Милый котик/Pretty Kitty

Солнце опустилось за горизонт, а парк начал пустеть, но Драко не хотел уходить. Точнее, идти было некуда. Возвращение домой просто недопустимо, особенно если это означало, что ему придется вновь встретиться с родителями. Кошачьи уши прижались к голове, по телу пробежала дрожь, и Драко сильнее обхватил себя руками, когда подул пронизывающий ветер. В спешке покидая поместье, он не захватил пальто и теперь страдал от последствий. На мгновение Драко подумал о том, чтобы аппарировать в квартиру Гермионы. Тихий голосок на задворках сознания твердил, что Гермиона будет беспокоиться о нем, что она будет счастлива укрыть Драко от холода и успокоить его ноющую душу. Тем не менее тяжкий груз разговора с родителями быстро заглушил любую расцветающую надежду. Было нелегко с момента его трансформации, но никто не воспринял это тяжелее, чем Нарцисса и Люциус. Поначалу они пытались полностью поддерживать Драко. Отец клялся, что воспользуется огромным состоянием Малфоев в поиске решения. Однако Нарцисса использовала любую возможность, чтобы изводить Драко, будто он не до конца понимал серьезность своего положения. Драко знал, что родители хотели как лучше и что Нарцисса этим выражала свое беспокойство, но он всё еще слышал ее голос, эхом разносящийся по ветру. «Почему тебя больше не заботит поиск контрзаклятия, Драко? Никто и никогда не захочет быть с тобой, пока ты в таком состоянии. Ты, конечно, должен это понимать!» Нарцисса не хотела причинять ему боль, и всё же ее слова резали его, словно ножом. Драко изо всех сил старался помочь Гермионе исследовать возможные способы обратить проклятье, которое превратило его в гибрид человека и кота, но это было не так просто, как считала Нарцисса. Новое положение Драко делало его менее привлекательным холостяком среди чистокровной элиты, но это вовсе не означало, что никто и никогда не захочет быть с ним. Гермионе он, кажется, нравится, несмотря на кошачьи особенности. Хотя даже если собственная мать считает Драко недостойным любви, то почему Гермиона думает иначе? Она-то ничего ему не должна. Их договоренность до несчастного случая была временной. Хоть они и коллеги, Гермиона не позволяла интимным отношениям влиять на рабочие. Она всячески поддерживала его в течение месяца с тех пор, как Драко трансформировался, но, возможно, это происходило только потому, что Гермиона чувствовала себя обязанной ему. Подтянув ноги к груди, Драко уперся лбом в колени и судорожно вздохнул. Он больше не мог обременять Гермиону. Она занята собственной жизнью — работа, которую они выполняли в Отделе Тайн, была важна, хотя Драко уже не имел к этому отношения, а еще он знал: за пределами Министерства у Грейнджер и без того бурная личная жизнь. Пусть Гермиона была добросердечной настолько, чтобы найти для него время на период привыкания к новой жизни, Драко нужно учиться полагаться на себя. Она слишком сострадательна, чтобы выпроводить его, но он не мог держаться за нее вечно. Что, если они никогда не найдут способ обратить проклятье? В какой-то момент ему придется справляться с проблемами самостоятельно. И лучше бы научиться делать это раньше — до того, как он станет еще более зависимым от Гермионы. Драко зажмурился, сдерживая слезы, которые норовили политься при одной только мысли о том, чтобы уйти от нее. Драко знал, что представляет собой жалкое зрелище — одинокий котобой в холодном, безлюдном парке, — но будь он проклят, если позволит себе плакать. Вихрь эмоций захлестнул его, но Драко заставил себя сдержать слезы. Он не мог быть еще более никчемным, чем сейчас. Драко не знал, где окажется, аппарировав из поместья. Похоже, его магия распознала это место как источник утешения на фоне побега от родителей и их благонамеренной, но болезненной назойливости. На самом деле этот парк, где сейчас Драко сидел в абсолютном одиночестве, был тем местом, куда они с Гермионой часто приходили во время обеденного перерыва. Они договорились встретиться несколько часов назад за поздним обедом, но с тех пор прошло много времени. Возможно, сперва Гермиона огорчилась, когда он не появился, но Драко не сомневался, что она уже перешла к следующему пункту своего списка дел в ежедневнике. Пока Драко всё глубже уходил в свои переживания, с поросшей травой полянки донесся едва различимый тихий хлопок. Лишь когда он почувствовал конфетный аромат ее шампуня, его кошачьи уши встрепенулись, хоть Драко был уверен, что это ему померещилось. Затем стало тепло. Она здесь. — Боги, я так волновалась за тебя! — Гермиона упала перед ним на колени. — Ты провел тут весь день? Накрыв своими ладонями его, она заставила Драко ослабить руки, чтобы он перестал так себя обхватывать. Несколько быстрых движений — и вот Гермиона опустила его ноги на землю, а сама устроилась у него на коленях. Драко шумно выдохнул, прислонившись к холодной деревянной спинке скамьи, но едва обратил на это внимание. Тепло, исходившее от нее, проникло даже в его кости, когда Грейнджер нашла его ладони между их телами, чтобы огладить костяшки большими пальцами. Ее лоб прижался к его, а дыхание Гермионы согревало его лицо, когда она прильнула к нему ближе. Хоть Драко и хотел наклониться и обнять ее — осуществить то, что она, кажется, тоже желала, — но он знал, что не должен делать этого. Драко был уже слишком привязан к Гермионе, и, пусть он жаждал прикоснуться к ней, в его интересах было начать устанавливать дистанцию. Затем Гермиона прижалась к нему в поцелуе, и последние остатки его сопротивления растаяли. Их губы двигались в одном ритме, его язык жадно скользил по ее губам, пробуя на вкус, и, когда Гермиона обвила руками его шею, Драко нетерпеливо притянул ее к себе. — Что случилось, малыш? — тихо спросила она. С момента ее появления прошло несколько минут. Каждая драгоценная секунда была потрачена на поцелуи, и теперь они оба задыхались. Было легко забыть о своих проблемах, потеряв себя в сладостных ощущениях от присутствия Гермионы, но Драко опустил взгляд, когда страх быть отвергнутым снова разгорелся в нем. Еще до того, как он стал полуживотным, Гермиона была слишком хороша для него. Какие у него теперь шансы? — Ну же, Драко. Поговори со мной, — настаивала она. — Скажи мне, что тебя беспокоит, и мы вместе исправим это. Она откинула пальцами его челку со лба, прежде чем залезть в карман за палочкой. Быстро наложив на них Согревающее заклинание, Гермиона одарила Драко робкой улыбкой в ​​безмолвном извинении. Устроившись поудобнее у него на коленях, она прижала его лицо к своей груди и нежно пробежалась пальцами по его волосам. Драко не мог остановить тихое урчание, когда успокоение от кончиков ее пальцев перетекало прямо в его тело. Его глаза закрылись, пока он искал слова, чтобы рассказать ей о решении, к которому пришел. Чтобы извиниться за то, что разрушил ее жизнь. Он сделает это, а затем уйдет навсегда. Это было к лучшему. Ему пришлось повторять это как мантру, чтобы не потерять самообладание. Гермиона приподняла его подбородок пальцем, встречаясь с ним взглядом, и все его планы практически целиком исчезли. Драко хотел похоронить себя в ее объятиях и забыть обо всём мире. Его глаза снова наполнились слезами, прежде чем он сморгнул их. Он сделал это быстро, но недостаточно. — Я… — его голос дрогнул. — Просто… Прежде чем Драко смог продолжить, она прервала его поцелуем. — Планы меняются, — сказала Гермиона. — Сперва домой и в душ. Она встала и подняла его на ноги, а Драко был слишком слаб, чтобы возражать. Гермиона притянула его в крепкие объятия, и он почувствовал, будто его дернули за пупок, а когда открыл глаза, то увидел ее квартиру. Он мог бы привыкнуть называть ее квартиру домом в другой жизни, но теперь одна мысль об этом заставляла его боль умножиться в десять раз. Тем не менее трудно было оставаться напряженным из-за букета ароматов, резко наполнившего Драко уютом квартиры Гермионы. Он почти не сопротивлялся, когда она потащила его в ванную и заставила сесть на крышку туалета, чтобы стянуть с Драко свитер. Гермиона наложила еще одно Согревающее заклинание, когда он начал дрожать, и, низко наклонившись, сняла с него туфли, брюки и трусы. Затем она проверила воду, чтобы убедиться, что та оптимальной температуры, и подтолкнула его под струи душа. Они и раньше купались вместе, хотя обычно Драко тайком проникал в ванную, в то время как Гермиона уже принимала душ, и убеждал ее позволить ему присоединиться. Это было не сложно. Драко мог с легкостью признать, что возбужден почти каждую секунду рядом с ней, и он знал, что Гермиона немногим лучше. Всё, что требовалось, — это несколько поцелуев в эрогенные зоны, пока его пальцы выписывали линии на ее коже. Гермиона смотрела на него пылким взглядом, от которого перехватывало дыхание, пока он опускался на колени. Закинув ногу ему на плечо, она оседлала его лицо, глубоко зарывшись руками в волосы. Или она просила поднять ее и трахнуть у стены. Он особо любил те времена. Сказать, что они осквернили каждый миллиметр ванной, было бы преуменьшением. Тем не менее, несмотря на все непристойности, которыми они занимались, Драко никогда не был так близок с ней, как в данный момент. Гермиона разделась и проскользнула за ним в кабинку. Прижавшись обнаженной грудью к его спине, она обвила руками его плечи и медленно очертила пальчиками узоры по его торсу. Часть тревожности Драко ушла, когда его дыхание сравнялось с ее. Пробормотав заклинание, она превратила один из флаконов в табурет и усадила Драко лицом к себе. Гермиона склонилась над ним, чтобы взять шампунь, прежде чем сжать в руке бутылек и медленно нанести жидкость на его волосы. Она не спеша проводила ногтями по голове, втирая мыльную пену в кошачьи уши, после чего вернулась к его волосам, чтобы расчесать их пальцами. Вода стекала по его спине, стуча по плитке в успокаивающем ритме, тогда как тепло ее тела согревало душу. Тихое мурлыканье вырвалось из груди, когда она почесала кошачье ухо так, как ему нравилось. Заметив реакцию, Гермиона повторяла движение снова и снова, пока Драко полностью не погрузился в состояние блаженства. Она не останавливалась, даже когда ополаскивала его волосы или когда начинала наносить кондиционер на его длинные шелковистые пряди. Драко осознавал, что, должно быть, трудно управлять процессом одной рукой, но она делала это молча, продолжая царапать его кошачье ухо. Никогда в жизни он не ощущал такой заботы. Будто забота о любимом человеке. Покончив с волосами, Гермиона осторожно подняла его на ноги и принялась водить губкой по его ноющим мышцам. Она, не торопясь, намыливала его с головы до пят, и хотя прикосновение к его члену заставляло Драко дернуться от желания, Гермиона не пыталась зайти дальше. Она знала, что ему нужно, даже если он молчал. Они никогда не были обнаженными друг перед другом в отсутствии секса, но, похоже, это ее не беспокоило. Не задавая вопросов, Гермиона, казалось, понимала, что Драко в данный момент нужен только комфорт. Хоть Драко и отчаянно нуждался в этом, он не знал, как реагировать. Отчасти потому, что никогда не знал, как охарактеризовать их взаимоотношения. Во-первых, они соперничали в школе. И это было вполне объяснимо… Их единственные отношения, которые имели логичный смысл. Потом их назначили главными старостами, и хотя роли должны были быть четко определены, границы начали стираться. Она стала его партнером и другом, и Драко не знал, что с собой делать. Он начал испытывать к ней симпатию в течение того года, и эти чувства только усилились во время их совместной работы в Министерстве. К счастью, напряжение между ними наконец достигло точки кипения, что привело к тому, что Гермиона была с ним. Тем не менее это всегда оказывался случайный секс и обоюдная разрядка. Они регулярно проводили время вместе вне работы, особенно после инцидента, который привел к его трансформации, но никогда так близко. Поэтому эта привязанность, хоть и была всем, чего он желал, казалась ему чуждой. Он чувствовал, что его сердце вот-вот разорвется, и не успел Драко опомниться, как на глаза навернулись слезы. Когда Гермиона попыталась успокоить его, он заплакал еще сильнее. — Я знаю, что ты не хочешь говорить об этом, Драко, но тебе станет лучше, если ты это сделаешь. Гермиона сомкнула ладони у него на шее и приподнялась на цыпочки, прижимаясь к его губам. Инстинктивно Драко обвил руками ее талию, чтобы поддержать Гермиону, и ответил на поцелуй, отчаянно пытаясь получить всё утешение, которое она была готова дать. — Я не могу это продолжать, — наконец сказал он тихим сломленным голосом. — Не можешь продолжать что? — спросила Гермиона. — Эти… Эти кошачьи заморочки? Драко покачал головой. — Не могу продолжать отнимать твое время. — Что ты имеешь в виду? — настойчиво спросила она. — Ты потрясающая, Грейнджер, я просто… Драко не мог заставить себя закончить фразу. Ему нужно было положить конец их странным отношениям, он знал это, но это было гораздо легче сказать, чем сделать. — Драко, всё в порядке. Я понимаю. — Ты понимаешь? — спросил он, открывая глаза и глядя на нее сверху вниз. На ее лице была грустная улыбка. — Конечно. Мы хорошо провели время, но если это всё, чего ты хотел, ничего страшного. Ты не должен мне ничего объяснять. Я буду продолжать искать контрзаклятье, но если нужно положить конец нашим отношениям, чтобы ты мог добиваться чистокровных ведьм, ну… Я всегда знала, что это рано или поздно должно случиться. — Подожди, что? Ты думаешь, я хочу… Что? — А разве не так? Я знаю, именно этого ждут твои родители… У него вырвался резкий смешок. — И какая ведьма захотела бы быть с таким, как я, м? — разорвав объятия и сделав шаг назад, Драко указал на свои уши и потянул хвост, чтобы взмахнуть им перед ее лицом. — Никто и никогда не захочет быть со мной. На ее лице промелькнула боль, но Гермиона всегда была храброй ведьмой — она шагнула к нему. — Я хочу быть с тобой, Драко. Хотела до несчастного случая, хотя в то время ты этого не осознавал до конца. Хочу и сейчас, независимо от того, есть у тебя лишняя пара ушей и хвост или нет. Полностью вторгшись в его пространство, Гермиона положила ладонь ему на грудь. Они так и стояли под потоками душа. Ее влажные локоны прилипли к коже, и она была так прекрасна, что у него перехватило дыхание. Драко склонил голову, а Гермиона приподняла лицо и провела губами по его подбородку. — Я знаю, тебе внушали, что ты заслуживаешь любви, только если ты идеальный волшебник, ученик, игрок в квиддич, сын и так далее. Я полагаю, ты принимал это на протяжении многих лет и теперь столкнулся с совершенно беспрецедентным опытом, — продолжила она. Драко прижался щекой к ее макушке и обнял за плечи. — Я думаю, что еще слишком рано говорить, что мы любим друг друга, но… я просто хочу, чтобы ты знал, что у меня достаточно любви на нас двоих. И однажды, когда ты будешь готов, я буду любить тебя так, как ты этого заслуживаешь. Неважно, волшебник ты или всё еще котобой. Прошло несколько секунд в молчании, прежде чем Драко снова посмотрел на нее, но нашел только искренность и теплоту в ее карих глазах. — Ты так же можешь уйти, когда захочешь, и я не буду держать на тебя обиду. Я обещаю принять твое решение, — сказала Гермиона. — Не хочу, — сказал Драко. — Уходить имею в виду. — Тогда ладно, — Гермиона улыбнулась ему. — В таком случае останься. Всё слишком идеально, чтобы быть правдой, и, несмотря на все его усилия, зерно сомнения зародилось в нем. — Ты уверена? Я могу остаться на ночь? Они никогда раньше не засыпали вместе, и, как бы Драко ни был взволнован этой мыслью, он должен убедиться, что правильно ее понял. — Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь. Я не уверена, что поместье — самое безопасное для тебя место, по крайней мере, в эмоциональном плане, но я оставлю это решение за тобой. Наклонившись, она быстро поцеловала его в нос и потянулась за его спину, чтобы выключить поток воды. Гермиона сжала его руку и вывела из ванны, бормоча что-то о том, что она превратится в чернослив, если они еще хоть немного останутся под душем. Драко не совсем понимал, что это значит… Должно быть, это какая-то магловская идиома. Он сделал мысленную пометку, чтобы спросить ее об этом позже. Гермиона завернула его в полотенце с капюшоном, и Драко заворчал, что оно детское, но быстро осознал его удобство. Затем Гермиона снова усадила его на крышку туалета, пока заканчивала свои гигиенические процедуры перед сном. Драко довольно наблюдал за ней, пока она расчесывала волосы различными зельями, всё время бормоча заклинания, чтобы ее локоны сохраняли свою форму. Дальше последовал черёд ухода за кожей, но, к счастью, тот не занял и половины времени, потраченного на укладку. Драко чувствовал, как сон овладевает им, но он сидел не жалуясь, пока Гермиона совершала другие этапы подготовки ко сну. После всего времени, что она провела, заботясь о нем, он делал всё возможное, чтобы набраться терпения, пока Гермиона делала то, что нужно ей. Тем не менее он испытал огромное облегчение, когда она, наконец, отвела его в комнату. Гермиона трансфигурировала часть своей одежды в то, что могло бы выглядеть как его пижама, и Драко с нетерпением влез в нее. Она тоже оделась и забралась в кровать рядом с ним. Было так естественно обхватить ее руками и ногами, цепляться за нее, как за спасательный круг. Свет из коридора проникал сквозь приоткрытую дверь, когда Драко всё глубже погружался в мягкий матрас. Он сосредоточился на ее размеренном дыхании и на влажных кудрях на своем лице. Когда Гермиона повернулась в кольце рук и провела пальцами по его спине, Драко наконец полностью подчинился своей потребности в ней. Она озарила солнечным светом его жизнь, и он последует за ее теплом на край земли. Это очевидно. Гермиона всегда безоговорочно заботилась о нем, больше, чем все люди, которые были его семьей. Она всегда знала, что ему нужно, и давала это, не прося ничего взамен. Гермиона была совершенством. Драко никогда больше не хотел разлучаться с ней. И, может, ему и не придется.