Милый котик/Pretty Kitty

— Драко, ты не мог бы подойти сюда на минутку? Нам нужно поговорить. Его кошачьи уши, встрепенувшиеся от первого слога имени, прижались к волосам. Двигаясь к кухне и волоча за собой хвост, Драко мысленно перебирал все возможные вещи, которые мог сделать не так. Он уже не был так не уверен в себе, чтобы сразу же впасть в панику только из-за трех сказанных слов. В прошлом были моменты, когда Гермиона говорила ту же фразу и он немедленно начинал собирать свои скромные пожитки. Но они были вместе вот уже несколько лет и, вдобавок ко всему, поженились чуть больше полутора месяцев назад. Их магия была связана, переплетена воедино таким образом, что ее будет трудно когда-либо разрушить. Она поклялась ему перед лицом семьи и немногочисленных друзей — в основном ее, но Драко это не заботило — любить его вечно, с кошачьими чертами и всем прочим. И он ответил ей с тем же рвением, его магия искрилась от возможности, наконец, слиться с ее. Тем не менее то, что Драко стал мужем Гермионы, не означало, что он не мог сделать что-то, что расстроило бы ее. Малфой всегда пытался вести себя прилично, и он действительно старался, но когда Гермиона отсутствовала длительное время, было так трудно развлекать самого себя. Книги становились неинтересны, когда их ему не читали. Телевизор мог надолго удержать его внимание, только если показывали футбольный матч или одну из передач о природе, которые он так любил. Таким образом, после уборки в их квартире ему ничего не оставалось делать, кроме как пакостить. Однако Драко не мог вспомнить ничего слишком серьезного за последнее время, что могло бы рассердить Гермиону. С тех пор как они вернулись с медового месяца, где отдыхали на одном частном острове, принадлежащем его семье, Малфой находился в блаженном состоянии. И ничто не могло нарушить его идиллию, ведь он был женат на самой умной, доброй и красивой ведьме. Драко даже перестал опрокидывать растения и разбивать стаканы, а когда ее лучшие друзья-идиоты приходили на ужин, он становился идеальным воплощением любезного хозяина дома. Дни после женитьбы пролетали прекрасно, и его вполне все устраивало. Драко заметил, что Гермиона тоже выглядела довольной, она всегда шептала слова похвалы, прежде чем трахнуть его до бесчувствия. А это значит… Она хочет обсудить что-то хорошее. Может быть, она подарит ему еще один ошейник для пополнения коллекции или — как знать! — предложит подумать о поиске дома побольше. Они жили в ее квартире, создавая самые приятные воспоминания в этом уютном пространстве с тех пор, как он переехал. Тем не менее Малфой много думал об улучшении жилищных условий, поскольку они хотели пополнения в семье. Он любил эту квартиру и всегда считал ее своим домом и тем местом, где по-настоящему начал жить. Но она была слишком маленькой. И, учитывая, что Драко с Гермионой всегда чувствовали друг друга, он утешал себя тем, что она, вероятно, думала о том же. Этой мыслью он немного успокоился, но ровно до того момента, пока не переступил порога кухни. Гермиона нервно ерзала на стуле, сидя за их небольшим столом, и, при виде ее заметного беспокойства, Драко тут же снова почувствовал себя на грани. Каждый инстинкт в его теле умолял бежать, оставить ее, прежде чем она бросит его. Что бы Гермиона ни хотела сказать ему, это не могло быть хорошей новостью. Не тогда, когда она выглядела так, словно ее может стошнить в любую минуту. Но вместо того, чтобы убежать, Драко плюхнулся на стул рядом и, повернувшись, посмотрел прямо на нее — Гермиона даже не взглянула на него. Вместо этого ее глаза были прикованы к локону, который она накручивала на палец, и это только усилило тошнотворное чувство в животе. — Что случилось? — спросил Драко. С каждой секундой ее молчания его беспокойство возрастало. Придвинувшись к ней ближе, Драко потянулся к Гермионе и обхватил ее руку своей ладонью. Он провел большим пальцем по тыльной стороне ее кисти, имитируя движения, которые часто использовала она, чтобы успокоить его, в надежде, что это принесет ей такое же утешение, как и ему. Прошло несколько мучительных мгновений, прежде чем Гермиона, нахмурив брови, подняла карие глаза, блестящие от непролитых слез. — Я сейчас сниму с тебя ошейник, хорошо? Ее голос, обычно такой самоуверенный и властный, сейчас был пугающе тихим и дрожащим. От этого последние ментальные стены, сдерживающие его беспокойство, рухнули. — Снимешь мой ошейник? Почему? Ты расстаешься со мной? — Нет, дело не в этом… И что значит «расстаешься»? Мы женаты, глупый ты кот. Это просто… Это один из тех разговоров, — сказала она с легкой улыбкой. За время их отношений у них было лишь несколько таких разговоров. И каждый раз без ошейника. Несмотря на то что Гермиона разделяла желание Драко носить его когда и где бы он ни хотел, возникали определенные беседы, в которых она хотела, чтобы они были на равных. Она говорила, что ошейник олицетворял своего рода собственность. И хотя Гермионе нравилось, что он целиком и безвозвратно принадлежал ей, были времена, когда она испытывала необходимость нуждалась в Драко — ее парне и партнере… Теперь муже. Прошлый опыт разговоров не остановил Драко от пронизывающего страха, когда Гермиона сняла привычный ошейник с его шеи, кладя тот на край стола. В груди резко что-то защемило, кожа стала липкой, но он милостиво сохранял самообладание. Если она расстанется с ним — или что там делают женатые пары, — он не заплачет. По крайней мере, перед ней. Маленькая его часть всегда предполагала, что этот день рано или поздно наступит независимо от того, насколько хороши их отношения и насколько Гермиона казалась счастливой рядом с ним. И теперь его худший кошмар воплощался в жизнь. — Драко, ты меня слушаешь? Разумеется нет. Он был так сильно погружен в свои мысли, что лишь отдаленно уловил мягкий звук голоса Гермионы и понятия не имел, что она сказала. Прочистив горло, он спросил: — Прости, можешь повторить? — Будь повнимательней, — строго сказала Гермиона. — Мне и так достаточно трудно говорить. Почему она так резко с ним разговаривает? Единственная мысль, пришедшая в голову Драко, — Гермиона окончательно устала от него. Но это он потерял любовь своей жизни. Он лишился всего. Она уйдет и оставит Драко собирать осколки своей истерзанной души. Как разбивающий сердце человек в этом развитии событий, Гермиона должна хотя бы признать это, а не думать о себе. Честно говоря, Драко абсолютно не волновало, трудно ли ей сейчас. Это было ничто по сравнению с тем, что он чувствовал в этот момент. Если Гермиона хотела потянуть время ради своего благополучия, то Драко намеревался покончить с этим быстро, чтобы мирно погрязнуть в боли и жалости к себе. — Просто уходи уже, — угрюмо сказал он, в то время как Гермиона выпалила: — Я беременна. Что? — тут же спросила она. Замешательство отразилось на ее лице, когда Драко одновременно с ней сказал: — Ты что? — Нет, сначала разберемся с тем, что ты сказал, — произнесла Гермиона. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — Разве не этого ты хочешь? — Зачем мне это нужно? — Почему бы и нет? — возразил он. — Ой, ну я не знаю… Может, потому, что мы женаты, а кроме этого, я безнадежно люблю тебя на протяжении многих лет и это никогда не менялось? Или, возможно, потому, что через семь с половиной месяцев или около того у меня родятся твои дети? Ты несешь за них такую ​​же ответственность, как и я. Он чувствовал, как растет разочарование Гермионы. Ее магия потрескивала вокруг них, а в его ушах на повторе крутилось только одно слово: дети. — Дети? Во множественном числе? — спросил Драко. — Да. Дети во множественном числе, тупица. Наклонившись, она схватила сумочку и, достав из нее неподвижное изображение, бросила на стол. Потеряв всякое подобие безразличия, Драко немедленно схватил его, пытаясь безуспешно понять, что означают серые и черные пятна. Колдография была ужасного качества. Она сломалась? Ничего не двигалось. Он почти потянулся к своей палочке, прежде чем сообразил, что это, должно быть, что-то магловское. Но почему Гермиона ходила к магловскому целителю без него? — Я хотела убедиться, прежде сообщать эту новость. Поэтому, применив несколько диагностических заклинаний обнаружения, на всякий случай я отправилась в ближайшую клинику, — сказала она, словно читая его мысли. — Мы никогда не говорили о детях, поэтому я не знала, как ты отреагируешь, и… Ну, я просто хотела быть уверенной в беременности. Драко притянул Гермиону к себе на колени, руками крепко обхватывая ее спину, в то время как хвост обвился вокруг ее голени. Он уткнулся лицом в ее волосы, глубоко вдыхая сладкий аромат, который так отчетливо исходил от нее. Гермиона не уходила от него. Она была беременна! Если только не… — Пожалуйста, скажи мне, что это не какая-то изощренная шутка. Просьба Драко утонула в ее кудрях, но Гермиона все равно его услышала. — У нас будут близнецы, Драко, — сказала она. — Блять, — простонав, он сделал глубокий вдох, борясь с желанием вцепиться в нее. — Блять. Мысль о том, что она беременна его ребенком, была достаточно возбуждающей. Но то, что она вынашивает двоих… Мерлин, эта новость делала что-то безумное с ним. — Значит, ты не расстроен? — мягко спросила Гермиона, отвлекая его от множества похотливых мыслей, приходящих сейчас в его голову. — Ты согласен стать отцом? И когда Драко, откинувшись назад, посмотрел на нее, то увидел сияющие на ее лице неподдельную любовь и искренность, заставившие слезы выступить в уголках его глаз. Он никогда не должен был сомневаться в ней. По его щеке скатилась капля соленой жидкости, которую Гермиона утерла большим пальцем. — Я более чем в порядке, — сказал Драко. — Это лучший день в моей жизни. Было невозможно солгать даже самому себе и сказать, что его ни капельки не пугала идея стать отцом. Он будет полностью ответственен за две крошечные жизни, и Драко все еще не мог привыкнуть к мысли, что Гермиона полагалась на него. Кроме того, у него самого отсутствовал отличный пример для подражания. Не было кого-то, кто научил бы его, что должен делать хороший отец. Тем не менее Драко хотел этого больше всего на свете. Он знал, что сможет стать идеальным отцом рядом с Гермионой. Она — лучший друг, жена, вторая половинка — держала его лицо обеими руками, приложив лоб к его лбу. — Мой тоже, — прошептала она. Гермиона прижалась к Драко губами и заглушила его ответ. Их языки соприкоснулись друг с другом и переплелись. Зарывшись пальцами в его волосы, она повернула его голову под точным углом, под которым хотела его видеть. Гермиона откинула голову Драко еще сильнее, обнажая шею, чем вызвала низкое рычание у него из груди. Рокот превратился в ровное мурлыканье, когда Гермиона начала целовать его кадык, томно лаская языком и пробуя на вкус. — Ты беременна, — сказал Драко. Он все еще не мог по-настоящему поверить в то, что это было на самом деле: Гермиона станет матерью его детей. Она что-то промурлыкала в знак согласия, прижимаясь губами к его пульсу. — Твоими детьми, — ответила она, словно прочитав его мысли. — Ты дал мне их, Драко. Он издал хриплый низкий стон. — Вот почему ты пахнешь иначе. Гермиона вырвалась из его объятий, и он не смог подавить вырвавшийся всхлип от отсутствия ее губ и зубов на своей коже. Когда он попытался дотянуться до нее и захватить ее рот своим, Гермиона остановила его, упершись твердой рукой в его грудь. — Я иначе пахну? — изогнув бровь, спросила она. — Это приятный запах, — он громко сглотнул. — Ну ты знаешь. — Интересно. Полагаю, в этом есть смысл, — ее голос начал приобретать те прилежные любознательные нотки, с которыми он так хорошо познакомился во время их учебы в Хогвартсе. — Теперь, когда во мне есть часть тебя… Прервав ее жарким поцелуем, Драко скользнул ладонями вниз, хватая Гермиону за бедра и притягивая ближе к себе. Его член был почти в боевой готовности с тех пор, как она объявила эту новость, но, услышав данные слова из ее красивых губ, Драко потерял всякое подобие самообладания. — Ради любви к Мерлину, черт возьми, не говори такие вещи, — хрипло сказал он. — Это вызывает у меня желание уложить тебя на стол и трахнуть, пока ты не будешь выкрикивать мое имя. — Я не возражаю… — сказала Гермиона, прикусив нижнюю губу. Драко нахмурился. — Разве это не навредит детям? — Нет, это определенно не навредит им, — ответила она. — Итак… Значит, мы можем? — спросил он, нуждаясь быть полностью уверенным. — Мы можем и должны, любимый. Я даже позволю тебе делать со мной все, что захочешь… Потому что ты был очень хорошим мальчиком и сделал мне лучший подарок. Она пошевелила бедрами в знак правдивости, уголки ее губ изогнулись в ухмылке. — Я не заслуживаю тебя, — простонал он. — Нет, это не так. Драко Малфой, ты хороший человек, несмотря на многочисленные недостатки. Мои бедные растения никогда не будут прежними… — Увидев встревоженный хмурый взгляд Драко, отчего на его лбу образовались морщинки, Гермиона поцеловала его. — Ты замечательный партнер и станешь прекрасным отцом. А теперь трахни меня, пока я не передумала и не трахнула тебя сама. Драко не нужно было повторять дважды. Все еще держа Гермиону в своих руках, Драко уложил ее на стол и опустился перед ней на колени. Проложив дорожку поцелуев от щиколотки до колена, он переместился к внутренней стороне бедра, а затем просунул голову под юбку, прижимаясь к ее влагалищу. Драко глубоко вдохнул окружающий его запах Гермионы и еще несколько раз поцеловал ее через трусики. Зажав ткань между зубами, стараясь случайно не прикусить ее кожу, он сорвал их с нее. Удовлетворяющий треск кружева смешался с ее криком протеста из-за еще одних испорченных трусиков, но Драко не обратил на это внимания. Перед ним стояла только одна цель — заставить ее кончить своим ртом. Гермиона уже была мокрой от возбуждения, когда Драко погрузил в нее свой язык, упиваясь тем фактом, что теперь она даже на вкус изменилась. Конечно, он заметил это раньше, но списал на другой рацион питания. По словам Гермионы, определенные продукты могут улучшить вкус человека. По крайней мере, именно так она сказала, добавляя большое количество фруктов в его обычное меню. Осознание того, что он являлся причиной изменения ее сущности, заставило его член дернуться и покрыть головку капелькой смазки. Как будто было недостаточно того, что Гермиона носила его детей и это уже начало сказываться на ее теле. И хотя животик еще совсем не заметен и никто не знает об их пополнении в семье — знает Драко. Он чувствовал другой запах и вкус, и этого было достаточно, чтобы свести его с ума. Он мог бы запросто кончить в джоггеры только от мыслей о ее нынешнем положении, заполнивших разум. Однако его возбуждение только усиливалось от дрожи в ее теле и стонов, оповещающих, что Гермиона все ближе к оргазму. Вцепившись пальцами в его волосы, она прижала бедра к его рту, в то время как Драко с каждым движением своего языка по клитору приближал ее к оргазму. Хоть он мог провести несколько дней, уткнувшись лицом между ее бедер, к счастью, Гермиона кончила в рекордно короткое время. Как бы Драко ни любил ласкать ее и доставлять удовольствие своим ртом и языком, ему было необходимо трахнуть ее, прежде чем он мог бы взорваться. Поэтому, когда Гермиона нетерпеливо отстранила его и, приподняв к себе, прижалась к нему губами, Драко чуть ли не заплакал от облегчения. Он застонал ей в рот, когда ловкие пальцы скользнули под резинку его брюк. Драко вздрогнул, когда почувствовал первое медленное движение ладони Гермионы по члену, и от этого отчаянное чувство возбуждения достигло ослепляющей, разрушающей точки. Драко схватил Гермиону за бедра, притягивая ее ближе к краю стола, когда она приспустила его джоггеры вниз. Не сводя с нее глаз, он обхватил одной рукой основание члена и толкнулся в нее. Демонстрируя нечеловеческий самоконтроль, он мучительно медленно входил в Гермиону, растягивая ее стенки и их взаимное удовольствие. Погрузившись в нее до упора, он наклонился и захватил ее губы своими, вкладывая в поцелуй всю любовь и преданность, на которые был способен. Ее руки вцепились в его джемпер и прижали к себе, когда он начал двигаться, выскальзывая и снова толкаясь внутрь нее. Тихий стон вырвался из Драко от ощущения Гермионы рядом с собой. Словно так и должно быть, будто он родился именно для этой цели. Он был создан для нее, а она — для него. Гермиона шептала ему на ухо слова любви снова и снова, ее глаза были закрыты, а лицо заливал румянец. — Я люблю тебя, Гермиона, — наконец смог выдавить Драко, замедлив темп бедер, когда ее глаза открылись, встречаясь с его непоколебимым взглядом. — Я так сильно тебя люблю. И наших детей тоже. Улыбнувшись, Гермиона опустила взгляд вниз на место соединения их тел. Драко наблюдал, как дюйм за дюймом член скользит в нее, и этого зрелища было достаточно, чтобы сорваться в бездну наслаждения. Притянув Гермиону к себе, он в последний раз погрузился в нее и, застонав, наполнил своей спермой. Почувствовав разлившееся внутри тепло, Гермиона кончила вслед за ним, сжимаясь вокруг члена. Затем, не выходя из нее, Драко упал обратно в кресло с Гермионой на коленях, обвивая руками ее талию. — Как это произошло? — спросил он после того, как прошло почти десять минут в довольном блаженном молчании. — Как случилось что, любимый? — Как ты забеременела? — Драко, неужели тебе нужно объяснять… — Нет-нет. Я знаю, как это случилось. Я не глуп… По крайней мере, не настолько, — подметил Драко, вздрогнув от мысли, что Гермиона будет объяснять систему полового воспитания, будучи наполненной его спермой. — Просто… я думал, что магловские противозачаточные средства почти полностью эффективны. С первых дней их связи Гермиона настаивала на использовании как магловской, так и магической контрацепции. Они оба были благодарны за это решение, обнаружив, что магические средства предотвращения беременности на самом деле не совсем успешны среди таких существ и гибридов, подобных ему. Хоть Драко и создал бы семью в течение месяца после начала их отношений, он уважал желание Гермионы продолжить свою карьеру и научиться жить вместе, прежде чем добавлять в уравнение еще одну переменную. — Я думаю, это была магия, — сказала она, уткнувшись в изгиб его шеи. — Наша магия стала сильнее после церемонии связи. — Так это случилось во время медового месяца? — Мы почти не покидали виллу, а когда мы… Ей не нужно было заканчивать предложение. Драко помнил это все так же ясно, словно это произошло вчера. Бессмысленно пытаться вспомнить, сколько раз они трахались за это время. Однако он был более чем уверен в том, что это происходило несколько раз в день почти в каждом уголке маленького острова, на котором они отдыхали. Они не могли оторваться друг от друга, и его член слабо дернулся при воспоминании об этих днях. — Ты не расстроена? — спросил Драко, повторяя ее предыдущий вопрос. — Вовсе нет, — мягко ответила Гермиона. Она прижалась к его губам и поцеловала так сладко, что его сердце забилось быстрее. — Очевидно, это не то, что мы планировали, по крайней мере, так скоро. Но я никогда не смогла бы расстроиться из-за этого. Я люблю тебя, Драко. И сегодняшний день — лучший в моей жизни. А теперь отнеси меня в постель. Я хочу вздремнуть, прежде чем снова тебя трахнуть. Драко действительно не нужно было повторять дважды.