Глушь, которую я полюбил

— Мам, я в порядке. Мидория крепко обнимал свою мать, стоя на пороге дома. Женщина даже не дала сыну и слова сказать, тут же бросилась с объятиями. Любому другому покажется, что она чересчур сильно печётся о своём Изуку, но мнение кого-либо её вовсе не интересует. Сейчас, в особо тяжёлое время, ситуация в городе не даёт благих прогнозов на грядущий день. Никто не может быть уверен, что на него завтра не нападут злодеи, что Шигараки не готовит очередное покушение на чьего-либо ребенка… Последнее, скорее, больше имеет место быть в тревожных материнских мыслях Инко. — Точно всё хорошо? — переспросила вновь Мидория старшая, желая слышать из уст сына заветную фразу, которую хотелось бы слышать всегда. — Да, мам, всё хорошо. Только… Родительское сердце словно вытянулось по струнке, продолжая судорожно колебаться. — …я телефон разбил. Облегчение. Инко, прикладывая толстенькую ладошку к груди, облегчённо выдохнула, позволяя губам расплыться в теплой улыбке. — Ну ничего, купим новый. Такую трепетную семейную атмосферу нарушил оглушающий звонок старого домашнего телефона. — Ох, я возьму трубку, — прохрипела Мидория осипшим голосом, затыкая одно ухо указательным пальцем и морща нос от противного звона, бьющего по мозгам. Изуку наконец мог пройти в дом, облегчённо сутуля плечи об успешной «лжи во благо». Как же всё-таки трудно скрывать то, что пропавший друг наконец нашёлся. Будь воля Изуку — он бы прокричал на весь мир, всей галактике сообщил бы о том, что его Кач-чан нашёлся, что он жив! Постойте, его Кач-чан? Но Мидория понимал, что это повлечёт за собой массу последствий: полиция, герои, горожане, одноклассники… Всё встанет на уши. Тем более, Мидория боится представить причину отдаления Бакуго ото всех. — Изуку-у! — донеслось из глубины дома. — И-иду! — замялся парень, всё ещё не в состоянии нормально снять уличную одежду, — Что случилось? — спросил сын Инко по прибытию в гостиную. — Звонил Тодороки, спрашивал, всё ли с тобой нормально. Вот напасть то, а! Все теперь пылинки с Изуку сдувают, не дают и шагу ступить, лишь бы тот не выкинул чего. Обидно, даже. Неужели они сомневаются в его здравом рассудке? — И что ты ответила? — Ответила, как есть, что ты в норме. Он переживал из-за того, что ты не заходил в какой-то там мессенджер. Мидория ударил себя по лицу. Конечно, они ведь с Тодороки каждую ночь желают друг другу спокойной ночи, ещё бы тот не беспокоился! Мать Изуку удивилась жесту сына, глупо хлопая большими зелёными глазами. — Это что-то серьёзное, Изу? — А? А… Да нет, ничего такого. Мам, слушай… — начал было парень, но думал, хорошая ли мысль у него вертится в голове, и стоит ли её озвучить. — Что такое? — спросила с нежной улыбкой на губах Инко. — Ты не будешь против, если я сегодня буду ночевать у Тодороки? Мидория на секунду потупила огорченный взгляд, по которому Изуку смог догадаться, что мать сомневается, отпустить своего ребёнка из дому или нет. — Изуку, — осторожно начала Инко, взяв руки сына в свои, — ты же знаешь, как сильно я люблю тебя и хочу, чтобы ты страдал как можно реже. Изуку как только услышал своё имя, понял, что позитивным этот разговор не будет, но терпеливо слушал. — Но…? — Но… Уф, может, ты поночуешь лучше дома? Не подумай, я не запрещаю тебе и всегда бы отпустила тебя к Шото, просто так мне будет спокойнее дышать, зная, что ты рядом. В последнее время я так редко вижу тебя дома. Мидория понимал, что мать беспокоится о нём сильнее, чем обычно. И ему было жаль, что ей приходится испытывать беспокойство чуть ли ни каждый день. Он бы рад этого не делать, но ведь сам такой же: Деку волнуется за Кач-чана, а Инко переживает, что что-то случится с её сыном. — Мам, — Изуку сглотнул и перед тем как продолжить, облизнул нижнюю губу, — сейчас ты напрасно беспокоишься, правда. Я правда был на пробежке, и со мной правда ничего не случилось. Но мне сейчас необходимо поговорить с Тодороки. — А ты не хочешь обсудить это со мной? В материнских глазах блеснуло столько ранимости и преданности, что Мидория еле сдерживался, чтобы не проронить непрошенную слезу, с такой любовью мать смотрела на него. — Мне нужно поговорить с другом. Прости, — вымолвил на последнем дыхании Изуку, зажмуривая глаза. — Хорошо, — Инко ласково погладила большими пальцами руки тыльную сторону ладони сына и тепло улыбнулась, как ни в чём не бывало. — Хорошо? — парень не верил, что его всё-таки отпустят из дому. — Да. Если тебе правда нужно сейчас побыть с другом, то я отпускаю тебя. — Мам, сп… — Но! — Мидория старшая пригрозила указательным пальцем и сурово посмотрела на сына, который опешил и замер от столь резкого жеста матери, — Не забудь позвонить с телефона Шото, как доберешься. Изуку облегчённо выдохнул. — Обязательно позвоню, — парень крепко обнял мать, на долю секунды прикрывая глаза, — Спасибо. Руки Инко нежно обхватили талию парня. — Не за что, Изуку, не за что.

***

Раздался дверной звонок, и Мидория сделал шаг назад. Дверь отворилась со слабым скрипом. — Привет, — лучезарной, но немного виноватой улыбкой поприветствовал друга Изуку, — Прости, что так поздно, твои наверно все уже спят. — Куда там, — Шото подошёл к другу и поприветствовал того объятиями. Так они здоровались чаще, нежели рукопожатием, — Привет. Отец, может, и спит, не знаю, но Фуюми всегда ложится самая последняя. — А, й-йасно. — Проходи, — Тодороки отошёл в сторону, пригласительным жестом руки позволяя Мидории пройти внутрь, что тот, собственно, и сделал. Парни уже пришли в комнату Шото. Изуку расположился на футоне, скрестив ноги в позе лотоса, а хозяин комнаты искал в многочисленных ящиках стола что-нибудь съестное и сладкое, поскольку знал, что его друг сладкоежка до мозга костей. — Вот, — Тодороки протянул Мидории чупачупс с яблочным вкусом, который последний так обожал, — Возьми. — О, спасибо, Шото. В очередной раз смутившись от того, что его называют по имени, Тодороки присел рядом с Изуку. — Так… Что у тебя случилось? — М? — парень поднял на друга невинные изумрудные глазищи, и часто заморгал, — Ты о чём? — Ну… Сначала ты не отвечал на сообщения, а потом сказал, что останешься у меня на ночь, ни с того, ни с сего. Нет, я не против, но мне просто интересно, почему? И тут Изуку осенило. «Блин, я же не подумал, что скажу». Тысячу раз ударив себя по лицу, парень кое-как пытается придумать правдоподобную отмазку, при этом стараясь сохранить прежний спокойный вид. — Да ничего такого, просто… Соскучился, хах? — усмехнулся с чупачупсом во рту Мидория, заламывая пальцы. — П-правда? — неподдельно удивился Тодороки. — А что, я разве не могу соскучиться по лучшему другу? — старался вести себя Изуку как можно естественнее, но получалось плохо. — Но мы видимся каждый день? Мидория глубоко выдохнул, сдаваясь. — Я, я не знаю. Не уверен, что могу это сказать. У Шото появилось только больше вопросов, но он лишь чуть сильнее приоткрыл глаза и наклонился вперёд, как бы готовясь выслушать. — Если не хочешь говорить, не нужно. Я не буду допытывать тебя, я же твой друг, а не допрашивающий, — противореча самому себе сказал Тодороки, ведь на самом деле он хотел задать триллион вопросов другу, пока не выжмет из него все соки. Но… Он так ни за что не поступит с тем, кто доверяет ему. — Но мне кажется, что я должен сделать это. Ведь ты мой друг, и… — Изуку, — Шото подвинулся ближе к парню и положил свою левую ладонь на его плечо, — ты никому ничего не должен. Даже мне, как другу. Зеленоглазый молча смотрел на Тодороки и просто не верил, что дружит с таким чутким и понимающим человеком. Просто не понимал, за какие заслуги ему досталось такое золото. — Спасибо, Тодороки-кун. Я так рад, что ты мой друг, — искренне улыбнулся Мидория, будучи съев свою сладость и спрятав палочку в карман спортивных брюк, и накрыл ладонь Шото своей. — Это тебе я должен сказать спасибо. Не дружи ты со мной, я бы всегда был одинок. — Не говори так! Ты бы обязательно подружился с кем-то другим. — М, не знаю. Сейчас я не могу представить, кому бы доверился чуть больше, чем тебе, — задумчиво проговорил гетерохром, всерьёз прикидывая, с кем бы заговорил первым. — Конечно, не можешь, ты же уже дружишь со мной, — задорно посмеялся Изуку, от чего кудряшки на его голове слегка покачнулись. — Если бы я тогда не… — Шото запнулся, резко заглядывая другу в глаза и понимая, что снова всколошил «не ту» тему. — Всё нормально. Сейчас, когда уже всё наладилось, мы можем об этом поговорить. — Я тогда испугался. Но не знал, за тебя или самого тебя. — В смысле? — нахмурился Изуку, склоняя голову по-птичьи. — Я не знал, что я делаю. Не знал, что ты делаешь. Я никогда раньше не сталкивался с подобным, и мне не приходилось успокаивать людей. Тем более, я понятия не имел, как нужно быть с человеком в такой ситуации. Единственное, что я слышал всегда и ото всех, что объятия — это беспроигрышный метод на все случаи жизни. Не знаешь как помочь, просто обними человека, — последние слова Тодороки произносил с лёгким румянцем на щеках. — Знаешь, я тогда так удивился, и ты так забавно выглядел, что я думал сначала засмеяться. Но видимо, это не те эмоции, которые я испытывал на тот момент, — помрачнел к концу Мидория, слегка отворачиваясь, — Как ты додумался вообще до этого? Мне бы и в голову не пришло, честно. — Да я и сам не знаю, — признался Тодороки, неловко поглаживая шею, — Ты бы наверно в тот момент думал, как поступил бы Всемогущий. В следующую секунду комнату заполнил задорный юношеский смех. У Шото это вызвало ответную улыбку. — Ох, возможно. — Ты ведь, — осторожно начал парень, поглядывая на друга из-под чёлки, — бросил это, да? Мидория непонимающе уставился на Тодороки, почесав переносицу. — Если ты про селфхарм, то… Конечно я завязал с этим, ты что? Ты же спас меня, как бы я мог вот так бездумно продолжать, когда ты пытался мне помочь? — Да, глупый вопрос. Извини. Парни замолчали и одновременно посмотрели в окно. На дворе глубокая ночь: изредко стрекочут цикады в невысокой траве, звёзды приветливо подмигивают и лишь ветер шумно проходит по крышам домов. — Давай спать? — ненавязчиво предложил Тодороки, невольно зевая после сказанных слов. — О-о, кому-то уже точно пора, — улыбаясь, сказал Изуку. — И тебе тоже, у нас тут кто-то после пробежки вообще. — Ой всё, ложусь. Каждый устроился на своей половине футона. И с последним вздохом, парни пожелали друг другу спокойной ночи. Тодороки и вправду отрубился сразу же, как сомкнул глаза, а вот Мидория всё никак не мог заснуть, не подумав о Бакуго. «Как он там?», «Думает ли он обо мне?», «Ждет ли он, чтобы я вернулся?» — на все эти вопросы Изуку хотел получить ответы незамедлительно. Но это уже от него не зависит. Так или иначе, больше он не оставит Кацуки одного. Ни в этой жизни. Спустя полтора часа, комнату наполняли звуки тихого сапа и мирного сна, который безмолвно оберегала ночь.