Девятый вал

Бесконечное море возможностей простиралось перед ними во всем своём многообразном великолепии. Неисчилимые звезды вариантов сияли в небе светом ещё не случившихся, но уже таких манящих и вполне осуществимых событий. Дорожка лунного света на воде манила к себе, обещая исполнить все то, о чем они и не смели ещё даже думать и мечтать. Полная луна приветствовала их прибытие в этот райский уголок, грозящий стать их приютом на целую бесконечность, умещающуюся в кратком ударе сердца, единственном выдохе сигаретного дыма и быстром, но пылком поцелуе перед сном. Что забыли они здесь, на этом клочке суши, запертом между морями? Они и сами не знали. Может быть они искали еще не заслуженного счастья. Может быть, стремились обрести долгожданный покой. Другим было до него рукой подать. Захлебнуться в солёной воде... Унестись в открытые воды под парусом смерти и никогда не вернуться в этот мир, в эту жизнь... Менее романтичные перспективы так и маячили впереди для простых смертных, если не задумываться о том, что ждёт после смерти, если там хоть что то есть... Но для них все было сложнее. Потому они были вместе, в стороне и от жизни и от смерти, в поисках чего то нового в этом бренном, никогда не несущем удовлетворения и насыщения мире. Но и об этом можно было на время забыть, когда в небе алым светом маячила полная луна. Забыть обо всем и просто побыть наедине друг с другом, то есть наедине с собой и целым миром единовременно. Плавать в море ночами напролёт, часами созерцая созвездия, усыпавшие небосвод до самого горизонта. Даже в шторм это было возможно при их постоянно восстанавливающихся физических оболочках. Бороздить просторы под парусом, "взятого на прокат" катера. При даре Флегетона это было даже как то слишком просто. Попасть на территорию самого крутого отеля и под видом самых респектабельных постояльцев гулять по вечерней набережной, выбирая очередную жертву побогаче. Не то, чтобы им особо нужны были деньги, но на чёрный день могло пригодиться. Да и с богачами было посытнее. Столько страхов на квадратный метр существования. Не мелочных и меркантильных, а довольно масштабных, с изысканными приправами в виде замятых преступлений и криминальных сделок. Было даже интересно наблюдать всю гамму эмоций при озвучивании того, о ком вроде бы никто другой знать был не должен. Но это все было не главным. Главным было то истинное единение, по которому они все так тосковали со времен выхода на поверхность. Единение, которое достигается без слов и действий. То, что существует за всей этой материей, к которой они отныне были привязаны уже Бог знает сколько времени. В шуме северной столицы это чувство их никогда не покидало, но как то стиралось за вечной спешкой, суетой и этим ненавистным состоянием вечно изо дня в день повторяющихся телодвижений, которые люди с гордостью зовут "ритмом жизни". Они сами избрали этот путь, подчиняясь то ли инстинктам, то ли желанию почувствовать что-то новое и развлечься. Не то чтобы они когда-то об этом жалели,  но... Но здесь, в отсутствии графиков и расписаний все это наносное вновь старалось, вместе с ими самими наложенными на себя границами и запретами, оставляя лишь то, что было настоящим, заложенным в них природой. Вода постоянна лишь в своём движении и стремлении объединиться с прочими источниками. Так и здесь они вновь на время нашли приют в своём объединении под единодушно избранной всеми прохудившейся крышей доисторической лачуги на побережье. Людям с их ненасытными запросами этот выбор мог показаться довольно странным при отсутствии каких либо ограничений в выборе жилья, но для них все было крайне логично и являлось пределом комфорта и уюта. Ведь не нужно было играть больше роли даже друг перед другом. Не нужно было подчиняться избранным образам и ролям. Не нужно было даже говорить. Можно было просто сидеть в тишине и темноте или слушать завывание ветра в ненастье, лениво рассуждая, снесёт очередную партию шифера с крыши или нет. Запросы плоти и характера порой давали о себе знать и тогда они выбирались из своего чулана, снимали дорогой отель и жили какое - то время там. И когда приступы человечности вновь были исчерпаны, облегчённые вздохи "ах, цивилизация" прекращали срываться с губ, они возвращались в свое райское логово, подальше от чьих либо любопытных глаз, чтобы снова впасть в анабиоз счастливого забвения, на грани метафизики их чувств и отношений. Это был их мир, их время спокойного отречения от всего сущего. Лишь море, только миражи. Их сущности, связанные единой нитью бытия. Пройдут ещё месяцы священного бездействия, прежде чем зов  неисполенного окрепнет в сердцах, призывая вернуться в стужу родного Петербурга, погрузиться в пучину дел и поиска чего-то кроме того, что их обьединяло, ведь и этого со временем становилось мало. А пока было важно лишь легкое дыхание на шее и прикосновение любимых рук.