* * *
Близился вечер, и отряд разведки облегчённо вздохнул – последняя ставень форта была протёрта, последняя паутина выметена из угла. «Отряд Райвеля» собрался в обеденном зале за длинным столом, желая немного развлечься после скучного трудового дня. Через немногочисленные окна в помещение ещё попадал свет заходящего солнца, тени были длинными, а воздух – свежим. Петра пыталась в очередной раз в чем-то убедить Ауруо, впрочем, совершенно безрезультатно; Эрд умиротворённо разливал по большим кружкам тонизирующую травяную настойку, а Гюнтер тасовал пухлую колоду карт. Довольно весёлая дружеская атмосфера царила среди солдат: всё же они стали друг-другу не только коллегами, но и друзьями, ведь иначе и нельзя, если работаешь в команде и ежедневно доверяешь другому свою жизнь. Идиллия. Гармония. Но тут компания услышала знакомый голос, доносящийся ещё откуда-то с лестницы. Голос что-то восторженно вещал, и его обладательница неумолимо приближалась. – Вечер добрый! – Ханджи весело окликнула присутствующих, появляясь в дверном проёме. За её плечом сиротливо маячил Эрен. – Привет! – улыбнулась Петра и в приветствующем жесте вскинула руку. – Вы к нам? Зоэ призадумалась, а после, склонившись к уху Эрена и заговорщически приложив руку ко рту, прошептала: – Видишь, дружок, что у них на столе? Тут будет дьявольская игра в картишки, - майор хихикнула. – Сущая обдираловка! Ты что, не играл в крак? Так-так… Хей, Гюнтер! Раздавай ещё на двоих!!! – На троих. – Вот блин! – вырвалось у кого-то. Кто-то тихо ахнул. У входа в обеденный зал стоял Райвель, прислонившись плечом к дверному косяку и с неприкрытым презрением наблюдая, как веселятся без его участия. И, собственно, правильно делают: играть с этим «человеком-лицо-камень» в игру, от начала и до конца построенную на блефе – заведомо проигрышное дело, да и идея как следует завалить капрала ещё не посещала ничью голову. А вот Ханджи, напротив, очень даже любили: азартная и временами буйная, она часто проигрывала и от души смеялась над собой. Капрал Райвель играет? Быть такого не может! Весь его отряд не мог скрыть изумления, глядя на нового партнёра глазами круглыми, словно блюдца. Лицо майора озарило плохо скрываемое ликование. Не дав Егеру опомниться, Ханджи поволокла мальчишку к обеденному столу и жестом пригласила плюхнуться на скамью по правую руку от себя. – Друзья! В честь особого случая, – быстрый взгляд в сторону садящегося за стол капрала, – а так же посвящения новичка, – панибратское похлопывание Эрена по плечу, – предлагаю играть по-крупному. Как взрослые и серьёзные люди… Ханджи сделала драматичную паузу, мельком глянув на потупившую взгляд Петру и потерянно глазеющего по сторонам Эрена, а после выпалила на одном дыхании: – … будем играть на раздевание! – Что за…? – Чш! ЧШ! Райвель! Тут же дети… – […] из жопы титана? – Да ладно, – неожиданно подал голос Эрен, уткнувшись взглядом в столешницу, – мы с ребятами вон тоже играли… Воцарилась гробовая тишина. – Так я сдаю? – улыбнулся Гюнтер. Последующие полтора часа прошли самым что ни есть весёлым образом: из обеденного зала то и дело доносились победные возгласы Ханджи и Эрда, мольбы Петры и Эрена, ругань Ауруо, угрюмое сопение капрала. – Я больше не могу, – взмолилась Петра, ёрзая под столом босыми ногами. – Давайте сыграем на что-нибудь другое? Да, Эрен? Эрен пострадал больше всех – вспыльчивый и бойкий, он остался буквально в одних портянках, но даже не подавал виду, что что-то идёт не так. Ему было не тягаться в крак не то что с капралом Райвелем, а хотя бы с Шульцом, и все члены отряда особого назначения от души прикалывались над новичком, то и дело забывающим правила и ход игры. Эрд, Ауруо и Гюнтер простились с куртками, Петра лишилась вдобавок сапог, а Ханджи рассталась ещё и со всеми ремнями. Райвель сидел полностью одетый и совершенно невозмутимо наблюдал, как его товарищи, бранясь и хихикая, кидали одежду в одну кучу и косились друг на друга. Во время игры капрал имел радость созерцать, как веселились эти двое. Эрен был словно мёдом помазан для Ханджи: женщина всё время трепала мальчишку, с радостным воплем бросалась ему на шею, когда в финальном поединке проигрывал именно он, а не она, дружески приобнимала, хвасталась результатами их совместной работы, заговорщически подмигивала приунывшему титану. Райвелья всё это откровенно бесило. Не настолько, чтобы он врезал этому молокососу под дых, но в едких комментариях мужчина себе не отказывал. Это всё выглядело со стороны так глупо… – Не вижу смысла продолжать эту «игру», – с напускным равнодушием заявил капрал, вставая из-за стола. Да, всё было именно так, как он ожидал: пусть его отряд и хорошие солдаты, а вот в карточных играх – сущие бездарности. И делать ему тут совершенно нечего. – Постой! – цепкие пальцы Ханджи ухватились за рукав мужчины. Боссард тихо хмыкнул: на его памяти никто так с Райвелем не обращался. Она могла ухватить его за руку и увести куда-то, а он даже не оборачивался, стоит ей зайти в помещение. Удивительные отношения: какое-то пренебрежение, и в то же время – полнейшее взаимопонимание. – Всего одну партию, – тихо и внушительно произнесла майор, не ослабляя свою хватку и гипнотически глядя в равнодушные глаза капрала. – Всего одну партию… На желание. Вызов был брошен. Вызов был принят. Капралу не хотелось в этом признаваться, но всё его раздражение быстро перерастало в некий чёрный азарт. По умолчанию, первый, кто вышел из игры, загадывал желание проигравшему. Райвель первым скинул все карты каким-то небрежным жестом и с выражением полнейшего равнодушия на лице выжидал свою «жертву». Мужчины, от греха подальше, по очереди рискнули и выбыли из игры; даже Эрену крупно подфартило и он облегчённо выдохнул, мысленно воздав хвалу всем высшим силам разом. Последний розыгрыш вёлся между Петрой и Ханджи. Обе женщины были поразительно спокойны, лишь у одной в глазах блестело возбуждение, а у другой томилась полнейшая покорность судьбе. Петра медленно перевернула свою последнюю карту, и губы её удивлённо разомкнулись – какова комбинация! Все игроки, до этого с затаённым дыханием наблюдавшие ход игры, победно вскричали и захлопали Рал по спине. Только трое сохраняли спокойствие. Капрал Райвель в упор смотрел на проигравшую тяжёлым и двусмысленным взглядом, а Зоэ, ничуть не огорчившись, напористо встречала этот взгляд. Приутихший Эрен мельком поглядывал на них, и ему казалось, что в решающий момент игры майор Ханджи поддалась. Ей-богу – поддалась!* * *
Ночь была ясной и тихой. Лунный свет заливал коридор косыми лучами, расчерчивая каменный пол на аккуратные ромбы. По левую сторону коридора тянулась череда дверей, ведущих в жилые помещения, будь то кабинеты или спальни, по правую – массивная аркада, выходящая во внутренний двор. Капители колонн растворялись в темноте; нигде не было слышно ни звука – всё погрузилось во мрак и неподвижность. Парапет между колоннами был довольно высокий и широкий, в толщину замковой стены. На него и взобралась с ногами Ханджи, облокотившись спиной на стену. Женщина сидела, погружённая в раздумия, и смотрела куда-то ввысь, в небо, словно пролёт аркады служил для неё личным окном в ночной мир. От вечерней прохлады её спасало огромное покрывало из овечьей шерсти, в которое майор усердно куталась. Сейчас, в подобные моменты уединения и гармонии, она могла позволить себе наконец отдохнуть и поразмыслить о том человеке, чьи шаги гулко раздавались по коридору, нарушая ночной покой. Конечно, это были его шаги, вне всяких сомнений – Зоэ научилась отличать эту походку от сотен других за столь долгие годы совместной работы. Давно уже был отбой и большинство солдат мирно спало, вот только этот мужчина не спешил совершать путешествие в царство Морфея. Райвель слегка нахмурился, как только заметил человеческую фигуру, примостившуюся на парапете. Стоило ему подойти чуть ближе, и мужчина узнал блеск очков в лунном свете… Он ускорил шаг и быстро поравнялся с... подругой? – Не спится? – поинтересовался капрал столь серьёзным тоном, словно от ответа Зоэ зависела её жизнь. Он не хотел начинать разговор, но просто не мог пройти мимо, не сейчас, когда они совершенно одни, когда вокруг так тихо и когда воздух наполнен ароматом интимных бесед. Он остановился рядом, не сводя испытывающего взгляда с майора. – У меня в комнате окно не открывается, а тут так свежо, – задумчиво ответила Ханджи и искоса взглянула на Райвеля. – Я почти всё время провожу с Эреном, и редко могу вот так позволить себе минуту покоя… Реакция моментальная. Удивительно просто. – Ты столько времени с ним торчишь, – словно между делом вставил капрал. – Конечно, это твоя работа, но… Не успел он окончить фразу, как Ханджи запротестовала: – Конечно, конечно, я знаю, что ты хочешь сказать! Но это не просто работа, Райвель, особенно для меня! Особенно если мы с Эреном нашли общий язык… Ему искренне интересны мои эксперименты, ты не представляешь!.. – Вот уж точно. – …Он так самоотверженно выполняет мои просьбы и так ответственно подходит к поставленной задаче, что иногда я чувствую в нём прямо родственную душу! – О Господи. – …Мне казалось, ты сам говорил, что мы должны проявлять к нему внимание, ведь от этого зависит… – Эй, Ханджи, слушай сюда. Ты перегибаешь палку, – капрал всегда говорил с этой женщиной на удивление мягко. – Мне радикально не нравится, что ты тратишь на него столько своего времени. – Это время не потрачено, а проведено с пользой! За последние два дня мы добились немалых результатов в области контролируемой трансформации… – … Это выглядит как минимум по-идиотски. Этот пацан пока ещё не заслужил. Мне не нравится… – … И наше сотрудничество принесло небывалый результат! А потом мы с Эреном… Постой, ты что, ревнуешь? – майор оборвала себя на полуслове и насмешливо прищурила глаза, наблюдая, как на лицо её собеседника ложится мрачная тень. – … Я считаю это всё хреновыми опытами… – Так ты ревнуешь? – … И мой отряд будет нуждаться в твоей поддержке куда больше в ближайшее время, а ты всё зависла на этом щен… – Ты ревнуешь?! – И… – Ты ревнуешь?!! – Да! Нет! Блять… Райвель сильно сжал челюсти и уставился на подругу своим фирменным тяжёлым взглядом, от которого молоко скисает, а титаны обращаются в бегство. Ханджи беззаботно пожала плечами; в её глазах плясали смешинки. Неужто?.. Да нет, быть такого не может. – В целом, – примирительно заговорила майор после минутной паузы, во время которой она невинно смотрела куда-то в небо, напрочь игнорируя Райвеля, чуть ли не мечущего молнии и топающего ножкой, – мы с Эреном уже достигли кое-каких результатов и завершили определённый этап моего эксперимента. Завтра я попробую узнать у него кое-какие подробности вербально, на послезавтра у вас, я так понимаю, другие планы… Так что скоро Эрен и я, – Ханджи сделала едва уловимую паузу после последнего слова, – будем в твоём полном распоряжении. – Прекрасно. Капрал стоял облокотившись на соседнюю колонну, так что Зоэ, чуть подавшись вперёд, без труда до него дотянулась и панибратским жестом взъерошила тёмные волосы своего друга. Возможно, она была единственным человеком во всей Вселенной, кому это сошло с рук. – Кстати, – нарушила тишину женщина, с удовольствием вновь прислоняясь спиной к стене, – ты не забыл о своём желании? – Будто бы тебя это волнует. Майор прищурилась и свела большой и указательный палец, оставив между ними какой-то сантиметр, что означало «чуть-чуть». Райвель задумчиво надул щёки и с шумом выдохнул воздух через рот. Сейчас он мог просить у неё всё, что угодно, по крайней мере попытаться. И он очень хотел попросить её подойти ближе, чтобы вновь почувствовать тот запах чистого женского тела, который он ощутил накануне, там, в библиотеке… Он хотел попросить её расстегнуть верхние пуговицы блузы, чтобы он видел её стройную шею, ничем не прикрытую, свежую, чтобы она позволила ему легко, словно невзначай провести по ней подушечками пальцев… Да что там, он хотел приказать ей стоять смирно, он всё сделает сам! Он хотел просить её о множестве вещей. Но у него есть принципы. Райвель холодно посмотрел на майора. Ему показалось, всего на какую-то долю секунды, что она видит его насквозь. А может, так всё и было?.. Ханджи немного склонила голову вперёд и в бок; прядь волос упала на её лоб, пересекая его темной полосой; очки женщины бликовали, от чего её глаз было совсем не видно; на губах играла лукавая улыбка. – Моё желание простое, – ровным, абсолютно бесцветным голосом заговорил капрал. – Перестань меня гипнотизировать, как кобра. Райвель едва не выругался – слишком уж его слова звучали вычурно – от них хотелось сморщить нос. Но именно этого он больше всего хотел в данный момент – вырваться из гипнотического круга, чтобы сейчас, при свете высокой луны, он перестал чувствовать тягу к этой женщине, такую бессмысленную, такую неуместную… Да, именно бессмысленную, как казалось капралу, лишённую всякого будущего – он не позволит себе переступить черту и поддаться сиюминутному желанию. Тягу, с которой он едва справлялся, до боли сжимая зубы, которая стала невыносимой после того, как он нечаянно почувствовал тот аромат, как он случайно подсмотрел её лукавую улыбку… Он хотел, чтобы эта женщина перестала быть для него такой важной в этот миг. Капрал испытывал давно забытое волнение крови, и его это жутко бесило. – Хм, – майор отобразила на своём молодом ещё лице великую задумчивость, – не совсем то, что я ожидала… Что ж, я постараюсь. – Ты не постараешься, ты сделаешь, – и вот опять он чувствует на себе этот магнетизм, с которым, конечно, можно бороться, но совершенно не хочется. И все его принципы трещат по швам, хрипят в оболочке острых слов, отшлифованных логикой ли, интуицией ли, знанием ли, чувством ли… пустые, неуместные, нежизнеспособные. Капрал даже не заметил, как Ханджи умолкла и смотрела куда-то в небо, словно вглядываясь в далёкие звёзды, нет, в черноту между ними… Солдаты молчали, наслаждаясь обществом друг друга, просто присутствием, близостью на расстоянии вытянутой руки. Ханджи больше всего хотела, чтобы он её поцеловал, чтобы наконец сломался, поддался самому себе, перестал отвергать себя, отвергать её. Райвель больше всего хотел, чтобы что-то произошло, не важно, что именно, лишь бы вырваться из вязкой паутины своих туманных домыслов и обузданных желаний. И чувство какой-то невысказанности возникло у него в груди – он должен был что-то сделать, что-то шепнуть в это аккуратное ушко, он испытывал жажду, потребность что-то выразить… Но что? Страшны слова, когда они молчат, когда они под сердцем притаились, когда не знаешь, с чего же их начать, когда все слова уже были чьими-то… – Поразительно просто, – тихо заговорила Ханджи, касаясь пальцами своей щеки. – Все эти звёзды… Это неподражаемая, ещё неизведанная нами красота. Тут, за стенами, небо словно бы более высокое, более дикое, широкое – тут оно другое. Порой мне кажется, что над нами простираются целые миры – другие миры, где нет стен и титанов, лучшие миры. И все мы можем любоваться ими издали, черпать из них наши надежды и нашу силу. Поразительно – эта красота доступна всем… Райвель тоже смотрел в небо. Луну заволокло какое-то редкое облачко, и звёзды виднелись куда отчётливее, лили на землю свой прохладный свет, мерцали, полыхая в безграничное космическое пространство голубыми протуберанцами. – Нет, – так же задумчиво возразил мужчина, тщательно подбирая слова, – эта красота доступна далеко не каждому. Её видят лишь те, кто может поднять голову и в потоке житейских забот ещё способен замечать прекрасное. Эта красота не для всех – она лишь для тех, кто жаждет её видеть. Высшая, неподкупная справедливость. Они были рядом: поношенные войной, такие задумчивые, такие близкие. Они тихо говорили о светилах и мирах, о каких-то пустяках. Капрал собирался уйти, но не ушёл. А идти куда? Время текло, как мазут. Райвель прекратил всякую активную мыследеятельность и позволил времени течь, как ему заблагорассудится. Он просто прислушался к ночи, вдохнул полной грудью, погасил в себе пожар какого-то глубинного негодования, оскал хищника; ему на миг показалось, что он влюбился в эту ночь, влюбился в эту женщину, во весь этот просторный, свободный, нескованный стенами мир; он сбросил с плеч стремление обвинять и критиковать, хладнокровно нести смерть… Сейчас, находясь рядом с Ханджи, смотря в её безмятежное и умиротворённое лицо, он на какой-то заветный миг обрёл долгожданный, подлинный покой. Перед уходом она его неожиданно обняла. Райвелю почему-то показалось, что это объятие было почти поцелуем. Вероятно, она его просто обняла. Но, может быть, это был скорее поцелуй. Остывающая ночь была преисполнена придушенной страсти, сожалений, мечтаний и снов.