***
Приятная прохлада развивает все еще распущенные волосы Юи, что редкими локонами касаются плеч, вызывая табун приятных мурашек от нежных поцелуев ветра, по чувствительным, открытым за счет неординарной одежды, частям тела. Ресницы мелко подрагивают от нарастающего адреналина ночного города в крови. Ночь — время леопардов, время, когда ирбисы, враждующая с ними группировка, вторая по месту распределения сил и территорий, даже не смеют высовываться на улицы, потому что знают, что будут зверски растерзаны и растасканы по каждому темному уголку Шанхая и всего восточного Китая. Ночь — время беспредела и беспорядка такого, что даже местная полиция запирает двери на несколько оборотов, тихо помалкивая в тряпочку, опасаясь наслать беду на свою жалкую семью. И Бао бы соврал, если бы сказал, что его это не будоражит, не заводит, не заставляет чувствовать себя выше всех этих жалких, пропитанных эгоизмом, людишек. — Ну что, Солнце, кто быстрее до клуба? — И я как обычно обгоню тебя, Минни. Моя малышка не катается, а летает. — Скажешь мне это, когда перестанешь глотать за мной пыль. Краем зрения старший замечает, как его друг уже захлопывает дверцу своей дорогостоящей любимой машины, вдавливая газ в пол, стоя на тормозе, будоража кровь и пробуждая чувство азарта в сопернике. И будь Бао проклят миллиарды раз, но у черноволосого это чертовски хорошо получается. Пару секунд чтобы запрыгнуть в любимую кастомную Lamborghini Aventador, и подъехать на импровизированную стартовую площадку. Раз. Минни и Юи переглядываются, вербально нагибая друг друга на каждой из поверхностей, унижая одним лишь взглядом. Два. Каждый из участников их маленькой импровизированной гонки начинает давить на газ, подливая масла в огонь азарта и соперничества друг друга. Три. Пару секунд и звук срывающихся с места шин заполняют уши парней и атмосферу вокруг, срывая две машины на бешенную скорость, заставляя Бао и Минни плотнее прижаться к сидению спиной. Ночной дрифт на особенно хороших поворотах, запах жженой резины, и ласкающий слух рёв любимой машины, как глоток воздуха среди всеобщей суеты в жизни. Ничего так сильно не может сводить с ума, как подобное соревнование, когда азарт внутри зашкаливает, а думать стоит только о предстоящей победе. Только вперед, только первый, и сквозь всю эту шумящую кровь в ушах, спустя добротных минут 5 безостановочной гонки, когда по телу разливаются мощные стуки сердца, на доли секунды Юи видит перед собой маленькую блондинистую макушку, которую так беспечно, и опасно подрезает, засмотревшись эти пару секунд, а после провожая виноватым взглядом в зеркало заднего вида, особенно потерянно поворачивая на последнем повороте до клуба. Машину заносит чуть сильнее ожидаемого, и ошеломлённый находкой гонщик небрежно припарковывается возле клуба, стараясь выровнять дыхание. — «Чуть не сбил какого-то пацана. Минни бы отпиздил до звездочек в глазах.» В окно кажется слишком громко стучатся, привлекая, чуть испуганное внезапным появлением шума, внимание гостя на себя. Бао нажимает на кнопочку опустить стекло, и видит перед собой чуть более встревоженное чем обычно лицо друга, а потом видит привычную издевку, перемешанную с нравоучительным помыслом. — Совсем, дед, слепым стал? Мне теперь после тебя ошметки безобидного парня соизволишь собирать? Хотя я не удивлен, что он тебя привлек. Он красивый. — Что? Ты его видел? — Да, пару секунд назад отсосал мне. Шучу, пару секунд назад мешкался рядом с твоим клубом, дроча бедную ручку туда-сюда. не думаю, что его пустя- Но Юи и след простыл, каким-то невероятно тупым образом скрывая от взора Минни то, как, и с каким настроем шатен покинул машину. — Пизда малому.***
Громкая, приятная музыка ласкает битами закалённый слух, заставляя погрузиться в атмосферу ночного Шанхая. Это страсть, пробуждение и маленькая зависимость. Дрифт это, конечно, хорошо, но ничто так не заставляет пропитаться колоритом как местный ночной клуб, где куча пьяных, обкуренных и до безобразия мокрых тел сливаются в чём-то, нечто похожим на танец, но теряя свое как таковое первоначальное значение из-за состояния, в которым и происходит сие действие. Люди в форме, с характерными для них принадлежностями и татуировками на руках кланяются только что зашедшему хозяину данного помещения. Юи наспех снимает свою любимую куртку цвета хаки, кидая какому-то из мельтешащих под рукой парней, что так искусно стараются залезть поглубже в задницу к своему господину, чтобы стать выше, чем они есть, чтобы иметь больше почтения. Но его взгляд больше не обращает ни на что внимание, все безразлично и по тупому несуразно, стоит лишь Бао увидеть молочную макушку около барной стойки, так нервно сжимавшей подол своей легкой курточки. И что-то неизвестное, где-то глубоко внутри кричит подойти, и это же что-то неизвестное так пленительно ведет к этому самому загадочному парню, который после своей смущенной, но по прежнему элегантной походки, оставляет за собой шлейф приятного аромата, так и манящего всё больше. И кто такой Бао Юи, чтобы отказать своему внутреннему «зверю» (как это называет он же сам). — Зеленую фею ему, за мой счёт. Юи подходит к загадочному парню сзади, опираясь правой рукой на барную стойку, оставляя её покоиться прямо рядом с приятно пахнущими волосами. Бао подмигивает бармену, отправляя последнего в долгий нокаут, рассматривать слишком уж интересные, мраморно-черные, полы. Парень под ним незаметно даже, кажется, для самого него съежился, уменьшаясь в размерах еще больше, непроизвольно вызывая у старшего ухмылку, откуда-то из, уж ну совсем глубоких недер разума. Решив не убивать мальчишку неопределенностью, шатен все же решается сесть рядом, хотя бы для того, чтобы получше разглядеть желанное лицо. И, о боги, с чьего неба упал этот ангел? Кажется, Юи уже готов был сдаться. Милая белая майка свободного кроя, со спадающими лямками на плечах, оголяя острые плечи, и прекрасные ключицы, так небрежно заправленная в дранные на коленках джинсы, цвета ворона, что так выгодно облегают аппетитные пышные ноги мальчика. Какая-то старая и потёртая, дешёвая куртка, висящая только на спасительных руках, мешающих ей окончательно слезть, чтобы открыть скрытые глупой тканью бедра, на которые старший уже успел положить взор. Глаза, медово-орехового цвета с тёмным отливом, добавляющим юноше какой-то особенной загадочности, глаза, с прекрасными длинными пушистыми ресницами, но почему-то устремленные куда-то в недра собственного сознания. Чёрт побери, о чём только может думать этот котёнок, так жадно и напугано не отрывая взгляд. Маленькие вкрапинки милых поцелуев солнца, веснушек, идеальный вздернутый нос, милые припухлые детские покрасневшие щечки, и, о боже, храни господь его матушку, пухлые губы, обсохшие до того, что облизать хочется. Но вместо этого, Юи облизывает свои губы, натягивая самодовольную улыбку, видя застывшее лицо напротив. Кажется, в отличие от старшего, у этого малыша с эмоциями все намного ярче и сложнее. Спустя минуту (или три), Юи начинает надоедать эта излишняя тишина из этих прекрасных губ, и он решает еще больше смутить лицо напротив забавы ради. И господи, нос напротив так мило дергается, что хочется выть от безысходности. — Долго смотришь. Осторожнее, могу подумать, что влюбился. — Первое, что пришло в опустевшую от любых мыслей, некогда кишащую ими, голову шатена, и тот в своей излюбленной манере самодовольно улыбнулся, натягивая привычную маску «валить и трахать» на лицо. Взгляд невольно падает на зеленый напиток, что был заказан минутами ранее, теперь был успешно забыт на некоторое время на барной стойке, ожидая своего звездного часа. И Юи бы не соврал, если бы впервые в жизни не задумался, а стоит ли? Но единственные, пришедшие в голову за последнее время мысли, выбивает до одури прекрасный голос, льющийся из пиздецки шикарных, обветренных губ. — Что это? — голос мальчика настолько невинен и сладок, что хочется его прямо сейчас, под собой и на своем члене так, что мысли о том, что правильно, а что нет, испаряются самим собой. — Коктейль. Он легкий, не бери в голову. Хотя подожди, сколько тебе? — впервые Юи задумывается какого хуя происходит, и с каких пор его волнует возраст его потенциальных жертв. — 21…— ужасно неуверенное и неумелое вранье, настолько, что вызывает кратковременных смех у старшего. Это недоумевающее лицо светловолосого, и очарованные блестящие глаза, когда Бао делает свои привычные, уже входящие в разряд «обычные» вещи, чуть ближе наклоняясь, чтобы окончательно выбить милашку напротив из колеи. Улыбка становится шире, когда шатен замечает, что таинственный парень перестал даже дышать. — А теперь правду, малыш. Я не поверю даже, что тебе есть 18. Даже невооруженным взглядом можно увидеть, как в глазах младшего, что теперь смотрят куда-то в бок, изучающие идеально гладкую поверхность барной стойки, бесята танцуют, выбирая сторону медали, взвешивая все «за» и «против», рассказать о сокровенной тайне незнакомцу. Но весь выстраиваемый поток логичных мыслей вмиг рушится, стоит двум разным мирам сойтись в один, встретившись глазами двух стихий. — 16. Мне 16. «Какой послушный малыш» — проносится в мыслях Юи, и теперь он может без угнетений мертвых остатков совести заверить, что подмешать наркотики в коктейль было хорошей затеей.