Эмоционально не скомпрометирован

Ты внешне спокоен средь шумного бала, Но тень за тобою тебя выдавала — Металась, дрожала, ломалась она в зыбком свете свечей. И бережно держа, и бешено кружа, Ты мог бы провести ее по лезвию ножа… Не стой же ты руки сложа сам не свой и — ничей! Вл. Высоцкий

Сидя в углу кают-компании, Спок в задумчивости перекатывает в пальцах фигурку ферзя. Перед ним установлена конструкция с трехмерными шахматами — их совместным изобретением с Павлом Андреевичем. Им обоим быстро приелось играть в обычные, поэтому пришлось усложнить задачу. Каждый пятый день в начале гамма-смены, когда коммандер покидает мостик, Чехов отрывает два часа от сна для очередного раунда. Последний был бы рад и чаще, но Маккой особенно строго следит за распорядком дня юного навигатора. Каждый пятый день в кают-компании с равномерностью метронома звучат щелчки шахматных часов. Фигурки передвигаются быстрее, чем обычный человек успеет зафиксировать их положение на трехмерной доске. Спок и Чехов не снимают пальцы с клавишей часов, чтобы не тратить драгоценные секунды. Всем давно надоело наблюдать за «блиц-партией двух компьютеров», как выразился Боунз, поэтому в их уголок никто не заглядывает. Сегодня Чехов по какой-то причине задерживается, и вулканец терпеливо ожидает его. — Скучаете, коммандер? — Кирк опирается руками на спинку стула, стоящего напротив. — Нет, обдумываю завтрашний эксперимент в лаборатории, — честно отвечает Спок. — Может, партию в ваши шахматы? Спок прикидывает, что несколько минут до прихода навигатора он сможет уделить новому сопернику. — Вас ознакомить с правилами, капитан? — спрашивает он. — Думаю, не требуется, — самоуверенно заявляет Кирк. — Я наблюдал за несколькими вашими партиями и успел их усвоить. — Veni, vidi, vici? — с легкой насмешкой осведомляется коммандер. — Там посмотрим, — отмахивается капитан. — Чур, я играю белыми! Спок молча разворачивает плоскости. Первые несколько ходов совершаются довольно быстро. Примерно на шестом появляется запыхавшийся Чехов и вперяет взгляд в расположение фигур на трех уровнях. — О! — глубокомысленно восторгается он. — Хм… — произносит Спок. Кирк молчит, но его глаза светятся азартом. Далее ходы совершаются обеими сторонами с продуманной осторожностью. Спок методично уничтожает фигуры противника одну за другой. Павел Андреевич взволнованно ерошит рукой волосы и наотрез отказывается покинуть наблюдательный пункт, когда Сулу пытается увлечь его обсуждением результатов соревнований по настольному теннису между инженерным отделом и оперативниками. На тридцать втором ходу, оставшись с половиной фигур, в то время как у Спока с доски сняты только две пешки, Кирк объявляет шах и мат. Спок, еще раз критически осмотрев позицию, кладет черного короля на бок. — Как вы это сделали? — требует он отчета. — Давай спишем это на мою удачливость, — примирительно говорит Кирк. — И кстати, не мог бы ты в нерабочее время звать меня Джимом? А то вдруг когда-нибудь дослужусь до адмирала, а ты забудешься и назовешь меня при всех по-старому. — Я не забудусь, я — вулканец, — напоминает ему Спок. — Да-да, вулканцы — самые крутые парни, помню. Но все же попробуй, сделай мне приятное. Я же зову тебя Споком. — Хорошо, Дж. Джим, — с некоторым трудом выдавливает коммандер. — Видишь, получилось, — радуется капитан, — и никто вокруг не умер. Спок бросает взгляд по сторонам. Все действительно живы и заняты своими делами. Павла Андреевича утащил настырный Сулу, Боунз строит глазки раскрасневшимся Нийоте и ее подружке, группа инженеров шумно празднует победу в матче. — Еще партию? — предлагает капитан. — Не сегодня. Через час я планировал улечься спать, а до этого мне нужно помедитировать. Но я готов взять реванш в любой удобный для вас день, кроме следующей пятницы. В этот день я играю в шахматы с навигатором. — Тогда давай завтра, в это же время. Однако Спок идет не в свою каюту, а в инженерный отсек, навестить Кинсера. Пес мирно дрыхнет, привалившись спиной к теплой трубе. Спок присаживается на корточки, гладит голый бок, не успевший обрасти шерстью после встречи с чудодейственным раствором Скотти. Кинсер приветственно стучит хвостом по полу, делясь радостью от встречи с вулканцем, блаженной сытостью после ужина, разнеженным после сна состоянием. «Интересно, насколько ему нравятся мои уши? — мелькает в голове совершенно неуместная мысль. — Мне вот его нравятся». Спок приподнимает бархатистое ухо, мнет между пальцами его краешек. Пес повизгивает от избытка чувств. Ему настолько хорошо, что сенсоры вулканца зашкаливают. Чувствительность нервных окончаний восстановлена полностью, с удовлетворением понимает коммандер. С трудом оторвавшись от Кинсера, он отправляется медитировать. Через пять часов начнется новый трудовой виток. *** — На Звездной Базе-17 состоится большой прием для делегаций сразу нескольких рас из шарового скопления Омеги Центавра. Расы имеют общих предков и носят общее имя — ауриане. Мы приглашены для упрочения связей, — сообщает Кирк, пока Спок раздумывает над очередным ходом. — Ходят слухи, что в их секторе неспокойно, ромуланцы мутят воду. Ээээ… пытаются опорочить Федерацию перед аурианами, — поправляется капитан, замечая недоуменно вздернутую бровь вулканца. — Ка… Джим, я знаю выражение «мутят воду». Лейтенант Ухура — прекрасный учитель. Не понимаю только, из каких источников вы получаете сведения. Никаких официальных сообщений о ромуланцах на «Энтерпрайз» не поступало. — У каждого из нас свои пути получения информации, — загадочно отвечает капитан. — Меня тоже интересует, что за шифрованный канал ведет от твоего личного терминала. Надеюсь, ты не передаешь секретные сведения клингонам? — подмигивает он Споку. — Достаточно просто спросить, — укоризненно отвечает ему коммандер. — Это канал связи с Вулканом. Личный. — Родители… — с ностальгией замечает Джим. — Хорошо иметь в отцах посла, может обеспечить личный канал для сына. Спок не возражает, хотя канал связи обеспечивал вовсе не отец, а Т’Пау. И еженедельные сообщения, уходящие по нему — это подробный отчет о состоянии организма полувулканца, заверенный СМО. Пришлось посвятить Маккоя в договоренность с матриархом. Тот отнесся к поручению со всей ответственностью. Правда, вытребовал себе личный код для экстренной связи («если встанет вопрос о спасении твоей жизни, Спок») и с тех пор регулярно вызывает коммандера на осмотры. — Моих вот унесло в Дельта-квадрант, — продолжает Кирк, делая ход слоном. — Мать — инженер, отец — капитан… Бороздят просторы вселенной на одном звездолете. — Думаю, это правильно, — Спок старательно участвует в общении, выстраивая социальную связь согласно ритуалу, принятому у терранцев. — Для эмоциональных рас удобнее поддерживать отношения между супругами, находясь рядом. — И поколебавшись добавляет: — Моя мама часто испытывает отрицательные эмоции при длительных командировках отца. — Моя тоже испытывала, пока была вынуждена сидеть на Земле из-за нас с братом. Хотя трудно сказать, что ее больше угнетало: отсутствие рядом с нами отца или невозможность заняться любимой работой. В детстве я, бывало, злился на нее. Гладит меня по голове, а сама с тоской смотрит в небо. Спок думает о том, что Аманда гладила его по голове только раз, но зато смотрела на него, а не куда-нибудь еще. Так что неизвестно, кому из них более повезло с мамой: Джиму или ему самому? — Шах, — объявляет он через два хода. Капитан внимательно рассматривает доску. — Думаю, я еще поборюсь, — заявляет он. — Но, черт возьми, Спок, где ты выискиваешь такие решения? Вулканец открывает рот, чтобы ответить, но внезапно осознает, что вопрос риторический и скрывает за собой похвалу. Кончики его ушей становятся похожи на недозрелое яблоко, а пульс учащается на два удара в минуту. Он хмурится, поймав себя на эмоциональном отклике, но потом понимает, что капитан использовал обычную стратегию, именуемую дипломатией. Это происходит на автомате, Кирк даже не замечает, что льстит направо и налево всем членам экипажа. Примерно так же, как Кинсер дарит свое дружелюбие окружающим его людям. А значит, положительная эмоция допустима, как удовольствие от тепла или свежего ветра. — Нам необходимо как-то по-особому готовиться к приему или используем стандартный алгоритм? — спрашивает он капитана, возвращаясь к начальной теме разговора. — Боюсь, стандартным нам не обойтись, — озабоченно отвечает тот. — Ты же помнишь, что обмен веществ у ауриан возможен только при наличии этилового спирта в крови. То есть, прежде чем начать есть, им необходимо выпить. А поскольку алкоголь в чистом виде вызывает состояние измененного сознания, их цивилизация разработала довольно сложный этикет, чтобы любое собрание, сопровождаемое приемом пищи, прошло в теплой и дружественной обстановке, а не закончилось мордобитием, потому что кто-то кого-то «не уважает». Начальство Базы заранее принимает успокаивающие и слезно просит нас помочь в проведении приема на высшем уровне. — Думаю, мне надо обратиться к своим источникам информации. Отец сейчас должен быть на Вулкане, попробую с ним связаться. Вам мат, капитан. — Я же просил называть меня Джимом, — обиженно напоминает Кирк, тщательно проверяя, нет ли какой лазейки для его короля. — Обстановка не располагает, — поясняет Спок. — Технически мы уже приступили к миссии. *** Сарека действительно удается застать на Вулкане. Он имел дело с аурианами и любезно делится опытом с сыном. — Для правильного усвоения питательных веществ гостям достаточно, чтобы их кровь содержала 55 промилле спирта. Это соответствует примерно двум бокалам вина, — докладывает Спок на летучке, созванной капитаном. — Так в чем проблема? — жизнерадостно удивляется Скотти. — База обеспечит спиртным, наши оперативники проследят, чтобы гости не упились… — Проблема в том, — сообщает Ухура, — что ауриане принятие алкоголя возвели в ранг эстетства. Односоставной напиток, будь это самый лучший сорт бренди, дозволительно употреблять только в тесном семейном кругу, а желательно — в одиночку. Для коллективного возлияния, особенно во время официальных приемов, используются сложные напитки, в состав которых кроме самого алкоголя могут входить фруктовые и овощные соки, мед, молоко, травяные настои и кофе. Чем необычнее напиток, тем выше внимание, которое хозяева оказывают гостям. — То есть нам необходим профессиональный бармен, способный создавать замысловатые коктейли, — сразу ухватывает суть капитан. — На базе такового не имеется, — сообщает инженер Гаэтано. — Знакомые ребята жаловались, что у них все простенько: что выдаст репликатор, то и пьют. — Сулу, ты неплохо смешиваешь коктейли на корабельных вечеринках. Сможешь повысить квалификацию, чтобы соответствовать приему на высшем уровне? — Перед передачей гостю бокала из него необходимо отпить хозяину, — выдает новую информацию Ухура. Чехов взволнованно облизывается, Маккой кидает на него строгий взгляд. — Доктор, мне уже восемнадцать! — возмущается тот. — Паша, алкоголь после двадцати одного, не раньше, — проникновенно говорит Кирк. — А то вредоносный код перенастроит твой гениальный ум так, что никакая чистка от вируса не поможет. — А в России… — обиженно бормочет навигатор, но его никто уже не слушает. — Есть еще что-то важное? — спрашивает Кирк Ухуру. — Вываливай сразу все. — Танцы, — коротко отвечает она. — Это обязательный ритуал для каждой встречи. У наших гостей они устроены довольно сложно: они танцуют не парами, а группами, исполняя различные па. Сами фигуры не замысловаты, но их порядок необходимо запомнить и строго ему следовать. Сейчас покажу видеозапись, которую передал посол Сарек. Все внимательно смотрят на экран. — Какая-то помесь древнего менуэта и танцевального баттла, — растерянно изрекает Маккой. Кирк бросает на него испытующий взгляд. — Было дело, увлекался в старшей школе, — неохотно сознается доктор. — Значит, будешь в группе танцоров, — сообщает капитан. И заметив недовольно нахмуренные брови, добавляет: — Это приказ. Маккой нарочито горько вздыхает и украдкой бросает взгляд в сторону Нийоты. — Я занимался в балетной студии, — скромно признается Сулу. — К сожалению, ты стоишь на баре, тебя заменить никем, — рассуждает Кирк. — Спок? — Я не танцую, капитан. Не обучен. Никогда не пробовал. — То есть как? Это же обязательный курс в академии, — удивляется Ухура. — Я был освобожден от него по расовой принадлежности приказом ректора. Вулканцы не танцуют — это раскачивает наш эмоциональный фон. — А на берегу моря… — недоуменно продолжает Нийота. — Это был не танец, — резко обрывает ее Спок. Все тактично делают вид, что не слышали. — Печально, еще одним танцором меньше, — грустнеет Кирк. — Я могу занять место Сулу, исполнить роль бармена, — неожиданно говорит коммандер. Все головы дружно поворачиваются в его сторону. — Ты же не пьешь, — изумляется Боунз. — Я располагаю информацией, что бармену пить не обязательно. Главное, чтобы он умел готовить коктейли. Если иметь составляющие и знать рецепты, это будет не сложнее, чем смешивать ингредиенты в химической лаборатории, — сообщает Спок. — Ты, как всегда, удивительно логичен, — одобрительно кивает Кирк. У вулканца теплеют кончики пальцев. Он прячет руки за спину, чтобы никто не заметил. — Нийота, сколько человек должно участвовать в танце? — задает капитан следующий вопрос. — От тридцати до пятидесяти, но не больше, чем со стороны ауриан. — Да, немало… Надо обучить целую кучу народу, да еще с запасом. Вдруг кто-нибудь в последний момент подвернет ногу или заболеет. — Я им заболею… — угрожающе шепчет Маккой. — Тогда Сулу и Ухура подбирают кандидатов из членов экипажа и обучают их. Я займусь общей организацией приема вместе с руководством базы. — Капитан, но без вас танец не состоится, — огорченно выдает Ухура. — Лидеры гостей и хозяев ведут свои группы, а временами танцуют дуэтом. — Ну что ж, значит составьте для меня усиленный график тренировок, — философски подытоживает Кирк. — И учтите, я не самый способный ученик. *** Спок подходит к заданию со всей ответственностью. Он опрашивает членов экипажа. Он перерывает информационную базу корабля. Он собирает рецепты изо всех источников: земных библиотек, андорианских хроник, песен телларитов, добирается даже до свитков кардоссианцев. Список ингредиентов растет, уточняется, трансформируется, пока в нем не остаются всего пятьдесят пунктов, зато каких! — Деловианские лимоны — не проблема, но где достать черный вермут? А нельзя его просто реплицировать? — с надеждой спрашивает суперинтендант Леви, ответственная за поставки на корабле. — Нельзя, — отвечает Спок. — Ауриане ценят только натуральные ингредиенты. Реплицированные продукты у них считаются дурным вкусом. — Как хорошо, что экипаж состоит из одних невеж, — вздыхает она. — Ладно, коммандер, узнаю, с кем надо переспать, чтобы обеспечить вас всем необходимым. — Вы уверены, что сексуальный контакт — обязательная составляющая заданий такого рода? — недоумевающе спрашивает вулканец. — В данном случае, боюсь, что да, — без тени улыбки отвечает суперинтендант. — Но вы не волнуйтесь. Неизвестно, кому перепадет больше: мне или поставщику. Коммандер покидает отсек в легком замешательстве, но с твердой уверенностью, что все необходимое для приема окажется на звездолете вовремя. Во всех помещениях, коридорах, даже в научных лабораториях Спок натыкается на членов экипажа, разучивающих замысловатые па. Маленькая энсин Маринеску изучает данные эксперимента, опершись о спинку стула и совершая полуприсяды, неестественным образом вывернув ступни. — Что вы делаете? — озадаченно спрашивает вулканец. — Деми-плие в пятой позиции, — потупив глазки отвечает она и сгибается в изящном поклоне. Спок спешно ретируется. Эмоциональный фон на корабле настолько высок, что вулканца начинает потряхивать от перегрузки. Шахматные партии отложены до лучших времен, потому что капитану не удается втиснуть их в плотный график, а коммандер вынужден все чаще прибегать к медитации, чтобы функционировать на прежнем уровне. *** — Коммандер, вы только не волнуйтесь, — уговаривает его начальник Звездной Базы-17 коммодор Хосе Мендес. — У вас талант бармена. Широким жестом он обводит длинный стол, на котором переливается всеми цветами радуги первая партия коктейлей в бокалах затейливой формы. Спок выскомерно вздергивает бровь. — Я вулканец, — напоминает он коммодору. — Тогда сделайте мне шотик для храбрости, — просит Мендес, дрожащей рукой нервно приглаживая волосы на затылке. Коммандер невозмутимо наливает в рюмку крепкий чай, добавляет в него несколько капель настойки валерианы, которой снабдил его предусмотрительный помощник Мендеса, украшает лимоном и протягивает напиток коммодору. Тот лихо опрокидывает шот, зажевывает кислой долькой и облегченно вздыхает. — Хорошо пошло… Я же говорил, у вас талант, — сообщает он коммандеру. — Я позже к вам опять подойду, — и устремляется в другой конец зала руководить развешиванием гирлянд. Спок чуть пожимает плечом и возвращается к методичному приготовлению второй сотни коктейлей. Постепенно зал для приема наполняется космолетчиками и персоналом базы. Столы украшены голограммами цветов со всей галактики, белоснежные тарелки составлены стопками в ожидании угощения, которое должны принести ауриане — так полагается по этикету. Звучит торжественная музыка, распахиваются двери, и появляются гости во главе с высоким лидером в темных одеждах, голову которого венчает черная тиара. Руки гостей заняты подносами и корзинками, мисками и большими блюдами. По залу плывет сладкий запах свежей сдобы, крема, запеченных фруктов — всего того, что составляет основу рациона гостей и пригодно в пищу практически всем расам галактики. Блюда водружаются на столы, гости в ожидании выстраиваются в шеренгу. Сотрудники базы и члены экипажа берут по бокалу и встают напротив. Как по команде они делают по глотку и передают напитки аурианам. Те отпивают и несколько секунд прислушиваются к ощущениям. — Мммм… — почти одновременно выдыхает шеренга, и лица хозяев озаряются улыбками — гостям понравилось! Обстановка сразу становится непринужденной. Люди, ауриане, теллариты, дельтане, орионцы перемешиваются, разбиваются на группы, дефилируют к столам и обратно, как цветные стеклышки в калейдоскопе, все время составляя новый рисунок. К бару, где проворно управляется сразу с несколькими бутылками вулканец, выстраивается очередь. Бокалы с сине-оранжево-вишневыми полосками появляются на стойке с задержкой всего в несколько секунд. К ним тянутся руки, но Спок выставляет все новые и новые порции напитков разного вкуса, цвета и оформления. Спустя час очередь укорачивается, а потом и вовсе исчезает. Теперь к бару подходят одиночки, которые не спеша смакуют коктейли прямо у стойки и пытаются завязать разговор с барменом. — Капитан не разрешил Кинсеру прогуляться по базе, — жалуется ему Скотти. — Бедный пес сидит там сейчас совсем один, скучает… — Если бы меня оставили на несколько часов в одиночестве, я бы наконец выспался, — признается ему Спок. — Последние две недели у нас было несколько… — он пытается подобрать слово, — экзальтированно. — Думаешь, Кинсер тоже устал и спит? — с надеждой спрашивает инженер, потягивая бренди, в котором плавают крошечные кусочки апельсина. — Анализаторы не спят, — с укоризной говорит ему Спок. — Они подзаряжаются на базе или проходят тестирование в неактивном режиме. — Точно, совсем забыл, — светлеет лицом Скотти, берет второй стакан и отправляется угощать знакомого техника с базы. — Как ты думаешь, Нийоте понравится мятный джулеп? — на стойку облокачивается Маккой, в полоборота наблюдая за залом. — Надеюсь, она снизойдет до пробы. — Угостите ее лучше «Восходящим солнцем», — вулканец быстро смешивает коктейль и подает его доктору. — Именно этот напиток она заказывала в баре, где вы накормили меня шоколадом. — Ты сам его лопал, — открещивается Боунз. — Но как ты запомнил, что именно она пила? — Ваш разум тоже помнит, — спокойно говорит Спок. — Просто вы не знаете, в каком блоке хранится эта информация. — Очень умно, мистер компьютер, — обижается Маккой, но коктейль для Нийоты забирает. — К’мандер, вам удалось перрекусить? — Чехов приближается к бару с тарелкой крошечных фиолетовых пирожных. — Я не испытываю чувство голода, — отнекивается вулканец. — Но это так вкусно! Вы только попрробуйте! — юный навигатор настаивает, но Спок отрицательно качает головой. — Мне нужны чистые руки, а пирожные покрыты кремом и будут липнуть к пальцам. Павел Андреевич огорченно вздыхает и сует в рот очередное лакомство. — Чувствую себя ребенком на взросл’м дне рождения, — жалуется он. — Все ходят с бокал’ми, один я — с десертом. Может, нальете? — с надеждой спрашивает он. Спок испытующе смотрит на навигатора, потом его озаряет идея. Он берет высокий бокал, наполняет колотым льдом, по барной ложке наливает в него карамельный сироп, апельсиновый сок и эспрессо. Слои колеблются, но смешиваться не желают. Кружок апельсина и спиральная трубочка придают коктейлю законченный вид. Чехов ахает от восторга, аккуратно берет бокал и важно потягивает напиток. — Вы лучший! Я раздобуду вам сладость, которая не пачкает руки, — заявляет он и исчезает в толпе. Через пару минут он торжественно выкладывает на стойку несколько шариков в обертках, из которых торчит по круглой палочке. — Что это? — любопытствует Спок. — Леденцы, — торжественно объявляет навигатор. — В моем детстве были такие, мне бабушка покупала, еще до школы. Потом исчезли куда-то. Надо просто держать за палочку и сосать или облизывать, как удобнее. Руки не пачкаются, гарантирую. Вулканец разворачивает обертку и принюхивается. Пахнет медом и яблоками. Он осторожно лижет шарик, прислушивается к ощущениям. Постепенно входит во вкус, обхватывает губами конфету и усердно работает языком. — Спок, можно мне повторить… что ты делаешь? — ахает Нийота, держа в руке пустой хайбол. — Ем конфету, — с достоинством отвечает коммандер и демонстрирует ее, держа за палочку. — Вкусно и очень удобно. — Эммм… давай ты съешь ее потом? — осторожно интересуется девушка. — Что вызывает твое недовольство? — настораживается вулканец. — Не принято, чтобы бармен ел за стойкой? Или я сначала должен выпить, чтобы ауриане не обиделись? — Как бы тебе объяснить… — мнется Ухура. — Ты ешь ее так, что у большинства окружающих людей складывается впечатление, что ты настроен на поиск сексуального партнера. Спок задумчиво сует леденец за щеку, которая вздувается шариком. — Господи, так еще хуже, — вздрагивает Нийота и пытается заслонить его от зала. Вулканец со вздохом сожаления вытаскивает конфету изо рта. — Интересно, как ее едят дети? — спрашивает он. — Примерно так же, как и ты, — успокаивает его Ухура. — Очаровательно. Значит, когда конфету на палочке сосет ребенок, это нормально. А если взрослый — окружающие видят в этом действии сексуальный подтекст, даже если я его и не вкладывал, — с подозрением уточняет вулканец. — Получается, что так, — вздыхает девушка. — Все же земляне — удивительно нелогичная раса, — делает вывод коммандер, бережно заворачивая леденец в обертку и засовывая в карман брюк. — Ни одному вулканцу не придет в голову использовать еду для флирта. — Думаю, если внимательнее присмотреться, у вас найдется не меньше особенностей, которые другим расам покажутся как минимум странными, — примирительно улыбается Нийота. — Ладно, я побежала, сейчас танец начнется. Но за коктейлем все равно приду, ты делаешь их просто божественно! Звучит протяжный звук, напоминающий мелодичное завывание ветра в ущелье. Центр зала быстро освобождается, танцоры выстраиваются двумя широкими клиньями, обращенными остриями друг к другу. Члены каждой группы обвязаны широкими кушаками — золотистыми на звездолетчиках, синими — на аурианах. Длинные концы легчайших газовых поясов шевелятся от малейшего сквозняка, как будто десятки бабочек готовы взмахнуть крыльями. Черный поджарый аурианин в тиаре стоит в семи метрах напротив Кирка, одетого в парадный белый китель. Звучание нескольких инструментов, каждый из которых выпевает свою мелодию, то сливается в единый поток, то растекается отдельными ручейками. Споку в ней слышится звон мечей, шуршание трав, зовущие крики ночных птиц. Мелодия завораживает, поднимает из глубины сознания образы и ассоциации. Хочется зажать уши руками, чтобы избавиться от наваждения, или отдаться ему полностью, и все это одновременно. Фигуры танцоров то раскачиваются на месте, то стремительно бросаются друг к другу, кружатся парами, тройками, группами, вздымают руки, соприкасаясь с партнером из другой команды лишь запястьями, и снова расходятся, будто влекомые звездным ветром. Споку кажется, что он наблюдает столкновение двух галактик, когда звезды обеих формируют новые скопления под воздействием гравитации и разлетаются, не сумев удержаться рядом. Черная и белая фигуры противостоят друг с другу, склоняются пред чужой волей, бунтуют и смиряются, манят друг друга и отталкивают. Коммандер не замечал ранее, насколько пластичен капитан, как он управляет собственным телом. Черная фигура настигает Кирка и никак не может догнать, временами превращаясь из охотника в жертву, умоляющую о пощаде. В мелодию вплетается звон стекла, руку пронзает боль, и Спок с удивлением обнаруживает, что пустой бокал, оставленный Нийотой, в его пальцах лопнул, пропоров осколком ладонь. «Вот поэтому вулканцы и не танцуют», — с мрачным удовлетворением думает коммандер, отсекая ненужные эмоции. Вулканец решает рассмотреть танец как шахматную партию. Каким правилам она подчиняется? Какая стратегия приведет к победе? Стоп. Какими фигурами он играет — белыми или черными? Мысли текут привычным путем логики, отвлекая от музыки и танцоров. — Коммандер?.. Коммандер, вы меня слышите? Спок поворачивает голову в сторону Мендеса, который натужно пыхтит перед стойкой. — Насилу пробился к вам через толпу. Все как с ума сошли от этого зрелища, не то что мы с вами, — жалуется тот. — Хотя… Ваш капитан танцует так, что, будь я моложе, приударил бы за ним. Сделайте мне еще шотик. На этот раз вулканец смешивает водку и густой солоноватый красный сок. В порыве вдохновения добавляет пару крупинок кайенского перца. — При всем уважении, коммодор, будь вы моложе, вы бы сейчас танцевали вместо капитана Кирка, — замечает он, ставя стопку перед Мендесом. — И с вероятностью в 78%, за вами «приударил» бы, как вы изволили выразиться, лидер ауриан. Начальник базы облизывает взглядом высокую фигуру в черном, залихватски опрокидывает стопку в рот и застывает, не в силах вдохнуть. — Это было сильно, — выдавливает он через несколько секунд, вытирая салфеткой подступившие слезы. — А чертов ромуланец говорил, что вулканцы не способны к творчеству. — Какой ромуланец? — настораживается Спок. — Да есть тут один, очень приятный собеседник. Прилетел на базу недели две назад, на небольшой яхте, завтра планирует продолжить путь. Бывалый путешественник: всем интересуется, много расспрашивал про ауриан и наши с ними отношения. Я его звал на прием, говорил, что сможет пообщаться с ними лично, но он отказался, больно стеснительный. А если в шахматную партию ввести третий цвет — например, красный — как это скажется на игре? Черные и белые фигуры объединятся или продолжат соперничать друг с другом? Красному цвету выгодно, чтобы соперничали, с ослабленным соперником проще справиться. А возможно ли объявить шах и мат двум королям разом? Возможно, достаточно создать вилку. Спок взглядом обшаривает зал. Танцоры пребывают в постоянном движении, Кирк и аурианин в черном мелькают между ними на доли секунды. Ни один снайпер не сможет прицелиться за такой короткий промежуток. Красному цвету нет места на доске, если только… если только она не трехмерная. Коммандер водит взглядом по потолку и не сразу обнаруживает фигуру, по-паучьи притаившуюся за колосниками, с которых свисают декоративные украшения. Мелодия взвивается крещендо, черная фигура нависает над белой, заставляя капитана выгнуться упругой дугой. Тень под потолком прицеливается. Спок хватает надраенный до зеркального блеска поднос и мечет его, как фрисби. Звенят и качаются бокалы на стойке, серебряный диск вращается в воздухе, в него ударяет луч фазера и отражается обратно, к потолку. Со звоном поднос врезается в переборку и застревает в ней, вибрируя. Паучья фигура обмякает, на щеку Кирка падает крупная зеленая капля крови. От неожиданности капитан теряет равновесие, но его подхватывает под лопатки аурианин и бережно прижимает к себе. В мертвой тишине зала неуместно громко раздается голос подвыпившего коммодора Мендеса: — А я-то думал, что вулканцы не подвержены эмоциям.