Пятый курс Хогвартса давался не всегда так просто, как казалось. Особенно если в год твоего обучения приезжают две другие школы магии на Турнир Трех Волшебников, так еще и эта избранная троица, которая постоянно влезает в какую-то задницу. Анна каждый раз задается одним и тем же вопросом – им медом в жопе намазано или как? И как вообще они находят эти приключения, если просто сидят в здании школы? Это очень сильно раздражало. А еще раздражало, что на их факультете – Слизерине, также есть зазнайки и те, кто лезут в непроглядную жопу. Например, Драко Малфой и его свита. Ох, они тоже очень раздражали Вольфовскую. Лучше бы они так же учились на Гриффиндоре, проблем было бы меньше. Меньше было бы ссор, переругиваний, выгонов из класса за то, что кто-то начинал ругаться. Точнее, ругалась только Анна, причем на русском, так что ее никто не понимал. Одна единственная в Хогвартсе приезжая из России: там слишком мало магов рождалось, а чистокровных вообще почти не было.
Анна любила одиночество и общество книг больше, чем своих однокурсников. Каждый вечер те собирались в их гостиной и часто обсуждали Избранную троицу, самого Гарри Поттера, кто какие достижения заработал, кто кого унизил, как, почему, за что, и как те отреагировали. Часто можно было услышать смех слизеринцев, и часто слышать рассказы Драко с его свитой. Еще высказывался Боул, такой же слизняк, как и Малфой-младший. Анна в принципе считала большинство парней на их факультете слизняками и крысами, но не змеями. Змеи – благородные и хладнокровные существа, как сама девушка.
Взгляд холодных голубых глаз был направлен на дверь в зал, где сидели все студенты школы. Скоро прибудут гости, и Анна ожидала их с нетерпением. Хотелось узнать, какие люди там учатся, как они отличаются от них всех внешне, поведением, общением. Да всем, чем только можно.
Первыми в зал входят девушки из Шармбатона: такие все воздушные, нежные, будто маленькие мотыльки порхают в воздухе. А их представление, когда они вышли в центр зала, создало волну восхищения со стороны парней и некоторых девушек. Слишком эффектно, нежно, необычно… и красиво. Возможно, слегка завидно провожают ледяные глаза, Флёр Делакур и остальных учениц данной школы, Анны Вольфовской. Кольнул укол ревности, что она не так красива и прекрасна, как эти девушки, сразу приковавшие внимание всех парней и даже некоторых девушек, что могли интересоваться другими девушками. Слабый прищур, визуальный контакт с Флёр, и сразу же уведенный взгляд от неприятных ощущений. Она даже смотрит так нежно и эффектно, что завидовать хочется. А эти порхающие бабочки, которых они выпустили, породили желание уйти отсюда. Подальше от этих прекрасных дам.
Далее в зал заходят парни из Дурмстранга. Тут уже поплыли только девушки, в то время как парни цыкали, фыркали и просто отворачивались. Конечно, с Хогвартскими мальчиками эти силачи не сравнятся. Дисциплинированные, кажется, что даже все без исключений в прекрасной физической форме, мужественные и такие необычайно взрослые, как кажется на первый взгляд. Красные одежды подчеркивали огромные плечи, которые пропорционально переходили в накаченное от большого количества тренировок тело, грубые черты лица, все подстрижены под ёжик, открывая взор на их глаза и мимику. Все до единого идут смирно, серьезно, держат лицо и осанку. Полная противоположность девушкам из Шармбатона.
Самым первым вошёл Виктор. Виктор Крамов. Фамилия говорит сама за себя, обозначая, что он – единственный русский парень среди учеников Северного Института. Удивительно, что в двух из трех самых известных школ магии учатся два единственных русских студента. Каким образом он попал в Дурмстранг? Неизвестно, но наверняка там простая история из разряда «родители захотели именно туда». Хотя эта неизвестность придавала Виктору некой загадочности и, возможно, шарма, на который ведутся девушки. Игорь Каркаров, директор Северной Школы, специально вёл Виктора рядом с собой и горделиво поднимал подбородок, показывая, что именно этим студентом он гордится больше всех, и что именно он приехал сюда участвовать в Турнире Трех Волшебников, и нацелен на победу.
Виктор Крамов смотрел только вперёд, делал отточенные и выученные движения, как и остальные парни из Дурмстранга, а девушки Хогвартса надеялись получить хотя бы секундный взгляд в свою сторону от этого парня. Но не сейчас. Чуть позже. Когда официальная часть закончится.
Но не для Анны, она не ждала этот взгляд и не желала его на себе ловить. Она терпеть не может визуальный контакт, ненавидит, когда люди умеют читать ее по одному лишь взгляду, по одной мимолетной искорке в глазах, которую можно заметить почти невооруженным взглядом. Она мысленно выругалась, когда словила на себе взгляд других парней из Дурмстранга. Конечно, ее рыжая копна волос очень выделялась среди всех Слизеринцев, она была одна за большим столом с таким цветом волос. Девушка попыталась сесть как можно ниже, съезжая с лавочки под стол и прячась за «могучими» спинами своих однокурсников.
Дамблдор приветствует гостей, зачитывает свою речь и позволяет всем уже расслабиться, отставив формальности и отбросив напряжение. Естественно, когда все спокойно уселись, Анна тоже смогла сесть нормально и не ловить на себе вопросительные взгляды. Она больше, чем уверена, что, когда ее видят, о ней думают, что она одна из Уизли. Еще один момент, который ее безумно раздражал, выводил из себя, выбешивал. Как они смеют сравнивать ее с какими-то Уизли. Даже фамилия противная! Что уж говорить о самих рыжих.
Многие слизеринцы даже не обращали внимания на гостей, зачем им это, если они самые лучшие? Они же последователи Салазара Слизерина, а значит, лучше них никого нет, значит, они и взгляд ни на кого бросать не будут. Чистокровные волшебники, кто в десятом поколении, кто в пятом, а кто, как и Драко Малфой – в седьмом.
Но взгляд все же устремляется на Виктора Крамова. На парня, которого так восхваляет Игорь Каркаров, и, видимо, не просто так, ведь даже когда им дали свободу действий на время, он сидел прямо, натянутый как по струнке и серьезный. Он всегда такой или только прикидывается? Или не хочет упасть в грязь лицом? В нем что-то должно быть исключительное, раз Каркаров так яро его восхваляет и гордится им. Интерес угасает моментально, когда Вольфовская замечает, что Виктор косится на Избранную троицу, а точнее, на девушку, ставшую столь красивой и женственной – Гермиону Грейнджер. Конечно, на кого же еще ему смотреть, кроме как на нее? Даже если поставить их обеих рядом, пригласить какого-то незнакомого парня выбрать одну из них – выбор будет далеко не в пользу Анны. И она это знала. Поэтому ее интерес угас так же быстро, как и появился. Мысленно пожав плечами, Вольфовская уверила себя, что ее это не волнует, и не будет волновать. Кто такая эта Грейнджер? Грязнокровка, маглорожденная и тому подобное. А Виктор? А о нем Анна ничего не знает, поэтому и интересоваться не стоит. Чем больше она о нем знает, тем больше возникает интерес, который ей совсем не нужен.
Под конец вечера Дамблдор объявляет о начале Турнира Трех Волшебников, призывает к себе кубок и, под восхищенные возгласы и удивленные взгляды, объявляет о том, что каждый, кто достиг семнадцатилетнего возраста имеет право кинуть свое имя в кубок, который моментально заливается синим светом, а внутри будто разжигается пламя. Завораживающее, манящее, совершенно не пугающее, а наоборот, зазывающее, будто какое-то наваждение. Анна не сводит взгляд с кубка, отголоски пламени отражаются в ее горящих глазах, пристально наблюдающих за сием действием, зрачки сужаются до миниатюрных точек, а цвет глаз слегка меняется, будто огонек этого кубка просто переместился в глаза девушки.
Естественно, первыми к кубку подошли: Виктор Крамов – подбадриваемый своими однокурсниками, провожаемый гордым взглядом Игоря Каркарова, и под визги некоторых девушек, чьи сердца он успел покорить одним своим присутствием; Флёр Делакур – нежная, словно окрыленная, будто подпорхнула к кубку, забрасывая свое имя, и, как бы в знак благодарности, оставляя всем реверанс, а парни, даже стоя начинали ей аплодировать; Седрик Диггори – студент Гриффиндора, способный ученик, красавчик и просто хороший парень, по которому явно сохли некоторые девушки с их факультета.
— Ставлю на то, что Седрик сдуется в первом же испытании — фыркает кто-то со Слизерина.
— Завидуй молча, Боул — огрызается Анна — не дорос ты ещё до таких важных мероприятий, и вряд ли когда-нибудь умственно дорастешь.
В ответ, конечно, ничего не последовало, но вечер выдался довольно обширным на впечатления и эмоции, которые просто выматывали и выбивали из сил. Хотелось просто вернуться в комнату, завалиться на постель и отдыхать-отдыхать-отдыхать, не желая слышать ничего про этот гребанный турнир, который приносит столько шума и беспорядка.
Многие обратили внимание на то, что Виктор Крамов, когда появилась возможность, целенаправленно подошел к Грейнджер, что было неудивительно, так как они долгое время переглядывались и обращали друг на друга внимание. Искра пробежала? Слишком уж большое расстояние между ними, но разве это мешает? Нет, конечно. А жаль, что искра пробегает, даже когда люди находятся почти в разных концах огромного зала, где они сидели. Студенты повставали с мест, кто-то подходил к другим новым студентам знакомиться, пообщаться, кто-то просто в своей компании направлялся к выходу из зала, Анна же, сложив руки на груди, сидела на своем месте, ожидая, когда ажиотаж на выход закончится, и она со спокойной душой сможет покинуть это место. Когда Крамов и Грейнджер, мило общаясь, проходили мимо Вольфовской, та лишь тихонько выругалась на русском, что не осталось незамеченным, как ей бы хотелось.
Осознав, кто Виктор ее мог услышать, девушка подскочила на месте и быстрым шагом пошла в противоположную от них сторону, прикрывая рот рукой. И за что у нее такой длинный язык? Ведь чувствует, что ее рыжую макушку испепеляют взглядом, пока она убегает. Надо было держать рот на замке, Анна.
Но ведь так хотелось пообщаться о родине, так хотелось поговорить хоть с кем-то на родном языке, обсудить новости, которые происходят в России, в Москве, если, конечно, Виктор из Москвы. Желание было таким сильным, что этот интерес, который Анна упорно старалась не зарождать в себе – зародился. Черт. Теперь ей придется с ним пообщаться, лично, так как в груди все аж разгоралось, горело, трепетало от мыслей о родине и земляке, который мог бы ей что-то рассказать.
Даже чтение Анне не давалось как обычно, мысли постоянно улетали в другие места, края, к другим людям, а чувство ностальгии накатывало огромными волнами, которым невозможно было сопротивляться. Нельзя было просто отказаться и отбросить подобные мысли в сторону, углубившись в очередной томик по зельеварению. Нет, нельзя. Нужно сегодня, сейчас, сию минуту узнать все, что так хочется, и, желательно, без зрительного контакта с земляком – Крамовым. А может, он, как и Вольфовская – уехал несколько лет назад в школу магии и даже не в курсе того, что происходит? Да, так было бы проще, потому что тогда у них нет общих тем, и им не нужно будет пересекаться.
Анна скучала по родине, по Москве, по ее просторным и тихим улочкам, по покачиванию берез под окном, по малейшему лучику солнца, который попадал в ее окошко сквозь покачивание листвы, по смеху и визгу ребятишек, гуляющих во дворе. Сердце слегка защемило от этих воспоминаний, но они не были плохими, наоборот, они согревали изнутри, дарили то самое солнечное тепло утра.
Было решено, что Анна спросит лишь про то, как давно Виктор был на их общей родине, а там уже по обстоятельствам, либо она скажет «до свидания», либо она узнает все, что так сверлило ее голову с момента появления русского человека на пороге Хогвартса.
Коридоры школы были полны студентов всех трех школ, день близился к своему завершению, а мысли Анны все еще были в том самом моменте, когда ее бабушка утром будила, открывая шторы, пропуская солнечные лучи, падающие прямо на лицо девушки, а шелест листвы березы под окном так и звучал в ушах девушки, пока… ее под локоть кто-то не взял и не потянул на себя в узкий и малолюдный проход. Остановившись, пытаясь угомонить бешено колотящееся от страха сердце, она увидела Виктора. Какого…
—
Что…? Ты что творишь? — Анна не стала сразу говорить на русском, проверит, поймёт ли он, что это она выругалась. Хотя что тут понимать, она буквально убежала, когда поняла, что заговорила на русском в присутствии Виктора и его подружки.
— Прикидываешься, что не понимаешь? – хмыкнул Крамов, отпуская руку Анны и убирая руки в карманы – это ведь ты выругалась в зале, когда я проходил мимо – Виктор говорил так, как хотел. На исконно русском. И знал, что Анна понимает. Видел по глазам, которые она так старательно уводит.
— А мне показалось, что ты не так умен, мистер выскочка, — ответила Анна так же, переходя на русский. Они двое могли общаться, чтобы их никто не понял, и это безумно нравилось обоим. Создать и хранить свои собственные секреты, даже несмотря на то, что Анна даже обозвать его успела за минуту их общения.
— Мистер Выскочка? – переспросил Виктор.
— Я не из тех слащавых девушек, которые вожделеют парня потому, что он знаменит и хочет участвовать в Турнире.
— Значит, вот какого ты обо мне мнения… — он вопросительно посмотрел на девушку, она ведь так и не представилась, и как к ней обращаться, он не знал.
— Не вижу смысла представляться — сразу поняла Анна — мы не друзья, и даже не знакомые, мы лишь по стечению обстоятельств встретились тут.
— Ты ведь моя землячка, в чем проблема просто назвать имя? Не называть же мне тебя змеюкой — он намекнул на герб Слизерина, на одежду Анны, которая сочетала в себе зеленый и серебристый.
— Змеюка? Хм, а неплохо. Считаю, что я одна из немногих на факультете, кто действительно заслуживает такого «звания» — она слегка ухмыльнулась, когда заметила, что Виктор в замешательстве — Анна. Анна Вольфовская, — все-таки она сжалилась над ним, ведь он буквально взглядом умолял девушку сказать имя и не давать ему называть ее змеей.
— Виктор Крамов — он протянул ей руку, чтобы закрепить их знакомство, и Анна, на удивление, пожала ее в ответ. Рука девушки отличалась своей теплотой и хрупкостью, хотя и на вид тоже шибко крепкой не казалась. Но почему-то Виктор был уверен, что если ей будет нужно, она так вдарит, что мало не покажется — называешь себя змеей, а сама теплая — он улыбнулся — думал, они все хладнокровные.
— Хладнокровие Слизеринцев не заключается в прямом выражении хладнокровия, пообщайся с Малфоем, уверена, ты поймешь, о чем я говорю. Хотя нет, — одернула себя девушка — он не змея, он - слизняк.
Общение пошло легко и непринуждённо, когда тема наконец коснулась их общей родины, а сами студенты уже прогуливались по коридорам школы, вместо того, чтобы оставаться в том самом малолюдном закоулке. Причем, это была идея Анны, так как у Виктора есть… поклонница? Или как ей называть Грейнджер? Она за ним бегает, он не против, и даже ответно бегает за ней, наверно, их можно даже парочкой назвать. Только Вольфовская не знала, встречаются ли они. Хотя это было бы странно, ведь эти двое только сегодня познакомились. Оказалось, что Виктор тоже прибыл из Москвы, и у него даже был выбор между Хогвартсом и Дурмстрангом, но отец настоял на Северной школе, так как сам ее окончил.
— Получается, мы могли бы учиться вместе? — улыбнулась Анна, а затем внимательно рассмотрела Виктора — нет. Ты был бы с Гриффиндора, а мы их не перевариваем — девушка махнула рукой — так что даже хорошо, что ты здесь не учишься.
— А я бы поспорил — не согласился Крамов — Хогвартс мне кажется более интересным, а преподаватели более квалифицированными.
— Ты видел себя и своих однокурсников? — возмутилась Анна — да таких как вы во всем Хогсе по пальцам сосчитать. Уверена, что в Дурмстранге тебе самое место.
— Это комплимент? — слегка улыбался Виктор — думал, что ты на такое не способна.
— Считай, что я сегодня добрая змеюка.
Так и прошёл вечер обоих: в разговорах, прогулках по школе, рассказах о родине и многих других посторонних темах, которые не касались их личностей и личной жизни. Виктор не спрашивал, почему Анна не возвращалась домой с момента поступления в Хогс, не спрашивал, почему она всегда держится от него на расстоянии пары шагов, не спрашивал, почему она не смотрит в глаза и всегда уводит взгляд, он считал, что это слишком личное, и что Вольфовская скорее зажарит его на костре, чем ответит на эти вопросы. Но разве змеи едят жареное?
***
Когда пришло время узнать, кто же будет участвовать в Турнире, все снова собрались в большом зале. Завидев знакомую рыжую голову, Виктор слегка кивнул, в знак приветствия. Прошлое общение затянулось почти до самого отбоя, а если бы они могли, точнее, если бы просто захотели, то могли бы проболтать и всю ночь. Анна, естественно, бросившая взгляд на студента Северной школы, заметила этот жест и слегка ухмыльнулась, сразу возвращая внимание директору своей школы, который уже направлялся к Кубку. Взгляд Анны снова был прикован только к этому синему пламени и его полыхающим язычкам, которые так и манили. Возможно, она поучаствует в следующий раз.
Как и ожидалось, из кубка вылетело три известных всем имени: Виктор Крамов, Флёр Делакур и Седрик Диггори. Но… затем вылетело ещё одно имя. И от того, что его произнесли вслух, Анна показушно закатила глаза и снова выругалась на русском. Мол, что ещё можно было ожидать от Избранного и его мании притягивать неприятности?
— Он смухлевал, — высказался Боул.
— Он избранный, такова его судьба — фыркнула Анна — он всегда будет влезать в непроглядную жопу, пока не надоест.
Недоумение, прошедшее по всему залу, охватило каждого присутствующего. Только вот некоторые слизеринцы не стали мириться с таким нечестным проведением турнира и покинули зал, на что преподаватели и некоторые студенты обратили внимание. Виктор был среди тех, кто обернулся на звук открывающихся дверей и сразу заметил удаляющуюся рыжую макушку, которая сразу скрылась за спинами своих однокурсников. В какой-то момент, Крамов даже подумал, что с уходом этого рыжего огонька в помещении стало на тон темнее.
***
Дни шли за днями, часы за часами, минуты за минутами, а первое испытание Турнира становилось все ближе, нагнетая и создавая атмосферу серьезности. Виктор с Анной периодически снова встречались и общались, тренировали свой родной язык спустя много времени без практики, обсуждали последние новости, и, конечно же, турнир, который почти что дышал в затылок тем, кто в нем участвовал.
А Каркаров рвал и метал, когда его лучший студент просто исчезал из поля зрения, так как его нигде никто не мог найти, но и поделать с этим директор ничего не мог. Виктор хорошо играл «я не понимаю о чем вы говорите», а наедине с Анной у них уже животы от смеха болели, когда они наблюдали за реакцией Игоря Каркарова и за его бессилием.
Очередное укромное местечко, чтобы Виктор мог спокойно расслабиться, и их бы не нашли преподаватели. Анна сидела на полу с вытянутыми ногами, облокотившись на руки сзади и рассматривая носки своих туфель. Виктор сидел рядом, бок о бок с Вольфовской, почти в позе лотоса. Очередные разговоры обо всем и ни о чем, очередные смешки и шутки, но никогда не затрагивающие личные уголки души.
— Завтра первое испытание, боишься? — решила всё-таки поинтересоваться девушка, но на парня так и не смотрела, даже не могла вспомнить какого цвета его глаза, как располагаются брови и в принципе черты лица для нее были размытыми и нечеткими в памяти.
— Драконов я не боюсь.
— Тц, ты хоть чего-то боишься? — девушка мимолетно глянула на реакцию парня, который начал смеяться, но сразу же отвернулась.
— Я боюсь смерти, этого достаточно?
— Ты же родился и вырос в России, как ты можешь бояться таких вещей? — она в шутку толкнула его в плечо кулачком, и парень просто завалился от хохота на пол, устремляя свой взор в потолок.
— Ты не поняла, я боюсь не умирать, а что в один момент моя жизнь закончится. Ведь я не знаю, что будет потом, не смогу видеться с близкими и родными людьми…
— С Каркаровым — добавила Анна, и уже звонкий хохот обоих раздавался по всему помещению.
— С ним тоже, да — он кивнул — а ты? Боишься?
— За тебя? Чего мне бояться? Ну покусает тебя дракончик, ну поджарит твою мордашку, мне от этого ни горячо, ни холодно — она слегка пожала плечами.
— Я не обо мне. Чего ты боишься? — Виктор повернул голову, лёжа на полу, в сторону Анны, которая продолжала смотреть куда угодно, но не на собеседника.
— Я боюсь пауков — быстро высказала девушка — было бы смешно, если бы я боялась змей.
— Переводишь тему?
— Не люблю об этом говорить. Это слабость, а я Слизеринка.
— У каждого есть слабости.
— Помимо этой, какие слабости у тебя? — она впервые, возможно, пожалела о зрительном контакте, так как Виктор не сводил с неё взгляда, постоянно наблюдая за ее реакцией. Глаза в глаза, мимолетный ток, пробежавший от испуга и неожиданности, пронесся по всему телу девушки, заставляя маленькие волоски вставать дыбом, а тело покрываться мурашками — и хватит глазеть.
— Я не глазел.
— Иди смотри на свою Грейнджер, а не на меня — фыркнула Анна и снова отвернулась.
— Почему ты не любишь смотреть в глаза? Или хотя бы просто на человека?
— Мы говорили не об этом.
— Это твоя слабость? Помимо пауков.
— Мы говорили о тебе.
— И почти не говорим о тебе.
— Потому что обо мне говорить нечего — закипает Вольфовская.
— Почему?
— Почему-почему-почему. Отвали от меня со своими вопросами — девушка резко подскакивает на месте и уходит, оставляя Виктора в недоумении и наедине со своими мыслями и догадками.
