты видеоролик-то посмотрел уже? Этот долбаный узел в груди, наверное, должен был уже весь истереться в клочья от того, как часто ему приходилось то расслабляться, то снова стягиваться. Сейчас вот завис на чем-то между. Вроде бы и не отстранили пока, но что там с видео? Может, он какое-то не то посмотрел? И где-то на просторах интернета плавает зернистая видеозапись того, как ему дрочит на пляже неизвестный, но вполне опознаваемый при желании молодой человек? Игорь постарался сглотнуть как можно незаметнее и кивнул. - Ага. Но там вроде ничего страшного? Прокопенко весело фыркнул, заставив Грома еще сильнее озадачиться. - А говоришь, не накосячил! Чего ж тогда ждешь неприятностей? Да не дергайся, Игорек, все хорошо. Эта девушка, которая сняла видео, хочет с тобой пообщаться. От раздражения аж виски заломило. Да лучше бы неприятности были, раз уж на то пошло! К ним он хотя бы привык. И с чего это Прокопенко вообще о таком заговорил? Знает же лучше других, насколько Игорь не любит публичность в общем и журнашлюх в частности! Хватило тупости по молодости дать пару неосторожных интервью. Его слова мало того, что тогда перекрутили до неузнаваемости, так еще и до сих пор, почти пятнадцать лет спустя, цитировали всякий раз, как нужно было уколоть полицию побольнее. - Пусть напишет мне на почту, я подумаю. - Он повел шеей, разминаясь. - Это все? Федор Иваныч вздохнул. Взял ручку, покрутил в руках. Игорь не решился встать и уйти, потому что разговор, очевидно, был даже близко не закончен. - Слушай, она как-то умудрилась со мной напрямую связаться, поэтому я тебе и говорю об этом сейчас. Отдел по связям с общественностью еще не знает, но учитывая ее настойчивость, узнает очень скоро. А ты же знаешь, как они любят публичность, и поработать с крупной блоггершей им как коту сметанка. Игорь снова застонал и откинулся на спинку дивана. Он знал. Работавшие там ребята, кажется, мечтали из каждого рядового мента сделать звезду реалити-шоу. А еще не очень любили именно его, Игоря Грома. А казалось бы, всего-то пару раз не явился на какие-то сраные пресс-конференции. Ну извините, был слишком занят на самом деле раскрывая дела, о которых они хотели поболтать. Поэтому им ничего не стоило устроить ему какую-нибудь подлянку. Тут Прокопенко был прав - если уж и общаться с журналисткой, то на своих условиях. Но как же не хотелось! - Позвони ей, не тяни. - Тот передал ему через стол визитку. - Не забудь. Да она, на самом деле, приятная, вроде, девушка. Юлия зовут. Матримониальные планы четы Прокопенок в отношении него стали уже скорее шуткой, чем реальной надеждой годам к тридцати, но эта тема все равно иногда всплывала. Тоже вверх брюхом, учитывая предпочтения, которые Игорь обнаружил в себе в последний год. Гром неопределенно кивнул и сунул визитку в карман. Позвонит, если не забудет. После этого он даже умудрился поработать. Мозг дал ему передышку и Игорь с облегчением погрузился в мир кровавых пятен и мутных типов, всех как одного желающих смерти кому-то и друг другу. Это парадоксально успокаивало, было знакомой территорией в отличие от татуированных мальчиков и перекрученных миров в их головах. По-крайней мере, живых мальчиков. Но этого конкретного Гром не хотел бы видеть мертвым, приходилось признать. Когда отдел начал пустеть, он налил чашку кофе и перебрался в архив. Вообще-то в это царство пыльных папок и хрупкой бумаги нельзя было с напитками. Но для него иногда делали исключение, и сегодня как раз дежурил сотрудник, с которым он был в приятельских отношениях. И, устроившись в желтом круге света от настольной лампа, прихлебывая кофе, снова вернулся к трупам и мутным типам, только на этот раз с привкусом разочарования и плесени. Все висяки - молодые, старые, мужчины, женщины, разного социального статуса, в разных жизненных обстоятельствах. Всех жестоко зарезали. Ничье убийство так и не раскрыли. Он листал их одно за одним, выписывал те, которые хотя бы по ряду признаков могли относиться к его расследованию и складывал их в одну коробку. Те, что не подходили, отправлялись в другую - и в вечное забвение. Безнаказанно отнятые жизни. Он ничем им не мог помочь, не мог раскрыть все эти старые преступления. Но все равно ощущал себя предателем, убирая прочь очередную папку. Давно его не накрывало такое настроение. Ну точно же, размяк. Когда у него зазвонил телефон, Игорь чуть собственноручно не лишил себя своей кофейной привилегии - дернулся и в последний момент подхватил полупустую чашку, не давая ей расплескать содержимое на папки. Телефон жужжал откуда-то со стола, из-за границы теплого света, и к тому моменту, как Игорь его отыскал, уже перестал звонить. Он не удивился, когда увидел, кто звонил. Хотел взять несколько секунд тайм-аута, но мобильник завибрировал снова. Гром вздохнул. Ответил. - Привет. Замолчал, пытаясь нащупать ниточку, которая выведет разговор в нужное направление, но не преуспел. - Слыш, приезжай давай туда же, где вчера встречались. На заднем плане у Гречки играло радио и звук был гулкий, Игорь представил, что он поставил телефон на громкую связь и разговаривает, пока ведет. Внезапно мозг нарисовал картинку со звуком - визг тормозов в трубке заглушает музыку, а потом скрежет металла, удар и тишина. Гром передернулся и отогнал ее прочь. - Зачем? - Он никак не мог сообразить, что сам хочет, поэтому и тянул время. Все же на курсы переговорщиков он тоже как-то ходил. - А тебе теперь повод нужен? Нихуя, вчера-то просто так стартанул. - Хрусткий смех. - Кое-че скажу тебе еще. Игорь вздохнул. И какой шанс, что он действительно получит информацию, а не прискачет как дурачок по первому зову? - И до завтра это не ждет? И по телефону тоже не скажешь? Снова засмеялся, на этот раз как-то по-собачьи, подтявкивая. - Не-а. Ну там немного, успеешь вернуться на свою работу. Давай, в течение часа припиздовывай, жду. И отбился. Как будто это у него из них двоих была ответственная и сложная работа. Гром сжал телефон в кулак - вот именно поэтому нокии и работали для него лучше всего. Смартфон бы точно пострадал, а этой хоть бы хны. И как это понимать? Ему казалось, что Гречка может снова балансировать на грани дозволенного и проверять, как много Игорь теперь ему позволит. Приедет ли по одному звонку? Что еще от него ждать? А может, действительно придержал какую-то информацию? Это тоже было в его духе. Как-то все резко стало очень сложно даже там, где раньше было легко, как два плюс два. И самое паскудное было в том, что Гром понимал, что замутил воду сам, поднял ил и песок со дна, и теперь ничего не видно. Он снова посмотрел на зажатый в руке телефон. Подумал о том, как вчера они целовались - почему-то именно это первым делом всплыло в памяти. Надо было задать себе вопрос в лоб, как на допросе - насколько на самом деле что-то переменилось? И позволил бы он втянуть себя в такие игры снова, если бы у Гречки появилось такое намерение? Но Гром да допросах-то бил прямым вопросом только если точно знал, что ответ будет отрицательным. Поэтому и себя спрашивать был не готов.