Звезды в волосах

      Поле высокой, всегда мокрой осоки у реки, было единственным местом в этом мире, которое Сэнку назвал бы раем. Он любил это место без всякой научной пользы, просто за то, какое оно красивое и печальное, чем-то напоминавшее счастливые глаза его отца, по которому он тайно скучал. Он не знал, когда им ещё предстоит встретиться, так что упорней занялся звездами, чувствуя уголками души, как близок к невероятному научному открытию.       Но сейчас нужно отдохнуть. Сейчас надо передохнуть от бурной жизни, полной счастья дружбы и в научном призвании. Отдохнуть от ответственности за то, как дальше будет течь твоя собственная жизнь.       Ишигами повалился на траву, восторженно глядя в небо, и в желтую, великолепно блистательную луну — мраморное творение ночи. Как часто ему шутили в детстве о том, что луна влюблена в него — а теперь он сам питал к ней нежные чувства, приходя сюда.       Его одежда сразу же промокла. А ведь он, что каждому было известно, личный учитель астрономии будущего монарха, а ходит в собственноручно сшитой льяной одежде, на которой красивыми буквами были выведены малопонятные для большинства формулы.       Небо было ярко-синим, и в его пространстве витали дымчато-белые облака, мягко обволакивающие золотые звездочки, которые Сэнку знал наизусть — от данного им имени, до предположительного расстояния от его родной планеты. Иногда ему становилось грустно, что не каждой звезде во вселенной дано имя — что уж поделать, не все так хороши в астрономии, как он, и в этом мире он единственный, кто замечал спрятанные от взгляда человека звезды, и догадывался, что возможно существовавшее дальше их мира необъятно обширное, а звезд необъятно много, и все они давно мертвы.       Его волосы, непослушные и странного цвета на кончиках, тоже промокли. Но его никогда не волновал внешний вид — да и к тому же, он сейчас один в этом прекрасном, только ему известном уголке мироздания…       — Прошу прощения, но вы живы?       Удивленный астроном присел, обернувшись в сторону приятно сладкого, чуть ломкого голоса.       Слева от него стоял юноша с привлекательными чертами лица, с хитрыми, лисьими обаятельными глазками, и с поделенными на два цвета аккуратно уложенными волосами — мглисто черный и благолепно белый, и одетый в фиолетовую, широкую и длинную мантию из дорогого материала, что навязчиво бросалось в глаза.       — Раз вы знаете это место, и так спокойно спрашиваете человека, как у него обстоят дела с жизнеспособностью, прекрасно видя, что он не окоченелый труп… — начал ученый своё рассуждение вслух, проигнорировав вопрос незнакомца, который смотрел на Ишигами так странно и безумно, словно они давние знакомые в ссоре — То значит вы из любопытных, так? Нечего лезть к придворным ученым, занятым самими собой, знайте же это. — саркастично закончил он, враждебно оскалившись.       — Вижу, вы в добром здравии! — юноша наклонил голову, сощурив глаза и улыбнувшись — Но разве ученые валяются просто так в холодной травке, вместо работы, зная, что могут простудиться? — он хмыкнул, заметив легкую обиду в глазах собеседника, и спокойно добавил, хоть астроном и отвернулся от него — Поделитесь же, чем вы тут занимаетесь,       — А вы? — Сэнку явно был раздражен, и он это не скрывал. Юноша был красив, спору нет, но сразу было понятно, что перед ним не какой-нибудь простачок как Тайджу, и потому доверия этот незнакомец в фиолетовой мантии не вызывал. И вообще — он хочет побыть в своем личном уголке, а не испытывать на себе странные вопросы и безумный взгляд, скользящий по всему телу.       — Любуюсь красавцем! — юноша звонко рассмеялся, выдавая своё намерение разозлить ученого, но тон, с которым эти слова были произнесены, вызвали не злость, а смущение в молодом астрономе — Который, хм… — он стал ходить то вперед, то назад, задумчиво покачивая голову — «Занят самими собой!»… — приостановившись, он замолчал, и с мрачной серьезностью взглянул в лицо собеседника, который удивленно моргал и не понимал, к чему идет разговор.       Подул ветер, холодный и крепкий, резко постигнувший на тела двух юношей, которые забыли, как дышать, смотря друг на друга. В этот миг, когда Сэнку Ишигами был до неузнаваемости удивленный кем-то, мрачно смотревший на него, как на природную аномалию, перевернулась их дальнейшая судьба.       И этот момент прервался, когда до него долетели слова неожиданно широко заулыбавшегося хитреца:       — Вы что, собирались мастурбировать?       Повисло молчание.       Ишигами, нахмурившись, молча встал, и развернувшись от реки и незнакомца в мантии, пошел в сторону темно-изумрудного леса.       — Вы куда? — долетели слова сзади и полный довольства смех — Дома решили это делать?       Сэнку остановился и глубоко вдохнул свежего воздуха. Он и забыл, что люди бывают такими дрянными. Его круг общения ограничивался близкими друзьями, коллегами, придворными слугами и даже самим принцем — а тут уж этот приставучий гад, выбивавшиеся своим подходом к знакомству.       — Если я вас тут встречу, оболью кислотой. — только лаконично сказал ученый, обернувшись — Так что больше не приходите.       — А поцеловать вас можно?       Ишигами пошел себе дальше, не услышав нотки отчаянья в этом выкрикнутом вопросе, и не увидев, как лицо незнакомца перекосилось в безумной гримасе.       — Бес его дери! — юноша, оставшись один, упал на колени — Я ведь даже имени не узнал!..       Луна, сочувственно сияя, скрылась за облаками, посмеиваясь над этой трагикомедией.