Воспитание Наследницы

Как бы Волан-де-морт ни скрипел зубами против болтливых пожирателей, а сделать уже ничего нельзя. Подумав, он отбросил версию Снегга насчет их с Поттером связи. Слишком хорошо он знал мальчишку. Даже если бы он узнал его тайну, то уж точно не стал бы болтать направо и налево. Также хорошо он знал и другое – даже если вдруг (ну мало ли) мальчишка победит – Дельфинии ничего не угрожает. Да, Поттер сделает все, чтобы внушить ей любовь к магглам и ненависть к идеям ее отца, но на этом все. Он не причинит зла Дельфи и не позволит, чтобы это сделал кто-то из озлобленных и потерявших своих близких членов Ордена. Но оставалась другая угроза – та, о которой говорила его мать. Волан-де-морт по-прежнему не знал, чего именно и кого стоит опасаться. Поговорить с Нагайной так и не получилось – он даже не знал, как начать. Да и сам разговор с матерью начинал казаться чем-то вроде галлюцинации, выдающей, насколько он, Волан-де-морт, на самом деле привязался к дочери. Так или иначе, но вопрос о переезде в дом Реддлов оставался только делом времени. Через месяц – ровно столько потребовалось, чтобы привести дом в относительный порядок и окружить защитными чарами «только для своих», Лорд перевез свою новоявленную семью в новое жилище. Пока Том Реддл был занят мыслями о защите дома, Беллатрисса вовсю вживалась в роль хозяйки. Волшебница, которую Нарцисса в шутку называла Беллатрисса-На-Седьмом-Небе-От-Счастья-Лейстрейдж, ходила по дому, размышляя вслух. Вот здесь будет детская Дельфи, в подвале – темница для заключенных, на заднем дворе в саду – что-то вроде полянки для тренировок. И т.д. Она так увлеклась, что забыла и про Дельфи, и про скользящую под ногами Нагайну. Волан-де-морт шел чуть позади и слушал ее молча. Его собственное воображение наотрез отказывалось участвовать, но он бы скорее отдал на отсечение правую руку, чем признался в этом. Дом…никогда в жизни у него не было того, что можно было бы назвать этим словом, кроме разве что Хогвартса. Но и Хогвартс был все-таки школой. А до и после были всего лишь временные убежища. От сиротского приюта до роскошного дома Малфоев. И вот – у него есть дом. Дом Тома Марволо Реддла. Принадлежащий ему по праву крови (должен же он хоть что-то получить от своих маггловских родственничков!). Место, которое он может обустроить по своему желанию – вплоть до цвета тарелок. А у него нет ни единой мысли на эту тему. И даже никаких мыслей о том, какие должны быть мысли. Оставалось молчать и впервые в жизни передать право принятия решений другому человеку - Беллатриссе. Подумав, он пришел к выводу, что это, собственно, логично. Домом занимается женщина. Так было, есть и будет. А у него есть дела поважнее. - Было бы здорово повесить в столовой часы – у нас дома были красивые часы в виде готического замка, - как сквозь туман донесся до него голос Беллы. – Простите, милорд, - тут же спохватилась она. – Я, наверное, слишком много говорю? Он заверил ее, что все в порядке. - Обустраивать гнездо – женский инстинкт. Так что ничего удивительного, что этим занимаешься ты. Только, надеюсь, ты обойдешься без павлинов. Беллатрисса рассмеялась и заверила, что никаких павлинов у них дома не будет. - И, наверное, неплохо было бы выделить отдельную комнату Нагайне, - добавил он. И в ту же секунду понял, что он и впрямь дома… Между тем Дельфи надоело сидеть на руках, и она попросилась на ковер. Наблюдая за своей Наследницей, старательно исследовавшей пол, Волан-де-морт пустился в размышления, поделиться которыми он не мог даже с Беллой. Мраксы…Обладатели чистейшей крови, грязные, немытые, на людей-то не похожие. Посвятившие всю жизнь охране двух последних семейных реликвий – кольца и медальона. Меропа, продавшая медальон Салазара Слизерина – бесценную вещь, за жалкие десять галеонов, лишь бы не умереть с голоду. Нет ли в этом тревожного знака?? Знака, что они – древние магические фамилии, на самом деле обречены? И что бы сейчас ни делал он сам и его сторонники, они лишь оттягивают неизбежный конец? Да что там говорить – он сам полукровка. В его жилах одновременно течет благородная кровь Салазара Слизерина и кровь его маггла-отца. Неужели прав не он, а сторонники Дамблдора, считающие, что будущее за некой смесью двух миров? Или эта смесь наоборот – конец магическому миру? Катастрофа? Лорд взглянул на счастливую Беллатрикс, осматривающую их новый дом – маггловский дом. Она ведь тоже не задумывается, почему они поселились именно здесь. «Она верит тебе, - шепнул кто-то внутри. – Никто так не верит в тебя, как она. Неужели ты ее подведешь? Позволишь магглам уничтожить все, что так старательно строили древние волшебные фамилии?». «Да, это так, - ответил он себе. – Я не могу отступить. У меня есть Беллатрисса. И есть Дельфи. Уж ради нее одной стоит продолжать». А вечером он получил лишнее доказательство, что семейная жизнь - не такая уж плохая вещь. Адвокатом выступила, разумеется, Белла.

*** - Значит, Поттеру в очередной раз удалось улизнуть? Шипящие интонации в голосе хозяина не предвещали ничего хорошего. Яксли и Трэверс молчали, мысленно молясь, чтобы маленькую миледи не отправили спать - все-таки полдевятого вечера. Однако Дельфи пока сидела за маленьким детским столиком около кресла Беллатриссы и увлеченно рисовала. Если, конечно, разноцветные закорючки двухлетнего ребенка могут сойти за рисунок. Пока она здесь ему и Трэверсу ничего не грозит. Если Дельфи здесь - меньше шансов нарваться на Круциатус. Милорд не станет пугать ребенка. Дельфи подняла голову, привлеченная разговором взрослых. Перевела взгляд с матери на отца и на двух чужих. Не увидев ничего интересного, снова перевела внимание на бумагу. Белла слегка наклонилась в ее сторону. - Что ты там рисуешь, милая? Что это? - Ня! - уверенно ответила Дельфи. - Белла, ну что за глупые вопросы, - равнодушно отозвался Лорд. - Ей два года. Неужели ты думаешь, что в ее сюрреализме есть какой-то смысл? Пожиратели вежливо поинтересовались, что такое сюрреализм. Их повелитель столь же спокойно объяснил, что это маггловское направление в живописи. - Так что моя Дельфи рисует также, как маггловские художники и двухлетние дети. Пожиратели угодливо хихикнули. Однако Лорд ошибался - водя разноцветные закорючки по бумаге, Дельфи хотела нарисовать вполне что-то конкретное. Бабочку. Такую же, какую ей показывала тетя Цисси у них дома. Ей хотелось, чтобы папа с мамой поняли, что это именно бабочка...Но как?! Дельфи сделала еще несколько попыток что-то пролепетать, но безуспешно. Девочка к своим двум годам уже освоила слова "мама", "папа", "тетя", "есть". Даже могла повторить все это на том шипящем языке, что понимали только они с папой и та большая змея, что жила у них дома и ползала, где хотела. Но слово "бабочка" никак не удавалось, хоть ты тресни - слишком сложное. Придя в отчаянье от своей неудачи она едва не разревелась, чем напугала свою маму. - Что такое? Что, моя крошка? Даже Лорд на время отвлекся от желания хорошенько наказать пожирателей. Но "крошка" объяснить причину своего огорчения при всем желании не могла, что злило ее еще больше. От злости шлепнула ладошкой по рисунку. В этот момент произошло невероятное - разноцветные закорючки зашевелились, оторвались от бумаги и мягко поднялись в воздух. Пожиратели и Белла не верили своим глазам. Перед ними была магия. Самая настоящая магия в исполнении двухлетнего ребенка. Закорючки сложились так, что было похоже на бабочку, и Дельфи радостно захлопала в ладоши. - Ня! - заявила она, указав пальчиком на парящее нечто. - Бабочка! - пораженно прошептала Белла, и Дельфи радостно закивала. - Баб...бабу...бабочка! Бабочка! Бабочка! Восторг от, наконец, покорившегося слова заставил ее радостно рассмеяться, забыв о том, что только что хотелось плакать. Беллатрисса счастливо обняла ее и поцеловала. А Лорд проводил бабочку взглядом. - Да...Не удивлюсь, если в будущем меня будут знать в первую очередь как отца Дельфини, - заметил он, и по интонации Пожиратели поняли, что это скорее хорошо, чем плохо, а потому заверили, что более многообещающей маленькой волшебницы в жизни не видели. Лорд приблизился к Дельфи и погладил ее темные, кофейного цвета волосы. - Ты станешь самой великой волшебницей в истории, Дельфиния. Превзойдешь даже меня. А в тот же вечер, засыпая, Дельфи с гордостью думала о своих успехах. "И как все удивились, когда я сказала слово "бабочка"! - подумала она. - А я еще и не такое говорить научусь!".