Кое-что от боли

Когда они поднялись на второй этаж, за окном уже наступила полная темнота. Не было ни звёзд, ни луны, только по границе между небом и водой тянулась тонкая цепочка прибрежных огней. Как если бы небесный свод кто-то встряхнул, и звёзды ссыпались вниз. – Виски, коньяк, ром, текила… Старк, этого хватит, чтобы заспиртовать тебя в стеклянном сосуде для музея, – Локи оторвался от изучения полок бара и окинул Тони таким взглядом, словно всерьёз рассматривал возможность. Занятый наполнением бокалов льдом и виски, тот моргнул, отгоняя дурацкую картинку себя в большой банке с табличкой «Genius Vulgaris», а потом ляпнул невпопад: – Формальдегид лучше. – Чем «Маккалан» тридцатилетней выдержки? – Локи принял бокал. Оказывается, даже на барный стул можно усесться, будто на трон… «И он ещё без доспехов! Откуда в этом тощем лисе столько величия?» – Органика лучше сохраняется в растворе формальдегида. – Проверял? – Нет. Просто откуда-то знаю. – В голове царил разброд, поэтому от выпивки хуже стать не могло. Он махнул рукой в сторону рядов бутылок: – Конечно, это все не для меня одного. Сейчас дом пуст, но иногда здесь собирается больше народу, чем я помню по именам. Знаешь, сколько дармового алкоголя выпивает на одном приеме стайка акул пера? Сделав большой глоток, Локи сказал: – Знаю, что ты много говоришь. – Раньше надо было думать, к кому заявляешься. – Я хорошо подумал. – Кажется, иногда взгляд того, кого на Земле считают богом лжи и коварства, все-таки может не таить обмана. Хотя бы на пару мгновений. – Просто факт, как и то, что ты говоришь ещё больше, когда чувствуешь неловкость. – Да, чёрт возьми, мне неловко, если это можно так назвать. У него тикает счётчик, а я должен сидеть сложа руки, потому что он, видите ли, боится опять разочароваться! – Могу уйти, – проронил Локи, вывернув все наизнанку. Тони подавился куском льда, который начал гонять во рту, настроившись на длинную гневную отповедь. Пока он откашливался, Локи издевательски похлопал его по спине. Кто-нибудь послабее от такой помощи подавился бы ещё раз и тогда уж точно умер. – Ну, раз ты не против моего присутствия здесь, не порть упреками последние дни, я собираюсь ими по мере возможностей насладиться. На диван они перебрались, когда барные стулья перестали казаться устойчивыми и безопасными. Локи вытянул длинные ноги и откинулся назад. Видимо, это было верхом того, что он мог себе позволить, расслабившись. Бокалы стремительно пустели и снова наполнялись. Любопытство Тони разгоралось даже быстрее, и он решил идти ва-банк: – Почему мне кажется, что до приговора у тебя всё шло по плану? – Туше. Я хотел избавиться от читаури и вернуться в Асгард любым способом. Скажем так, с некоторого момента победа не была приоритетом. – …Но кара оказалась тяжелее, чем ты думал, а смертные муравьи – не такими уж и беспомощными. – Не обольщайся. Думаешь, на вашем мире свет клином сошелся? На Иггдрасиле есть и более лакомые куски. – Судя по отсутствующему выражению, в мыслях он гулял по далеким мирам. – Вами было проще править, когда вы верили в богов и неумолимую судьбу. – Стадом управлять проще, понятное дело. Локи фыркнул, скривившись: – Вы – бабочки-однодневки, которые так любят свою короткую жизнь и призрак свободы, что готовы затыкать ядерными зубочистками любого, кто на них покусится. Плохие получились бы подданные. Хотя, если взять некоторые восточные страны, да проявить находчивость… – Будь у вас в запасе восемьдесят лет вместо нескольких тысяч, ещё не так суетились бы, – буркнул Тони, обращаясь скорее к бокалу, нежели к Локи, который чересчур увлёкся. – Да уж. Не удивлюсь, если когда-нибудь здесь обыграют саму смерть. – Я пытаюсь понять, люди восхищают тебя или вызывают отвращение? – Раньше я бы сказал «забавляют»… – А теперь ты сам в нашей недолговечной шкуре. Это был удар ниже пояса. Тони запоздало прикусил уже слегка заплетающийся язык. Пора было замедлить вливание элитного «болеутоляющего». Локи же воспринял сказанное как простую констатацию факта, и лишь сделался задумчивей. На время воцарилась тишина. – Двадцать дней, двадцать лет… Знаешь, Старк, мне уже практически всё равно. «Я когда-нибудь привыкну, что у него переход от словесных пикировок к исповедям резкий, как обрыв Ниагарского водопада?», подумал Тони. И поправил: «Двадцать три». – Без магии я словно уже наполовину мертв. – Локи отвернулся и прикрыл глаза. – Похоже на фантомные боли, только вместо ноги или руки оторвана половина тебя. И пустота внутри, холодная и бездонная… Ее ничем нельзя заполнить… Туда страшно заглядывать. – Я солгу, если скажу, что понимаю. Это было чистой правдой, а больше ничего не приходило на ум. Он подколол себя: «Ошибка системы, алгоритм поведения не найден». Тяжести на сердце ирония не облегчила. Локи ответил, растягивая слова: – Тогда не лги. Расскажи лучше о своей бездне. Я знаю, ты видел её, а она – тебя. Сначала Тони даже не понял, о чём речь: сказывалось количество выпитого. А когда дошло, покрылся холодным потом. Речь шла о той бездне, которая не давала ему спать с того самого дня, когда он заглянул в неё. При свете кошмары не имели силы, и, тем не менее, говорить о них желания не было. Он с силой провел рукой по лицу, а затем пожал плечами: – Видел – больше не хочу. Нам не положено такого видеть. То есть, люди были на Луне и всё такое, но у них не заканчивался воздух где-то в другой галактике, – сказал Тони, разглядывая лёд в бокале. В глазах плыло. Он прочистил охрипшее горло и продолжил: – Когда у тебя есть костюм, в котором можно навалять маленькой армии, чувствуешь себя неуязвимым. Единственное, чего я в нём не мог, – это ущипнуть себя за руку, чтобы проснуться ото сна своей невъебенной крутости… А потом оказалось, что бесконечности все эти железки и примочки – как слону дробина. И теперь каждую ночь то портал захлопывается раньше, то бездна открывается в самом неожиданном месте… Повисла пауза. Он бросил взгляд на неподвижного Локи и возмутился: – Эй, я тут распинаюсь, как на кушетке у психотерапевта, а он спит! – Я не сплю. Могу всё повторить, – проворчал Локи с закрытыми глазами. Молчание было вполне удобным и не требовало сейчас же себя нарушить. В голове Тони тоже царила блаженная тишина. Пользуясь возможностью, он присмотрелся к своему «квартиранту». Теперь тот выглядел намного лучше, чем в первый день: синие круги под глазами исчезли, болезненная бледность стала обыкновенной. Грудь размеренно поднималась, ресницы не шевелились. Самоуверенного «я не сплю» явно не хватит надолго. Так и вышло. Через несколько минут бокал с остатками льда выскользнул из тонких пальцев бывшего бога и с тихим звоном упал на пол, не разбившись. Локи уснул. Проще всего было оставить его спать на диване, но в состоянии, в котором пребывал Тони, легких путей не ищут. Повинуясь внезапному гуманистическому порыву, он решил дотащить Локи до гостевой спальни. Координация вроде бы позволяла это сделать. Ключевые слова – «вроде бы». На деле же пришлось сходить за костюмом: без помощи сервоприводов поднять бесчувственное тело не удалось. Да и в костюме все оказалось не так уж просто, учитывая лестницу по дороге и голову, которая кружилась во все стороны сразу. Он уложил ношу на кровать прямо поверх одеяла – на всякий случай, на бок, – и сел рядом, надеясь унять круговерть перед глазами. Полумрак не помогал. Локи в нем казался совершенным механизмом, который кто-то сломал и выбросил на свалку. В свете реактора кожа напоминала матовый белый фарфор. Тони потянулся убедиться, что она мягкая и теплая, а не твердая и холодная. На полпути сообразил снять перчатку. Тыльной стороной пальцев, где нет мозолей, прочертил линию от виска через скулу до челюсти и сухих губ… Тут Тони словно очнулся и отдёрнул руку. В груди тонко и жалобно звенела задетая струна. Потом вскочил, побрел прочь и даже не заметил, что выдохнул только за дверью.