мне на тебя параллельно

Всю дорогу до дома, чтобы принять душ и переодеться, а потом и до отдела Игорь думал только о том, что ему рассказал Гречка. Не о самом Гречке, и даже не о том, почему он ему все рассказал. Мысли об этом догнали его только около одиннадцати, когда всю информацию он разложил в голове. Записывать на бумаге не рискнул, мало ли. Любопытные глаза есть везде. Впервые мысль о Гречке как о человеке, а не как об источнике информации, пришла к нему в голову когда он поймал себя на том, что пытается встроить полученную информацию в материалы расследования так, чтобы обелить своего информатора. Игоря это неприятно поразило, как ставшая вдруг неосознанной вредная привычка. Он всегда придерживался принципа совести и чести в своих расследованиях, и точно ни за что не стал бы выгораживать возможного подозреваемого. Да, ему хотелось бы верить, что он полтора года спал не с маньяком, но наверняка он все равно не знал. А теперь Гром не только выгораживал, но и фактически манипулировал уликами. Черт. Нет, так он тоже поступал, но ради общего блага, а не ради парня, к которому у него личная слабость! Он попытался представить, как нужно было бы поступить, чтобы все сделать правильно. Засада таилась на первом же пункте - следовало вызвать Гречку повесткой и официально допросить. И протокол должен был быть подписан. В его ситуации - полный бред. Хорошо, а если вписать эти данные отстраненно, будто бы он правда получил их от информатора, которого не трахает? Например, от Игната. Да, допустим - Игнат рассказал ему, что Мамед послал своих коллекторов, а они там наткнулись на труп... И снова нет. Тогда ему требовалось бы не сидеть тут в кресле перед погасшим монитором, а шерстить все клубы и злачные места в поисках этих самых ребят. Да и для Гречки в любом случае все не очень красиво складывалось. Простая арифметика - если ты приехал кого-то бить, а потом этого человека находят мертвым, ты первый подозреваемый. Особенно когда ещё с парочкой жертв люто враждовал, а большое начальство очень хочет спустить дело по скользкой дорожке организованной преступности. Он даже рассматривал вариант для очистки совести арестовать кого-то из гречкиных приятелей, но и тут не знал, чем ему это обернется. Гречка, вроде, при нем не проявлял особой нежности к друзьям, но с другой стороны они выросли вместе - сложно не привязаться. А этот задержанный парень, что он им расскажет? Короче, нет. Получается, майор Игорь Гром впервые за карьеру без видимой причины прикрывал возможного преступника. Личные мотивы - не в счет. От понимания ему стало так нехорошо, что он встал и вышел на свежий воздух. Реально душно стало, и тяжело в голове. Он встал на крыльце, вдохнул-выдохнул. В кармане завибрировал телефон. Он не глядя нажал на кнопку ответа. Большая ошибка. - Ты мне, помнится, обещал убойную новость. - Без приветствия ввинтилась ему в ухо Юля. Игорь прикрыл трубку рукой и сбежал вниз по ступенькам, подальше от спешащих по делам коллег. Завернул за угол и только тут, испытывая к самому себе отвращение, ответил. - Блин, Юль, извини. - Все его маленькие тайны решили ударить по нему в один день, какое совпадение. - Не сегодня, ладно? Он был готов, что она взбесится. Пошлет его куда подальше, выложит какую-нибудь гадость. Но из трубки только раздался протяжный вздох. Ему сразу же стало стыдно за то, что он так плохо о ней думал. - Я и не ждала, если честно. Ладно, разбирайся там со своей фигней, дам тебе еще два дня. И в твоих интересах мне принести что-то стоящее, потому что у меня есть интересная идея, но за так я тебе ее не отдам. Разовью сама, не впервой. Можно было бы пригрозить ей правовыми последствиям за утаивание важной для дела информации, попробовать пристыдить или просто бесполезно, но приятно напомнить про то расследование, по результатам которого она пряталась под Саратовом. Но Игорь сомневался, что Пчелкина стала бы скрывать реально важную информацию, которая действительно могла бы помочь задержать убийцу. Она может и была хайпожоркой, но не настолько. А на второе и третье он просто права не имел, с его-то шашнями. - По рукам. - Он поддал в голос обреченности. Просто чтобы сделать девушке приятное. В отделе его уже ждали Зайцева и Цветков. Они оба успели найти и опросить дам сердца Варенцова - нынешнюю и бывшую. - Бывшая его частит, говорит, что он был урод, мудак, мошенник, и что убить его мог кто угодно. Список врагов обещала составить, но предупредила, что читать мы его будем долго, а проверять и того дольше. - Доложилась Ксюша. - А нынешняя утверждает, что покойный был золото, а не человек, честный, искренний, и преследовали его исключительно по беспределу. - Цветков закатил глаза. - Я не шучу, так и сказала. Врагов, говорит, кроме бандитов у него не было, но конкретных лиц назвать не смогла. Игорь велел им продолжать отрабатывать окружение, но сосредоточиться первым делом на видео с камер дорожного движения на подъездах к поселку и с вокзала, а также попытаться узнать что-то у тамошних ментов. Конечно, шансы на сотрудничество последних ввиду бардака, который там устроили дуболомы из внутренней безопасности, были крошечные, но попробовать было необходимо. Ближе к вечеру его вызвал к себе Прокопенко. Игорь заходил в кабинет с тягостным чувством. Дядя Федя всегда желал ему только добра, отца заменил, и потому стоять на своем перед ним всегда было особенно сложно. Отделять рабочее от личного он и в принципе, как показала практика, был не мастак. А вызывали его явно не чтобы по головке погладить, не при такой ситуации в расследовании. - Игорек, ну ты как? Давно не видел тебя. - Генерал выглядел измочаленным. Усы устало повисли. Игорь уселся на диван и неловко поерзал. Сам виноват, давно не забегал к старикам. И если бы только из-за работы! - Лично - нормально, как всегда. С делом - сам видишь. Признавать, что он застопорился, особенно перед лицом Прокопенко, оказалось на удивление болезненно. Гром даже удивился проснувшемуся внезапно тщеславию. - С делом... - Задумчиво повторил Федор Иванович. - С делом. Ты же не веришь, что это криминальная тема? Черт. Разговор стремительно несся не в то русло. Отстранение замаячило на горизонте неприятной тучей. Или еще хуже, оказаться на побегушках у какого-то придурка из другого отдела. Да даже если не придурок, хоть сам Артур, все равно. - Да, это маньяк, точно. - Решительным кивком отогнал эти неприятные перспективы. - При всем уважении, версия о криминальных разборках... - Да я понимаю, не говори. - Отмахнулся генерал. - Не буду, Игорь, тебя учить работать, опер ты хороший, свое дело знаешь получше многих. Просто предупреждаю - поторопись, задержи подозреваемого, покажи продвижение. Наверху пошла возня, а я тебя вечно прикрывать не смогу. Вот и все. Из кабинета Гром вышел со смесью стыда, благодарности, раздражения и чего-то ещё. Засобирался домой - отдел давил на мозги, мешал сосредоточиться. Он как будто бы не мог полноценно обмыслить гречкин рассказ тут, под молчаливой сенью пропитанных законом и гетеросексуальностью стен. Дома можно было и записи сделать, и с Юлей переговорить еще раз. Может и на неё нападет внезапная откровенность и она раскроет свою тайну? Перед уходом Игорь сделал только одно ещё - открыл полученный от начальницы по безопасности в клубах Братского черный список и забил в поиск фамилию Варенцова. И он там оказался. Что бы это могло значить, Гром обдумать не успел. Только вышел на крыльцо, как у него снова зазвонил телефон. Вслепую на этот раз он отвечать не стал, но номер был ему не знаком. Журналисты? Чутье подсказало не сбрасывать и он послушался. - Майор Гром? Это капитан Ковалев. Участковый. Игорь сразу же вспомнил амбициозного молодого мужика со слишком дорогим для такой должности телефоном. Которого теперь кошмарит УСБ. Интересно, что хочет? - Я Вас помню. Если что, внутреннюю безопасность навел не я. Сдержанный смешок. - Я знаю, майор. Это из-за меня, у них на меня давненько зуб. - Раздраженно выдохнул. - Но речь не об этом - я буду завтра в Питере, хотел бы с Вами поговорить. Мне кажется, кое-что у меня есть. Но никому, кроме Вас я об этом не расскажу. Это могла быть ловушка УСБ. Но Гром уже ощутил азарт, инстинкт гончей велел ему не думать и подчиниться своей воле. Кроме того, что такого может он сказать едва знакомому капитану? Ничего, а провокационные вопросы обломает на подходе. Они договорились о встрече. Теперь можно было и домой. Гром предвкушал, как усядется с чашкой чая, обложится документами и будет копать, пока не раскопает хоть что-то. Но жизнь ему сегодня легких путей, кажется, не предлагала. Как только он переступил порог квартиры, телефон зазвонил снова. И снова Игорь взял трубку не глядя. И снова ошибся. Это был Гречка. Пьяный, кажется, или обдолбанный. Просил приехать, врал, что заблудился. Первым позывом было послать его куда подальше. Ну не до его приколов сейчас! Но Игорь сдержался. Правда была в том, что они, вроде как, были теперь повязаны. Не просто ни к чему не обязывающей интрижкой, а уголовным делом, блин. Теперь забивать на Гречку было опасно, Гром сам собрал бомбу и сам ее к себе приковал. Ну а еще он правда не отказался бы того увидеть. И немного, самую каплю переживал - вдруг правда так объебался, что реально заблудился? Поэтому Игорь вызвал такси. В такси в ходе очередной игры в поддавки с самим собой он вдруг придумал простую, но отличную вещь. Аж дух захватило, как бывало когда он распутывал очередной клубок криминальных тайн. Если уж он привязан пока к Гречке, нужно просто изменить что-то в том, как они взаимодействуют. Перестать подпитывать темную сторону, перекрыть кислород жестоким фантазиям. Сделать все по-другому. И ему даже сначала удалось, пусть он и захотел Гречку в тот же момент, как увидел в скверике. Пьяного, красивого, бесстыжего, и тоже крайне возбужденного. А ещё явно не в себе достаточно, чтобы не ощущать холода и зажигать сигарету с третьей попытки. Правильным тут было отвезти его домой, уложить и проследить, чтобы он не умер. План начал путаться уже в такси, когда Гречка недвусмысленно к нему пристал. Пришлось придумывать новый - секс, может, и будет, но только когда тот придет в себя. Его Игорь и придерживался, невероятным усилием воли сдержавшись уже в самой квартире, когда от возбуждения искры полетели. Все шло... Средне. Не так, как хотелось, но и не совсем плохо. Он справится. Гречка занырнул на дно его большой ванной и не появлялся на поверхности воды достаточно долго для того, чтобы Игорь успел забеспокоиться. Он поставил на огонь чайник и хотел было уже проверить, не испарились ли все его благие намерения по причине случайного утопления того, на кого он собирался их направить. Но именно в этот момент Гречка и вынырнул, разбрызгивая капли на пол, шумно вдохнул. Гром сделал вид, что и не собирался никуда отходить. Краем глаза он все равно следил за тем, как Гречка отвел с лица волосы и снова сполз в ванне пониже, но на этот раз верхнюю половину головы оставил над водой. Он выглядел как какая-то отечественная, но от того ещё более жуткая версия сирены, типа тех, что заманивают пидарасов средних лет в Неву. Одновременно было в его расслабленной позе что-то ребяческое, и Грому опять показалось, что он этого проявления обычного, непубличного Гречки видеть вообще-то не должен был. Поэтому он окончательно отвернулся к чайнику. Тот, благо, закипел и надсадно завыл. - Ебать, я чуть не умер. - Укоряюще булькнул ему из-за спины Гречка. Игорь оборачиваться не стал - первое правило общения с жуткими питерскими мальчиками-сиренами, вообще-то. - Ты же его уже слышал. - Пожал плечами. - Ага. Но каждый раз как в первый. Вообще-то чайник действительно был особенный. Не в хорошем смысле. Он не свистел, как все нормальные чайники, а то ли гудел, то ли кричал. Жила в нем, видно, душа реактивного самолета. Ему переодически пытались дарить другие чайники, но никакой кроме этого как-то не прижился. Пакетик чая у Игоря оказался последний. Он, разумеется, пожертвовал его Гречке. Все равно больше кофе любил. Сыпанул туда ещё сахара, ложку с горкой, и залил кипятком. Поставил кружку на стол и оглянулся наконец. Гречка все так же откисал в ванной. На миг захлестнуло едкое и заманчивое в моменте желание нажать тому слегка на макушку и заставить снова уйти под воду. И держать там. Гречка даже, скорее всего, был бы не особо против. Это Игоря и отрезвило. То есть нет, отрезвил его, спустя миг после того как эта мысль укоренилась в его голове, здравый смысл. Ну, как и всякого нормального человека, которому случайно пришла в голову нелепая и злая идея. Но он-то такие идеи время от времени доводил до конца, и со своей ненормальностью в этом плане почти смирился. А вот то, насколько эта нездоровая хуйня плотно переплелась у него с сексом - вот с этим ему смиряться не хотелось. - Вылезешь - выпей чаю. - Предложил он. А потом подошел все-таки вплотную. Не с прелюдией для их обычных жестоких игр, а просто так. Как будто бы можно было к Гречке (голому, въебанному и довольному) подходить просто так! Коварная невская сирена прибрала к когтистым рукам и золотым зубам очередного наивного похотливого пидараса. И так тому и надо. Он смотрел на Гречку сверху вниз и удивлялся в который раз, насколько в том мало всего, что обычно привлекало Игоря в партнерах. В партнершах. Его с ума от похоти сводил, блин, стопроцентный пацан, с широкими плечами, резкими жестами и блатными повадками. Припоминать, охреневал ли он настолько от голодного желания из-за кого угодно из этих самых партнерш, хоть на одну ночь, хоть на теоретическую всю жизнь, Гром точно не хотел. Особенно если для чистоты эксперимента вычесть из уравнения подростковые гормоны, которые знатно помотали его по чужим койкам, и помотали нервы дяде Феде и тете Лене. Гречка его взгляд ощутил. Вот тебе ещё один навык, которого, он готов был поклясться, даже у следовательниц с которыми он трахался, никогда не было. В таком совершенстве, по-крайней мере. Игорь ещё окончательно не успел сорваться в очередную серию переживаний по поводу того, как это он не знал и не гадал о собственной склонности потрахивать мужиков тоже, а тот уже завозился и приоткрыл глаза. Запрокинул голову ещё сильнее, чтобы, видно, получше его рассмотреть. В глазах мигнуло совершенно сбивавшее с Грома все остатки приличия восхищение. - С такого ракурса ты еще более секси, Гром. - Улыбнулся. Лучше бы бензином в костер плеснул, и то было бы меньше жара. Надо было сначала самому вымыться. Надо было... Игорь силой заставил себя отвести взгляд. Черт, Гречка хоть бы пены напустил себе! - Вылезай и пей чай. - Велел он. - Есть, папочка. - Мурлыкнул Гречка. Игорь вздохнул. Потом тот ушел в спальню, а он сам снова налил ванну и наскоро вымылся. Обтерся и одеваться уже не стал. В голове было пусто, все мысли сосредоточились ниже пояса. Он с изумлением осознал, что какая-то часть его надеется, что Гречка заснул. И это при том, что он вот только что на его светлый образ был готов передернуть прям в собственной ванной! Игорь вздохнул. Неужели он настолько ублюдок и ему проще не трахаться вообще, чем трахаться... Ну, не как поехавший БДСМ-маньячила? Нет, тут другое что-то. Он надеялся, по-крайней мере. Гречка не спал. Он полеживал на кровати, вальяжно раскинувшись на подушках, бесстыже и самодовольно. Он, блин, курил в его спальне! Но это было последним, что Грома взволновало - потому что свободной от сигареты рукой Гречка дрочил. Лениво, не ради финиша, а ради процесса. Ради Игоря. И стоило Игорю переступить порог комнаты, как вся эта тупая кутерьма в его голове опала ненужной шелухой. А вот член встал. А потом Гречка перекрестил свой ледяной взгляд с его, зацепил и не отпустил. Почти телепатия, мать его. Поманил рукой. Чистая, концентрированная похоть. - Туши сигарету, а. - Велел Игорь. Потому что опасение устроить пожар было последним, что сумело пробиться в его голову через шквал радиопомех. Дальше там остался только белый шум. Кажется, сигарета была затушена о тумбочку. Ему точно было плевать. Гречка был везде. Он гладил и ласкал его спину, обнимал за шею жаркими ладонями, облизывал прикосновениями ребра и живот. И это только руки, а язык! Дышал Гречка рвано, и смотрел ему в глаза не моргая. Его лицо стало таким четким, будто бы фотография в стократном разрешении, а окружающий мир поплыл и слипся в сплошную виньетку. Игорь видел ниточку слюны между его приоткрытых губ. Игорь видел капельки влаги на его висках, и капельки иной влаги, скопившиеся в уголках его ледяных прозрачных глаз. Игорь хотел бы смотреть на все это вечно, греховное, неправильное совершенство. Он закрыл глаза, он будто бы прыгнул в жестокий и страстный водопад, жаркая вода омывала его тело, острые камни оставляли красноватые полоски на коже, но все вместе это было невероятно, безумно, оглушающе. Рев воды - нет, это рев крови в ушах. Игорю хотелось полностью отдаться этому ощущению, раствориться в нем. Но вместе с тем хотелось касаться самому, повторять давно изученные изгибы и острые углы, и смотреть, смотреть обязательно, безотрывно. Гречка являл собой средоточие чистого секса. Он откинул голову, шея раскрылась, грудь трепетала под его руками и языком. Грому и не нужно было напоминать себе, что можно делать - тело все знало само. Он касался кожи губами и зубами, никак не мог насытиться вкусом, солоноватым, сладковатым, и прикосновением живого жара. Под бархатной кожей каждая клеточка, кажется, билась и рвалась ему навстречу, и он готов был принять это движение на себя. Это было как автокатастрофа, но только самая лучшая в мире. Они сталкивались жестко, с шипением и паром, с лязганьем, но им это нравилось обоим. Игорь знал точно - потому что он срывал с губ своего любовника бессвязные, но очень одобрительные, грязные, пошлые фразы и звуки. Глаза у Гречки подернулись пленкой, совсем расфокусировались, скользили по Игорю с бессознательным удовольствием. И еще с чем-то. С обожанием? Игорь отвел взгляд, неожиданно смутившись. В качестве извинения слизнул капельки пота с виска, провел языком по скуле, спустился на шею. Гречку от его собачьих ласк чуть не судорогой прошибло, и Гром, довольный произведенным эффектом, закончил влажную дорожку в ложбинке между ключиц, сам на миг уткнулся в этот горячий беспорядок лицом. Точно также и движения его рук, его тела, его губ сбились с ритма, мазали мимо цели, но все равно попадали в самое яблочко. Один взгляд на распростертого под ним Гречку, совершенно расплескавшегося и растекшегося, и его самого превращал в жидкую раскаленную волну. Он потерся членом о татуированный живот, попытался хоть чуть-чуть облегчить болезненное возбуждение, и у него от одного этого прикосновения кожей к коже голова закружилась так, что руки чуть не подломились. - Да давай уже. - Прошипел-прошептал Гречка, впиваясь ногтями ему в плечи, пуская импульс приятной боли. - Харе ломаться. Игорь чуть очнулся, втянул в грудь холодный воздух. Надо было сосредоточиться. Он должен был сделать все правильно, не причинить дискомфорта. Смазку он достал и положил на тумбочку, рядом с презервативами ещё тогда, когда хоть что-то соображать мог. Продуманный. Но теперь ее там нет. В голове и в яйцах гудит примерно одинаково, и сосредоточиться просто нереально. Да где же?... - Ну ты чего, не доводи! - Скулит Гречка. - Я все уже... Сам. И он ловит руку Игоря за запястье и подталкивает вниз по своему животу. Тот сначала думает, что к члену, в мольбе хотя бы отдрочить, но Гречка подается бедрами назад. Гром недоуменно вглядывается в его лицо. Неужели ошибся и где-то сделал неприятно настолько, что тот от него как от чумы отшатывается? - Боже, блядь, Игорь, ты чего такой тупой? - Лицо у Гречки пылает, то ли от возбуждения, то ли от злости. - Давай, жопа у меня уже как водяная горка для твоего хуя. Пиздец. У Грома в голове лампочки взрываются то ли от медленно затапливающего его осознания, что Гречка сам, пока он сидел в ванной, смазал и растянул себя, вот этими вот пальцами, изгибаясь и выворачиваясь. То ли эта короткая, ужасно пошлая фраза, словно из дешевой порнухи, перемкнула что-то в его центрах самоконтроля. Но он все равно успел в знак благодарности куснуть Гречку слегка под ребрами и потом за бедро, а потом в те же места коснуться слегка губами, размазывая слюну. А потом он закинул его ноги себе на плечи - единственно правильным казалось сегодня трахаться только лицом к лицу - и вошел, всецело доверившись обещанию про горку. Гречка дернулся ему навстречу так яростно, почти зло, что Игорь едва вот прям в эту секунду не кончил. Для мягкого темпа явно было не время и не место, и он сразу вошел в бешеный ритм, подхлестываемый хриплыми и пошлыми звуками, которые Гречка исторгал с каждым толчком из своей глотки. Ничего девичьего даже отдаленно, скорее что-то животное, и зверь этот был опасным и сейчас до безумия довольным. И Грому это чертовски нравилось. Это была практически тренировка, он вкладывал всю свою выносливость и страсть в каждое движение, по спине струился пот. Одной рукой он скользнул по его груди, задел колечко в соске, обвел контуры мышц живота, все это дрожащее и живущее под его ладонью великолепие. Гречка подался ему навстречу, приподнимаясь на локтях. Губы приоткрылись и что-то пробормотали, но вышел очередной бессвязный хрипловатый стон, и Игорь ничего так и не понял. Холодные глаза блеснули из-под пелены кайфа гневом и нетерпением. А в следующую секунду гречкины пальцы крепко вцепились в его запястья и потянули. Рука безвольно скользнула по влажной коже, вверх, к ключицам, к шее. К шее? И тут Игорь понял, что твердили ему настойчиво приоткрытые губы, о чем просил сверлящий насквозь взгляд. “На шею. Положи свою руку мне на шею. Сожми мою шею”. Он не хотел так. Правда. Но останавливаться сейчас, когда он разогнался до сверхзвуковой, когда все его существо, все его мышление сосредоточилось в одной этой пульсирующей, манящей точке, Игорь даже притормозить не мог. Снес эту крошечную моральную преграду и не заметил. Пальцы сжались на податливой шее, прозрачные глаза снова заволокло пеленой блаженства. Игорь неистово толкнулся еще пару раз и кончил. Он валялся на кровати словно выброшенный на берег после изнуряющего шторма. Все тело приятно онемело, и не смотря на подкатывающую уже из-за горизонта сознания пост-оргазменную пустоту, сейчас ему было хорошо. Его ничего не волновало. Гречка подкатился к нему поближе и погладил его по груди. Растянул губы в такой довольной усмешке, что аж неловко стало. Подтянулся еще чуть ближе и прикусил Игоря за нижнюю губу, легко и игриво. Тот выдохнул. Обычно после секса ласкаться ни одного из них не тянуло. Но сегодня все было по-другому. Поэтому Гром преодолел внезапную и глупую неловкость и ответил на поцелуй. Гречка как-то постепенно отстранился и почти сразу заснул. Тоже не типично - как правило, без болтовни и еды не обходилось, и вырубался первым сам Гром. Кажется, “что-то” по-другому у них сегодня все же вышло. Потом Игорь снова, неизбежно и много думал своим почти угасшим от усталости, но не засыпающим разумом. Гречка же был как дикое животное. Из тех, которых невозможно приручить и не рекомендуется держать дома. Из тех, кто переодически обеспечивает своих тщеславных и чересчур самоуверенных хозяев упоминанием в местных новостях и путевкой на тот свет. Игорь на тот свет не хотел. Но Гречку он хотел, кажется, даже ещё сильнее. Неужели он настолько в заднице, что готов ставить все на карту ради кого-то вот такого вот? Кого-то, кто, блин, даже и не поймет никогда, чем ради него рискнули? Гром жмурится до пляшущих перед глазами искр и пощипывания под веками, но это не помогает. Он же на этот вопрос ответил уже много раз, и вчера, и сегодня, и миллион раз с того самого момента, как увидел Гречку в комнате для допросов. Да, он готов. Да, он в заднице. Нет, он не имеет права ничего от Гречки требовать, потому что... Потому что рискует не ради него, а ради секса с ним, так выходит? Фу, майор Гром, ну Вы и ублюдок. Раз уж он ставит на карту так много, то и брать надо все, до чего руки дотягиваются? Игорь поддается порыву и прижимается к открытой шее лицом. Где-то между простыней и прохладной влажной кожей теряет, правда, запал, и не впивается жадным ртом, как хотел сначала, а просто тыкается глупой собакой. Гречка даже не просыпается. У Игоря от тепла и биения крови под губами и всем лицом кружится голова, комната слегка качается вокруг. Или это от недосыпа? Лучше бы было от недосыпа. Потому что он готов прямо сейчас поймать пару пуль, но не готов понимать, что с ним такое творится от целомудренного по их меркам. прикосновения к парню, которого он только что, между прочим, оттрахал до сорванного горла. Игорь как-то случайно почти заснул - недосып на грани галлюцинаций решительно затыкал все эти вечным роем гудящие у него в голове сомнения и тревоги. Из приятной, слегка клаустрофобной дымки приближающегося забвения его выдернул, разумеется, Гречка. Гречке было хреново. Неудивительно, тут скорее можно было удивиться, что раньше не поплохело. Ну или тому, что он так и не очнулся от своего цементного дурного сна, пока его выгибало и колотило на игоревой кровати. Он и раньше такому был свидетелем, но старался уйти на диван, а не пытался хоть как-то облегчить симптомы химического абстинентного синдрома у своего насквозь ядовитого любовника. Вообще-то Гром и сейчас накоротко рассмотрел такую возможность, с некоторым стыдом. Хотелось бы решить, что это его новый подход к их... Как там, “взаимодействию в горизонтальной плоскости”, да, вот к этому самому, так изменил за одну неполную ночь и один странный секс. Типа, волшебная таблетка наконец нашлась и сработала там, где была нужнее всего. Но если честно, он просто никогда не видел, чтобы кого-то так перекрывало. А насмотрелся Игорь достаточно. Вообще ничего такого уж страшного или странного Гречка не делал, просто трясся, мелко и часто дышал, перекатывался с боку на бок чуть ли не раз в секунду - для торчка нормально. Разве что не просыпался. По лицу у него пробегала дрожь, зрачки под веками наверняка плясали туда и обратно с бешеным темпом, но глаза оставались так плотно закрыты, как будто веки прихватили клеем. И на бывалого везде и со всеми Игоря это нагнало такой липкой жути, что он не решался никак - будить или нет. Не разбудил в итоге, потому что какие бы демоны сейчас Гречку не терзали, они были только в его голове пока. А вот если бы тот бодрствовал - то вполне охотно переползли бы и в реальность смутными тенями, дрожащими отсветами и муторной тошнотой за ребрами. В черно-белом свете его спальни эта дикая пляска отравленного организма и так казалась кадром из старого фильма ужасов, с нелепо переигрывающими актерами и картонными декорациями. Только в жизни, да. Игорь протянул руку и коснулся гречкиной кожи где-то над ключицей, слишком неловко для своего опыта попытался прощупать пульс. Кожа, вопреки обычному, была прохладной и влажной, и под ней как будто бесконечно шло какое-то движение. Как будто там действительно что-то кипело и рвалось наружу, жило своей жизнью под тонкой оболочкой человека. Пульс колотился, как припадочный. Гром решил, что если Гречке не станет лучше через пять минут, то он вызовет скорую. Плевать, что к себе домой. Гречка открыл глаза и застонал. На этот раз совсем не сексуально, просто как человек, которому дерьмово. Игорь ощутил, как от облегчения в груди что-то обрывается, но в хорошем смысле, что-то тяжелое и давящее на легкие. Дышать стало проще. - Я сейчас вызову врача. - Пообещал он. В ответ - резкое отрицательное мотание головой. Гречке пришлось приложить усилие, чтобы разлепить губы, но в итоге он хрипло выплюнул: - Ты охуел? Нет! - Отдышался. - У меня на три статьи в крови найдут, даже и не думай. Дай мне воды и сигарету. Гром подчинился. Гречкин аргумент имел смысл. Он решил дать им обоим еще пять минут, твердо уверенный, что от воды и сигареты никому еще лучше не становилось. Конечно, Гречка оказался исключением. Он приходил в себя на глазах, оставалось только поражаться. Уже не дрожал, и лицо порозовело. Дыхание окончательно выровнялось. Игорь все еще хотел вызвать врача, но Гречка только хмыкнул. - Ну ты че, так хочешь испортить жизнь и мне, и себе? Забей, ну ладно, я схожу к одному парню, расскажу что сегодня было, без пизды. Игорь сделал вид, что поверил. Он все еще выглядел дерьмово, но теперь, с его неисчезающей ни при каких обстоятельствах сексуальностью в режиме ожидания, мог бы вписаться в “героиновый шик”. Мог бы даже снова вернуть его в моду, на беду тысячам доверчивых идиоток. Впрочем, новое прочтение неумирающей (какая ирония в этом слове) классики, шик мефедроновый, было гречкиной второй натурой. - Ты правда бы скорую вызвал? Прям сюда? - Под глазами у него залегли темные тени, в скудном освещении спальни почти красноватые. На их фоне холодная голубизна радужки вгрызалась в него из темноты как алмазный бур. - Да. - Игорь просто кивнул. Почему-то признаваться было неловко. Неужели боится, что Гречка и этот акт милосердия развернет против него самого? Тонкие губы напротив чуть дрогнули в кошачьей усмешке. Жадно затянулись сигаретой и выпустили облачко дыма. Гром меланхолично подумал, что у него провоняет все постельное белье. Провоняет еще и сигаретами, в дополнение ко всем животным ароматам сегодняшней ночи. - Я однажды так бросил девчонку. - Признался Гречка. Плечи у него чуть дрогнули. - Ну типа, вытащил на парковку, положил между тачками, уехал и только после вызвал врачей. Он говорил об этом так вяло и обычно, без насмешливого вызова, что Гром сразу ему поверил. Но у него у самого тоже не было энергии ни на какие яркие взрывы. И потом, злиться и, опять и снова, винить себя в дерьмовой неразборчивости было бы моветоном. Пора бы уже признать - Гречка мудак, даже, наверное, маленькое чудовище. Красивый социопат. Променял крошки эмпатии на возможность выглядеть соблазнительно даже после передозировки. А он сам был бы совсем конченым дураком, если бы до сих пор этого не понял. - Она выжила? - Он откинулся на подушку. Вот теперь бы и заснуть, но спать не хотелось. Тело зависло в режиме энергосбережения. - Я вообще-то собирался спросить, жалеешь ли ты теперь, что собирался вызвать скорую. - Оскалился Гречка. - Но забей, не хочу знать. Не сейчас. Выжила, да, все с ней нормально. Игорь кивнул. Облегчение за неизвестную ему наркоманку было бы глупо испытывать, а уж за Гречку тем более - тот же все равно поступил как мудак. Поэтому он предпочел свести всё к физическому - уставился на Гречку, давая глазам и мозгу приятный отдых. Они молчали целую вечность. То есть, Гром молчал, а Гречка сначала докурил, потом поерзал еще, залез в телефон, еще покурил, допил воду и откинулся на спину поперек кровати. К этому времени стал почти живым и совсем спокойным. Не нужно было переживать, наверное. Игорь вспомнил, что тот обычно голоден после секса. - Хочешь есть? Давай закажу что-нибудь. - Он и сам проголодался. - Не хочу сидеть дома. - Тот пожал плечами. - Мне тут как-то... Душно. Хочу на улицу. Гречка говорил об этом так повседневно, как о чем-то абсолютно нормальном, сидя у него на кровати в водовороте сбитых простыней сразу после того, как они сначала потрахались. А потом он чуть не сдох, выпуская с каждым словом немножко дыма изо рта. Вытатуированный у него на спине глаз снова пялился Игорю прямо в душу, хотя в полутьме невозможно было разобрать его выражение. Больше всего Игорь боялся, что ему не кажется, и что весь этот бардак давно уже действительно превратился в его новую повседневность. Он протянул руку и взлохматил Гречке короткие волосы на затылке. Тот издал довольный звук, вроде как мычание или мурчание, и поддался ему под ладонь, не удерживая себя в сидячем положении, вслепую откинулся на спину. Почти задел изголовье кровати головой, но даже не заметил этого. На коже осталось колючее тепло, Гром устало потер этой же рукой лицо - и ощутил легкий запах вечных сигарет, воска для волос и Гречки в целом. Терпкий и немножко едкий. - Ну пойдем, давай сходим, а потом я поеду домой и не буду тебя доебывать, а? - Гречка блаженно уставился в изрезанный полосками света от уличного фонаря потолок, в одной руке держал сигарету, вторую вытянул и кончиками пальцев коснулся наугад Игоря. Попал, разумеется, со снайперской меткостью по открытой коже. Гром вздохнул. Обычно когда Гречка вел себя вот так вот необычайно мягко и благодушно, он либо злился, либо со спокойной душой трахал его ещё раз. А что теперь изменилось? Он снова потер лицо рукой. Нет, после стольких полубессонных ночей, что он уже со счета сбился, только анализа собственной неупокоенной гетеросексуальности ему не хватало. Поэтому Игорь не стал водить себя за нос и играть в отрицалово, честно себе признался - он сегодня испытывает облегчение от такой перемены в своем дурацком... Да, сейчас точно любовнике. От этого тоже бегать было неохота. Гречка курил и плавал в своих, приятных судя по расслабленному лицу, мыслях. И микроскопически двигал кончиками пальцев по его обнаженным нервам, в такт спокойно вздымающейся дыханием груди, и всеми нарисованными на ней глупыми картинками. И в сравнении с тем, в каком состоянии Гром все время видел его в последнее время, это было зрелищем приятным. Особенно если сравнивать с застрявшим между двумя передозами комком безумия, который он подобрал сегодня в парке. И все равно, блин, трахнул. Оставалось только утешать себя, во-первых, трахнул далеко не сразу, а во-вторых, Гречке это пошло, твою мать, на пользу. Игорь бы посмеялся сам над собой и слабостью собственных аргументов, но вместо этого только хмыкает под нос. И даже не пытается себя убедить, что рад за поправившееся гречкино самочувствие только лишь из одного человеколюбия. И так, точки над ё он расставил в отношении всех своих перемешанных как обычно в неопрятную кучу чувств, а вот разбирать, что они значат будет потом. Если будет. - Ладно, пойдем. - В комнате и правда душно, хотя Гречка вряд ли физическую духоту имел в виду. - Только у меня на районе из круглосуточного только магазин продуктов. Ага, тот, где они парой недель раньше встретились так же в ночи, и Игорь тогда... Он поморщился, забивая воспоминания как можно дальше. Он тогда облажался, и точка. - Да быть не может, мы ж Питере. - Хмыкнул Гречка. - Кинь мне телефон, ща найду все. И тыкнул его пальцами чуть сильнее, для чего бесстыже вытянулся под совсем сползающим пустым пододеяльником. Игорю ничего не оставалось, как подчиниться. Потом он лежал на боку и безотрывно наблюдал за освещенным синим светом экрана и рыжим отсветом сигареты (это, он, конечно, навыдумывал себе, там на отсвет огонька бы не хватило) гречкиным лицом. Не только за лицом, вообще-то, скользил вниз взглядом по шее, по груди, по животу, по дорожке темных волос, сбегающих ниже. Дальше был пододеяльник, но Игорь великолепно знал это тело, слишком соблазнительное и сохранившее несправедливо хорошую форму для образа жизни его обладателя. Он мог бы поспорить, что память его дорисовывает все идентично реальности, вплоть до самого дебильного партака. Хотя, конечно, не в партаках тут дело. Скользил лениво взглядом по всему телу, но на лице, конечно, задерживался каждый раз дольше всего. И каждый раз ловил новое, слегка иное выражение. Приоткрытые губы и прикрытые веки, а потом - губа прикушена, брови чуть нахмурены. Смотреть, но не трогать, сам себе зачем-то поставил этот дурацкий барьер и сам сейчас через него подглядывал. И ведь мальчик-мальчик, из женственного - только темные ресницы и привычка чуть склонять голову на бок в притворной невинности. Игорь снова про себя чертыхнулся, ну что ему, сложно было выбрать кого-то больше похожего на девчонку? Или хотя бы врать себе и дальше, что он вот так вот пялится без отрыва ведомый исключительно жадной похотью. Но и тут мимо, слишком уж майор Гром привык думать - и наконец это выходит боком не злодеям, а ему самому. - Мне ничего не нравится. - Раздраженно откинул телефон Гречка. - Придумай что-нибудь, майор. Что? И тут Игорю на ум пришла идея. - Ну, у меня есть биг ланч. - Хмыкнул он. - Причем разные вкусы. И выход на крышу. Целых три ящика лапши ему подарили на день рождения в прошлом году коллеги. То ли в шутку, то ли всерьез. Получилось, что всерьез, потому что Игорь нередко ел ее чтобы разнообразить шавушную диету. Гречка недоверчиво на него покосился. - Ты серьезно? - Ну да. - Если бы он его сейчас послал, Гром бы понял. Но он его не послал. Задумался, потом кивнул. - Идет. Все равно никаких стоящих рестиков не нашел рядом. Игорь встал, подавил желание в приступе неуместной целомудренности обмотать вокруг бедер простыню и пошел на кухню. Там вдруг осознал, что пить ему хочется просто жутко, и с тех самых пор, как они закончили заниматься сексом. Но только сейчас жажда стала прям невыносимой, и он жадно присосался к кувшину фильтра. Потом снова поставил чайник и открыл ящик, в котором у него хранилась часть богатства быстрого приготовления. Выбрал себе, разумеется, говядину. А Гречке - лапшу по-азиатски, там нужно было воду отдельно сливать и он обычно не заморачивался. Но теперь ему показалось, что этот вкус как нельзя лучше подходит. - Слыш, водички плесни? - Гречка тоже выползает на кухню. Игорь подает ему стакан воды - хорошей, из пятилитрахи. Смотрит, как Гречка жадно вливает в себя жидкость, так, что по шее стекает тоненькая серебристая струйка. Его морочит все происходящее, статус того, что тут между ними то тлеет, то с ревом полыхает. Ему же реально хочется Гречку угостить лапшой на крыше, это точно. Но почему? И почему ему Юлю никогда не хотелось так угощать? А ещё Гром снова думает о том, как собирался уже вызвать Гречке врача вот прям сюда, к себе на квартиру. Думает и понимает, что все ещё поступил бы точно так же, если бы пришлось. Что это, банальное человеколюбие? Гречка плескает себе водой в лицо и приглаживает волосы. Игорю бы тоже умыться, но он следит за чайником - хватит соседям и шума от секса, дать чайнику вопить среди ночи он не намерен. И все равно упускает нужную секунду, засмотревшись на неподвижную темноту между вытяжкой и плитой, и чайник успевает вскрикнуть на высокой ноте, прежде чем Игорь не перекрывает ему кислород. То есть, газ. - Блин, жуткий он у тебя. - Хихикнул Гречка. - Как будто ты туда заточил души всех пойманных тобой преступников. - Ну у тебя и фантазия. - Игорь помимо воли тоже выдал улыбку. - Но разочарую, он всегда такой был. Достался мне вместе с этой квартирой. - Значит, в нем заточен демон. - Гречка скрылся в спальне и оттуда его голос раздавался гулко, будто он сам был заточенным где-то демоном. Точно инкубом. Или суккубом? Кто там из них мужик? - Демон секса. Попьешь чайку и как превращаешься в ебыря-террориста. В ответ Игорь только хмыкнул. Ну а что тут сказать? Правда, если бы все зависело на самом деле от чайника, то так было бы куда проще. Залил кипятком лапшу и закрепил крышки на мисочках пластиковыми вилками. Умылся сам, наплескал себе ледяной водой в лицо, обтер шею и грудь, постарался стереть с себя отпечатки прошедшей ночи. Только вот ночь ещё не закончилась, поэтому и стереть ничего не вышло. Потряс башкой как мокрая собака и пошел одеваться. Гречка сидел на кровати, шарился в телефоне и курил. Игорь хотел отнять сигарету сразу, но понял, что член его будет болтаться у того на уровне лица. Не смутился, но смущать не решился, нашел трусы, надел. Гречка сигарету к этому моменту докурил почти до фильтра и держал на отлете, наверное, жег пальцы. Гром вздохнул. Забрал бычок и выкинул в окно. - Эй! - Запоздало возмутился Гречка. - Я от нее хотел прикурить! - Да тебе вообще тут курить нельзя. - Буркнул Игорь, отлично понимая тщетность своих нравоучений. Один раз позволил, теперь уж только если пиздюлями запрещать. Но это не его метод. Пока. Гречка оставил свой мажорский свитер с монограммой диор на диване в гостиной, а вместо него натянул одну из игоревых футболок. Интересно, ту, которую сам Гром у него на квартире взял? Ему, естественно, и так шло, эти волосы белые, золотая цепочка и татуированные руки наводили на много мыслей, и особенно на неприличные. Года полтора назад Игорь бы такого типа ткнул лицом в стену только чтобы обшмонать и защелкнуть наручники. Теперь... Не только ради этого. - Не замерзнешь? - Спросил-утвердил Игорь и кинул ему какую-то мятую толстовку. В шкафу давно пора бы навести порядок. Выделить что ли под гречкины вещи полку, или это будет уже слишком? Обе плошки с лапшой Гречка - невиданное благородство - взялся нести сам. Даже не уронил, когда понял, насколько они горячие. На стол поставил, правда, резковатым движением, но потом обмотал толстовкой и снова взял в руки. Гром оставил при себе комментарии о возможных жирных следах от бульона, решил только, что если что - оставит себе свитер. Представил, как заявится в таком на работу. Тут ему коллеги точно дурку вызовут. Видеть его в крови, грязи, копоти, в нарядах разной степени непотребности они привыкли. А вот модный свитер их точно выбъет из зоны комфорта. Дверь на балкон Игорь бдил лично, сам повесил замок. И, пользуясь удобным расположением квартиры на последнем этаже, отслеживал несанкционированных посетителей. Выгонял, в зависимости от настроения, либо ласковыми пиздюлями, либо просто добрым словом. Соседи были ему благодарны, а взамен от получил, вроде как, эксклюзивное право пользования крышей. Было бы еще время его реализовывать - вообще все здорово бы вышло. А так на крыше он не был с марта, не считая того, предыдущего раза с Гречкой. И сразу же, как всегда, пожалел, и как обычно, решил что будет релаксировать тут хотя бы раз в неделю. Вид на город, на величественный Исаакий и на растекающееся над ними уже светлеющее бесконечное небо заставлял дыхание застрять в грудной клетке. Кажется, вот так посидишь пол часика с этим небом наедине, с холодным пивком в руке - и гул в голове немного успокоится. Но сейчас он тут был не наедине с собой, а в компании Гречки. Который и здесь освоился быстро и по-хозяйски уселся на выступ. Поставил плошки и похлопал по месту рядом с собой. - Ну ты как будто в первый раз тут, иди сюда давай. Гречка притерся к нему вплотную, так что у них соприкасались и ноги, и бедра, и бока, и даже локтями они сталкивались. Игорь отодвигаться не стал. Ему было тепло и приятно, и он уже настолько смирился со своей привычкой к этому своему личному психопату, что почти не стеснялся. Сейчас вот точно был далек от всяких лишних чувств. Ел горячую острую лапшу и чувствовал недолговечное человеческое тепло рядом. Хрен его знает, что там было с теплом душевным, но ему сейчас и физического хватало. - Я однажды приперся на такую же крышу, ну не на эту то есть, а на похожую просто, с одной девкой. Убитые были в хлам. И она, сука, перелезла через ограждение и давай по самому краю ходить, типа как в кино. Думала, я буду ее ловить там или отговаривать, а я сидел вот так же посередине крыши и гадал - ебнется или нет. В свое оправдание - был объебан, хотя че я оправдываюсь. - Он шумно втянул в себя ещё лапшинку. - Ну и потом мне стало скучно и я стал смотреть тиктоки. Поднимаю глаза - а ее нет нигде. Ну я решил, что она упала, посидел и пошел. Потом оказалось, что она обиделась и ушла, но я об этом потом узнал, а утром словил жуткий нервяк, думал она разбилась и меня обвинят в убийстве. Игоря не должно было это насмешить. Особенно потому что это была вторая история за сегодня, выставлявшая его любовника как конченого урода. И как наркомана, но это Гром уже хорошо знал и не удивлялся. Но он почему-то хмыкнул. - Ты прям дамский угодник. - И теперь хохотнул уже более отчетливо. Гречка, красивый порочный маргинал, и все эти девушки, которые думали, что им на него не все равно - комедия абсурда. А каким боком тут он? Неужели тоже как одна из мефедроновых шлюх, ведется и думает, что Гречка его не кинет? Тот привычно прочел его мысли. Игорь уже этому не удивлялся. - Я бы Вас так точно не проебал, тррщ мййррр, мамой клянусь. Мать гречкина была, вероятнее всего, давно мертва. Но все равно это прозвучало трогательно, в некотором смысле. Хоть и было наверняка ложью. - Ну спасибо. - Ты сегодня какой-то странный. - Гречка снова толкнул его локтем, отвлек от монотонного созерцания редких в такую пору светящихся точек окон в дальних высотках у линии горизонта. - Я бы сам себе башку открутил минимум три раза за всю ночь, а ты терпишь. Надумал меня убить утром? Это прозвучало как план. Как что-то, что ему, уставшему от этого гордиева узла на удавке вокруг собственной шеи, могло бы придти в голову. И в то же время настолько абсурдным, что Игорь хмыкнул коротким смешком. Убить Гречку? Человека, который хорошее к себе отношение трактует исключительно как последнюю милость? Да ни за что. - Нет. Я просто... - А что он “просто”? Гром не знал. Простого, кстати, ничего и не было даже близко. Может, снова стоило выдать свой монолог про то, что он нихрена не знает, каким образом Гречка умудрился впиться ему под кожу? Посмотреть как тот на трезвую голову это воспримет? Нет, Игорь бы лучше с крыши спрыгнул, вот прям с этой и прям сейчас. Поэтому он решил вопрос сугубо гречкиным методом - наклонился и чмокнул его в уголок губ. Ну, для полноценного поцелуя вроде как слишком уж сильный был бы привкус лапши во рут. С кем поведешься. Гречка закашлялся бульоном и удивленно на него уставился. Моргнул. - Не, я все понимаю, майор, но чтобы так... - И довольно усмехнулся. Игорь, на удивление, проигравшим себя в этой ситуации не ощущал. Гречка поднял голову и поцеловал его по-настоящему. Его, походу, никакой привкус лапши не волновал, и Игоря тоже перестал в следующую секунду. Он скользнул рукой по его волосам, по шее, запустил вторую ладонь под толстовку и футболку и положил на горячий живот. Гречка подался еще вперед, стукнул его легонько зубами - кажется, это означало невербальное “да”. Соблазн трахнуть его, такого горячего и неожиданно спокойного тут, на крыше, в какой-то момент стал просто невыносимым. Игорь и так был весь в нем, в его языке, коже, волосах, тяжелом дыхании, и погрузиться в него полностью казалось единственной логичной вещью. Наверняка его дырка до сих пор растянутая и скользкая, войти не составит труда. Но... Игорь заставил себя отстраниться. Ему нужно было убедиться, что все это действительно им обоим требуется до дрожи, а не только ему одному. И не зря - Гречка воспринял свое новоприобретенное одиночество совершенно спокойно. Поправил толстовку, вытер влажный от слюны подбородок. Мягко усмехнулся. - Ты сегодня прям ебырь-переебырь, чайник-то работает. Гром нервно фыркнул. Чайник, блин. Потряс головой. Идея секса на открытой, грязноватой крыше, на виду у всего города и одновременно скрыто от него, всё ещё пощипывала приятным соблазном, но теперь казалась не такой реальной, как минуту назад. Может, в другой раз? Он бы мог принести что-то, если ему этого так уж хотелось. Гречка наверняка потом жаловался бы, что испачкался и расцарапался. - Ладно, идем домой. Посуду не забудь. Но в квартире Гречка раздеваться не стал. Он даже не разулся, прошелся по гостиной туда-сюда. Будь Игорь сейчас более взвинчен - высказался бы, но сытый во всех смыслах, он решил забить. Ладно уж, пусть гуляет. - Я все-таки хочу поехать куда-нибудь. Не в клуб, не пугайся. Знаю одну кофейню, она точно работает. Выпьем по чашечке? Игорю надо бы было хоть немного сна уловить. Но ночь была такой странной, самой странной за последнее время. И безусловно приятной. Поэтому он кивнул, сам себя уже ругая за опрометчивость. - Давай я такси вызову. В такси Гречка вел себя как паинька. Даже капюшон надел, то ли догадался, что негоже им вместе показываться даже перед случайным водилой, то ли просто так захотелось. Игорь ставил на второе, но вообще от него же всего можно было ожидать. Даже нетипичной понятливости. И сел тот не впритык, а почти на другую сторону сиденья, уставился в окно и замолчал. Шуточки про еблю растворились в воздухе. - Ты чего? - Спросил его Гром, когда они вышли на какой-то полутемной улице. Фонарей тут не было, а было четкое ощущение, что в любой момент могут пырнуть. - В смысле? - Удивился Гречка. Потом догадался и расплылся в сладкой улыбочке, а Игорь уже пожалел, что спросил. - А тебе больше нравится, когда я к тебе поближе, м? При таксисте, так опасно! - Нет. - Поморщился Игорь. - Тебе вообще-то на этом моменте должно стать стыдно, что твое приличное поведение людям в новинку. - Ну не людям, а тебе. - Гречка копался в кармане в поисках зажигалки, лицо спряталось под капюшоном, но Гром был готов поклясться, что тот закатил глаза. - При людях я в принципе себя прилично не веду. Цени и береги этот момент, он не повторится. Прозвучало как угроза. Кафе нашлось чуть подальше, через пару улиц. Квадратик теплого света в серо-синем пейзаже города. Когда они вошли, над дверью звякнул колокольчик. Свет в кафе был приглушенным, но все равно куда ярче, чем везде, где они были до этого. Достаточно ярким, по-крайней мере, чтобы Игорь ясно разглядел красноватые следы у Гречки на шее. Следы от его рук, следы, которые он сам себе пообещал больше никогда не оставлять. Следы, которые его попросил оставить сегодня сам Гречка. Только это не помогло сейчас, Грому снова стало стыдно. Он волей-неволей проиграл в памяти пленку из пяти коротких кадров - его рука у Гречки на груди, пальцы Гречки у него на запястье, требовательный, поплывший от похоти взгляд, его рука теперь уже на шее, взгляд становится совсем сумасшедшим. Теперь он, вроде, ещё и слегка завелся. Сука. Бариста, парень лет двадцати пяти, кажется, удивился посетителям. У него были татуированные руки, почти также сильно, как у Гречки, и колечко в носу. Грому пришло на ум по крайней мере три нелепых и бессмысленных способа, которыми этот мальчик мог бы попасть в его поле зрения, вот так вот сидя среди ночи в открытом кафе рядом с кассой. Он от себя эти мысли отогнал. Пригнал, зато, другие. Оглядел зал и не обнаружил, вроде, никаких камер. Но напряжение никуда не делось. Глаза есть у всех, особенно в Питере. И как он объяснит, что делал среди ночи в компании свидетеля (ну он очень надеялся, что его постыдными стараниями им Гречка и останется) по делу, которое сам же и ведет? Хотя нет, это он уже от усталости ерунду морозит. Свидетеля он повторно допрашивает в неформальной обстановке, уж такая малость ему с рук даже не сойдет, а соскочит. Дело за малым - вести себя с Гречкой как со свидетелем. И не более того. Конечно, тут Гречка оказался ему не помощником. Игорь и это предвидел, хотя и надеялся, что обойдется. Но столик заведомо выбрал в углу и за колонной, подальше от сияющего в полутьму улицы окна и всевидящего баристы. Всевидящим он был, конечно, только в перегорающем и выдающем занятные глитчи мозгу Грома, на самом-то деле парень сразу же как выдал им заказы, уткнулся в телефон. И оно было к лучшему. Потому что Гречка, видно, окончательно оправился и настроение у него было более чем игривое. - Это наше... Какое по счету свидание? - Он принялся загибать пальцы. - Розовая кафешка, потом тот раз, когда ты меня разбудил в машине. Или это в первый было? Ну так или иначе, уже пора бы дойти до секса. Игорь мрачно прихлебнул свой простой американо. Неплохой, кстати. На этот раз у Гречки было побольше обычного колец, и они холодным металлом оттеняли длину его пальцев. И часы ещё, не смарт, а обычные. Кажется, Гречка даже снял их перед тем, как лезть в ванну. Захотелось схватить его за запястье и подтянуть руку к себе, посмотреть, что написано на циферблате. Поддельный “Ролекс” или что попроще? - Ты всё о сексе. - Вместо этого хмыкнул он. - Тебе не больно от моего члена? Черт! И что это было? Сначала сказал, а потом уже подумал. Ну тут хоть обдумайся, сказанного не вернешь. Игорь мельком кинул взгляд на Гречку. Может, тот не услышал или он вообще это подумал просто слишком отчетливо? Но нет. Прозрачные глаза расширились от удивления, а потом медленно прищурились. Довольно. - Не больно ли мне от твоего члена? - Сладкой гречкиной интонацией это звучало еще хуже, чем он представлял. И надо было переспрашивать! И надо было, блин, ему об этом заговаривать! Хотя вообще Игорю и правда было немножко интересно. Так сказать, в рамках этих его новых попыток позаботиться о Гречке. Нет, не так. Если прям быть до усрачки с собой честным - ему и раньше было любопытно. Потому что на размер его члена даже некоторые девушки жаловались, и парочка решительно отказывалась от анала именно по причине “ну уж слишком большой”. А Гречка, вроде, никогда не жаловался. Даже особо в раскорячку не уходил от него никогда. Но в то же время вряд ли имел опыт однополого секса до этого, в нижней позиции уж точно нет. Нрав не тот. Так как же? И вот сболтнул. Да ещё и в самом неподходящем месте. Что у бодрого на уме, то у сонного на языке. Гречка, ясное дело, ничуть не смутился. Ну может, разве что, в глубине души. Но Гром и в его душу-то верил с трудом, куда уж там глубины. - Больно бывает. - И честного ответа Гром тоже не ожидал. - Ну, если долго не трахались или с непривычки сначала было. А так ничего, просто дискомфорт денек-другой, но оно того стоит. Хорошо, что в кафе было не так уж и светло, потому что Игорь серьезно опасался за выражение своего лица. Может, нюансы будет не разглядеть? Гречка, правда, склонился через столик к нему почти вплотную. С одной стороны хорошо, говорил он тихо, еле слышно. С другой - слишком уж они были близко для таких интимных обсуждений. Игорь даже чувствовал на своих губах его мятно-сигаретное дыхание. - Стоит того. - На этот раз Игорь повторил последнюю фразу. Опробовал ее на вкус. Оказалось неожиданно приятно. - Ну теперь ты мне расскажи что-то такое, пошлое. - Гречка прикусил зубами трубочку и посмотрел на него из-под опущенных ресниц. Ну к черту, решил Игорь. - Я обожаю тебя душить. - Со вздохом признался Гром. - Черт его знает, почему. На самом деле предположения у него были, и масса. Начиная от банальной чрезмерной агрессивности, и заканчивая сложным комплексом условностей и перверсий, при которых он не хотел причинять любовнику вред обычно, но не мог устоять перед этим при соблюдении некоторых условностей. Но Гречке об этом знать было незачем, да тот и не спрашивал. Ухмыльнулся, а потом ухмылка перетекла в мирную улыбочку. - Я ни разу не очковал, что ты меня прикончишь. Лучший комплимент. Не иронично. - Кусать тебя мне тоже нравится. - Как скандальные признания это не звучало. В конце концов, Гречка и так мог до всего этого дойти. Тот довольно сощурился. - И мне тебя. Ты выглядишь как здоровенный кусок мяса, глыба такая, тебя грех не покусать. Иногда Игорю хотелось разорвать Гречку на части голыми руками и сожрать. В самые пиковые мгновения оргазма. И при этом - парадоксально не причиняя тому вреда. Но об этом он сейчас упоминать не собирался. - Звучит как комплимент. - Он допил кофе. Кажется, был все же смущен. Вот Гречка явно кайфовал. - Может, нам попробовать что-то новенькое? - Мы же с тобой уже пробовали... Ну, типа. Тебе, помнится, не понравилось. - Нахмурился Игорь. Это что, попытка воззвать к его едва успокоившемуся чувству вины? - Что “ну типа”? - Невинно моргнул Гречка. - Не помню такого. Ладно, не зверей, я понимаю о чем ты. Ну, да, чет не особо зашло. Ну там и обстоятельства не располагали. Теперь пришла очередь Игоря недоуменно моргать. Он даже на миг допустил жутко соблазнительную идею того, что его член однажды снова может оказаться у Гречки в его злобном, ехидном и офигительно притягательном рту. Но он ее от себя тут же отогнал. Два раза уже в это поверил, и в первый раз его развели, а во второй он, вроде как, стал почти что насильником. Ну уж нет, спасибо. - Не надо ради меня идти на жертвы. - Все свое смущение, смятение и неудовлетворение вышло уложить в коротком фырканье. - Да брось. - Гречка закатил глаза и слизнул сладкие сливки с верхушки стаканчика. - Мне правда интересно, раз уж мы типа на постоянке ебемся. Там, всякое разное... С бабами не особо интересно, а с тобой, ну, прикольно было бы. Игорь снова подавил волну соблазна. Зачем Гречка вообще об этом говорит и что подразумевает под “всяким разным”? Их секс, так-то, и вообще не очень подходит под каноны обычного, скучного и классического. Хотя идеи, честно признаться, у него сразу появились. - Могу тебя наручниками к кровати пристегнуть. - Мрачно отшутился он. План “попробовать сделать все иначе” шел как-то совсем не по плану. Гречка наклонился к нему с расширенными глазами и Гром с удивлением и досадой понял, что тот, вроде как, всерьез это воспринял. И даже завелся. - Реально? Слушай, а почему мы раньше так не попробовали? - Потому что мне потом эти наручники еще с собой везде носить, и вообще, это мой рабочий инструмент. - Твою мать, а ведь это действительно представлялось очень горячим. Просто таки до маленьких звездочек в уголках глаз. - Ну давай пушистики принесу, у меня были где-то. Слушай, а что, если мы тебя прицепим ими? - Видно, взгляд Игоря был достаточно красноречив, поэтому тот поспешил объясниться. - Ну, они хлипкие, даже я могу их сломать если дерну сильно, ты-то точно выберешься. Гречка толкнул его под столом ногой. И вот что за человек - Игорь поддавался ему всю ночь, а тот все равно как задачу себе поставил, довести его до белого каления. Ну, отчасти получалось. Жарко, по-крайней мере, было. Правда не совсем так, как было бы прилично для сугубо гетеросексуального (ха-ха) честного офицера полиции. И спасибо здравому смыслу и всем богам, что этот офицер решил больше никогда не трахать никого в туалетах общественных заведений. Иначе быть бы как минимум одной кабинке этой кофейни пропитанной осадком из похоти и стыда на годы вперед, такое за одну ночь не выветривается. А вот яркая и горько-сладкая фантазия о том, как он хватает Гречку за воротник и тянет к себе через весь стол, а потом вылизывает из его дрянного красивого рта всю эту липкую кофейную сладость Игоря не на шутку взбудоражил. Правда он поспешил эту всю пошлятину отнести к напиравшим из-за недосыпа галюнам. Так было проще, хотя не факт, что честнее. - Ты можешь засунуть свои пальцы мне в рот. - Задумчиво предложил Гречка, так, будто бы размышлял, куда им поехать теперь. - Намочи в кофе и давай. В воображении мигом нарисовалась снова непривычно живая картинка того, как вокруг его пальцев смыкается горячая жадная влага. И это видение, парадоксально, оказалось стыднее того недавнего, с поцелуем. А потом Гречка сам свои пальцы макнул в стакан и протянул ему. Игорь покосился на баристу. Тот даже близко в их сторону не смотрел. Ну и к черту. Дурацкая привычка обсасывания чужих пальцев засела в нем постыдной, но сладостной занозой. Впрочем, это было удобно. Ну или хотя бы не настолько палевно, как облизывание чужого рта. Теперь он легонько слизал эту холодную и сладкую жижу с привкусом кофе с подушечек пальцев, слишком мягких и нежных, чтобы быть его собственными, и прищурился. Гречка расплылся в бесформенное пятно. Пятно это, впрочем, с присущей Гречке бесстыжей требовательностью снова ткнулось ему пальцами в сомкнутые губы. Он отвернулся. Заставил себя - хватит с него на сегодня. Гречка настаивать не стал, хороший мальчик. Вытер руку о салфетку, допил кофе. Зевнул. - Ну поехали. - Ты к себе или ко мне? - Ему, вообще-то, хотелось чтобы Гречка поехал к нему. Не ради секса, нет, Игорь даже сомневался, что у него встанет в таком измочаленном состоянии. Просто ему казалось, что тот непременно влезет в очередное дерьмо, если поедет домой. Не сумеет находиться там один, или не сумеет находиться там трезвым, или не сумеет находиться там один и трезвым. А ему не хотелось, чтобы Гречка снова влипал хоть во что-то. Во-первых, просто не хотелось. Во-вторых, хотелось поспать, а не мчаться по очередному звонку, торгуясь с собственным разумом. В-третьих, не хотелось думать о том, что он все же влип, но отчего-то не позвонил. Слишком много мыслей для такой поздней ночи. Или для такого раннего утра, как посмотреть. - К тебе, я там свитер оставил и телефон. - Вяло отмахнулся Гречка. Вот так вот просто. Игорь думал, что в такси (третьем за ночь) вырубится намертво. Но заснул почему-то Гречка, хотя вот только что болтал про пальцы во рту и прочую поебень, был бодрее некуда. Повалился на него безвольной куклой, и Гром правда надеялся, что они выглядят как кто угодно, кроме сумасшедших странных любовников. Таксисту, на самом деле, было плевать. Он сонно моргал и слушал радио, и наверняка за одну сегодняшнюю ночь видел столько всяких разных вещей и людей, что они для него были совсем обычными пассажирами. Правда на этот раз вытаскивать Гречку из машины на себе не пришлось. Тот проснулся, проморгался и вылез. Дежа вю к нескольким часам назад не произошло. Вот к нескольким дням - да. Когда Гречка у подъезда тормознул и закурил. И Игорь сразу же вспомнил, как они оба так же стояли тут в такой же предрассветной холодной дымке перед тем, как пойти в травму. Его невольно передернуло. Хотя на фоне их кафешечных разговоров про секс мог бы себя по этому поводу чувствовать получше. Разумеется, шанс поспать на диване ни одним из них даже не рассматривался. Теперь сон у Гречки был ровным и спокойным. Игорь понятия не имел, как и на каких оборотах работал его организм, за одну ночь переходящий от полного перегорания к абсолютно нормальному функционированию. Если бы Гром не ощущал все его тело от и до как снаружи, так и внутри, то точно предположил бы, что Гречка - безумный робот, сбежавший из секретной лаборатории чтобы жить самой хаотичной человеческой жизнью. Но тот был живым, и Игоря тревожило, насколько этой жизни его хватит. Но сейчас он слишком измотался. Вот реально слишком. Пара часов сна и так была роскошью, и упускать он ее не собирался. Гречка завалился на него, уложил голову ему на грудь, как уже делал, щекотал по подбородку волосами. Кажется, Игорь сейчас и с этим был готов смириться. И даже найти в таком странном положении некоторое удовольствие. Изрядное, если честно, удовольствие. Он устаканил свою руку на гречкиной спине, между лопаток. Ладонью прикрыл, скорее всего, этот всевидящий вытатуированный там глаз. Ладно, и тому стоит иногда немного отдыхать, вот уж тут следить ни за кем не нужно. Тут безопасно. Кожа на ощупь была привычно теплой и мягкой, и это тактильное напоминание о норме тоже успокаивало. Игорь уснул. Ему ничего не снилось. В хорошем смысле.