***
Чёрный гелентваген мчится по пустой дороге, полностью сливаясь с тьмой ночи. Только холодный свет фар прорезает мрак впереди, не оставляя за собой следа. Он скучает. Даже любимый сигаретный дым не может успокоить расшалившиеся нервы. Этот месяц разлуки дался особенно сложно. Когда на горизонте появляется высокий забор, выдох с облегчением заглушается благородным рычанием двигателя. Наконец-то. Как только мерседес останавливается напротив входа в дом, из него выходит мужчина весь в чёрном. Только выкрашенные в белый аккуратно уложенные назад волосы оттеняют кромешный мрак. Персонал приветствует главного господина в низком поклоне и открывает массивную дверь. Не обращая ни на кого внимания и не видя ничего перед собой он быстро, но бесшумно поднимается по мраморным ступенькам на третий этаж своего огромного особняка и с максимальной беззвучностью открывает дверь в спальню. «Рейс задержали на неопределённое время. Не встречай меня и ложись.», — это сообщение будто скользнуло ножом по сердцу. Ещё несколько часов изводящего ожидания. «Ты же знаешь, что я не смогу уснуть.», — ответ ощутился не менее болезненно. Она там одна сидит, наверняка в темноте, ведь дневной свет не переносит, изводит себя. «Знаю, но ты должна как следует отдохнуть.», — усталость от прошедшего дня всё-таки берёт верх. Открыв дверь и войдя в большую комнату, мужчину сразу же окутывает ненавязчивый малиновый аромат. Она лежит, завёрнутая в чёрный шелк их постели и слышно лишь тихое дыхание. По пути он снимает пиджак и начинает раздеваться, стараясь не нарушить покой своей любимой. Рельефное тело плотно прижимается к миниатюрным и утончённым изгибам. Так чтобы кожа к коже, ощущая родное тепло. Аромат её волос полностью заменяет воздух в его лёгких и уставший после перелёта мужчина проваливается в глубокий сон.***
Утро начинается не с кофе, а с того, что я просыпаюсь в крепких объятиях родных рук. Пальчиком невесомо касаюсь большой ладони на своей талии, ощущая теплоту кожи, обводя каждую венку, ещё не до конца проснувшись, словно боясь, что это мираж. Но нет. Мой муж здесь. Рядом со мной. Осознание этого выбивает остатки крепкого сна из головы. Стараясь не разбудить, я переворачиваюсь на другую сторону, зажатая в кольце его рук-ног. Рассматриваю каждый миллиметр любимого лица, словно знакомясь заново с давно выученными чертами. Мягкая, еле заметная щетина покрыла скулы, пухлые губы чуть приоткрыты, белоснежные волосы растрёпанны и эльфийские ушки торчат в стороны. Моё лицо трогает лёгкая улыбка, а одна рука сама тянется к ним, другая же, оглаживает крепкую грудь. Мягкие касания всё-таки разбудили моего мужчину. Чанёль медленно открывает глаза, не убирая рук с талии. — Ты никогда не перестанешь играть с моими ушами, верно? — низким, хриплым голосом спрашивает он и нежно поглаживает по моей выгнутой спине. — Конечно не перестану, — улыбаясь и перебрасывая одну ногу через его бёдра, укладываясь всем телом на мужчину, говорю я. — Как хорошо, что детям они не передались. — В смысле «хорошо»? — на лице застывает гримаса недоумения. — Ну знаешь, нашей дочери вряд ли они подошли бы к лицу. Про Сехуна я вообще молчу. Твои ушки — это твои ушки, и идут они только тебе. — Так уж и быть, не могу с тобой спорить, — прижимая хрупкое тельце и наново вдыхая меня говорит Чан. — Как же мне не хватало таких пробуждений с тобой. Каждая секунда там без тебя была испытанием. — Я думала, что не выдержу и сорвусь к тебе, но ты же оставил управление бизнесом на меня. Хотя бы так я могла отвлекаться, но все равно всё напоминало о тебе, куда бы я не глянула. — Глаза наполняются слезами и я мягко касаюсь таких желанных и манящих губ и оглаживаю ладонями его щёки. — Это всё уже позади, любимая, я здесь, с тобой, — утирая пальцами слезинки с моих глаз, тихо говорит Чан. — Если быть точнее, то под тобой. Заливистый хохот обоих разливается по всему пространству. И никакого кофе не надо, для хорошего начала, когда рядом самый любимый человек.***
Отец дома. Узнав это, Джису и Сехун нервно перебирают пальцы под столом от невыносимого ожидания — у двойнят одинаковые привычки. Столько произошло за этот месяц и он столько пропустил. Джису уже продумала поочерёдность всего, что нужно рассказать любимому отцу. Когда родители наконец-то спускаются на террасу к детям чтобы позавтракать, Джису не в силах усидеть на месте. Подбегает к папе и виснет у него на шее, на радостях крепко-крепко сжимая в объятиях. — Малышка, если продолжишь с той же силой меня обнимать, то задушишь, — не отцепляя липучку, а наоборот подхватывая на руки, крихтит Чанёль. — Я не верю своим глазам, папа, я так скучала, — сквозь слёзы визжит Джису. Женщины семьи Пак всегда выделялись особой эмоциональностью. — Так, только не надо тут мне плакать, хорошо? — утирая слезинки с маленького личика, с такими же большими отцовскими глазами просит он. — Не успел одну успокоить, так другая сразу же. — Пак переводит свой взгляд, полный доброты на жену, наблюдающую за всем этим действом напротив. — Обезьянка, Сехунни будет ревновать. Чан опускает дочь на пол целуя в щёку, и та нехотя разрывает свои объятия. — Сехун, иди сюда, — Чанёль пожимает руку и заключает в крепкие объятия. — Наконец-то ты дома, отец. Семья Пак в полном составе принимается за завтрак. Болтовня Джису только набирает обороты и та даже не думает останавливаться. Сехун, не выдержав выслушивать все эти истории по второму кругу, спускается вниз, чтобы поиграть с их доберманом. Казалось бы, Чанёль всего лишь месяц отсутствовал, а событий в жизни детей столько, что ему прийдёться слушать все рассказы дочери не один вечер. — Через два дня в школу, — с грустью выдыхает Сехун, только вернувшись за стол. — А чего так кисло? Это же ваш последний год. Последний рывок и вы перейдёте на новый этап жизни. — Заключает глава семьи. — Не хочу видеть Бёна, — меняя тон с радостного на серьёзный и отводя взгляд на сад сказала Джису. — Прошло три месяца, и я уже даже начала забывать и отпускать всё, но боюсь, что увидев его снова, я не выдержу. — Милая, помнишь что я тебе тогда сказала? — обращается к поникшей дочери мать. — Помню, но приказать своему сердцу оказалось труднее чем я думала.Тёплое майское утро три месяца назад.
Идеально пошитая школьная форма элитной международной школы красиво лежит на фигуре стоящей напротив зеркала девушки. — Ты готова? — выглядывает из-за двери брат. — Оу, ты сегодня необычайно красивая. Но эта хитрая ухмылка свидетельствует о каком-то коварном плане. Я прав? — Ещё как, — натягивая милую улыбку отвечает сестра. Никогда от него не может ничего скрыть. Всему виной родственная связь между ними. — Пойдём, сразишь уже всех наповал своей красотой. — Кто, ты? Готов отбиваться от своих «фанаток» вместе с нашей компанией? — Ты не представляешь как трудно выносить это постоянное внимание и интерес. — Сехун закидывает одну руку на плечо сестры. Оба смеются по пути к машине. Уже из окна тонированного бмв Джису заметила сияющую фигурку лучшего друга. Чонин уже ждёт. — Вау, подруга, да ты сегодня богиня. В принципе, как и вчера, и всегда. — Ослепляя улыбкой парень заключает в дружеские объятия, оставляя на щеке лёгкий поцелуй. — Привет, НиНи. Пойдём, а то опоздаем ещё, — улыбаясь в ответ тянет за собой девушка. Чонин коротко поздоровавшись с Сехуном поднимается ко входу. — Бэкхённи! — Джису подлетает к своему парню, мигом оказываясь у него на коленях, коротко целуя. — Привет, принцесса. Я ужасно скучал, — тихо говорит на ухо он. «Ага, знаю я, как ты вчера скучал.», — слова остаются так и не озвученными, а вылетает лишь: — Я тоже. — Хорошо, что он не увидел, как эта напускная радость сползла с её лица с этой фразой. Главные сплетницы класса начинают шептаться и разобрать Джису смогла только: «Неужели она ничего не знает?». Ох, знает. Ещё как знает. Просто не желая портить свой день, продолжает спектакль для него. Пусть пока думает, что всё идёт по его плану. Сегодня этому прийдёт конец. — Бён, нам надо поговорить. — вытягивает своего без пяти минут бывшего из «курилки» в конце учебного дня Джису. Сехун и Чонин зависают в полном непонимании. — Воу, Джи, что случилось? — это он уже говорил ей в спину догоняя. Когда пара отходит на достаточное расстояние и скрывается за одной из пристроек на территории школы девушка протягивает ему телефон: — Как ты это объяснишь? — листая фотографии на которых Бэк зажимается с другими девушками монотонно спрашивает она. Но внутри уже начали закипать ярость и обида. Но в ответ он лишь ухмыляется, отдаёт обратно телефон и засовывает руки в карманы ставая в позу. — Следила за мной? — Нет. — Тогда откуда и как долго ты знаешь? — Сейчас вопросы задаю я. — Жёстко отрезает девушка, уничтожая Бёна взглядом. — Наши отношения себя изжили. Всему хорошему когда-то приходит конец. Точно так же и подошли к концу мои чувства к тебе, Джису. — С полным безразличием и надменностью он говорит это прямо в глаза. — Если ты хотел расстаться, нужно было просто об этом сказать. Я презираю обман, лицемерие и когда из меня делают дуру. Ты совместил эти три вещи в своих поступках, Бён. — Знает, как он ненавидит когда кто-то обращается к нему по фамилии, но произносить его имя было обжигающе больно. — Но так же интереснее. Поражаюсь твоему самообладанию: я думал будут слёзы и крики. — После этих слов Бэку прилетает болезненная пощёчина. Рука у неё не из лёгких. Глупая и наивная часть души надеялась, что парень будет всё отрицать и разумно объяснит. Но к счастью, этого не произошло. — Не груби мне. Потому что тогда и мне придется грубить тебе, а я это делаю лучше чем ты. — Джису сильно сжимает его лицо до побеления пальцев. — Как ты посмел уничтожить всё то светлое, что было между нами? Ты же клялся на коленях в вечной любви, на руках носил, создавал иллюзию счастья… Я считала тебя одним из самых прекрасных людей, а сейчас — ты пал в моих глазах ниже некуда. — С отвращением отбрасывая лицо уже бывшего парня от себя режет Джису. — Ты пожалеешь. И не один раз. Будешь поломан так, как сломал меня. Благодарить за всё хорошее и плохое не стану. И выливать всю грязь сейчас тоже. Но будь уверен, ты в ней захлебнёшься когда-нибудь. Бойся кармы, а не меня. — К глазам начали подступать слёзы от обиды, а горло сжимал болезненный ком. Она обещала себе не плакать при нём. И не будет. Она не даст ему насытиться горечью её слёз. Резко развернувшись и оставив своё прошлое позади, девушка быстро пошла к парковке. Бэкхён стоял на месте, как вкопанный, прижимая прохладную тыльную сторону ладони к горящей щеке. Всё кончено. Сехун почувствовал не ладное, выглянул из-за угла и увидел спотыкающуюся сестру, которая кое-как шла к машине. Не медля ни секунды, он сорвался с места и побежал за ней. — Джи, подожди! Стой! — запыхавшись зовёт голос брата со спины. Но она не слышит ничего. — Да стой ты уже! — Сехун подлетает к сестре и ловит её. Девушка поднимает лицо, а из глаз ручьём текут обжигающие слёзы. Взгляд был опустошённым и резал будто вскользь. От увиденного у брата внутри всё сжалось, будто он, коснувшись её плеч почувствовал всё тоже, что чувствует сейчас она. — Что случилось? Почему ты плачешь? — нервно спрашивает брат. Но горло девушки лишь сильнее сжалось — дышать практически было нечем и она не в состоянии сказать хоть слово. — Я убью его. Садись в машину. — подводя её к открытой двери говорит он. — Нет. Не оставляй меня, — с великим усилием тихо выдавливает из себя Джису. — Поехали отсюда быстрее. — Хорошо, родная. По пути Сехун быстро печатает сообщение Чонину: «Найди Бэкхёна и узнай что между ними произошло. Он довёл её до нервного срыва.» Меньше чем через минуту в ответ приходит: «Уже. Я приеду вечером.» Джису сидит около брата, вцепившись в его руку, как за спасательный круг. Слышно лишь тихие всхлипывания не прекращающейся истерики и рычание мотора. Девушка на негнущихся ногах идёт по ступенькам в спальню брата — без его поддержки сбоку она не поднялась бы даже на одну. — Воды, наверх. Быстро! — в неистовстве кричит прислуге Сехун. — Ложись, Джи, тебе надо успокоиться. — Не отпускай меня, — жалобно тянет она. Казалось, что без тепла его рук она потеряет сознание. Когда ей было плохо, сестра просто ложила голову на колени брата и молчала, а он лишь поглаживал её по волосам. Только так она могла чувствовать себя в безопасности. Эта привычка была у неё ещё с детства. В руках старшего на пятнадцать минут братишки, все проблемы становились не важными. Он всё решит. От всего защитит и убережёт. Так и в этот раз. Сехун помог сестре отпить глоток воды из стакана и уложил к себе на колени. Истерика не прекращалась и горячие слёзы лились с новым потоком. Сердце болело от такого вида. А её сердце было разбито на тысячи мелких осколков и всему виной Бён Бэкхён. Он без слов всё понял. Брату не нужно ничего говорить — это ментальная связь. Как скоро он сможет снова увидеть её сияющую улыбку? Как скоро она вернётся к жизнерадостной и лучезарной себе? Сехуна разрывало два чувства: быть рядом с сестрой и убить Бэкхёна своими руками. От полного обессиливания и головной боли Джису начала засыпать. Родители уже дома, они позаботятся о ней. Кулаки парня чесались разукрасить смазливое личико экс-бойфренда сестры. Когда Сехун спускался к машине, пришло сообщение от Чонина: «Мы поговорили, я не сдержался. Он у себя дома». Ну, раз не в больнице, то Сехун его туда отправит. Этот урод завтра точно не явится в школу. И ближайшую неделю. Успокоившись, Джису выложила всю историю маме, а лицо женщины излучало лишь теплоту и желание взять всю боль своей девочки на себя, чтобы она не страдала, а снова сияла и наполняла этот дом радостью. — Ладно, милая. Повлюбляйся в этих мальчиков с точеными скулами, мягкими губами и поволокой во взгляде. Полюбуйся на то, как они курят и смотрят вдаль. Разреши им снести тебе крышу, вытрепать все нервы, разодрать внутренности и выбросить тебя. Позволь им сделать из тебя ту, кем ты станешь в итоге. Именно они научат тебя ценить и любить. Пострадай. В итоге ты все равно останешься с тем, кто будет все делать, когда его даже не просят. С тем, кто будет сначала думать о твоем удобстве, а потом уже о своем. И ты будешь любить его в ответ и делить с ним свою жизнь. Потому чтo любовь — это не про боль. Любовь — это прo счастье. У тебя есть правильный пример такого. Этот мальчик не стоит твоих слёз. — Держа дочь за руки, сказала Мари. Джису лишь сильнее прижалась к родному человеку и глубоко дышала, пытаясь привести себя в чувство. — Джи! — распахивая дверь, влетают в комнату Чонин и Сехун. — О, Чип и Дэйл спешат на помощь. Оставлю вас, дети, — Мари покидает спальню Сехуна. — Почему у вас такой вид, будто вы дрались? И почему у вас избиты костяшки? — разглядывая руки мальчиков спрашивает Джису. Им отвечать на приходиться, всё сразу ясно. — Господи, он жив вообще? — внутренние черти зависли в ожидании получить положительный ответ. — Ближайшую неделю-две ты его не увидишь, не волнуйся, принцесса, — оглаживая избитой рукой щёку Джи уверяет Чонин. — Спасибо. Не знаю, что бы я без вас делала. — Я останусь у вас сегодня, не против? — спрашивает у Сехуна Ким. — Конечно, ты сейчас нужен Джи. Друг помог перебраться в комнату Джису и весь оставшийся вечер отвлекал разными историями. Он помог собрать все вещи, которые напоминали о бывшем в ящик и отнёс их подальше. Мудрые слова мамы никак не вылезали из головы. Кажется, теперь Джи начинала понимать, о ком она говорила. С заплаканным и опухшим лицом она уснула на его груди. Сейчас, ей, как никогда, нужно было тепло и забота. На следующее утро девушка проснулась, а в комнате не было привычных глазу фотографий и прочих вещей, связанных сНаше время.
— Но ты сможешь. Джису, посмотри на меня, — серьезным тоном не терпящим возражений говорит отец. — Не был бы он сыном моего бизнес-партнёра, вылетел бы из этой школы в тот же день. Выше нос, детка. «Я смогу». Эту мысль Джи будет держать в голове целый год. «Я смогу год не обращать на него внимание и делать вид, что его не существует». «Он остался один, а за мной семья и лучшие друзья горой». «Я смогу».***
Семья провела целый день вместе, наслаждаясь компанией друг друга. Особняк полностью пропитался уютом и теплотой. Вечером дети конечно же поехали гулять, провожая последние деньки лета и настраиваясь на новый учебный год. В этой жизни у Пак Чанёля было три зависимости: его жена Мари, музыка и коллекционирование оружия. Пока Мари отправляла двойнят, Чан решил отправиться в своё хранилище. Посмотреть. Ощутить холод метала. Мужчина так увлёкся, разглядывая стеллажи, что не заметил как в комнату кто-то вошёл. Звук перезарядки пистолета. Он хватается за первый попавшийся ствол и резко разворачивается в сторону источника. — Дверь была незаперта. — Дуло нацелено прямо в сердце. — Ты же знаешь, что без разрешения трогать это нельзя. — Ну так стреляй. — Мари одним взглядом мечет искрами в сторону своего мужа, бросая вызов. Оба знают что никогда не выстрелят, не причинят боль друг другу. Эта игра только подогревает интерес. — Ты так правильно смотришься среди этого, я скучала за этим видом, — обходя стеклянный стеллаж посреди оружейной и не спуская его с мушки глубоким голосом говорит она. Пак не двигается с места, переводя ствол в руках в направлении Мари. Оба одновременно бросают своё оружие в сторону, Чанёль подхватывает любимую на руки и усаживает на стеклянную поверхность, увлекая в требовательный поцелуй. Язык без какого-либо предупреждения проникает в податливый рот и сплетается с другим, нежно лаская. Мари обхватывает ногами сзади торс мужа, подталкиваясь навстречу. Одна тонкая ладонь прочёсывает сзади белоснежный загривок, другая оглаживает скулу любимого лица. Руки Чанёля были везде. Теперь всё на своих правильных местах. Оба забыли, что нужно дышать. Кому нужен этот воздух, когда каждая клетка пропитана любимым человеком? Мари, нехотя разрывая поцелуй, поддевает края футболки и стягивает её с мужа. К чёрту одежду. Она сейчас явно лишняя. Шёлковый халат уже давно полетел куда-то. Одной рукой мужчина ловко расстегивает сзади такой же шёлковый бюстгальтер и опускает свой взгляд вниз. Губами ведёт краткими поцелуями по шее, ключицам и сразу же накрывает чувствительные соски, лаская и покусывая нежную плоть по очереди. Первый тихий стон срывается с уст возбуждённой от ласк Мари. Руками сразу же зарывается в его волосы и направляет ниже. Она бы давно легла на спину, но сильные жилистые руки удерживают за спиной. Зубами муж подцепляет край тоненьких трусиков и стягивает их прочь. Мари ловит взгляд больших голодных глаз и опускается на локти. Чан целует каждый миллиметр истекающего влагой лона. Языком проводит одну линию снизу до пупка и возвращается обратно. Ей так не хватало этих ощущений. — Твой вкус сводит меня с ума… — он постепенно набирает темп, добавляя между умелыми движениями языка и поцелуями причмокивания. — Сколько бы не насыщался, все равно буду вечно голодным. Эти слова только приближают наступающий оргазм, пуская табун мурашек по всему телу. Кровь вскипает, все мышцы напрягаются до предела и в один момент наступает расслабление, даря сплошное удовольствие. Мари откидывает голову назад и стонет протяжно, желая как можно сильнее прочувствовать этот миг. От вида её такой Чан пошло ухмыляется и поднимается, заключая её пальцы со своими в замок и раскладывает на холодном стекле, которое уже имеет отпечаток её тела. Под ним лежат его любимые снайперские винтовки. Эта картина отпечатается на внутренней стороне его век навсегда. Без какого-либо предупреждения он входит в горящее лоно женщины под ним. Она взглядом показывает, что ей этого мало. Чан укоряет темп. Мелодичные стоны в унисон, шлепки влажных тел, сбитое дыхание, глаза в глаза. Мари вновь накрывает яркой вспышкой, сжимая Пака изнутри. От усиления ощущений оргазм мужчины приближается ещё быстрее. Она сползает вниз и опускается на колени, лаская руками член и целуя мокрую головку. Чанёль хрипло стонет, придерживаясь за стеллаж, и обильно заливает грудь своей жены. Возвращает взор обратно и видит, как она довольно улыбается и облизывает свои тонкие пальчики. От этого можно кончить ещё раз. Мужчина помогает ей подняться и подхватывает на руки. — Наверху набрана горячая ванная. Продолжим там, — поглаживая ушки и ноготками ведя по шее тихим голосом говорит Мари. — Хорошо, детка. — шепчет и прикусывает мочку её уха Чанёль с тихим «люблю».