***
Чу Ваньнин выглядел моложе своих лет и его всегда путали со студентом, особенно первокурсники. Но правда в том, что ему было уже давно за тридцать. Он повидал много критики, осуждения и оскорблений из-за своей нелюдимости. Ему все время говорили, что надо менять отношение к другим и тогда к нему взаимно потянутся. Но Ваньнин ничего не мог с собой поделать. Единственный человек, который смог терпеть его ужасное поведение был Сюэ Чжэнъюн — директор университета, в котором работает Чу. Он считал Ваньнина своим другом и поддерживал еще с первых лет работы. Несмотря на отталкивающее поведение, Сюэ Чжэнъюн принимал все в легкой форме, не обижался и всегда говорил «Юйхэн, посмотри на себя! С таким лицом, я не могу воспринимать твое ворчание всерьез». Все вокруг твердили, что профессор Чу невероятно красив подобно небожителю, но сам Ваньнин не видел в себе что-то необычное. Просыпаясь каждый день и смотря в ванное зеркало, он видел лишь старого и уродливого человека со сварливым характером, который будет одинок всю свою невзрачную жизнь. Так он думал, пока не встретил Мо Жаня. Вот кого можно было назвать красивым, так это Мо Вэйюя. Студент первого курса и племянник директора Сюэ привлекал внимание многих людей. И парни, и девушки строились в очередь, чтобы только поговорить с приятным молодым человеком. Задорная улыбка всегда озаряла лицо юноши, можно было рассмотреть милую ямочку на одной стороне щеки и взгляд, искрящийся озорством. Именно тогда бедное и несчастное старческое сердце Юйхэна было похищено этим бесстыдным, но замечательным по своему юношей. Он всегда обращал внимание на Мо Жаня. Парня часто можно было увидеть в компании сына директора — Сюэ Мэна и Ши Мэя — примерного студента, чьи оценки всегда были выше всех похвал. К сожалению или к счастью, дисциплины, которую вел Чу Ваньнин у этой троицы на первом курсе не было. В столовую профессор Чу никогда не ходил, предпочитая отобедать в своем личном кабинете подальше от чужих глаз. Чу Ваньнин лишь за один год все волосы на себе перервал. Его обуревали разные мысли. Он считал свои чувства грязными и запретными. Как он, старый и уродливый учитель, мог сметь мечтать о том, что Мо Жань его заметит и, что еще безумнее — понравится симпатичному юноше. Каждый раз он глотал кислую слюну, как только видел Мо Жаня с разными миловидными юношами и девушками. И Ши Мэем. Ши Минцзин и Мо Вэйюй были не разлей вода. Они всегда проводили время вместе и многие считали их замечательной парой. Ваньнин был того же мнения. Вот только сердце все равно сжималось и кровило при виде двух прекрасных юношей, что делили обед вместе; у них и предпочтения были схожими. Спустя год к одиноко сидящему на улице Ваньнину подошел открытый, такой теплый Мо Жань и завел разговор, Чу Ваньнин растерялся, затем…нагрубил. Его не признали как профессора и с такой легкостью флиртовали, что за бесстыдство! Рано или поздно они с Мо Жанем бы столкнулись, и когда это произошло, Мо Вэйюй стал все больше уделять ему внимание. Его не остановило даже знание того, что Чу Ваньнин его преподаватель. Он всегда готовился к семинарам, задавал дополнительные вопросы и оставался после пар, чтобы разобрать прошедший материал. Любившему свой предмет Чу было приятно внимание Мо Жаня, но он все равно старался вести себя достойно и приемлемо, не сближаясь сильно со своим студентом. И так было на протяжении всей учебы, Мо Жань мужал с каждым годом и от него было трудно отвести взгляд. Каждую ночь бедный учитель страдал от весенних снов и было все трудней не кричать о своих чувствах направо и налево, ведь все это время Мо Жань постоянно находил возможность побыть со своим преподавателем, несмотря на занятость на подработке или занятия по другим предметам. Когда учеба в университете подошла к концу, подошли к концу и все надежды Чу Ваньнина. Был выпускной и все студенты собрались, чтобы отпраздновать конец своих страданий. Зачитывать речь перед всеми выпускниками Чу Ваньнин был не намерен. С этим справятся и другие преподаватели покомпетентнее него. Настроение было паршивым. Он понял, что Мо Жань закончил обучение и теперь пойдет своей дорогой, строить собственное будущее. Будущее, в котором нет места старому и одинокому учителю. Сидя уже в кабинете, Чу Ваньнин проверял работы второго курса. Желание проклинать студентов не выучивших недавние лекции увеличивалось, но работа есть работа, и ее нужно терпеть. Ближе к позднему вечеру профессор закончил и стал собираться в свою холодную и пустую квартиру. Ее едва можно назвать домом. Надев на себя кардиган небесного цвета, Ваньнин покинул кабинет, закрыв на ключ, и направился на выход из университета. Было пусто и все выпускники давно ушли праздновать окончание учебы. Чу Ваньнин вышел из здания, некоторое время смотря себе под ноги, но стоило ему поднять голову, как он увидел перед собой Мо Жаня. Юноша смотрел на него, не отрываясь ни на секунду. Ваньнин даже не знал, что и сказать. - …Ты… Мо Жань подошел ближе. От его тела исходил юношеский жар, что опалял и сводил с ума профессора Чу. Вэйюй уже успел переодеться и, вместо мантии на нем были шикарные джинсы, обтягивающие натренированные ноги, а дорогая накрахмаленная синяя рубашка облегала накаченный торс. Чу Ваньнин мог видеть как при малейшем движении мышцы перекатывались, создавая в голове несчастного Чу белый шум. Опустив взгляд немного ниже, мужчина увидел в руке небольшую коробку, обвязанную красивым бантом. - Учитель, я хочу проводить Вас. И отпраздновать мой выпуск — подняв коробку вверх, Мо Жань чуть встряхнул ее — Здесь небольшой османтусовый торт. Я сам его сделал, перед тем как прийти сюда, знал, что Вы опять задержитесь. Мо Жань все это время ждал его. Мать его ждал! Вместо того чтобы праздновать и проводить время с друзьями, он предпочел им старую черепаху! Брови нахмурились, а румянец проступил на ушах и шее преподавателя, он был смущен до предела. Чтобы скрыть это, он пошел прямо и, делая безразличный вид, сказал: — Тогда идем. Порой Мо Жань был похож на большого пса, что вилял хвостом от радости, следуя за Ваньнином везде. Они шли молча, пока не прибыли к подъезду, где жил профессор Чу. Это было странно, потому что обычно Мо Жань отвлекал профессора праздной болтовней всю дорогу. Но тогда он был необычно молчалив. Поднявшись на пятый этаж и открыв дверь в свою квартиру, мужчина разулся, но не успел включить свет. Теплые большие руки обвились вокруг его талии. Чужой нос уперся в затылок, а горячий вздох вызвал кучу мурашек. — Ваньнин, я больше так не могу. Теперь я больше не твой ученик, а ты не мой учитель. Я так долго этого ждал. Ждал, когда смогу открыть тебе свои чувства. Прошу, Ваньнин, если я тебе не нравлюсь, я все пойму, только не отталкивай. Сердце Мо Жаня тогда билось очень быстро, руки сжали талию крепко-крепко, не желая отпускать, но Чу Ваньнин и не собирался убегать. Он сомневался, что все это происходило в реальности, что это не сон. Аккуратно развернувшись в чужих руках, весь красный от смущения мужчина положил свою ладонь на чужую мускулистую грудь и, собрав всю волю, что у него когда-либо была, он прошептал в темноту: — Н-не оттолкну… Хоть и было темно, но Чу Ваньнин мог поклясться, что видел, как загорелись глаза Мо Жаня, но тот уже успел утянуть своего бывшего учителя в сладкий долгожданный поцелуй, не собираясь останавливаться на этом. И никто его не собирался останавливать. Слишком долго этот одинокий кот ждал заветной ласки. Они так и не притронулись к османтусовому торту до следующего дня.***
Так и пролетели три замечательных года, наполненных лаской, теплотой и нежным сексом. В последнем Мо Жань был неутомим. Он преклонялся телу Чу Ваньниня, брал его осторожно и касался с трепетом, но Чу почему-то казалось, что его парень сдерживается. А несколько дней назад, Ваньнин осознал, что сам никогда не проявляет никакой инициативы, и ему стало за это стыдно. В течении трех с половиной лет, как они живут вместе, он ни разу не предлагал первым. Все делал Вэйюй — от поцелуев, до ночных марафонов занятия любовью. От понимания этого, Ваньнин чувствовал себя последним куском бревна. Но иногда, Чу Ваньнин представлял, как толкает своего горячо любимого парня и в быстром темпе скачет на его огромном члене, стоная от дикого удовольствия. Конечно, после таких бесстыдных помыслов, он хотел влепить себе больную пощечину, но его воображение было сильнее чистой совести. Он представлял много чего. Например, как отсасывает Мо Жаню у него на работе в кабинете, а направление заглатывать глубже дает большая рука. Или как тот берет его прямо на учительском столе огромной аудитории, где профессор Чу часто читает лекции новым студентам. Но самый смак было то, как Мо Жань мог выпустить всю свою звериную натуру и отъебать несчастного преподавателя где-нибудь не дома. Жестко и со вкусом. От картин, предстающих в голове, собственный член становился твердым и не желал опускаться, требуя прикоснуться к себе. Чу Ваньнин давно хотел взять инициативу на себя. Хоть раз! Но смущение и глупая мысль о том, что он плохой любовник и Мо Жаню может не понравиться, заталкивают эту расцветшую инициативу глубоко внутрь. И теперь они вместе идут в этот роскошный, но не нужный ресторан, потому что в данный момент когда-то еще невинный профессор желает лишь сочного траха. Сам ресторан был двухэтажный и столик, который заказал Мо Жань, находился как раз на втором этаже. Внутри помещения было томное освещение, наливной пол отражал свет большой тусклой люстры. Было много столиков и не очень много людей — идеально для Чу Ваньнина, даже здесь его А-Жань позаботился о комфорте для них двоих, чтобы Ваньнина не смущали лишние взгляды. Подойдя к столику, Мо Жань отодвинул стул для своего любимого и когда тот сел — пододвинул ближе к столику, что был застелен длинной скатертью, простирающейся до чистого пола. И на этом мозг Чу Ваньнина моментально отключился. Единственное, что в нем осталось так это красная скатерть, под которой абсолютно ничего не было видно! О боги…что ему теперь прикажешь делать?! Ведь под этим куском ткани можно сделать много любопытных вещей. Пока никто не увидел его покрасневших щек, мужчина открыл одно из меню, лежащее на столе, делая вид, что выбирает блюдо. Пока Профессор пребывал в прострации, Мо Жань сел на свое место и посмотрел на Ваньнина. Сегодня его возлюбленный выглядел особенно шикарно. Этот белоснежный костюм так подчеркивал нефритовую кожу, а волосы уложены волосок к волоску, делая человека перед ним идеальным. Пусть иногда мужчина и стрелял ледяным взглядом, но Мо Жань понимал, что тот просто смущается. Идея с рестораном пришла в его светлую голову недавно. В последнее время он видел, каким Чу Ваньнин был напряженным и расстроенным. Этого не мог увидеть посторонний человек — Ваньнин слишком хорошо скрывает свои эмоции — но только не Мо Вэйюй. Он распознает каждую деталь на лице его любимого кота и то, что Мо увидел, определенно ему не понравилось. Именно поэтому он решил сегодня побаловать Ваньнина любыми вкусностями и выполнять все, что тот пожелает, главное — поднять настроение его Ваньнину. Сам же профессор все еще не мог отделаться от слишком бурной фантазии. А ведь он запросто мог «случайно» уронить вилку, залезть под эту алую длинную скатерть и, к примеру, отсосать Мо Жаню. Ох, и удивился бы его любимый А-Жань, что невинный недотрога Чу Ваньнин сам полез к нему в штаны. Или он мог бы…ох черт, если он не перестанет, то не выдержит и накинется на Мо Вэйюя прямо здесь, посреди ресторана, на глазах у всех людей, что собрались здесь поужинать. К ним подбежал невзрачный официант и вежливо спросил о заказе. Выбрав и заказав все блюда, официант удалился. Но через некоторое время он принес изысканное грушевое вино, которое так любил профессор Чу и тут же ушел. Мо Жань взял на себя разлитие вина в бокалы. Его красивые и длинные пальцы аккуратно держали ножку бокала, он старался не пролить и капли драгоценного вина. А ведь только ночь назад эти пальцы были внутри Чу Ваньнина, массируя нежные стеночки, принося лишь запредельное удовольствие. Чу Ваньнин ощущал, как член наливается кровью и ничего не мог с собой поделать. Он с удовольствием сейчас нырнул бы в ванну со льдом, а не сидел в душном помещении, с давящими на промежность брюками. Мо Жань все это время занимал его пустыми разговорами ни о чем, но Чу Ваньнин едва его слышал. Спустя какое-то время, профессор успокоился и все-таки решил поддержать беседу. И как раз вовремя, Мо Жань перестав болтать, спросил: — Кстати, Ваньнин, как там дядя? Сюэ Чжэнъюн знал, что между ними происходит. Они сами рассказали, когда были готовы и директор Сюэ был не против, расстроился лишь, что так долго молчали, ведь «Как это так, Юйхэн, тебе давно надо найти кого-нибудь. Хватит пылиться в своей квартире!». Вспомнив недавние события, Чу Ваньнин нахмурил брови и недовольно высказался: — Он все ворчит, что ты перестал к нему заходить, а нытье при этом слушать мне! Будь добр, навести чету Сюэ и их сына на этих выходных. — Аахаха, прости, прости, Ваньнин. Обещаю навестить, чтобы тебе перестали докучать. Конечно, Чу Ваньнин был не серьезен. Он был благодарен Сюэ Чжэнъюню, что тот все еще оставался его другом и общался с ним, как ни в чем не бывало после раскрытия их с Мо Жанем отношений. Спустя еще десять минут им принесли ужин. Мо Жаню поставили тарелку с прекрасной пастой карбонара в сливочном соусе, а Чу Ваньнин заказал любимые львиные головы с нежнейшим крабовым мясом. Все было прекрасно, еда в ресторане была действительно вкусной, а вино оставляло на губах свой прекрасный букет, не опьяняя, но расслабляя тело и разум. Так и поступил Чу Ваньнин, отправляя мысли плыть по течению. Сделав еще один глоток вина, профессор открытым взглядом посмотрел на своего благоверного. Мо Жань накручивал на вилку пасту и одновременно с этим рассказывал смешные случаи, происходящие у него на работе в офисе. Яркая улыбка, что всегда играет на столь красивом лице, милая ямочка на правой щеке, глаза цвета аметиста блестели, когда смотрели именно на Чу Ваньниня. Уголки губ поднялись вверх, Чу Ваньнин не отрывал потепевший взгляд от лица напротив. Он никогда не поймет, чем зацепил Мо Жаня, но он счастлив, что все вышло, как вышло. Взгляд медленно опустился на губы любимого. Слегка пухлые, они выглядели очень нежно; их хотелось целовать без остановки, на протяжении всей жизни. Расслабленный мозг снова подкинул картины недавней ночи, когда этот умелый рот полностью брал все естество Ваньнина, всасывая подобно вакууму. Он ласкал член Чу, даря поцелуи в чувствительную головку и слизывая алым язычком каплю выступившего семени. Ваньнин чувствует, как белоснежные брюки вновь натягиваются, некомфортно давя на возбуждение, но он больше не возражал. Кажется, вино все-таки ударило немного в голову, потому что ему стало абсолютно все равно на мнение окружающих и на то, что там думает его никому не нужная гордость. Он хочет Мо Жаня до безумия прямо сейчас. Столик, за которым они сидели был небольшой, поэтому у него в голове возникла небольшая шалость, которую он собирается осуществить. Бесшумно сняв один из пары дорогих лакированных белых туфель, Чу Ваньнин немного поднял ногу, на которой остался лишь белый тонкий носок, и направил ее в сторону ничего не подозревающего Мо Жаня. Следя за каждой эмоцией Вэйюя, что все весело болтал о глупостях, Чу опустил носок стопы прямо на ширинку классических брюк дорогого черного костюма и слегка прошелся по ней, нежно надавливая. Какая удача, что его милый А-Жань не додумался скрестить ноги. В тот же миг, вилка с недоеденной пастой упала вниз, звонко ударяясь об пол. Но никто из присутствующих людей не обратил внимание на этот инцидент. Мо Жань чуть не подавился собственным ужином. Ему определенно не показалось; что-то старательно массирует его пах и получается очень хорошо. Округлив глаза, Мо Вэйюй посмотрел на Чу Ваньнина и его глаза сделались еще шире, а брови полезли на лоб. Чу Ваньнин сидел в расслабленной позе, нежная белая щека покоилась на опистенаре, а плечи были прямые, но не напряженные. Хоть он и выглядел спокойно, но в глазах была неутихающие жажда и страсть, что долгое время скрывались глубоко, но теперь вырвались наружу, пожирая Мо Жаня и заставляя все его тело гореть. Он чувствовал как носок тонкой ножки аккуратно и бережно проходился по его члену, ощутимо надавливая и создавая приятное трение, от которого орган начал твердеть с невероятной быстротой. К глубокому несчастью Мо Жаня, из-за длинной скатерти нельзя было что-то рассмотреть, но он прекрасно мог почувствовать, как маленькие пальчики в тонком носочке проходятся по месту, где как раз находилась нежная головка пениса. Вэйюй пытался сдержать стон, рвущийся наружу; слишком приятно. А от осознания того, кто это делает, становиться еще сложней. Кто бы мог подумать, его невинный баобэй оказывается тот еще чертенок, хорошо скрывал за маской спокойствия столь развязную идею. Глупая псина в виде Мо Жаня даже ничего и не заметила за своей болтовней! — Б-баобэй…что ты делаешь? Не останавливая свои действия, Чу Ваньнин состроил надутое выражение лица. — А-Жань, знаешь, в последнее время меня не покидала одна мысль… Чу Ваньнин говорил томным шепотом. Вино хорошо успокоило разум профессора и развязало язык, теперь, у него есть возможность высказать все, что у него накопилось за несколько дней. Мо Жань не мог оторвать глаз от своего сокровища. Сейчас Ваньнин, пожирая его взглядом, закусил пухленькую нижнюю губу, и это выглядело так соблазнительно, что уже и так твердый крупный орган дернулся, все еще потираясь о стопу его баобэя. — И…гх…о чем же ты думал? Голос Вэйюя был хриплым, он ждал продолжения от Юйхэна. Несмотря на алкоголь, который только расслабил строгого к себе Чу, смущение все равно брало свое, однако повода отступать не было. Да и Мо Жань возбудился не на шутку. Если бы не носок, Ваньнин смог бы полностью почувствовать весь жар, исходящий от большой плоти. Наверняка было больно такой громадине томиться в тесных брюках. Шея и уши покрылись красными пятнами от смущения. — Я все представлял…к-как ты берешь меня где-нибудь вне дома. Мне хочется, чтобы ты не сдерживался, чтобы ты был…со мной не настолько нежным. Я не хрустальный, Мо Жань и смогу пережить твою грубость. — сильно прикусив губу, Ваньнин сильнее нажал на член своего возлюбленного, потирая ширинку движениями вверх-вниз. — Прошу, будь со мной честен, А-Жань… Не успел он договорить, как Мо Жань резко встал из-за стола. Чу Ваньнин кое-как успел надеть туфлю на ногу, пока его так же не подняли из-за стола и быстро не увели за собой. Люди не обратили особо внимание на сладкую парочку, лишь немногие проводили их мимолетным взглядом и переключились обратно на своих партнеров. Мо Вэйюй привел их к туалету, что был привязан ко второму этажу ресторана. Он открыл темную дверь из качественного дерева и повел Чу Ваньнина внутрь помещения, где горел блеклый свет белых ламп. Красивое широкое зеркало, отполированное до блеска и четко отражающее две фигуры молодых людей, как раз и выделяло этот тусклый свет, создавая интимную атмосферу. В туалете никого не было, все кабинки были свободны. Мо не стал закрывать внешнюю дверь, а сразу повел своего парня в первую попавшуюся кабинку чистого туалета. Немного резко толкнув профессора в сторону закрытого белоснежного унитаза, Мо Жань нетерпеливо закрыл на замок дверь кабинки. Когда он повернулся в сторону Ваньнина, то не смог сдержать резкого выдоха. Лицо Ваньнина раскраснелось, уши и шея налились розоватым оттенком смущения; хочется откусить кусочек этой мягкой розовой щечки, оставить след своих зубов на ней и просто съесть своего ненаглядного. Его сладкое невинное и смущающееся золотце сейчас так развязно стоял посреди обычной кабинки туалета. Движения были слегка зажатыми и неловкими, но белый костюм выделял каждую черточку стройного тела, наполняя рот Мо Жаня слюной. Спустив взгляд вниз, Вэйюй увидел, как прямые брюки форменного костюма топорщатся, показывая явное возбуждение и жажду. И все это из-за Мо Жаня, для Мо Жаня. Мо просто обожал Чу Ваньнина. Он готов был сделать для своей любви в лице холодного кота все. Но боялся причинять боль; как моральную, так и физическую. Он сдерживал жесткие порывы наброситься на баобэя, высек себе в сердце, что нужно брать его нежно и осторожно. Сегодня Мо Вэйюй хотел еще больше лелеять своего Ваньнина, ухаживать за ним целый вечер, дарить сладкие поцелуи со вкусом выпитого грушевого вина, а дома — сделать приятный расслабляющий массаж, ведь учитель себя никогда не жалеет, отдаваясь работе больше времени, чем самому Мо Жаню. Однако Чу не машина, он тоже устает. Ради такого дня, чтобы сегодня было хорошо именно Ваньнину, Мо Жань терпел и не распускал руки. Без секса денек можно и обойтись, главное — партнеру, душе и сердцу его жизни хорошо. И теперь, сдерживая себя на протяжении целых трех лет, подавляя внутреннего зверя, чтобы не обидеть нежный цветочек Ваньнина, он узнает, о таком сокровенном и развязном желании. Чу Ваньнин хочет, чтобы с ним не нежничали и кто такой Мо Жань, чтобы не исполнить желание возлюбленного по полной программе. Приблизившись, Мо Жань резво повернул несопротивляющееся хрупкое тело лицом к стене и придавил своим горячим большим телом, потираясь давно вставшим членом меж упругих ягодиц. Ткань брюк натирала, вызывая раздражение, поэтому Мо Жань поспешил спустить с обоих брюки вместе с нижним бельем вниз, выпуская естество наружу. Ваньнин, опираясь об стену руками, издал тихий стон облегчения, давление на плоть начало приносить боль; было замечательно избавиться от лишней ткани. Мо Жань одной горячей ладонью сжал талию Чу крепче, поддерживая, а другой дерзко проходил по всему телу, отстегнув пуговицы белоснежного пиджака и положив тот на крышку чистого унитаза. Рука с мозолями на кончиках пальцев проходилась по всему торсу, отстегивая пуговицу за пуговицей теперь уже на накрахмаленной рубашке. Горячее дыхание Мо Жаня обдавало ухо Чу Ваньниня. — Кто бы мог подумать, баобэй. Ты так долго думал об этом, не против рассказать поподробнее, что именно ты представлял? Мокрый язык прошелся по ушной раковине — вызывая мурашки — переходя на заалевшую мочку. Вся твердость и непоколебимость Юйхэна куда-то делась, тело таяло в чужих руках, словно кусочек масла, а рот отказывался приглушать стоны. Не услышав ответа, Мо Жань оставил поглаживания и грубо шлепнул по одной из мягких ягодиц, вызвав громкий шокированный взвизг Ваньнина, переходящий в стон. — Я не слышу ответа, Ваньнин. Холодный тон мурашками прошелся по всему телу учителя, будоража и еще больше возбуждая. — Я…пр-редставлял...ах...как ты берешь меня жестко. Ты не сдерживался… Ладонь, что только ударила покрасневшую ягодиц, начала нежно ее поглаживать круговыми движениями, награждая за покорность. -Хм, что-то еще? Чу Ваньнин снова промолчал будто ожидая еще одного жгуче-сладкого шлепка. Так и произошло. На другую ягодицу обрушился не сильно болезненный, но достаточно увесистый шлепок, создавая в тихом помещении громкий звук. Жесткая ладонь сжала пострадавшую половинку упругой попки; она была создана, чтобы ее мяли, кусали и покрывали кучей засосов. — Какой непослушный у меня котенок. Или ты в восторге от того как тебя хлестают? Я могу продолжать так долго… За этими словами последовали безостановочные умеренные шлепки. Чу Ваньнин не мог сдержать звуков, выходящих изо рта. Это была сладкая пытка; член стал еще тверже, сочась предъэякулятом, капая на чистый пол идеального туалета в идеальном ресторане. На десятом шлепке рука остановилась, и Мо Жань сухим голосом напомнил: — Я все еще жду ответа. Его пенис стал совсем большим, раскрываясь в своих огромных размерах. Яркая малиновая головка терлась об Ваньнина, попадая то по чувствительным яичкам, пачкая семенем, то поднимаясь до чувственной дырочки. Профессор Чу на автомате расставил ноги пошире. При трении головки, анус задрожал, желая впустить в себя всю неугомонную плоть. С прошлой ночи он был хорошо растянут, но не достаточно, чтобы сейчас полностью принять весь орган. Задыхаясь от всего этого, Чу ответил: — М-мне нравится думать, как ты меня…б-берешь везде, когда и где захочешь, наполняешь меня и ведешь себя… Пылкая рука снова прошлась по нежной груди, шершавые подушечки пальцев захватили один из возбужденных сосков, медленно прокручивая и потирая. Пока Чу Ваньнин пытался выдавить из себя предложение, Мо Жань прильнул к тонкой нефритовой шее, вгрызаясь и оставляя свежие красные отметины абсолютно везде, наслаждаясь мягкостью и запахом кожи. Его Ваньнин всегда пах цветущей яблоней. Не услышав продолжения исповеди, Вэйюй с усилием отстранил себя от приятно пахнущей шеи и спросил: — Как кто, баобэй? Из-за ласк «невинный» учитель забылся, но услышав вопрос продолжил. — К-как…ах…как животное… Чу Ваньнину даже не трудно представить Мо Жаня с хвостом, что бешено вилял из стороны в сторону. Точно прочитав мысли, Мо Вэйюй по собачьи прошелся горячим языком от покусанной вспотевшей шеи до щеки Чу. — Да, я животное. Для тебя я могу быть кем угодно, мое сокровище. Но именно этот кобель сейчас возьмет и трахнет твою сладкую попку, возьмет тебя как последнюю течную суку. От услышанного Юйхэн чуть не сгорел со стыда. — Как ты смеешь?! Немедленно прекрати говорить столь похабные вещи! Мо Жаню развязали язык. Наконец, он понял чего хочет его маленький учитель и он не собирается останавливаться из-за одного пререкания. — Разве я что-то сказал не так? Ты течешь Ваньнин, тебя хоть выжимай. — горячая ладонь опустилась на ровно стоящий член. Он был мокрым от спермы и почти прилегал к молочному животу учителя. — А твоя дырочка так нетерпеливо сжимается. Жалко я сегодня утром не притронулся к тебе, нам бы не пришлось сейчас ее смазывать — мой член без труда бы в нее вошел. Как дико и бесстыдно. Чу Ваньнин не привык к такому отношению со стороны А-Жаня. Его всегда лелеяли и берегли как зеницу ока. Ни одного грязного словечка, ни одного грубого жеста. Но сегодня это было невообразимо; его тело так изнывает, оно требует еще больше грубой ласки. Чу действительно желал, чтобы его задницу натянули на этот большой возбужденный ствол, брали долго и много. Мо Жань прервал мысли Юйхэна, продолжив: — Это было действительно упущением — не взять с собой смазку. Но кто знал, что мой баобэй такой ненасытный. Хотя, пожалуй, мы обойдемся и без нее. На этих словах Мо Жань нагнул Чу Ваньниня, заставляя пластичную поясницу покорно прогнуться, выпячивая розовые от шлепков ягодицы. Опустившись на колени, Вэйюй раздвинул две половинки, открывая вид на нежную сердцевину. Он провел своим языком длинную дорожку от сжатых яичек к дырочке, смачивая ее обильно слюной. Ваньнин вздрогнул и простонал. — Ч-что ты делаешь?! Там же грязно! Чу Ваньнин хотел было выбраться, но крепкие руки сильно сжали бедра, наверняка останутся синяки. Мо Жань что-то невнятно проговорил, продолжая свое дело. Весь красный Чу Ваньнин прошипел: — Не...ах! Не разговаривай с набитым ртом! Чу Ваньнин решил повернуть голову назад и посмотреть вниз. Это была ошибка. Он встретился глазами с Мо Жанем. Тот не отрывая хищного взгляда аметистов, принялся активно двигать языком внутри дырочки, вызывая у Чу стоны блаженства. Так грязно, но так приятно. Мягкий, вертлявый язык смачивал дырку слюной, проникая глубже, растягивая нежные стеночки ануса. Обильно промочив, Мо Жань отстранился от вкусного местечка и проник в анус сразу двумя пальцами, растягивая на манер ножниц. Вскоре к ним присоединился третий и четвертый, без проблем входя, надавливая внутри и, наконец, нажимая на ту самую заветную точку. — Ах! Громкий стон прошелся по всему туалету. Благо еще никто посторонний не вошел. Чу Ваньнин был на грани. Медленные движения четырех пальцев мучали его; он хотел чего-то побольше пальцев. — Ах…Мо Жань...ах! П-пожалуйста Снова нажав на простату пальцами, Вэйюй невинным тоном спросил: — Что пожалуйста, баобэй? — АХ! Т-ты ведь прекрасно знаешь…о чем я прошу! — Сегодня я узнал, что сердце моей жизни многое скрывает от меня. Поэтому я не совсем понимаю, о чем ты? Ваньнин понял: пока он не попросит, никто ничего не будет делать. — Я хочу тебя…внутри себя…ах! — Но я уже внутри, баобэй. — В качестве доказательства своих слов, Мо Жань прокрутил пальцами внутри стеночек, продолжая массажировать простату. — АХ! Член! Мне нужен твой член! — И что же мне сделать с ним м? — Вэйюй уже сам был на пределе возможного терпения. Он хотел поскорей войти в нутро Ваньнина, наполнить его своим членом, ебать пока они не кончат вместе. Но ему хочется услышать это в первую очередь от Чу. И терпению того пришел конец, он сдавленно мяукнул: — Трахни меня! А-Жань, войди в-в меня своим членом...ах…я так хочу твой член! Вынув пальцы из дырочки и встав с колен, Мо Жань прильнул ближе к профессору, снова кладя ладони на покрытые испариной бедра. — Хороший мальчик. Гигантский член вошел внутрь полностью, не создавая никаких проблем. Обильно смоченный анус гостеприимно впустил в себя плоть, ощутимо сжимая. От давления оказанного на пенис, Чу Ваньнин и Мо Жань простонали одновременно. Но Юйхэн долго ждать больше не мог. Инициативно насаживаясь на член еще глубже, мужчина мурлыкнул: — Двигайся…А-Жань. Сзади послышался рык и Мо Жань начал двигаться. Толчки были быстрыми и глубокими. Крупная головка легко попадала по простате, усиливая возбуждение до предела. От напряжения член профессора плотно прилегал к животу. Чу Ваньнину хватило смелости посмотреть вниз. Налившийся кровью, шлепающий по животу от каждого быстрого толчка, испускавший ниточку семени на пол. Еще он видел, как плоский живот немного вздулся и выпирал в месте, где внутри проходился член Мо Жаня. Чу Ваньнину даже рук не нужно, чтобы кончить в считанные секунды. Но тут горячая ладонь сжала вот-вот готовый кончить ствол. Профессор тихо проскулил. — Ах… Мо Вэйюй, дай мне кончить! Мо Жань совершал поступательные фрикции и кусал чужой загривок, помечая свою добычу, как дикий зверь. Он снова зарычал. — Ты кончишь только от моего члена в твоей тугой попке, Ваньнин. Толчки стали еще быстрее, вырывая стоны из уст Чу. Как вдруг дверь в туалет открылась, и послышались чужие шаги, звонко отдающиеся эхом об пол. Мо Жань и Чу Ваньнин замерли. Второй же покрылся холодным потом. Если кто-то их сейчас застукает, то этот старый учитель умрет со стыда и горя. Это будет позор! Слава Будде, Мо Жань тоже притих. Чу Ваньнин думал, что они продолжат, когда незваный гость уйдет, но у Мо Жаня были другие планы. Вторая рука, что до этого момента лежала на бедре, закрыла рот Ваньнину, а толчки возобновились, став намного жестче. Головка продолжала попадать по простате, не щадя учителя. Такой подставы мужчина не ожидал. Он с огромным трудом сдерживал стоны, облизывая и кусая чужую ладонь, активно насаживаясь задницей на пенис. Человек включил воду в кране и в то же мгновение, Чу Ваньнин не смог сдержать громкого стона. Толчок был слишком глубоким. В такой ситуации он не мог даже попросить Мо Жаня сжалиться над ним и быть помедленнее. Спустя самую долгую минуту в жизни учителя, человек покинул туалет, оставляя после себя ненавязчивый шлейф дорогого одеколона. Убрав руку со рта баобэя, Мо Жань продолжил вбиваться в желанное тело. Рука обняла грудь Чу, во избежание падения. — Это было близко, Ваньнин, правда? На это обессиленный профессор лишь грозно прошипел: — Это...ах...ты во всем виноват! А если бы нас услышали?! Мо Вэйюй оскалился. — Ты так возмущаешься, но твой член ни на йоту не опустился. Мне даже кажется, что он стал еще тверже. Тебя это возбуждает, Ваньнин? Мысль о том, что кто-то может застукать меня трахающего невинного и чистого Юйхэна будоражит твое сознание? Чу Ваньнин не знал куда себя деть. Толчки не прекращались, а глупая псина не затыкалась, шепча пошлые словечки. — П-перестань...ах…нести чушь! — Ты прав, золотце. Мне нужно заняться делом. Мо Жань начал вбиваться в стройное тело в неравномерном темпе. На нем все еще была рубашка, что впитала большую часть пота. Он посмотрел на свое милое сокровище. Красные от шлепков упругие полушария, толкались навстречу его столпу, гибкая поясница, переходящая к плечам и покусанному загривку шеи. И самое коронное: красивое пылающее лицо, что иногда поворачивалось увидеть столь развратную картину соития. Изо рта Ваньнина стекала слюна, и Мо Жань соблазнился слизать ее, затягивая свою любовь в страстный и первый поцелуй за весь сука вечер. Язык, что только недавно растягивал заветную дырочку, принялся виртуозно играться с чужим языком, трахая так же, как трахает крупный член уже припухшую дырку. Чу Ваньнин почувствовал приближение разрядки. — А-Жань…я сейчас…ах… Рука, покоившаяся на груди профессора, сжала крепче. — Я тоже, баобэй. Член Чу Ваньнина излился, марая стенку кабинки и белый живот. За ним последовал и Мо Жань, выходя и кончая себе на руку. Им еще до дома добираться. Пачкать Ваньнина не хотелось, а руку всегда можно вытереть или помыть. Чу Ваньнин еле стоял на ногах. Его повернули лицом к Мо Жаню и тот, увидев сперму на животе Чу, наклонился, чтобы словно собака слизать белесую жидкость. Профессор не сдержался и рявкнул: — Мо Жань, фу! Но тот продолжал слизывать семя, не замечая подзатыльников и ругательств в свою сторону. Закончив, Вэйюй понял, что их ждет еще долгая ночь впереди. Он поделился данным прогнозом с Ваньнином. На что тот лишь отвернул голову, открывая в который раз за вечер краснеющие уши. Главное выбраться уже с этого чертового ресторана поскорее!