мне на тебя параллельно

Гречка на этот раз не крался в своей бесшумной манере, вошел в комнату громко, ударился плечом о дверной косяк. Никак на это не среагировал, качнулся и пошел дальше, в сторону своего траходрома. Игорь тут же понял, что комнату для допросов выбрал не ту - надо было в кухне хотя бы, а тут этот сейчас завалится на кровать и отключится. Поэтому перегородил Гречке путь, и тот так же тупо и механически стукнулся об него и только после этого лицом выдал реакцию. Губы перекривил. - Слыш, ну чего ты? Он снял и потерял где-то рубашку с намокшим воротником, остался только в брюках. Игорь сделал шаг назад, создал между ними воздушную прослойку. Не потому, что опасался за свой самоконтроль - он наделал много ошибок, но с катушек пока не слетел. Просто ему в дрожащих свечных сумерках вдруг пришло в голову, что Гречка почти с него ростом, голову не закидывает, чтобы посмотреть ему в глаза. Просто поднимает взгляд. И плечи у него широкие, неприятную жесткость его хватки Гром на себе проверял не раз. В общем, он, принимая свою физическую форму за норму, упускал как-то, что Гречка просто слабее его. Не в принципе слабый, и не слабее многих. И точно этих многих неадекватнее. Высокий, жестокий парень со стесанными от порошка нервами. И все же - нет. Игорь отошел на этот шаг, посмотрел на Гречку с неизмеримо далекого расстояния и ничего из того, что искал, не нашел. Если бы вел по старинке список подозреваемых на бумажке и если бы он у него сейчас под рукой был - вычеркнул бы из него гречкино непривычно человеческое имя-фамилию с такой решимостью, что бороздка бы осталась на пяти следующих страницах. Не потому, что тот был даже близко чем-то к хорошему человеку и не потому, что Гром его трахал. Просто нет и всё. Одна большая невероятность. И сразу в груди словно отпустило что-то, ноющий спазм наконец дал передышку. Игорь и не понимал даже до этого длящегося миг облегчения, насколько его тяготила даже возможность гречкиной причастности. Облегчение это было приятным, но жутко смущало. Как будто не выдержал и поссал в арке рядом с чьими-то парадными. Хорошо, но неловко. Почему так было Игорь понимал, но как всегда свою неуместную привязанность и связанные с ней проблемы с силой упихнул подальше в голове. Пока Гром мучился, Гречка обошел его и рухнул на кровать. Уютно подвернул под себя подушку и явно уже собирался отключиться. Поэтому Игорь включил, наконец, мента, присел на край и с силой потряс Гречку за плечо. - Не спать! Садись, не лежи. - Это было, наверное, жестоко. Но чем быстрее начнут - тем быстрее закончат, и там пусть хоть сто лет дрыхнет. Гречка скривил недовольное лицо, но послушался - запихнул под спину подушки и оказался в полусидячем положении. Закинул руки за голову и вытянул ноги. - Так блевать тянет. - Пожаловался он, но Игорю того и надо было. Совсем чуть-чуть ему было стыдно, но он планировал, что Гречка быстрее расколется под воздействием легкого дискомфорта. - Ничего, терпи. - Он сам хотел было остаться на кровати, но передумал и опустился на пол рядом с ней. Дело было не в том, конечно, что в пляшущих отблеска свечей и этом тягучем полупьяном состоянии Гречка попадал во все его самые чувствительные точки. Нет, он себя контролировал, но и помогать съехать с нежелательных расспросов тоже не хотел. Лучше признавать свои слабости и контролировать их, чем возгордиться и облажаться. Он понятия не имел, кто это сказал, но кто-то очень мудрый. Наверное этот мудрец тоже натерпелся от красивых злых мальчиков. И тут же понял, что решение было абсолютно верным - неизвестный мудрец бы им гордился. Потому что как только он откинул голову на мягкий край матраса, по волосам тотчас же скользнула легким ветерком ладонь. Ненавязчивые мягкие движения были совсем для этой ладони непривычными, поэтому действовала она, вероятнее всего, не из спонтанного позыва. Хотя может пьяному Гречке приспичило понежничать? Игорь себе льстить не хотел. Немножко хотел покусать навязчивые пальцы и прикоснуться губами к ладони, может, ещё оставить след зубов на запястье. Кажется, он что-то такое делал недавно, но никак не мог вспомнить когда, все их частые встречи сливались в танец света и тени. Но сейчас вот вообще не до этого было, поэтому фантазия была немедленно забита прочь. - Руки. Руку, то есть. - Велел он и надеялся, что голос звучит идеально ровно. - Что, ещё одну? - Вяло осведомился Гречка и без предупреждения второй набор пальцев погладил его по шее. Гром дернулся. - Нет, убери! Обе. Все пальцы и ладони исчезли, за спиной послышалось разочарованное шуршание простыни. Игорь подавил простое и отвратительно заманчивое желание трахаться. В Гречке сейчас было все - придающий ему несвойственную тягучесть алкоголь, желание угодить и подластиться, лишь бы не давать ебучие ответы на не менее ебучие вопросы... Секс мог бы выйти бездумным и великолепным, но только если бы Игорь Гром вышел за дверь, а на его месте остался кто-то ещё. Кого-то ещё он тут не наблюдал, поэтому поморщился от внезапного выстрела головной боли и вернулся к не начатому допросу. - Ты мне лучше скажи, зачем на самом деле поехал в деревню. Про дружбу вашу с покойником не надо только, я знаю, что он скорее всего был должен Мамеду. И я знаю, что ты для Мамеда выполняешь некоторые поручения. - Крутилось на языке колючее и обидное “шестерка”, но он сдержался. - Паззл-то собран почти, от тебя нужно только пару кусочков для ясности. - Какой паззл, Игорь, я не въезжаю. - Жалобно простонал Гречка ему почти в ухо. Успел, видно, стечь с подушек и подползти к краю кровати. - Я кореша навещал. Он прям щеку ему обдавал своим пьяным сигаретным дыханием, Игорь спиной чувствовал его на все готовое тепло. Раздражало невероятно, и больше скорее от того, что он сам не мог проигнорировать раздражитель и отвлекался. Будто легкий перезвон в ушах на фоне серьезных, тяжелых как снежные глыбы мыслей. Ну не приказывать же Гречке не дышать? Игорь зажмурился до боли в веках. - Врешь. Я не буду тебя ловить ни на чем, хоть в двойном убийстве мне признайся. Это разговор только между нами. - Он и сам со стороны слышал, что это все пустые слова из его ментовских уст. Признание-то все равно вопьется крючком в плоть, застрянет там, и тяни когда захочешь. И как объяснить, что он тянуть не будет никогда, Игорь не знал. Нельзя было в таком убедить прожженную скотину вроде Гречки. - То есть двух каких-то левых типов ты бы мне простил? - Снова погладили по затылку, пощекотали за ухом. Тут уже скорее как кота, а не как псину. Игорь постарался проигнорировать совсем, тем более сам понимал, что дал маху с этим дурацким двойным убийством. Конечно, не простил бы такое и близко. Получалось, что пьяный гречкин мозг работает получше его трезвого. Но сонного, прошу принять в оправдание. - Ну ты же не убил вообще никого? - Он попробовал сменить тактику и вытягивать из него правду по капельке, медленно, как будто за паутинку тянул. - Не. - Гречка зевнул ему в ухо. - Чист перед законом. Мы закончили? - Нет. - Гром дернул плечами, попробовал сбросить вяло щекочущие их пальцы. С обеих сторон, как погоны. Пальцы удержались, а вот погоны слетят, если не раскроет дело. - И поехал ты туда не на своей машине. - Не. - Повторил Гречка все так же беззаботно. Игорь ждал, что он объяснит это, расскажет, что дорога сложная и свою ласточку жаль было. Но тот молчал, только пускал ему по нервным окончаниям короткие разряды с кончиков пальцев. На грани, и не мял пока, не массажировал, но все равно немножко будоражил. Сбивал с прямой дороги. - Снял-то эту машину ты. - Он заговорил не для того, чтобы заполнить пустоту, а чтобы уже стронуть эту глыбу неотвеченных вопросов с места. - А вот на камеры на выезде из города она попала уже с другим водителем. Рискну предположить, что это был твой однокашник, некто Романов. Значит, ты с ним туда поехал? Домашнее задание он на этот раз все-таки постарался сделать. Хотя бы в доказательно-предметной его части. - Ну брал он эту машину, скатался и вернулся. - Теперь тягучесть в голосе стала натужной, как в старой жвачке, которая скорее рвется, чем тянется. - А потом я поехал. Они оба сейчас считали время. Гром считал, успел бы Гречка обернуться. И Гречка считал, успел бы он обернуться. Но значения это не имело для обоих, потому что Игорь и так знал, что тот лжет. Ему нужно было не саму ложь ухватить за хвост, а получить всю правду, в деталях. - Не успел бы. - Слушай, ну че ты маешься, а? - Гречка свесил голову и потерся щекой о его висок. Перевернулся поперек кровати пока они трепались. - Я не расскажу. Не рассказал бы, даже если бы было что-то. А ничего и не было. Было, значит. Но это они и так уже отлично знали. - Надо, Гречкин. Мне надо чтобы поймать убийцу. Тебе - чтобы убийца был за решеткой и не угрожал тебе. - Гречка щекотал его волосами и Гром игнорировать уже просто не мог. Даже не знал, злится он или заводится. Хотя у него оба эти позыва всегда бок о бок шли. - Да ты и так его поймаешь. - Фыркнул совсем уже бесстыже ему в шею. - И как ты вообще себе представляешь мое признание? Ты вот все пиздишь, что это останется между нами, но я ж знаю твою ебучую кухню - отчеты, бумажки. Спросят, откуда ты это узнал, ты меня и сольешь. А я ни за решетку не хочу, ни стукачом прослыть. Эта легкомысленность прям раздражала. И привычный запах - сигаретный. Мятный, алкогольный, едко-льдистый - тоже раздражали. Раздражали не дающие нормального света свечи, раздражали сведенные судорогой стресса плечи, которым ничуть не помогали дразнящие тычки. Гречкины волосы и мурлыкающий издевательский голос прям адски выводили. Гречка бесил, короче, от и до, со своей ложью и прочей хуйней. - А что тебя посадят не боишься? Я решу, например, дело поскорее закрыть, и все, и пожизняк в полярной сове. - Да не гони. Во-первых, ты так в жизни не поступишь. Во-вторых, у меня адвокат Сырников, он кого угодно раскатает. В-третьих, это же реально не я, ну посижу в СИЗО, потом ещё кого-нибудь прижмурят - выйду. Ещё извиняться будете. Он, судя по блуждающему вкрадчиво голосу и переползшим на грудь пальцам то ли свесился совсем с кровати, то ли отрастил лишние метры рук и шеи, жуткий потусторонний демон. Игорь убеждаться ни в том, ни в другом не стремился. Вообще поймал себя на том, что сидит прямо, словно столб проглотил, и смотрит ровно на стену перед собой, расписанную отблесками свеч. Как будто бы если посмотрит на Гречку, то превратится в соль, камень или воду. Ну или не сдержится и игру в соблазнение проиграет. - Взывать к твоей душе бесполезно, потому что у тебя её нет. - Констатировал Игорь почти без иронии, схватил одну из демонических когтистых рук за запястье и удержал. На нем не было часов - ни эппл вочт, ни позолоченной подделки под ролекс, и даже привычного золотого браслета не было. Захотелось проверить, болтается ли на шее парная золотая цепь. Ещё захотелось прикоснуться языком к коже в том месте, где неприлично аристократичные синие вены выдавались под кожей особенно ярко. Наконец, дернуть сильно и стянуть с кровати, пошатнуть это пьяное самодовольное равновесие тоже жесть как хотелось. Гром не сделал ничего из этого. - Я не знаю. - Вдруг нарушил тишину и темноту Гречка. - Тебе лучше знать, есть или нет. С недосыпа Игорь залип и даже не понял сразу, о чем речь. А, о душе. Ну тут он правда судить не мог. Если бы у Гречки вообще не было души, стал бы он о нем хоть сколько-то беспокоиться? Вот тут он сам ответить тоже не мог. - Рассказывай давай. - Он выпустил руку, скользнув напоследок пальцами по чужой коже. Позволил себе такую слабость. - Я не отстану. Все его техники допроса, навыки, опыт осыпались сейчас ненужной шелухой под ноги этому упертому щенку. Игорь вроде что-то припоминал о том, что почти вынудил Гречку уже один раз сказать правду, перевернув их игры в похоть кверху дном, но сейчас у него на это сил не было. И сдержать себя он наверняка бы не смог - трахнул бы. Или убил. Болезненно приходилось признать, что делить личное и профессиональное он так и не научился. - А я не расскажу. - Хихикнул Гречка и снова принялся его гладить, теперь по лицу, хаотично, куда мог со спины дотянуться. И Игорь вскипел. Хотя нет, сначала замерло все вообще, свечи застыли оранжевыми точками, остались только руки эти и его сердце. И он понял, что мается чистой и концентрированной хуйней с человеком, которому ни до чего нет дела. Слишком много он сам себе надумал о Гречке, чего и близко в том не было. Включая и необходимость быть с ним вот так вот, мягким. Вытравить-то он его из себя не мог, но Гречка-то этого не знал. И никаких преференций с этого иметь не мог. И вот когда это все залило его мозг горячей волной, тогда и он вскипел. И сам даже в точке кипения понимал задним числом, что не прав и не надо, но остановить себя уже не мог. И было в этом гневе больше злости на то, что Гречка ему не хочет дать важные сведения или на то, что просто Гречка, весь, без конкретики - он бы и сам судить не взялся. Сам не уловил, как оказался на кровати, лицом к лицу, и ничего - ни во что не превратился. Гречка был опьяняющие красивым со своим блядским наглым лицом и сладкой полуулыбкой, и это завело ещё больше. Во всех смыслах, если подумать. Но думать Игорь не успевал, иначе бы остановился. А так инстинкты и импульсы орали в оба уха и он вынужден был слушать. Ухватил Гречку за плечи и тряхнул, но тот мало что не испугался, кажется и не понял вообще ничего. Моргнул только своими гребаными ледышками. - Ты охуел? - Выплюнул даже как-то лениво, как бабе оборзевшей. Поэтому Гром его ударил. Ну как ударил - пощечину дал, разжал ладонь ещё на замахе и стыдом продернуло в тот же миг, как рука коснулась всей этой блядской красоты. И к тому моменту, как Гречка повернулся к нему с даже в темноте горящей половиной лица и замерзшими сразу в жгучий азот глазами, уже успел два круга собственного ада обойти. - Я... - Ладонь пощипывало от последствий секундной ярости. - Ну давай ещё раз, я ж знаю, что ты именно так любишь. - Глаза у Гречки были злые и бесцветные в полутьме от свечек, и Игорь на что был без страха, но руку больше не сумел даже занести. - Хуй-то привстал покруче чем от ванильной хуеты? Тот ничего к лицу не приложил, даже зубы языком не ощупал - Игорь бы заметил. Да и гадкие слова мог лить на него сколько угодно кипящим ручьем, все заслуженно было. Горел весь от стыда. Нужно было сдержаться. И Гречку бить, и вестись на его провокации тоже. Но влетел в привычную колею со всего размаху. Надо вот Игорю сначала наложить руки на что-то красивое, а потом это красивое трепать и ломать. Он отвел глаза - гречкин взгляд снова обрел силу превращать во что угодно, а уж на издевательскую кривую усмешку он и смотреть не хотел. Резало похлеще ножа. Надо было бы уйти и потом уже извиняться, приносить кофе и сладости, отвозить домой и целовать шею, а не ломать пальцами. Ну или быть умным взрослым мальчиком и воспользоваться этой ситуацией как предлогом чтобы вычеркнуть себя из Гречки и выдрать Гречку из себя (слишком не реалистично). Но сил не оказалось. Вот вообще. В Игоря стреляли много, били еще больше, резали, топили, и он годами работал на износ сутками с парой часов сна на бегу. Он знал это отвратное ощущение, когда всё его тренированное, мощное тело вдруг сдавалось, переставало слушать беснующийся мозг и ссыпалось кучей бессильного мяса. Редко, но бывало и такое. Только вот никогда ещё не случалось от пощечины. Причем, не полученной, а выданной. Но теперь он просто опустился на мягко спружинивший матрас и споткнулся глазами о потолок. Темнота надвигалась сверху и трясущийся свет нескольких свечей никак не мог её перебороть. Надо было уйти, но он и подняться-то из засасывающего шелка простыней не мог. Такой большой и сильный, и такой бесполезный и глупый! - Ну не дуйся. - Гречка вдруг возник как из ниоткуда, мягко пощекотал его по ребрам и привалился к боку. - Я бы тебе сказал, если бы ты не был ментом. Вот уж того, что его сейчас будут утешать, Игорь не ожидал. И эмоции вышли крайне смазанными. Он просто дальше молча лежал и ничего не говорил, даже гнев ещё не остыл внутри, а на смену ему уже накатывала тошнотная вина. - Если бы я не был ментом, мы бы вообще не пересеклись. - И он был настолько слаб и ничтожен, что даже себе самому не мог сказать, хорошо это было бы или нет. Интересно, если он провалит это дело и его уволят, будет ли Гречка в нем заинтересован? И сможет ли он сам отказаться от этих отношений, когда для них уже не будет удобной ширмы “ради дела”? На этот вопрос ему тоже даже себе отвечать не хотелось. Выходит, как дознаватель он сегодня провалился полностью - ни Гречку не сумел расколоть, ни самого себя. - Жаль было бы, если бы не пересеклись. - Тихонько хихикнул Гречка и погладил его теперь всей ладонью по груди. - Я вроде как привык. Вот так просто. Игорю захотелось рассмеяться и взвыть одновременно. Как так выходило, что все, что ему давалось через вылезание из собственной кожи, Гречка как нехуй делать говорил и признавал? Как издевался, хотя до такого ему не хватило бы отбитой психопатской эмпатии. А потом ещё сама суть слов привалила сверху новой тонной камней. Привык? И что им теперь... Что ему, Грому, теперь делать-то с этим? Он собаку-то у ларька каждый день почти кормит, потому что она привыкла. А тут - человек. Злобный алчный психопат, но все же. Да ещё и перебирающий и рвущий в его душе все самые темные и муторные струны одной рукой с зажатой в пальцах сигаретой. И что делать? А у Гречки ответ был и на это готов, правда, ничуть и ничего не упрощавший. Скорее усложнявший, но тот и рад бы был, если бы узнал. Так вот лучше пускай пребывает в неведении. Усталость, распластавшая Игоря по креслу утром, накатила вдруг снова. Хотя почему вдруг? У него была масса поводов оказаться вымотанным и разбитым. Но сейчас от усталости он испытывал облегчение. Это было малодушно - но уже в какой раз он позволял обстоятельствам избавить его от необходимости размышлять о Гречке. Альтруизм был прекрасным прикрытием для эгоизма. Поэтому он дал физическому изнеможению утянуть себя в пелену сна. Тьма спустилась с потолка и накрыла его невесомой вуалью. Все вокруг приглушалось и растворялось, и Игорь с благодарностью почти уже рухнул в отключку, когда из неё его вырвало нечто резкое и неприятное. Уютное успокоение разлетелось на осколки и он даже сначала не понял, что стало причиной пробуждения - звук, ощущение или на него вообще рухнул наконец лишенный опоры потолок. На анализ ситуации ушло на пару мгновений больше, чем нужно было бы для выживания. Будь это реальная опасность - он был бы уже мертв. Колышущийся темный воздух и относительно незнакомое помещение не помогали. Ощущение оказалось физическим и быстро локализовалось в районе груди. Не боль, но что-то горячее. Хотя от шока и ножевое могло показаться легким укусом. Неужели Гречка решил так радикально решить проблему своей привязанности? Ещё доля мгновения потребовалась ему чтобы понять, что ничего фатального не произошло. Организм работал в штатном режиме, а мозг поднял его по ложной тревоге. Гром даже умудрился спросонья никому не всечь на рефлексах. Впрочем, никого кроме Гречки тут и не было. А Гречка сидел подле него и смотрел, вроде как, с удивлением. Хотя его лицо было в тени и выражение почти не читалось. - Ты уже спал что ли? - Он звучал несколько недовольно, будто бы сам только что не убаюкивал Игоря и не уводил его от правды всеми доступными способами. - Что? - В горле было сухо и голос вышел хриплым. Вместо ответа мягко очерченная тень склонилась над ним и груди стало жарко ещё в двух местах - там, куда легли эти проклятущие ладони. В нос ударил сладковатый запах, какой-то немножко церковный, а потом Гречка скользнул ладонями по его груди, развозя теплое масло, и до Игоря дошло наконец. Массажные свечи, вот что это было. Правда, наслаждаться ясностью ума ему пришлось недолго. Пальцы сильно и вместе с тем деликатно пробежались по окаменевшим мышцам плеч и соскользнули на ключицы, пощекотали, пробродили и опять сжали, и приятная, приносящая облегчение боль заструилась по телу. И не только боль - возбуждение тоже не заставило себя ждать. Гром и подумать не мог, что его однажды выбьет из колеи факт того, что с потенцией у него все отлично. Гречка тоже все заметил. И прежде чем Игорь успел возразить, перекинул ногу и оседлал его сверху. От соприкосновения тел Гром вспыхнул, охнул и дернулся. Темнота в ответ довольно фыркнула и обдала мятным холодком. Массаж явно не был приоритетом, потому что руки то и дело соскальзывали на грудь, растирали по ней жар и пахучее масло, гладили по животу, обводили шею. Игорю захотелось закрыть глаза и полностью отдаться удовольствию, раскачаться на его волнах и дать захлестнуть себя с головой. Снова упасть в ту же яму. И пусть она заполнена до краев приторным медом - дна у неё нет и отталкиваться будет не от чего. Только утонуть в сладкой истоме. Теперь пришла пора Гречке теряться в пространстве. Хотя сначала Игорь просто вильнул бедрами и попытался сместить его с себя мягко и осторожно. Разумеется, ничего не вышло и их обоих окатило новой вспышкой едкого удовольствия. У Грома в голове зазвенело, а руки на его груди утратили устойчивость и проскользнули вперед в свободном падении. Ещё одна такая попытка - и он себя проконтролировать не сможет. Поэтому пришлось сбросить с себя бесстыжий груз самым банальным и резким приемом. Кровать дернулась под сместившимся резко гречкиным весом, а сам он недоуменно заморгал. Теперь его лицо попадало в светлое пятно и Игорь отлично видел расфокусированный взгляд под ресницами и приоткрытые губы. На миг захотелось поддаться искушению и доиграть партию до конца - самому теперь навалиться сверху. Он сумел себя сдержать. - Это потому, что я не хочу тебе рассказывать про село это ебаное? - Обиженно процедил Гречка, как только осознал всю последовательность произошедшего. - Нет. - Вздохнул Игорь, окончательно закрывая для себя окно возможности получить секс. На сегодня, по крайней мере. - Просто не надо сейчас. Он думал, что Гречка станет спорить, но тот покорно кивнул. - Ну нет так нет. Спи тогда. Вот так вот. И снова этот нахал умудрился всю игореву физическую и умственную работу обернуть в одну короткую фразу. Легко и просто, как миллион баксов сжечь. А вот ему самому стояк все ещё ширинку оттягивал, а фантомные руки бродили по всему телу. Поэтому он слез с кровати и пошел в душ. Там, под намеренно ледяными струями, в полной мере осознал, как снова чуть не скатился по наклонной в свою личную область тьмы. Не знал, похвалить себя за то, что удержался или отругать за то, что вообще пришлось удерживаться. И ещё можно было припомнить себе проваленный допрос. Что угодно, лишь бы отвлечь временно взбодрившийся разум от этого “вроде как привык”, сказанного жутко будничным тоном. На этот раз, не смотря на все загоны, неожиданному изменению обстановки не удалось застать его врасплох. Дверь скрипнула, колыхнулась шторка душа и свет прихваченной им с собой свечки - единственной без массажного масла. Это наверняка был Гречка, а не неизвестный маньяк. Но Игорь, если честно, напрягся бы от злодея меньше - с тем просто подраться и все, а вот от повторной гречкиной атаки уже в душе он едва ли смог бы отбиться. И поздравлять себя было бы совсем не с чем. Но к нему никто не полез. Затрещал фитилек свечки и запахло табаком. Вот и вся разница. - Ты сейчас домой? - Бесцветно осведомился Гречка. Голос у него настолько ничего не выражал, что Игорь даже не понял, гонят его или задерживают. Оба варианта имели место быть. - А ты как хочешь? - Задавай открытые вопросы, первый урок для юного дознавателя. - А мне все равно. Но я не буду беситься, если останешься. - Это было таким откровенным приглашением, что Игорь даже удивился. Гречка и не попытался сыграть в равнодушие. - Хорошо. - Неловко согласился он. И только тогда осознал, что заледенел почти намертво под струями всё ещё холодной воды. Вылезать из душа было почему-то неловко, хотя столько раз он был голым перед другими людьми в принципе и перед этим конкретным пассажиром в частности, что и смущаться было совершенно нечего. Этим Гром себя и утешил, но полотенцем обернул бедра все равно быстрее, чем хотелось. Гречка, разумеется, даже не подумал хотя бы взгляд расфокусировать, не говоря уж о том, чтобы отвернуться. Курил и смотрел. И вышел из ванной только следом за ним. - Свечки будешь гасить? - Он звучал странно как-то. Нервно что ли. От первой сигареты зажег вторую и не пытался делать вид, что не курит в спальне. Дошло до Игоря опять медленнее, чем стоило бы. Он вообще то ли сегодня, то ли в принципе стал тормозить. И если второе - то погоны пора выкинуть самому. Но сейчас дело было не в этом. А в очевидности того, насколько Гречка не хотел оставаться в одиночестве в темной наглухо хате после того, как стал свидетелем убийства. Не по себе ему. Может, даже страшно - если тот умеет бояться. Он бы любого другого раскусил с полфразы и поворота головы, а сейчас не мог даже сказать, было ли это “привык” очередной манипуляцией или неожиданной правдой. И не знал, какой вариант предпочел бы. Обернулся на Гречку, как будто бы теперь бы прояснилось хоть что-то. Разумеется, наткнулся только на огонек сигареты и рыбий взгляд. Отметил, что тот переоделся - снял мятые клетчатые штаны и сменил их на те шелковые, от пижамы с тиграми. Облегчения это не принесло - те хоть на талии сидели, а эти сползали и вообще держались на честном слове. А потом он вдруг перестал видеть в Гречке то, что видел в нем всегда - эдакий сгусток гнева, разврата, непредсказуемости и легкого безумия, запакованный в жутко красивый фантик. Увидел просто молодого дурака, который влез в мутное дерьмо, к которому, кажется, не был готов. Всего на мгновение, а хватило чтобы прошибло посильнее недавнего возбуждения. Наверное поэтому он и сделал то, что никогда ему даже близко в голову не приходило, при всем изобилии их совместных развлечений. Просто взял и обнял Гречку. Без малейшего сексуального подтекста. И может быть где-то за океаном волны смыли с побережья целые города, а горы рухнули под землю, но ничего такого в этой конкретной комнате не случилось. Гречка позволил себя обнимать ровно три секунды. Игорь знало, потому что зачем-то считал про себя. Может, чтобы отвлечься от того, что он обнимает кого-то, впервые за пару лет точно. Наверняка чтобы отвлечься от того, что этот кто-то - Гречка. И наверное ещё немножко отвлекался от того, что Гречка ему это позволил. Привалился к нему тяжело и устало, и даже неловко мазнул ладонями по спине. Руки у него были холодные, и дыхание холодное, и сердце билось медленно и сонно. Это все Гром успел своей проклятой ментовской памятью зафиксировать за четыре секунды, и считал ещё, а потом Гречка резким жестом уперся ему в грудь и отпихнул его. Вздернул подбородок. - Майор, ты совсем ебанулся? Руки давай не распускай. И потом просто лег на кровать и отвернулся от него. Но то ли Игорь это так воспринимал, то ли действительно обиды никакой не ощущалось. Просто так удобнее было. Да и сам он, когда запутался в непривычном шелковом белье, ничего не испытывал. Ничего плохого уж точно - а о хорошем не успел подумать, вырубился на этот раз намертво. Проснулся по привычке куда раньше, чем выспался, но в самый раз для очередного расследования. Проверил телефон - тишина. Черт его знает, хорошо это или нет. Гречка спал и даже не пошевелился, когда Гром вылез из под одеяла и вышел из комнаты. Пластиковые бусы на дверном проеме тихо застучали. Комнату заливало раннее бледное солнце - вчера они оба не стали задергивать шторы, чтобы если вдруг дадут свет, заметить это по фонарям. Свечи Игорь задул перед тем, как лечь, но в воздухе все равно стоял легкий аромат. Который, конечно, теперь намертво связался с одной единственной ассоциацией. Или это от самого него так пахло? Игорь щелкнул выключателем в туалете - электричество дали. Он не знал, что делать. Уйти тихонько? Разбудить Гречку? В первом случае ему пришлось бы захлопнуть дверь, а все пять сотен других замков оставить открытыми. Во втором - он понятия не имел, какая вообще будет реакция на все вчерашнее. И гадать не брался, зачем зря тратить мозг. Все равно в ближайшее время начальство вынесет ко всем чертям. И стоило только сорвать эту пломбу, как ум затопило миллиардом сдерживаемых мыслей о расследовании. Неудавшийся допрос занимал не последнее место. Но вот уж оставаться, чтобы снова попытаться выудить из Гречки правду было действительно делом гиблым. Если тот, пьяный и на нервах, вчера ночью даже намека не дал, то сегодня, похмельный и злой, скорее прогонит или обманет. И было ещё “привык”. Но об этом Гром думать был совершенно не готов. Он решил дать себе тайм-аут и перед выходом сварить кофе. Подумал, что стоит разбудить Гречку хотя бы для того, чтобы снова попросить сменную одежду. Пока возился с его дорогущей кофе-машиной, утвердился в этом решении - вернуться на работу мятым, как после блядок, в разгар расследования было решением хуже среднего. Особенно если блядок не случилось. - А мне сварил? - Приближение кого-то сзади Игорь инстинктивно ощутил спиной, и все равно было неожиданно. Гречка стоял в дверях в длинном халате и с утренней сигаретой. Только очков от солнца, тех, в виде сердец, не хватало для образа похмельной кинозвезды. - Сейчас будет. - Гром пытался придумать, о чем вообще стоит сейчас заговорить. И стоит ли вообще. Но Гречка этот гордиев узел разрубил сходу. Просто сел за стол, вытянул руку с сигаретой, отпил из его кружки и кисло усмехнулся. - Ладно, слушай, один раз все расскажу. И если хоть что-то из этого попадет в твои ебучие официальные документы - я тебя утащу с собой. И даже глубже прикопаю. Игорь молча сел. Лень было охуевать даже. Непредсказуемость, чтоб ее.