мне на тебя параллельно

Пожалуй, единственным плюсом того, что он толком и не поспал, было то, что Игорь успевал без проблем собраться. Он ещё раз принял душ, чисто побрился, и в кой-то веки даже предпринял попытку уложить волосы. Подумал, что нужно было к этому привлечь Гречку, хоть что-то полезное было бы от него. Потом достал из чехла костюм с рубашкой. Очень даже приличный костюм. Кстати, его он давным давно купил для одного дела и списал на сопутствующие расследованию расходы. И каким-то чудом, не иначе, вечно считающее каждую копеечку министерство расщедрилось и одобрило этот чек. Костюм он заранее отнес в прачечную, чтобы там его освежили и отгладили. Тут на возмещение затрат уже не надеялся, но корячиться с утюгом тоже не хотелось. А выглядеть нужно было по высшему разряду. И он, как ни иронично, старался скорее ради мужика. Ради Мамеда, то есть. Произвести на него впечатление требовалось не ради понтов или самолюбия, а сугубо в целях благоприятного течения разговора. А вот уж что там о нем подумает журналистка, было наплевать. Хотя какая-то часть Грома малодушно радовалась, что перед ней он тоже предстанет в наилучшем виде. Ну так, не всерьез, конечно. Стоило только надеть свежую и наглаженную одежду, как Игорь вспомнил, почему он, собственно, предпочитает брюкам и строгим рубашкам джинсы и футболки, а джинсам и футболкам - треники и толстовки. Все было четко по размеру, даже подогнано для идеальной посадки. Но, видимо, именно эта идеальная посадка и отвечала за то, что Гром ощущал себя как в средневековых латах - тяжелых и тесных. Но дело есть дело. В конце концов, можно будет среди дня забежать домой и переодеться. Заодно прогнать Гречку. В остальном все складывалось как нельзя удачно. Наверное, судьба решила возместить ему должок за ночные тревоги. С Мамедом все могло бы спикировать в пизду в огромном количестве слабых мест, но план сработал на ура. Игната в городе не было, грел кости где-то на мальдивских белых пляжах. Но просьбу друга он все равно исполнил и аккурат к назначенному часу у подъезда красовалась великолепная новенькая бэха. Юра Швецов тоже не подвел и умудрился организовать видимость налета на “Азимут”. Игорь изучил план отеля, и знал, что стоянка тут только подземная. Он рассчитывал, что при угрозе быть схваченным в интересном месте в интересном положении, Мамед не будет рисковать и спускаться туда, чтобы уехать на машине. Поэтому аккуратно запарковался прямо у неприметного и стратегически обшарпанного, но имеющего очень удобный выезд заднего входа. Камеры на стенах сразу же замигали красными огоньками записи, но Грому было все равно. Номер машины никогда бы не на кого не вывел, а лицо с такого ракурса рассмотреть было невозможно, только руки на руле. И когда элегантно одетый, на ходу запахивающийся в бежевый плащ тучный мужчина энергично выскочил из двери в компании высокого невзрачного молодого человека, Игорь сумел сдержаться, чтобы не стукнуть от удовольствия кулаком по рулю. Но в душе позволил себе станцевать целый победный танец. Оставалось последнее препятствие. Естественно, Мамед бы догадался, что к чему. И тут нужно было только надеяться, что он не взбесится, а отдаст должное игоревой сообразительности. Судя по всему, что он знал об этом блатном предпринимателе, риск был где-то 50/50. К счастью, удача продолжала быть на его стороне. Мамед остановился перед перегородившей выход машиной, наклонился к окну и постучал костяшками пальцев. Он улыбался. Игорь разблокировал дверь, и тот влез в салон с удивительной для такого крупного человека проворностью. Дверь захлопнулась, Гром нажал на газ, телохранитель остался снаружи и сзади. Салон автомобиля сразу же заполнил тяжелый аромат каких-то, наверное, фантастически дорогих духов. У Игоря зачесалось в носу, но он сдержался и не чихнул. - Я, конечно, наслышан о Вас, но не ожидал, что все слухи окажутся правдой. Он говорил мягко и подчеркнуто-правильно. Игорь тоже был наслышан о Мамеде. В частности о том, что тот много лет брал уроки манер. Наверное, предполагал что внешний лоск сумеет сгладить его свирепую манеру ведения дел. Но озвучивать, что тоже наслышан, не стал. То, что Мамед принял тактическую хитрость Грома с благодушным удивлением было достаточной победой, и не хотелось сбивать его с доброго расположения духа. Впрочем, он не тешил себя иллюзией о том, что это искренне. Скорее так, выученная на уроках внешняя благопристойность, ну и немного удивления. - На самом деле, большая часть этих слухов - всё ещё слухи. - Игорь тоже слегка улыбнулся в ответ, поддерживая общий настрой почти дружеской беседы. Ему очень хотелось поторопить Мамеда, узнать уже, стоили ли все эти усилия хоть чего-то. Но сдерживался, давая тому самому задавать тон разговора. Такие люди помешаны на контроле, а сейчас было совсем не время играть в игру “кто круче”. Другое дело, что Игорь тоже предпочитал держать всё в кулаке. Они проехали несколько тихих переулков. Гром хорошо знал город и был уверен, что не упрется в тупик. Выезжать на дорогу не хотелось. Тут он мог, по крайней мере, вовремя заметить слежку. Сомнений в том, что она была, у него не оставалось. Мамед в жизни не позволил бы увезти себя вот так вот в неизвестность. Но вместо того, чтобы ловко пристроиться в хвост и, возможно, попытаться записать что-то интересное на регистратор, охраннику за рулем автомобиля сопровождения приходилось сейчас материться, стараясь не спалиться в узких проулках и одновременно не потерять их из виду. Об одной мысли об этом у Грома ползло вверх настроение. Мамед устроился поудобнее, потом включил радио. Поискал по станциям и остановился на каком-то кальянном блатняке. Игорь даже удивился - такая музыка подходила его визави как нельзя лучше, конечно, но по всем законам жанра он должен был включить классику. - О, прошу прощения, я преступно невежлив. Очень рад, что нам наконец удалось встретиться лично. - Снова заговорил он. Достаточно негромко, чтобы на фоне музыки приходилось напрягать слух. Ход эффектный, но дурацкий, учитывая возможности современной звукозаписывающей аппаратуры и софта. - Я тоже очень рад. - Игорю хотелось встряхнуть его за плечи. И может, залепить пощечину, как он уже недавно делал. Но он снова сдержался. Они покружили по улицам ещё минут десять под звуки немелодичной музыки. Наконец Мамед вздохнул и улыбнулся легко, почти по-отечески. Как учитель, который журит ученика за недостаточно хорошо выученный стих. - Вижу, Вы решили дать мне слово?- Подумал, что будет очень невежливо лезть к Вам с расспросами. - В тон ему ответил Гром. Мамеду это понравилось. Вообще, сложно было отрицать, что мужиком он был достаточно обаятельным. Наверняка ловко крутил теми, кто умудрялся вписаться к нему в должники, умело убеждая их в своей дружбе. - Ну, раз так, давайте я Вам расскажу свое виденье ситуации, а потом Вы зададите интересующие Вас вопросы. Как на лекции в университете. Вы же оканчивали университет, правильно? - Да, с красным дипломом. - Гром не стал вдаваться в подробности. Естественно, и эту новость Мамед воспринял с огромным энтузиазмом, будто Игорь был его родным давно потерянным сыном. - Сразу Вам скажу - к этим ужасным преступлениям я не имею ни малейшего отношения. - Он хохотнул. - Пожалуйста, не говорите, что Вы слышали это уже много раз! Я понимаю, что не оригинален, но, надеюсь, сумею убедить Вас в своей правоте. Да уж лучше бы смог, подумал Игорь. Но тактично промолчал. - Я предприниматель. - Пояснил Мамед. - И наверняка Вы сейчас старательно скрыли усмешку, в чем я Вас не упрекаю. В конце концов, людям Вашей профессии свойственно судить людей за комплекс их поступков, как в прошлом, так и в настоящем. Также, наверняка Вы знаете обо мне преимущественно со слов господина Воргосяна. Он чудесный человек, но, увы, мы так и не смогли стать друзьями. Этот намек на собственную осведомленность был настолько очевидным, что Гром даже не напрягся. Его сейчас гораздо сильнее волновало, хватит ли ему бензина на весь неспешный и очень пространный монолог Мамеда. Тот, тем временем, продолжал.- Но сейчас я, в первую очередь, предприниматель. Порой немного даже благотворитель. Слышали о новом замечательном фонде, который помогает детям-сиротам? Я, в некотором роде, вложился в это чудесное начинание. Возможно, сэкономил Вам и Вашим коллегам часы работы, оказав воспитанникам системы помощь и направив их на верный путь. А ещё, судя по всему, помощь сиротам Мамед осуществлял, помогая с трудоустройством тем из них, кто решительно встал на неверный путь. Но это Игорь тоже привычно не озвучил, только многозначительно кивнул. - Благое дело делаете. Мамед кивнул в ответ, задумчиво покачал головой. - Так вот... Такие инициативы требуют достаточного дохода, а в наше цивилизованное десятилетие доход обеспечивается не только вечными ценностями вроде ума и трудолюбия, но и репутацией. И я до глубины души возмущен тем, как наши средства массовой информации, не проведя ни малейшей исследовательской, журналистской работы вслепую порочат сейчас репутацию многих честных людей. Ну, или по-крайней мере тех, кто никогда не пошел бы на такое зверство, даже если бы от этого зависели их интересы. - А Вы себя к какой категории относите? - Не удержался Игорь. Уж больно ему опостылела эта светская болтовня. Мамед хохотнул. - Нет, ну точно, все, что о Вас говорят - чистая правда! Я где-то между. - Он посерьезнел. - И мне нет совершенно никакого резона устраивать эти сумасшедшие кровавые спектакли. - Почему? - Просто спросил Гром. Что-то в изменившемся тоне разговора подсказало ему, что пора начинать общаться по-нормальному. - Ну во-первых, это просто глупо. Любой серьезный, деловой человек не заинтересован в пристальном внимании что прессы, что обывателей. Если очень долго на что-то смотреть, то можно начать замечать детали, так сказать. А сейчас СМИ устроили какой-то цирк, рисуют чуть ли не гангстерские разборки. Многих людей переполошили. Некоторых старых дураков настолько, что они пошли с полицией общаться. Тут Мамед явно намекал сам на себя, и Гром вежливо улыбнулся. Он заметил, что речь его собеседника стала резче и проще, вот уже и СМИ вместо “средств массовой информации” промелькнули. - Во-вторых, - он продолжил. - Жесть очень специфичный. Причем, насколько я в курсе из своих, частных источников, убийца серьезно заморочился. Даже в самые лихие и веселые годы мало кто заморачивался настолько сильно... То есть, жести-то всякой было полно, но, думаю, Вы тоже видите разницу между бытовой жестью и такими вот случаями. Игорь кивнул. Он прекрасно понимал, о чем идет речь. Эта тонкая грань между жестокостью, порой даже садизмом, порожденными ненавистью, местью, жадностью, тупо ощущением собственной власти и вот такой изощренной, психопатической работой, ощущалась нутром. Коллекторы, “быки”, бандиты и просто психи также пытали, избивали, резали и жгли своих несчастных жертв. Но какой-то элемент хирургической точности, продуманности присутствовал только в очень маленьком проценте насильственных преступлений. - Будь это так называемыми “разборками”, такие методы могли бы использоваться только если нужно было бы оставить кому-то четкое послание. А если бы это было так, то, думаю, господин Воргосян с коллегами давно бы уже его расшифровали. Ну и в-третьих, я хорошо знал некоторых погибших и совершенно не знал других. И одно, и второе делает совершенно бессмысленным предположение, что я стою за их гибелью, даже если отмести все предыдущие аргументы. Я близко знал господ Якименко и Свинькова, и высоко ценил их за профессионализм. А вот господа Гуляев и тот, второй... Не могу вспомнить фамилию - их я совсем не знал. Наслышан был о родителях этого несчастного обеспеченного юноши. Но его отец был из номенклатурных выкормышей, делал бизнес в иных сферах, нежели я, поэтому никогда лично мы не пересекались что тогда, что теперь. Примерно такой расклад Гром и предполагал. Он в принципе был согласен практически со всем, о чем рассуждал Мамед. Только вот прорыва в деле это, к сожалению, не давало. А ещё было забавно, что бандит тоже старался не употреблять в своей речи клички. Кажется, с Воргосяном у них было больше общего, чем оба хотели бы признать. - А кто, по Вашему, мог бы быть заинтересован в смерти этих... Господ? По-крайней мере тех, кого Вы знали достаточно близко. Мамед задумался. Игорь автоматически свернул на очередную улочку и посмотрел украдкой на часы на приборной панели. - Многие. Я не буду конкретизировать, надеюсь, Вы меня поймете и обижаться не будете. Но определенно не я. Владимир Якименко был хорошим, крепким профессионалом, на которого я всегда мог положиться. Да, не без недостатков, порой злоупотреблял алкоголем, мог действовать чересчур прямолинейно. Но обладал двумя чертами, которые здорово помогали ему в его роде деятельности. Он честно исполнял задачи и у него была отличная репутация. Его опасались даже те, кто не сталкивался с ним по профессиональным причинам. Порой одной мысли о том, что реструктуризацией их долгов займется Владимир, хватало чтобы сподвигнуть самых упорных неплательщиков поскорее расплатиться с долгами. А господин Свиньков был простым, честным служакой. Он, конечно, ни за что не потянул бы всю организаторскую работу после трагичной гибели друга и руководителя, поэтому смысла в его смерти я не вижу совсем. В чем я твердо уверен - так это в том, что их гибель никак не связана с их профессиональными обязанностями. Особенно такая вот. Должники у нас народ обычно нервный. Мои дорогие коллеги это прекрасно понимали и предпринимали меры предосторожности. Да и если бы кто-то из них и решился от отчаяния на радикальные меры, то это точно был бы не такой кропотливый и малоприятный процесс. Я бы предположил, что один из них мог погибнуть по-глупости, из-за своего бедового характера. В это предпочитал не лезть, но был наслышан, что и Якименко, и Свиньков тяготились грехом вспыльчивости и могли найти неприятности на пустом месте. Но опять же - не оба разом, и не в такой дикой манере. И он брезгливо махнул рукой, как будто отгонял от лица муху. Это все Гром тоже предполагал. Оставалось гадать, то ли это было настолько очевидно, то ли Игорь слишком уж увлекся методом “мысли как преступник” и теперь его рассуждения четко совпадали с рассуждениями гангстера. Оба варианта удручали. - Но ведь Вы нашли Якименко замену? Почему не предполагаете, что новички в бизнесе решили так радикально убрать конкуренцию? Секретик неприятно царапнул острым краем где-то внутри. Игорь действительно не хотел спрашивать о том, о чем опасался услышать ответы. Что-то тревожно вибрировало внутри при мыслях о том, куда этот разговор мог теперь завести его личную маленькую драмку. Хотя и непонятно было, чего такого нового и стремного ему может поведать Мамед, чего он ещё не знает, и с чем не вынудил себя смириться. Может, после почти официального подтверждения всех его опасений от первого лица не последнего лица в преступном мире Питера, все слухи, сплетни и догадки окончательно обретут плоть и кровь? Да боже мой, он будто бы до этого надеялся, что все это неправда, или будто бы правда мешала ему идти на бесконечные сделки с собственной совестью. Мамед вскинул руки в протестующем жесте. - Ни в коем случае! Не отрицаю, господин Гречкин резковат и чуть более склонен к авантюрам, чем его предшественник. Но это мне даже нравится, добавляет в работу свежей крови и нового интереса. Крови, естественно, в переносном смысле... - Он снова кивнул сам себе. - И я бы мог допустить, что за гибелью Владимира стоит он, если бы убийство было обставлено не так тщательно. Юность, понимаете ли, не располагает к тщательности и вниманию к деталям. Особенно такая бесшабашная. Тогда, конечно, я ни в коем случае не стал бы работать с этими молодыми людьми... Но, повторюсь - я их не подозреваю и Вам не советую. Ну, хотя бы Мамед мог гарантировать ему добропорядочность Гречки. В определенных рамках. Если, конечно, Игорь отчаялся настолько, чтобы принимать рекомендации такого толка. - И Вы наверняка уверены во всех, с кем работаете? - У Игоря прям зудело спросить про эту историю с чьими-то пальцами. И про пистолет под подушкой. Не то, чтобы он полагал, будто Мамед знает Гречку настолько хорошо, но было у него какое-то дурацкое любопытство. - Конечно. Как я уже говорил, репутация много значит в наше время. И я свою стараюсь оберегать пуще глаза. Понимаете, как оно бывает - ошибку совершает человек, которому ты всего-то поручил выполнить задачу, а вся грязь летит на тебя. - Но как же это соотносится с тем, что Вы сказали о репутации Якименко? Он-то, вроде, не отличался добропорядочностью. И ваши новые, - он поискал подходящее слово. - Компаньоны, кажется, тоже известны отнюдь не законопослушностью. Мамед снисходительно улыбнулся. Гром почувствовал себя школьником, который не сумел ответить на элементарный вопрос. - Ну, у этой прослойки нашего общества под репутацией я подразумеваю нечто иное. Знаете, разные вещи ценятся на разных этапах нашей жизни и карьеры. Подумайте сами, и у Вас в Вашей структуре наверняка все также. В том положении, в каком был мой старый друг Владимир и в каком находится сейчас мой новый друг Кирилл, репутация характеризуется тем, сколько легенд разной степени жути циркулирует у целевой аудитории. Но я твердо и четко отделяю легенды от истины и никогда не стал бы работать с человеком, который действительно сделал бы большую часть того, что ему приписывают. Гром кивнул. Попытался побороться с собой, но быстро сдался. Решил, что такой шанс хоть сколько-то сориентироваться в тумане собственной личной жизни вряд ли ему еще выпадет. - И история про отрубленные пальцы тоже по большей части просто “репутация”? - Он приподнял брови, изображая слегка насмешливое недоверие бывалого мента, который разучился верить в благородство людей. Хотя и изображать-то почти не пришлось. На этот раз Мамед хохотнул, покачал указательным пальцем из стороны в сторону, приобретая ещё большее сходство с учителем. Очень богатым учителем, который за невыученный урок наказывает пулей в голову. - Вы очень хитрый, майор. Очень. Я уже успел забыть, что общаюсь не с наивным мальцом, а с волкодавом - не обижайтесь, это я чисто в переносном смысле и как комплимент. Конечно, Вы отлично знаете про всех моих уважаемых компаньонов и просто подловили меня, болтливого старика. Но тут я позволю себе вступиться за своего юного друга и пояснить Вам нюансы этой истории. Дело в том, с какого ракурса на неё посмотреть, угол зрения вообще никогда не нужно недооценивать... Так вот, эта неприятная история произошла когда ещё господин Гречкин не работал на меня и делал первые небольшие шаги в серьезном бизнесе. У нас в городе тогда появилась банда автоподставщиков, ужасные люди. Провоцировали аварии, в первую очередь целились в наиболее беззащитных людей на хороших машинах - женщин, молодых ребят. Подстраивали на пустынных дорогах аварию, начинали сразу же угрожать жертвам, вымогая у них деньги. Естественно, эти нахалы не были аффилированы ни с кем из смотрящих по нашему чудесному городу, и санкции в их адрес были лишь вопросом времени. Но раньше, чем мы успели принять по ним решение, один из них очень неудачно попытался подставить Кирилла. Не в курсе, видели ли вы его лично, но если нет - у него очень приятная внешность. Скудному уму непросто предположить, что такой молодой человек способен дать серьезный отпор. К несчастью для подставщика, он ошибся. Всех подробностей не знаю даже я, не вдавался. Но в общих чертах, в ответ на попытку вымогательства и в отместку за помятое крыло автомобиля господин Гречкин среагировал довольно резко. У него, если я помню верно, был газовый пистолет и разводной ключ, и вот именно вторым он сломал то ли руку, то ли несколько пальцев дерзкому мошеннику. Потом с товарищами наведался на базу подставщиков и ребята популярно им пояснили, что так дела не делаются и проводили их из города. Причем, подумайте! Они сделали это сами, без чьей-либо просьбы, совершенно бескорыстно. Настоящие современные комсомольцы, санитары города. Тогда я и взял их на карандаш - в хорошем смысле, разумеется. А история про пальцы обросла самыми нелепыми подробностями, хотя по сути своей была совершенно безобидной. Но я храню этот маленький секретик, потому что - репутация! И Мамед поучительно поднял указательный палец вверх. Ну точно учитель. С утверждением про безобидность Игорь бы поспорил. Он вообще не особо понимал, что ему нужно сейчас чувствовать - облегчение, неловкость или ещё какую хуету. Поэтому просто решил уже по обыкновению загнать эту мысль подальше и либо оставить там навсегда, либо обдумать лет через десять, у камина за чашечкой чая. Сейчас нужно было фильтровать ту информацию, которой с ним поделились. Больше вопросов у него пока не было. Это было к лучшему, потому что, судя по всему, Мамед тоже исчерпал желание общаться. Он задумчиво посмотрел в окно, видимо, прикидывая траекторию машин сопровождения. - В общем, дорогой мой майор, надеюсь, я сумел убедить Вас, что ни я, ни люди, с которыми я с удовольствием работаю, не имеем ни малейшего отношения к этой омерзительной истории. Пожалуйста, будьте благоразумны и не давайте истерии журналистов Вас одурачить. Я убедился, что Ваша репутация правдива, потому, уверен, Вам важно достичь истины. Я со своей стороны, надеюсь, сумел оказать Вам всю посильную помощь. И если по завершении дела Вам захочется обсудить его нюансы с кем-то нейтральным - буду к Вашим услугам, потому что, признаюсь, заинтригован сам. Связь со мной можете держать через нашего общего замечательного друга, Игната. На этом я вынужден с Вами попрощаться, остановите тут, пожалуйста. Под конец их встречи Мамед снова перешел на вычурный, почти гротескный язык. Гром подчинился, притормозил. Двери он не блокировал. Потом, уже в одиночестве и без дурацкой музыки, он покрутился ещё по дворикам. Воспроизводил детали разговора, нюансы и интонации, отчистил суть от словесной шелухи. Это пока ещё не было анализом. Просто механическое действие, позволяющее тщательно расположить в памяти беседу, не упустить ни малейшей зацепки. Отработанный годами практики процесс. Даже ту часть разговора, в которой он бесстыже и бессмысленно преследовал исключительно личные цели, Игорь все равно каталогизировал и разместил в чертогах памяти с привычной скорпулезностью. Потом он вернулся в отдел. Машину пока отдавать не стал. Эта служебной не была, регик и навигатор ничего не писали, и можно было покататься в свое удовольствие без необходимости объясняться с Прокопенко. Хотя на ковер сбегать все же пришлось. Совсем забыл за всеми ночными приключениями и утренними сборами, что служебная-то ауди так и осталась припаркованной у дома! Это был мощный залет. Не по меркам Игоря, но в любом случае, никакая служебная тачка не светила ему еще месяц-другой, а уж хорошая не светила и вовсе никогда. Он даже хотел было широким жестом предложить ту машину, на которой сейчас приехал, чтобы заткнуть образовавшуюся в транспортной системе дыру. Но потом передумал, решил, что такого широкого жеста в конечном счете ни Игнат, ни Прокопенко не оценят. Вообще, на служебное передвижение ему было плевать, сейчас по крайней мере. Путь хоть на верблюда пересаживают. Но вот выслушивать нудные увещевания, когда голову разрывают тысячи соображений, а новая информация жжет извилины, было сущей пыткой. Так ещё и Ксюша успела с крайне возбужденным видом махнуть ему рукой, как только он ворвался в отдел. Правда, ничего сенсационного сообщить не успела, потому что заметила, наконец, во что Игорь одет и вытаращила глаза. А спустя секунду мерный шум отдела уже разрывал громовой глас сердитого Федора Иваныча. Пркопенко, видимо, и сам понял, что Игорь мыслями и душой находится сферах, запредельно далеких от объяснительной за нецелевое использование служебного транспорта. Вздохнул, потребовал пообещать, что больше такого не повторится, и разрешил уходить. Игорь пообещал все, что требовалось, при этом явственно улавливая засевшие в речи интонации и обороты Мамеда. - Ну, что ты там хотела мне рассказать? - Он склонился над столом Зайцевой. Та уже более внимательно оглядела его сверху вниз. Цокнула языком. - Что ты хорошо выглядишь. Гром сдержался от того, чтобы закатить глаза. Или вздохнуть в очередной раз. Оба эти действия были закреплены за другим человеком, одно на выдачу и другое на получение. Потом вдруг заметил одну забавную детальку и усмехнулся. - Ну не я один принарядился сегодня. У тебя помада вроде новая? Зайцева и правда накрасила сегодня губы куда ярче обычного. Может, правда, не только сегодня, и это просто Гром был невнимательным мужланом и не замечал ничего. Но он уже предвкушал вал ужасно смешных и оригинальных шуток по поводу своего внешнего вида ото всех коллег без разбора. Поэтому если хотя бы в одном случае он мог загасить эту атаку на корню, это и следовало сделать. Правда, он-то ждал, что Ксюша отшутится. Но она в ответ только слегка повела плечами, приподняла брови и покрутила в пальцах ручку. Удивительные дела! Но раздумывать над странным поведением коллеги Игорю было недосуг. - В общем! - Спохватилась она, подтягивая к себе исчерканную маркером распечатку. - Что я тебе хотела сказать-то! Короче, провентилировала эту историю с мажором, который подарил... Новую, полностью обставленную квартиру в хорошем ЖК и новенький логан некому Ефимову. Подарок очень хороший, даже на те деньги, которыми привык распоряжаться убитый. Но вполне себе оправданный, как оказалось. Она загадочно замолчала. Гром подтянул чей-то пустующий стул и плюхнулся на него, потом энергично кивнул, чтобы она продолжала. Зайцева таинственно улыбнулась, помучив его ещё пару лишних секунд. - В общем, пять месяцев назад Ефимов тусил себе спокойненько в клубе, причем далеко не в самом маргинальном, это мягко говоря. Никого не трогал, наслаждался вечером. А вот ныне покойный Илья, обсаженный, наверное, по самые брови, ворвался в это заведение и Ефимова потрогал. Причем потрогал так, что бедняга получил несколько переломов, сотряс и лишился глаза. Собирался подавать в суд и поднимать шум, но от него ловко и щедро откупились. Игорь хмыкнул. История была занимательной, но, кажется, отрубала ещё одну ниточку. Обычные ебанутые забавы богатых. Ефимова этого, конечно, надо пробить повнимательнее, но вряд ли он спустя пол года решил не удовлетворяться машиной и квартирой и убил обидчика. Что-то его в этом всем слегка цепляло, но он решил, что скорее всего по привычке ищет везде двойное дно. Но Зайцева ещё не закончила. - Так вот, я поискала ещё, посидела в каналах и на форумах со сплетнями о богатых и относительно знаменитых... Удивительно, оказывается, масса людей просто одержима тем, как живут богачи! Даже не звезды, а просто богатенькие детишки, их папочки и содержанки. В общем, я покопалась в этом гуано, даже нашла пару частных групп и закрытых профилей, куда мне помог пробраться один из наших компьютерных богов. Копнула информацию о тратах этого мажора, насколько мне это позволила система приватности его банка. И оказалось, что за ним как минимум ещё два похожих случая - и это только в Питере, а бывал-то он тут проездом, жил за границей. Оба раза он врывался в неплохие, но совсем не его уровня заведения, по надуманному поводу набрасывался на одного из гостей и наносил ему серьезные увечья. Вроде, парень профессионально занимался боксом и борьбой, поэтому проблем с этим у него не возникало. После этого от ответственности не открещивался, но и в суд не спешил. Оплачивал лечение, откупался очень щедро. Ну нихрена себе. Вкусы богатых оказались ещё более специфичными, чем Гром себе представлял. - И ты это все за ночь успела накопать? - Его кольнул стыд. Вот Ксюша работала, пока он катался по своим личным делам. Зайцева скромно кивнула. - Ну, сначала я позвонила самому Ефимову. Он был рад, что Илью убили, даже прям неприлично как-то. Хотя, зная всю историю, я его не осуждаю. Рассказал мне все как на духу, был невероятно рад поболтать на эту тему. Насколько я поняла, его заставили подписать какой-то документ о неразглашении, но раз уж обидчик умер, он решил, что можно и пооткровенничать. А потом мне самой уже стало интересно. Особо много я не нашла, да и оно, наверное, не очень полезное по итогу оказалось. - Она вздохнула. - Напала ещё на след таких же его выкрутасов в США, где он получал магистерскую, но там саперной лопаткой было не обойтись, рыть нужно экскаватором. Решила, что это не слишком целесообразно, учитывая что с другими жертвами никого из тех, на кого Илья нападал, ничего не связывало. Только вот одно... Она ещё порылась в документах, вытянула очередную распечатку. - Сплетники полагают, что это вот тоже дело рук Ильи. Но я не уверена, если посмотреть на это с полицейской точки зрения. Не его почерк совсем, обычно он открыто выводил человека на конфликт, а тут парень ушел в туалет и там на него напали. Да и не смотря на агрессию, мажор никогда никого не убивал. А тут беднягу забили досмерти, и семье, естественно, ничего не выплатили. Да и попыток замять дело тоже не было, просто менты тупые оказались. Глянь, если скажешь, что перспективно - закопаюсь в эту тему поглубже. Что-то тут было. Во всей этой истории, не только в убийстве. Засело занозой. Но пока Гром не мог понять, что именно. Голова пухла от информации, и он решил отложить наработки Ксюши, чтобы не перегружаться. Сначала хотелось разобраться с Мамедом, окончательно закрепить все и разложить по полочкам. Поэтому он поблагодарил коллегу, забрал документы, которые она ему дала, и пошел за свой стол. Бедного-несчастного убитого как-то сразу резко расхотелось жалеть. Игорь постарался подавить в себе негатив. Частое, кстати, явление в его профессии. Расследование всегда подразумевает перетряхивание всего грязного белья жертвы, и порой вытряхиваются очень неприятные вещи. Но позволять себе впадать в субъективность следователь не должен, а то легко скатиться в мерзотную оценочность. Решать, кто и чего заслуживал и в каком объеме, в его служебные обязанности не входило. Но если разрешить себе немного отстраниться, то получалось, что наиболее жалости заслуживал опустившийся наркоман Гуляев. А остальные, вроде как, да - отчасти будто бы и сами виноваты. Игорь поморщился. Нет, никто не заслужил быть убитым, а особенно вот так вот. В идеальном мире все они должны были оказаться в тюрьме за свои преступления. Да и не только они. Мамед тоже. И Гречка? И вот тут все его стройные и очень правильные рассуждения об объективности и рассыпались в мелкую крошку. Поэтому решено было отвлечься самым привычным способом - работой. Следующие пару часов Гром раз за разом возвращался в автомобиль к Мамеду, прокручивал их разговор, и записывал-записывал-записывал. Иногда искал что-то в гугле или по базам данных. Это был второй этап в работе с информацией. Нужно было перенести все, что он разложил у себя в голове сразу после беседы, на бумагу, подумать, что нужно препарировать повнимательнее, а на что нет смысла тратить время. Ещё прерывался переодически на то, чтобы ответить на шутейки коллег по поводу брюк и рубашки. Большинство шутили про похороны, какая-то часть - про свадьбу. - Я тут кое-что по вчерашней задаче отыскал. Игорь уже хотел на автомате выплюнуть что-то типа “ага да очень смешно умираю как”, но потом его мозг запоздало распознал содержание звукового сигнала. Он повернулся на кресле. Перед ним стоял один из двух вчерашних новичков, копавшихся в делах. Попытался припомнить его имя, но был вынужден сдаться. Не помнил даже близко. Даже первую букву. - Ну так рассказывай, что. - Он постарался звучать не слишком сурово, на случай если парень робеет. Но он не робел. Таким же решительным жестом, как и Игорь недавно около стола Ксюши, подтянул себе стул и шлепнулся на него. Извлек из чехла планшет. - В общем, я нашел, где был этот нарик, когда подрался с кем-то. Игорь нахмурился. - У него имя есть, вообще-то. Парень снова не смутился, не выразил недовольства, просто деловито кивнул. - Ну да, Гуляев этот... Короче, с кем он посрался, я пока не выяснил. Работаю над этим. Но знаю, где это случилось. В одном дурацком клубе, в “Подвале”. Там, рейв-не рейв, больше просто нарики всякие собирались. Мутное место. Ну, я знаю об этом не потому, что посетитель, а потому, что на том районе патрулировал. - Он усмехнулся. - Поэтому фартануло получить видеозаписи. Эти мудаки хотели было сыграть в “твоя-моя не понимай”, а потом меня узнали и как миленькие все отдали. Вот, короче, копию снял на флешку. Потом посмотрю получше и попробую идентифицировать, с кем он сцепился. Только там это, они записали как-то косяково, целую неделю после ещё зацепили, но я отметил тайм-стемпы. Игорь присмотрелся к парню получше. Во-первых, тот ни разу не отмочил шуточку про костюм. Во-вторых, он, выходит, не совсем зелень. Нужно будет обязательно узнать, как зовут. - Ну работай, работай давай. Опыт в ППС это хорошо конечно, но мало. Парень кивнул с серьезным видом, отодвинул стул и пошел за свой компьютер. Игорь сунул флешку в карман. Потом посмотрит, дома, может. Сейчас времени уже не было, нужно было выезжать на вторую встречу дня. Он взял игнатову машину, мельком порадовавшись, что не стал сразу возвращать. Пришлось бы ехать на метро. Несолидность его не особо волновала, а вот оперативность - очень даже. Он запланировал приехать в кафе, где они назначили встречу, пораньше. Опять же - не хороших манер ради, а безопасности для. Проверить, нет ли какой-нибудь аппаратуры, заранее установленной, чтобы потом нарезать из получившегося материала очередную сенсацию. Конечно, на канале журналистки такой грубой работы вроде бы не наблюдалось. Но Гром все равно предпочитал перебдеть. Наверное, сказывалось что он не доверял журналистам. И умным женщинам. А уж когда в одном сочеталось и то, и то! Поэтому к тому моменту, как энергичная женская фигура появилась в раскрытых дверях, он уже все невзначай, но тщательно осмотрел. И выбрал самый удобный столик из всех свободных. Под удобством он предполагал отнюдь не вид из широкого витринного окна или самое мягкое кресло. Нет, ему повезло захватить столик, который находился в небольшом алькове, приватно и тихо, и при этом вход отлично просматривался. С его места. А этой Юлии пришлось бы сидеть спиной к двери, что было совсем крошечным, но исправно действующим на нервы фактором. А ещё он заказал себе бургер, предсказуемо невкусный и предсказуемо абсурдно дорогой. Она направилась прямиком к нему, не тормозя и не крутя головой. Игорь догадался, что она наверняка тоже проводила тут разведку боем, а то и вовсе является завсегдатаем заведения. А вот её умению быстро и безошибочно определить в полутьме нужного человека пришлось отдать должное. - Юля. - Она уселась за столик напротив него, поставила сумку и по-мужски протянула ладонь для пожатия. Что-то в ней было другим, не таким, как на видео. Волосы. Вместо крашеного красного каре, она щеголяла примерно таким же по форме, но совершенно другим, иссиня-черным по цвету. Он пожал протянутую руку. В меру крепко, не стал по-мужлански сжимать изо всех сил, но и ослаблять свое обычное рукопожатие тоже не стал. - Игорь. Юлия эта была красивой женщиной, ничего нельзя сказать. По видео невозможно было в полной мере оценить фигуру, а теперь Игорь успел мазнуть взглядом. Стройная, крепкая, наверняка бегает и занимается каким-нибудь единоборством. Излучает энергию. Не будь они в таких почти противопостоящих друг другу ролях, он бы и подкатил, пожалуй. Наверняка она сторонница перепихона на одну ночь. Но сейчас все положительные черты собеседницы вызывали в нем только беспокойное раздражение. Как угадывающиеся под одеждой соперника очертания оружия - в любой момент это все может быть применено против тебя. - Рада, что Вы нашли в своем расписании время для встречи со мной. Не возражаете, если я буду записывать? - Она выставила на стол маленький диктофон. Ну вот, о чем он и говорил. Журналистка поблагодарила его самым дружелюбным тоном, но учитывая, что ей пришлось вытаскивать его сюда буквально шантажом, это было ничто иное, как издевательство. - Возражаю. - И он подтянул диктофон к себе. - Верну, когда закончим. Это отчасти было сделано чисто из вредности, но с другой стороны, в век голосовых сообщений совершенно не хотелось оставлять такой жирный и легко модифицируемый цифровой след. Журналистка хотела было возмутиться, Гром даже увидел, как она негодующе нахмурила брови. Но этот-то разговор был намного нужнее ей, а не ему. Поэтому пришлось сдержаться. - Тогда мне придется записывать. - Она вынула из сумки молескин и ручку. Игорь покачал головой. - Кажется, Вы забыли о чем-то. Но я напомню - условием нашей встречи было то, что Вы при мне отмените интервью с отделом по связям с общественностью. С этого и начнем. Юлия подчинилась и тут, достала телефон, набрала номер, демонстративно ткнула экраном Грому в лицо раньше, чем он успел попросить доказательств. Поставила на громкую связь и елейным тоном отменила разговор. Игорь не мог не испытать злорадного удовольствия, когда по ту сторону провода кто-то из отдела растерянно попытался спорить, только для того, чтоб его просто сбросили. - А теперь давайте поговорим, у меня не очень много времени. Да и Вы, как я уже успела понять, очень занятой человек. Он проигнорировал как укол, так и попытку журналистки перевернуть динамику власти в свою сторону. Правда, больше грубить он тоже не собирался. Все-таки последнее слово по содержанию ролика принадлежало ей, и если бы она захотела выставить его тупым садистом - запросто сумела бы это сделать. И даже если бы в итоге удалось добиться удаления видео, его успела бы посмотреть половина интернета. - Ну спрашивайте, а я буду отвечать. Она кивнула. - Вы придерживаетесь официальной версии - о том, что убийства совершены в процессе бандитских разборок? Вообще-то Игорь ждал, что она сначала походит вокруг да около, ради приличия пощупает почву более нейтральными вопросами. Но журналистка оказалась прямолинейной и решительной. Ему бы даже это понравилось, если бы она копала под кого угодно другого, кроме него. Но он к таким вопросам был готов. - Мы рассматриваем все версии, включая и те, которым достается меньше публичного внимания. - Он предвосхитил её следующий вопрос. - Но о них я распространяться не в праве. Юлии явно было что сказать по поводу его ответа, но она сдержалась. Даже приличия ради сделала пометку в записной книжке. - То есть, Вы не отрицаете, что версия о разборках может быть несостоятельной? Игорь слегка улыбнулся. Не смог сдержаться. Все же журналистка оказалась не так безупречно хороша, она явно выработала себе какой-то алгоритм поведения и сейчас на ходу пыталась перестоиться на другой. Выходило это не очень. - Как непосредственно заинтересованный в расследовании человек, я не уполномочен раскрывать свое субъективное отношение к тем или иным аспектам дела. Юлия задумчиво покрутила ручку в пальцах. В этот раз даже не стала притворяться, что что-то записывает. Игорь хотел было вытащить ломтик картошки из под бургера и съесть его, но у него завибрировал телефон. Он полез в карман, хотел по привычке ответить не глядя, но на удачу все же цепанул кусочек экрана взглядом. Черт, три ехидных звездочки танцевали посреди экрана. Гречка. Гром сбросил. - А что по этому поводу сказал бы не майор полиции Гром, а просто обычный гражданин Игорь Гром? - Тоже слегка улыбнулась. Справедливости ради, ни капли флирта в улыбке не было. Просто дежурное дружелюбие. Игорь сразу же напрягся. Собирался уже ответить, но телефон завибрировал снова. Те же звездочки. Он сбросил вызов и нажал на кнопку выключения. Мобильник пискнул и уснул. - Девушка? - Юлия смотрела на него со смешливым интересом. - Скорее домашнее животное. - Мрачно отозвался он. Напоминание о том, что у него там вообще-то заперт на квартире этот тип, стало внезапным и неприятным. Он же блин собирался после разговора с Мамедом зайти домой! Но так заработался, что даже про неудобную одежду забыл, не то что про неудобного гостя. Теперь стало немного тревожно ещё и из-за сброшенного звонка, мало ли что этот там хотел. Да что бы там ни хотел - перебьется. - Обычный гражданин Игорь Гром достаточно устает на своей ответственной и внеурочной работе, чтобы ещё и свободное время тратить на рассуждения о каких-то там криминальных сюжетах. - Наверное, он бы ответил более осмотрительно и вежливо, если бы не этот дурацкий звонок. Журналистка громко положила ручку на стол. Прям вдавила в столешницу, и Игорь подумал, что если бы она была мужчиной - точно стукнула бы кулаком по столу. Но выражение лица у неё совершенно не соответствовало языку тела - она все ещё мило улыбалась, кажется, даже более слащаво, чем раньше. Будь Гром просто свидетелем этой сцены со стороны, наверняка присвистнул бы - ну и умудрился бедный мужик выбесить женщину! Теперь получит на орехи. Но будучи непосредственным участником, он только напрягся. И уже мысленно стал подбирать аргументы, которыми будет оправдываться перед Прокопенко, когда разгромное видео выйдет на ютуб. Но вместо того, чтобы резко подняться, Юлия плавно, но стремительно склонилась к нему через стол. Игорь даже слегка отшатнулся. - Ладно, Игорь, я не буду тратить ни свое, ни Ваше время. Вижу, на диалог Вы не настроены, возможно, считаете что я Вам враг, или просто душный и нудный мудак, не знаю. Но я, к сожалению, в Вас все ещё заинтересована. Но не льстите себе. Понимаете, я привыкла готовить свои расследования тщательно и качественно, и, опять же, к сожалению, для моего нового ролика не хватает кое-чего, что я могу получить только от Вас. - Она вслепую сунула руку в сумку, нащупала там что-то небольшое и зажала в кулак. - У меня есть почти все, чтобы снять очередную сенсацию, а полиция будет выглядеть полными идиотами. Я дам Вам шанс, небольшой кусочек найденной мной информации. Так, одним глазком взглянуть. Если заинтересуетесь и захотите посмотреть остальное - придется Вам помочь мне, и куда более охотно, чем сейчас. Ну а если нет - то на нет и суда нет, я сниму ролик и выложу его в любом случае. Все же неидеальное расследование лучше, чем никакого. Мой номер Вы знаете. И вот после этого она ушла. На столе осталась маленькая флешка, а перед внутренним взглядом Игоря - очень очевидная при близком рассмотрении граница между париком и кожей. Он задумчиво взял флешку ее в руку, взвесил. Эта была серебристая. Потом опустил в карман к той, которую ему дал новичок в отделе. Конечно, речь она выдала ничего себе, Гамлет отдыхает. Но, справедливости ради, ролики у неё действительно были качественные. Гром мог бы поверить, что она действительно пойдет на многое, чтобы получить эксклюзивную информацию. А что касается драматичности - ну, на то она и женщина. Да ещё и журналистка. Но содержимое флешки его не особо интриговало. Ну чего такого она могла найти, чего не сумел откопать целый отдел полиции? Или скорее, чего не сумел откопать целый Игорь Гром? Нет, слишком самовлюбленно. Он усмехнулся. Доел бургер, который успел окончательно остыть и превратиться во что-то, что обычно находишь на дне холодильника утром после пьянки. Конечно, он все равно глянет, что там. Но при всех исключительно положительных качествах этой Юлии, наверняка ничего такого, что заставит его самого звонить ей и договариваться о встрече там не будет. По итогу день выдался какой-то странный. Встреча с журналисткой оказалась полезна только тем, что отдел по связям с общественностью остался с носом. Но он, впрочем, особо на неё и не ставил. Вот от Мамеда ждал чего-то поинтереснее. Немного иррационально, по-детски что ли. С другой стороны, его не покидало ощущение удовлетворения от их разговора. И Игорь старательно пытался себя убедить, что это не потому, что Мамед помог ему приблизиться не к разрешению преступления, а к разрешению своего, сугубо личного вопроса. Кстати о личном вопросе. Он вытер рот салфеткой, уважительно прикрыл ей оставшуюся половину бургера, которую не смог доесть даже не смотря на душащие жабьи руки на шее и отсутствие завтрака, и включил телефон. Ждал его пробуждения с некоторой опаской, но ничего шокирующего не обнаружилось. Два пропущенных и смска. Сначала Гром хотел удалить её, не читая, но потом какое-то хулиганистое десятое чувство сподвигло его все же нажать на иконку конвертика. И тут все оказалось куда невиннее, чем он думал. Никакой детальной порнухи. Простое “эй ты охуел там че скидываешь меня ебаный садист купи мне сиги и зарядку для айфона а то выкину нахуй твой ноут в окно”. Игорь, к своему удивлению, ни малейшего раздражения не испытал. Даже слегка усмехнулся. Сначала хотел поиздеваться над охуевшим от наглости иждивенцем, отъехать до отдела, посмотреть там то, что ему скинула журналистка и то, что выдал бывший патрульный. Даже в машину сел строго с этим желанием, попутно расстегивая верхнюю пуговицу на снова начавшей душить рубашке. Но потом ему вспомнилось, как Гречка много курит. Точнее не так - ему вспомнилось, что Гречку чаще можно увидеть курящим, чем нет. Когда он там не смолил сигаретку за сигареткой? Во время секса и в воде, и на этом, кажется, всё. Теперь угроза ноутбуку из чрезмерно драматичной ерунды превратилась в просто реальную угрозу. Как-то раз Игорю пришлось посидеть пару часов в машине в засаде на одного хмыря, а напарником у него на этом задании был местный опер Вова. К исходу третьего часа этот Вова был готов лично ворваться к преступнику домой и словить пулю, лишь бы не терпеть больше ни секунды без сигареты. Поэтому Игорь решил ехать домой. Хотя на самом деле была этому и еще одна причина кроме беспокойства за сохранность собственного жилища и имущества. Он просто устал. Отсыпной планировался вчера, но вместо него вышли дурацкие катания по лесам и коттеджным поселкам. Конечно, в течение дня он собрался, выкачивая из себя все резервы, но сейчас не ощущал ничего, кроме опустошения. Хотелось задремать прямо тут, в машине, но Гром сомневался, что сумеет, как Штирлиц, проснуться ровно через пятнадцать минут. Скорее, позорно вырубится на сиденье как давеча Гречка. Поэтому этот самый Гречка и одна из множества его зависимостей оказались отличным поводом для того, чтобы дать себе поблажку. Совесть Игорь успокоил клятвенным обещанием, что обе флешки посмотрит на ноуте дома. Если, конечно, ноут у него всё ещё будет к тому моменту, как он вернется. По дороге домой он заехал в мини-маркет и купил пачку сигарет. Взял лаки страйк, отчасти по наитию, а отчасти потому, что хотелось посмотреть, как Гречка на них среагирует. Хотя ждать какой-то говорящей реакции от никотинового маньяка, не курившего целый день и получившего, наконец, дозу, было глупо. Значит, купил их просто по наитию. Ноутбука на земле под окнами не валялось, поэтому Игорь не сразу пошел домой. Позвонил одному из приятелей Игната, выполнявшего роль его ВРИО на время, пока тот отдыхал, и сообщил, что машину можно забирать. Сунул ключ под колесо и только после этого пошел домой. Странно было возвращаться в не пустую квартиру. Непривычно, и не сказать чтобы в хорошем смысле. Пока старый лифт со скрипом тащил его наверх, Гром пытался понять, почему так. Наверное, из-за специфики его гостя. Если бы там была симпатичная девушка, он бы возвращался охотнее. Не наркоманка, не преступница и не обладательница высокой оценки от местного бандита. Перед глазами всплыл образ сегодняшней журналистки. Скорее её тела, чем лица, если уж совсем честно. Но Игорь отогнал его прочь. Нет, такая, для начала, попросту не будет мирно ждать его дома. Квартира встретила его звуками работающего телевизора. Гречка на звук поворачивающегося в замке ключа к нему не выбежал, виляя хвостом, и даже по-кошачьи не высунул голову из-за дверного проема. То ли не так уж и хотел курить, то ли откинулся. Первое раздражало. Второе... Тоже раздражало, чуть сильнее. Поэтому Игорь проигнорировал кулек из пледа, пары подушек и ебаного торчка на диване перед теликом, выложил на кухонный стол обе флешки и ксюшины распечатки, чтобы не потерять, и пошел умываться. От холодной воды лицо немного онемело, но накатывающая волнами сонливость никуда не делась. Было у него нехорошее предчувствие, что сил выселять кого-то из квартиры у него сегодня не будет. Оставалась надежда, что кто-то свалит сам. Но это был бы легкий путь, а с Гречкой ничего легким не было. Поэтому он вытерся полотенцем и вышел в комнату, совсем не готовый практически ни к чему из того, что готовила ему судьба. На первый взгляд, оказалось, ничего критичного. Гречка валялся на диване и равнодушно тупил в телик. Он явно лазил по шкафам и скрывать этого не собирался, потому что на нем были те шмотки, которые он оставил у Грома после того, как явился к нему отпизженный. Свалил он потом в игоревом старом спортивном костюме, а вещи забыл и не вспоминал про нихх. Игорь их закинул в машинку, а потом закинул в шкаф. И вот теперь Гречка валялся на его диване в своей гавайке в широкую полоску с живописными багровыми следами старой засохшей крови на воротнике и груди. Про штаны Гром мог только догадываться, потому что дальше шел плед. Возможно, он был вообще без штанов. Это осложнило бы вообще все, и поэтому вероятность такого исхода казалась Игорю достаточно высокой. На Грома он лениво поднял глаза и вяло кивнул ему. И вот с одной стороны было понятно, что он, наверное, ещё не оклемался окончательно после вчерашнего. Но с другой стороны, все равно раздражало. Может Игорь был слишком уж чсвшным, но ему действительно казалось, что ради того, кто сорвался ночью по твоей смске, притащил тебя к себе домой, обогрел и уложил спать, можно было бы и жопу от дивана отлепить. Или хотя бы махнуть рукой. Поэтому Игорь сначала не хотел отдавать ему эти тупые сигареты. Чисто из дурацкой вредности. Но Гречка действительно был каким-то немного сам не своим. Или скорее, таким он просто ему никогда не показывался. Поэтому вредность сменилась на такую же дурацкую и явно вырастающую из комплекса спасателя жалость. - Держи. - Игорь кинул пачку сигарет через комнату. Гречка даже не попытался выебнуться реакцией, и она упала на диван рядом с ним, почти соскользнула. Он вяло потянулся и зацепил её кончиками пальцев. - Ого, смерть. - Изучил наклейку на упаковке. - Специально выбирал? И жигу давай. Гром пошел за зажигалкой на кухню, но на полдороге вспомнил, что убрал её в сейф. Пришлось открывать его на глазах у Гречки, скрючившись в позе “снимаю семь тысяч с банкомата в десять вечера, а какой-то еблан дышит в затылок”, чтобы не спалить код. Ощущал себя крайне тупо. Ну и зачем, спрашивается, такую мелочь нужно было прятать? - Ты че, от меня жигу сховал? - Голос у Гречки даже приобрел легкий оттенок удивления. - Нахуя?Дурацкая зажигалка как назло совсем не хотела попадаться под руку. Наконец Игорь нащупал пластиковый корпус, с облегчением выдохнул и захлопнул сейф. Её тоже кинул, и Гречка и её ловить не стал, а подобрал с дивана. - Потому что я в душе не ебу, что от тебя ждать. Кто в аварии тачку разъебал через пол часа после того, как обещал аккуратно ездить? Ну вот, это типичное бултыхание по крайностям. Игорю совсем не хотелось признавать, что так на него влияет конкретный человек, проще было на совпадение списывать или игнорировать. Вот сейчас жалось заострилась, деформировалась и раздражение накатило привычным приливом. Почему-то эта тупая история с каршерингом его особенно зацепила и поднимала волну удушливого возмущения, каждый раз как в первый. Гречка уже успел слезть с дивана, подойти к окну и с наслаждением тянуть никотин. Это он не из воспитанности делал, а потому, что ему раз сто за все его предыдущие визиты сказали, что дымить прямо в квартире неприлично. Либо в ванной, потому что там вытяжка рядом, либо в окошко. И пару раз физически напомнили о необходимости эти правила соблюдать. Ещё он обычно после секса курил в кровати, пользовался тем, что Грому было в эти моменты вообще поебать. Но сейчас-то секса у них не было. Его лица Игорю не было видно. Но напрягшаяся нервно спина говорила о реакции четче любой мимики. Гром испытал легкий прилив злорадства. Впрочем, он мгновенно прошел, оставив после себя только привычные склизкие камни заебанности. Ого, ну вот, открыты две новых эмоции в этой ебаной карусели. - Ну а хули ты хотел, когда отпускал меня за рулем объебанного в ноль? - Хлещущий из каждого слова яд и рубленый взмах рукой с сигаретой тоже вполне выражали отношение к теме разговора. - Ну да, я был в говнину, дорогу еле видел, разъебал тачку. И не пизди, что ты этого не понимал. У Гречки эмоции тоже менялись, как вспышки салюта. Но у него все как-то попроще было. Пологичнее. Игорь уселся на диван. Сиденье было приятно нагрето в том месте, на котором до него уже сидели. Хотелось рассердиться, да и стоило бы - такого наглого и беспардонного перевода стрелок он давно не встречал. Но что-то не выходило. Это вот всё, эти манипуляции и игры в слова, было настолько в характере Гречки, что он умудрился привыкнуть даже к тому, чему ещё до этого не довелось быть свидетелем. Ну и объективно,его косяк действительно был. Заебался, прикрыл глаза на очевидное нетрезвое состояние, и если бы в итоге кто-то пострадал сильнее, чем разбитым ебалом - на Игоре эта вина висела бы таким же тяжелым камнем. Может, даже тяжелее, потому что пока Гречка во всей той ебанине, что творил, не видел ничего криминального. Но вот прямо сейчас загоняться ещё и на этот счет вообще не хотелось. Мозг в ажиотаже гнал адреналин по венам, требовал действовать прям немедленно, раскапывать, тянуть за новые ниточки, рыть носом землю. Тело, сука, просто вырубалось. Наверное, он испытывал сейчас какой-то лайтовый вариант комы, когда бодрствующий рассудок заточен в клетке неподвижного тела. Наверное, что-то такое ощущали и жертвы маньяка перед тем, как весь их мир сливался в багровое месиво. Вот в эти ассоциации Игорю лезть точно не хотелось. Он и тут удержал лицо и не передернулся, но желудок неприятно сжался. Пришлось снова глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть. Реакция ему не понравилась. В отношениях с жертвами и преступниками он старался держаться на тонкой грани между циничным равнодушием и слишком глубоким и личным погружением в каждое дело. Первое было просто мерзко и выдавало, по мнению Грома, латентных садистов (уж кто бы говорил, да-да). Вот был бы Гречка ментом - точно шутил бы над трупами и допивал утренний кофеек перед опознанием. Вторые выгорали дай Боже к третьему году службы и либо мигрировали в первую категорию, либо ехали кукухой. Игорь гордился своим умением держаться золотой середины, и не смотря на преданность работе, старался не позволить эмоциям перешагнуть определенный рубеж. Иными словами, он погружался на самое дно черных маслянистых луж чужих грехов, но ни капли этой жижи не хлебал. А когда дело все же заползало ему под кожу, оплетало ребра и хлюпало в легких, Гром понимал, что нужно поднажать, собрать все силы, но закрыть его. Никакие преступления не должны были становиться личными. Потому что нет более жалкого и одновременно пугающего зрелища, чем следак, который завяз в том самом, единственном “своем” висяке. И тот десятилетиями наваливается ему на плечи, с каждым годом, с каждым упущенным повышением, с каждым молодым начальником из депутатских сынков, все тяжелее. Мертвые жертвы икс становились таким ментам ближе и дороже, чем живые родные люди. Это была уже не любовь к работе, а ненормальный созависимый паразитизм. Такой судьбы Игорь себе не хотел. И не столько потому, что ему было для кого себя такого прекрасного беречь, а скорее просто из соображений продуктивности. Все эти отягощенные призраками следаки рано или поздно теряли остроту восприятия. Уставали что-ли, и все их выводы сами собой как магнитом тянулись к этому “своему” делу, подстраивались под него. Пожалуй, Гром предпочел бы погибнуть при исполнении, как и его отец, чем превратиться в дряхлеющую умственно и физически “живую легенду”, экспонат для изучения молодых сотрудников. А значит, странное подобие личной жизни, которое занимало неприлично много места в его жизни и мыслях, нужно было загнать под ментальную шконку. По-крайней мере, до окончания расследования, хотя и хотелось надеяться, что оно потом все как-то само рассосется. Но это, конечно, были влажные мечты. Зная себя, реалистично Игорь уже ментально выделил себе в расписании после поимки злодея недельку-другую самокопаний насчет Гречки, связанных с ним решений и их последствий. Обязательно все разрулит. Но потом. Поэтому сейчас он откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Держать взрослого и самостоятельного мальчика на привязи у него при всем желании не выйдет. Впрочем, как оказалось, мальчик неплохо решает свои проблемы без чужой помощи. Как будто, в этом раньше были какие-то сомнения. Но после того, что ему рассказал Мамед, Игорь как-то иначе взглянул на Гречку. Под другим углом. Правда, не совсем понятно, под каким именно. То ли надо было злиться на себя за то, что умудрился связаться не просто с отморозком, но с профессиональным отморозком. То ли, наоборот, выдохнут с извращенным облегчением от того, что его отморозок не просто так делает всякую хуйню, а имеет вполне определенную мотивацию. Ещё можно, да и наверное нужно было бы просто слить его Воргосяну. Ну или иррационально и как-то совсем уж неуместно и деструктивно вернуться к своему этому утреннему щемящему, лишнему и вредному. Про то, что Гречка вот сегодня тут хуйню творит, а завтра приляжет с пробитым черепом в ближайшей лесополосе и его красивое лицо будет разлагаться на молекулы как тысячи и тысячи других, некрасивых лиц. Но это, последнее, Игорь чувствовать не выбирал. Оно само как-то клубилось у него в голове и никак не получалось его развеять. А надо было бы. Потому что вот он только что подумал о том, что нужно запереть личную жизнь на сто замков и замуровать в бетонный саркофаг, и снова включил по кругу эту старую расцарапанную пластинку. А может, вышибить клин клином? На ум снова пришла Юля. В парике приперлась. Наверняка любит извращенно ебаться. А еще она предложила помочь с информацией в обмен на право эксклюзивно освещать ход расследования. Кажется, была вовсе не против встретиться и пообщаться ещё. Ну ещё бы, если она не дура, это не значит, что она будет брезговать самыми простыми способами воздействия на мужчин. Игорь усмехнулся, криво и невесело. Интересно у него выходит, действительно клин клином. Сейчас ради условного дела он спит с мальчиком, а собирается ради этого же условного дела переспать с девочкой и надеется, что это ему поможет. Какой-то половой бартер. Может, ради разнообразия потрахаться с кем-то по взаимной симпатии? Или ему хотелось переспать с женщиной чтобы закрепиться в разряде “мента-бисексуала” и не скатиться в разряд “мент-пидорас”? - Пиздец ты конечно садюга ебаный. - Диван рядом промялся и к боку привалилось теплое. - Меня мало что отхода блядь крыли весь день, так ещё и без курева. Игорь предпочел не прилагать усилие к открыванию глаз. Веки отяжелели и словно склеились между собой. Даже самый мощный мотор не может гонять сутками вхолостую, и его, кажется, перегорел. То, что Гречка даже не стеснялся теперь при нем признавать, что он был нанюханный, тоже не обнадеживало. Была какая-то иллюзия границы между ними, пока он хотя и не скрывал, но и не афишировал свое состояние. - Ну а хули ты хотел, чтобы я тебя по головке погладил за такую хуйню? Я тебе не нянька, убился - разбирайся сам. - Даже говорить было лень. Слова хрипло и устало выдавливались из глотки. Над ухом мягко хихикнули. Пахнуло табаком. Игорь с удивлением понял, что почти никогда не ощущал от Гречки чисто табачного привкуса - он обязательно либо жевал мятную жвачку, либо гонял во рту ментоловый леденец. Сейчас его дыхание показалось шершавым и незнакомым. Стало интересно, как будет на вкус без легкого шипучего холодка. Так, совсем слегка, не настолько, чтобы проверять. - Ну по головке можешь, я против не буду. - Стало ещё теплее, но жестче. Наверное, это Гречка поймал его настрой и недвусмысленно притерся поближе. Насколько же он все-таки был просто устроен - порция никотина и вот он уже сменил апатичный гнев на очень тактильную милость. Впрочем, Гром льстил бы себе, если бы искренне верил, что сам не станет куда благодушнее после пары пива, картошечки с мясом и хорошей пиздиловки. Но вот сейчас ни первого, ни второго, ни последнего ему не предлагали, поэтому он оставался не в духе. И приставания терпеть не собирался. Он уже хотел оттолкнуть навязчивое и почти жаркое тепло, но тут оно отодвинулось само. Сразу стало холодно и неприятно. Не настолько, чтобы открывать глаза и уж тем более подтягивать его назад, но ровно настолько, чтобы выдать непроизвольное недовольное ворчание, почти по-собачьи. Вот бля. - Кстати, я смотрю ты без своих мясных кульков сегодня. Че, на районе все кошки и собаки кончились и палатка закрылась? - Вот уж оскорблений в адрес Ашота и его шавы Гром терпеть бы не стал, и уже собирался выразить протест. - Чшш, я это к чему - жрать наверное хочешь? Ну только издевательств ему не хватало. Нужно было бы взять этого наглого пидораса за шкирняк, выставить за дверь и лечь спать. А потом уже решать, что дальше делать. Вообще по всем фронтам. Но Гречка снова опередил его реакцию. - Идем жрать тогда. Я как ебучая хозяюшка от безысходняка себе наебенил яичницу и сырники, но и тебе немного осталось. Вот теперь Грому пришлось таки открыть глаза. И проморгаться. На самом деле, к зрению у него не было особых вопросов. Но иного способа убедиться, что в полудреме ему не почудилось, сонный мозг придумать не смог. Он скорее мог представить Цветкова своим начальником, чем Гречку, делающего даже что-то такое простое, как яичница. И хотя предполагать, что взрослый человек не умеет готовить было глупо, образы у него в голове настолько не складывались, что ничего не оставалось кроме как искренне удивиться. Гречка заржал. - Нихуя ты! Ну а че думал, такую простую хуйню я умею делать? Хотя если честно тоже охуел, когда у тебя нашел муку, сначала даже думал, что ты кокс с работы пиздишь. Это бы, кстати, нормально объяснило, почему ты такой нервный всегда. Последнюю фразу тот добавил вполголоса, как бы для себя. Поэтому возмущаться Игорь не стал. Его наоборот куснуло даже легкое чувство вины за то, что он оставил Гречку вообще без еды. Сгоряча, чего уж греха таить. Но это чувство он быстро заткнул, напомнил себе, что уж чего-чего, а удовольствий всякого сорта его информатору досталось с горочкой прошлой ночью. Ему даже показалось абсурдно забавным то, как они оба не могли и подумать, что второй человек умеет готовить. Впрочем, он сам действительно уже давно не подходил к плите ни за чем, кроме того, чтобы вскипятить чайник. Пришлось сгрести тело с дивана, протащить его через комнату и уронить на стул. Гречка закатил глаза, но достал ему тарелку и вилку. Гром успел удивиться, когда это было обнаружено местоположение его столовых приборов. Они ж если и ели, то только заказанную жрачку. Впрочем, удивление быстро отошло на второй план, наверняка адски скучающий без телефона и интернета гость с кошачьим любопытством облазил всю его хату. На первый план вышла половинка яичницы и два больших кривоватых сырника. Готовилось это все явно без особой любви и с чисто утилитарными целями. Но Игорь в принципе все еще искренне охуевал от факта того, что гречкины руки не только член дрочить и чужие пальцы ломать способны. Да и жрать хотелось жутко, поэтому управился с едой он быстро. Гречка все это время сидел на стуле напротив него, вертел в пальцах одну из флешек и поглядывал на Игоря. Смотрел прозрачными холодными глазами с таким видом, как будто его ужином должен был стать сам Гром. Неприятно так, изучающе. Игорь вроде и скидывал это на отхода, а вроде и немножко даже заволновался. Может, ему в сырники эти хлорки добавили или ещё какого-нибудь дерьма? Поводов вроде бы не было, но кто его знает. Потом стало равносильно небольшому волнению немного стыдно. Яишня вышла резиновой, а вот сырники ничего так. И если со способностью Гречки в принципе готовить он смирился довольно быстро, факт того, что он готовил ещё и неплохо вообще странным казался. Даже захотелось своими глазами увидеть его у плиты. И вот казалось бы, глупо - ну не конь же тот, в конце концов, чтобы кулинария была для него совсем невозможной вещью. Но вся его расслабленная манера, длинные пальцы с колечками, томные движения, постоянно зажатая в тонких губах сигарета - вот вообще не шло ни к какой созидательной бытовушной деятельности. - Ну ты че, ссышь что я траванул тебя? - Привычно прочитал его мысли Гречка. Эти самые пальцы легким движением перепорхнули в сторону и теперь подпирали щеку. Грому вдруг само собой вспомнилось, как он эти пальцы вылизывал от соевого соуса, словно голодная псина. Уши слегка закололо, где-то в районе грудной клетки разом лопнула пара сотен пузыриков шампанского. Он засунул в рот большой кусок сырника и отвлекся на пережевывание. Отпустило.- Да вроде тупо, но я почему-то не думал, что ты умеешь готовить. Это не в твоем стиле, что ли. - Неожиданно честно признался он. Гречка снова заржал, и на этот раз ледок в его глазах покрылся, кажется, тонкой сеточкой трещин. - Да я на самом деле рил не особо умею, так, самое простое. Когда после выпуска из интерната особо бабла не было по ресторанам шляться и заказывать, а возможность жрать че хочется, а не че дали казалась охуенной вообще, вот тогда и научился слегонца. - Он пожал плечами. - Ну по тебе так-то тоже не скажешь, что ты дохуя кулинар. Пришла пора Игоря пожимать плечами. Он как-то вечно умудрялся забывать про то, откуда Гречка изначально вылез. Тоже все эти цацки, айфоны, гуччи по праздникам и лакост с кельвин кляйн на каждый день смущали. И не то, чтобы тяжелое детство и прибитые к полу деревянные игрушки делали того более приятным человеком. Скорее просто помогали понять, отчего он такой неприятный вырос. - На самом деле я неплохо умею готовить. Но тоже не люблю. И времени нет, потому что... - Работа, ага. - Перебил Гречка и ухмыльнулся. - А это че за хуйня? Он подкинул флешку на ладони и ловко поймал. Конечно, выбрал объектом своего внимания серебристую, журналистскую. Игорь дожевал кусок. Сметанки бы сюда ещё, и вообще супер. - Работа. Ага. Ему не особо хотелось, чтобы Гречка лез в его дела. Таскать материалы домой в принципе было не то, чтобы очень можно. Скорее даже тупо нельзя. А уж светить их перед всякими мудаками, которые сами без пяти минут почти клиенты его отдела, было совсем уж запрещено. Но флешка, блестящая и маленькая, привлекала его информатора, как сороку. Он крутил её в руках, и с него сталось бы утащить ее просто по приколу, поэтому Гром толкнул к нему по столу простую рабочую черную. - Эта вот поинтереснее, по содержанию. Гречка нехотя отложил серебряную и взял черную. Покрутил ее уже менее охотно. Потом вдруг снова усмехнулся. На этот раз довольно. Гром снова напрягся. - Слыш, а давай вместе их глянем? Типа, может там чет прикольное или важное, чего тебе придется ещё копать, а я и так знаю. В некотором роде это предложение имело смысл. Игорь подумал эту мысль и захотелось самому дать себе пощечину, потому что только в полностью сонном состоянии такое могло придти на ум. Имеет смысл показывать конфиденциальные записи этому! Но идея все равно свербела. В конце-концов, Гречка же изначально был у него не проституткой, а информатором. И если журналистский эксклюзив он сам ещё не видел и рисковать не хотел, то на записи из клуба же ничего особенного. Тем более, он знал Гуляева, а значит, мог бы опознать того, с кем тот сцепился. Чисто теоретически. Так Игорь убеждал себя в том, что оказался на диване с ноутом на коленях и Гречкой, невозмутимо навалившемся на него всем весом и уложившим руку ему на бедро потому что это было разумно и практично. Не потому, что заебался и не хотел спорить, и вообще. Подумал, что сто лет так вот ни с кем не смотрел ничего. Даже видеозаписей с камер, не говоря уж о фильмах. Если, конечно, не считать недавнее эпизодическое посещение кинозала. Но там тоже фигурировал Гречка, так что не в счет. Он вывел на экран видео и нажал кнопку “плей”.