Ебучее солнце, которое беспощадно палило, пробираясь сквозь старые окна школы. Этот раздражающий теплый свет был везде, куда бы он не пошел. За завтраком в большом зале, где Паркинсон неугомонно щебетала о надвигающемся бале. В кабинете трансфигурации, где старуха Макгонагалл говорила о пяти главных законах Генриха Фрилана, которые Драко изучил еще годом ранее. Солнце раздражало его и на поле для квиддича, куда он выбрался в попытках сбежать от навязчивых мыслей. Солнце преследовало его, пытаясь согреть. Но откуда небесное светило могло знать, что парень не нуждался в тепле, ведь кипел изнутри сам по себе, словно жерло вулкана.
После утреннего разговора с Блейзом Малфоя еще долго трясло. Признание самому себе давалось слизеринцу с трудом. Романова не просто нравилась Малфою, он безумно хотел ее. Хотел впитать в себя каждый атом этой своенравной русской, либо задушить голыми руками. Третьего варианта не было дано.
Шел второй день отсутствия Катерины в стенах школы. Все эти чертовы дни Малфоя разъедали изнутри тревожные мысли. Его срок подходил к концу. Он должен починить этот чертов шкаф, иначе ему не жить. Романова ушла, оставив парня без надежды на спасение. Ушла, оставив его один на один с его ебучей проблемой. Насколько надо быть самонадеянным, чтобы поверить ее словам, о том, что она поможет?
Все эти дни Драко разрывало, он буквально ночевал в выручай-комнате, проводя все свое свободное время с рукописями и темными свитками в надежде решить головоломку шкафа. И сколько бы юноша не вчитывался в кривой почерк русской, которая внесла достаточно коррективов в записи слизеринца, он не мог найти ответ. Почти все ее наработки были написаны размашистым почерком поверх каллиграфических букв Драко. Если бы Малфой собственными глазами не видел, как девушка вносила коррективы, то не поверил бы, что эти зигзаги принадлежат ей. Почерк был совершенно не аристократичный. Но что было хуже — она писала на русском. Как будто насмехалась над Малфоем, в разы усложняя путь к спасению.
Сидя на полу выручай-комнаты юноша в очередной раз взвыл, потому что поток мыслей снова и снова возвращал его к ней. К одинокой фигуре русской, направляющейся в сторону запретного леса.
— Черт! — заорал Малфой, раскидывая бумаги по всей комнате. Это было бессмысленно, он не справится. Им овладевало тягучее безумие. Если она не вернется, он не справится. Парень горько рассмеялся, опускаясь в пыльное кресло, он жестко сжал виски, пытаясь вернуть сознанию спокойствие. Она ведь правда могла не вернуться.
Он ведь видел, что с ней что-то происходит. Он заметил еще за тем завтраком, в большом зале, когда ей пришла почта, что девушка словно надломилась. Словно ее броня дала трещину. И на репетиции вальса, те ее слова про то, что она потерялась. Малфой, разве Романова сказала бы тебе это, если бы все было в порядке?
Он резко встал, собрал все рукописи с пола. Юноша направился к выходу. Она должна вернуться, внушал себе парень. Он внушал себе это понимая, что помощь с починкой шкафа не единственная проблема. Она должна вернуться, чтобы он не переживал за ее чертову жизнь.
— Всего неделя. Отсчет запушен — шептал Драко самому себе, направляясь в подземелья.
Его мысли пчелиным роем атаковали сознание изнутри. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько паршиво. Проблем было слишком много. Чувств было еще больше. Он открыл дверь гостиной, замирая на пороге.
Забини, в руках которого блестела бутылка огневиски, что-то самозабвенно рассказывал Тео и Пэнс, которые сидели на диване напротив итальянца. Играла музыка, громкость которой палочкой регулировала танцующая Дафна, волосы девушки отливали золотом в лучах камина. Астория сидела в кресле, самозабвенно наслаждаясь плиткой шоколада.
— Драко — окликнула блондина младшая Гринграсс.
— Что здесь происходит? — холодно спросил Малфой.
— Мы решили, что немного веселья не помешает — звонко отозвалась Паркинсон — Как там говорит Дамблдор, в самые темные времена стоит обращаться к свету? Вот мы и обратились — рассмеялась девушка, салютуя одногруппнику хрустальным стаканом, в котором весело плескалась жидкость янтарного цвета.
— Малфой, один вечер ничего не испортит — сказал мулат, читая в глазах друга неприкрытое напряжение.
Драко приблизился к камину, оказавшись стоящим к друзьям спиной. Музыка стихла. Казалось, что он сейчас взорвется. Друзья переглядывались между собой, не понимая, что происходит.
— Блейз — строгим голосом обратился к другу блондин.
— Да? — за ответом мулата последовала минутная тишина.
— Пизда, Блейз. Где мой стакан? — усмехнулся блондин, вытянув руку в направление мулата.
— Черт возьми, Малфой — рассмеялся Забини — Ты разучился шутить?
Комната, что была погружена в тишину минутой ранее, наполнилась смехом. Один вечер и правда ничего не испортит, подумал Малфой. Ведь, возможно, у них больше не будет таких вечеров в компании близких друзей. У него точно не будет.
— Сыграем в игру? — предложил охмелевший Тео.
— Нотт, ты опять за свое? Когда ты уже вырастишь? — усмехнулся Забини.
— А я не против — подключилась Дафна, присаживаясь рядом с итальянцем.
— Ладно — протянул Малфой.
— Правда или действие, я начинаю — словно ребенок тараторил радостный Нотт, пока Забини смеялся — Забини правда или действие?
— Ты серьезно, Тео? Сколько тебе лет? — отшучивался мулат.
— В какой момент вы стали такими серьезными? Хоть на секунду вы можете допустить веселье в свою жизнь? — вполне серьезно спросил Тео, обводя взглядом присутствующих — Так что я повторюсь. Правда или действие, Блейз? — повторил вопрос слизеринец, усмехнувшись.
— Черт с тобой, правда — сдался итальянец, смеясь.
— Что произошло на пятом курсе между тобой и Джинни Уизли?
— Что? — поперхнувшись огневиски, выпалила Пэнс.
— Уизли? — заверещала Дафна, сверля мулата ревнивым взглядом.
— Блять, Тео, обязательно так жестко? — удрученно сказал итальянец, закатывая глаза — Я предложил ей встречаться. Какое-то время мы довольно близко общались, но она испугалась.
— Испугалась? — не унималась Гринграсс.
— Да, испугалась общественного мнения. Но мне кажется, что все это лишь отговорки — спокойно ответил Забини. Казалось, что все кроме Малфоя были шокированы необычной новостью.
— Отговорки? Почему? — переспросила Паркинсон, которую разрывало от любопытства.
— Потому что, как бы сильно я не нравился ей в тот момент, любила она всегда другого — усмехнувшись, ответил мулат.
— Томсона? Она вроде с ним встречалась? — не унималась Пэнс.
— Смешно. Пэнс, ты вроде умная. Кому, как не тебе знать, что такие девушки не влюбляются во второстепенных гриффиндорцев — ответил Забини, наигранно смеясь.
— Такие девушки? Ты серьезно, Забини? Какие такие? — зло шептала Дафна, наливая себе еще одну порцию огневиски.
— Даф, это было давно. Я терпел твои откаты со второго курса…- попытался оправдаться итальянец, но ледяной голос блондинки его прервал.
— Но ты все еще здесь — жестко ответила девушка, подразумевая под своими словами никак не место пребывание слизеринца, а его сердечную привязанность.
— Черт возьми, да, я все еще здесь! — прикрикнул Блейз, ударяя стаканом о стол — Я здесь, потому что без тебя не могу. Еще вопросы есть? — грозно спросил парень, неотрывно смотря в глаза блондинке, которая замерла, словно струна.
— Больше вопросов нет — тихо ответила девушка, опустив глаза.
Дафна не привыкла слышать криков от парня в свой адрес. Она часто доводила мулата своими истериками и приступами ревности до предела, но он никогда не срывался. Казалось, что сейчас, когда она в очередной раз усомнилась в его верности, он наконец-то сдался и не смог сдержаться. Забини злил этот разговор, потому что он всегда был верен Дафне. С того момента, когда она наконец-то подпустила его к себе, он не обманул ее ни разу. Все эти недолгие пару месяцев недоотношений мулат носил Гринграсс на руках, сдувая с нее пылинки. Этой несносной стерве, которая каждый день проверяла его нервы на прочность он был готов целовать ноги, терпеть все ее капризы, лишь бы она улыбалась. Парня злило, что спустя несчитанное количество попыток завоевать свою снежную королеву, она до сих пор в нем сомневается. Но еще больше парня задевало то, что Нотт заговорил о Джинни, ведь гриффиндорка была единственной, кого он мог представить на месте Дафны. Эти чувства были ужасны, они сидели в Блейзе слишком давно, разъедая парня, который пару последних лет убеждал себя, что кроме Дафны ему никто не нужен. Но может все же можно любить двоих? Ведь каждый раз, когда в толпе студентов он видел пламенную макушку густых волос и слышал мелодичный смех, его сердце пропускало удар. Конечно, он никогда бы не признался в этом кому-либо, ведь до конца не мог признаться в этом даже самому себе, если говорить честно. Он был влюблён в Джинни Уизли, но сердце его еще со второго курса принадлежало Дафне Гринграсс. И какой толк сейчас об этом рассуждать, если рыжая бестия поставила точку в их отношениях годом ранее, потому что испугалась. Она призналась Забини, что любит Поттера с их первой встречи. Она призналась, что не понимает, что происходит с ее чувствами и почему ее так тянет к слизеринцу. Она призналась и ушла, побоявшись, что ее сердце изменит свой маршрут. А Забини воспринял ее решение, как знак свыше и продолжил добиваться Дафну. И вот спустя год, Гринграсс была как никогда близко, а Уизли осталась призрачным ожогом его души.
Дверь гостиной резко открылась. Слизеринцы обернулись, увидев вошедшую Романову. Комнату окутало густое молчание. Словно в замедленно съемке, русская сняла с себя изрядно испачканную черную мантию. Ее волосы были затянуты в хвост, под глазами пролегли тени. Черный кожаный комбинезон плотно облегал худое тело, талию обрамлял массивный ремень, в лучах камина блестели пара небольших ножей, закрепленных в ножнах. В полной тишине комнаты русская сняла грубые ботинки. Она села около камина, облокотившись спиной на каменную кладку. Обведя взглядом одногруппников, которые прибывали в состоянии легкого шока, девушка улыбнулась, положив на стол сложенный пополам лист бумаги.
— Скучали? — тихо спросила девушка, наливая в пустой стакан огневиски. Она выглядела уставшей — Чем занимаетесь?
— Играем в правду или действие — сообщил Нотт, который первый пришел в себя.
— Я с вами — бодро ответила русская, делая большой глоток обжигающей жидкости — Кто задает вопрос?
Малфой не мог отвезти от нее глаз. Он всматривался в каждый миллиметр ее лица и тела. Парню казалось, что если он моргнет, то она исчезнет. Ведь еще пару часов назад, он верил, что она не вернется. Сердце слизеринца учащённо билось, в то время как весь его внешний вид выражал холодное безразличие.
— Правда или действие, Романова? — зло спросил Забини. Все чего ему сейчас хотелось, это задушить спокойно сидящую у камина девушку голыми руками. Она ушла, не предупредив никого из слизеринцев.
— Правда, дорогой — ответила шатенка, гордо подняв подбородок.
— Где ты, блять, была? — практически заорал мулат. Казалось, что сегодня все хотели вывести его из себя.
— Это вопрос игры? Ну ладно, я была в Альпах — спокойно ответила девушка, пожав плечами.
— Что ты там забыла, Романова? — заверещала Пэнси, к которой казалось только сейчас вернулась речь.
Ранним утром, когда Паркинсон обнаружила пропажу соседки по комнате, девушка опешила. Интуиция подсказывала брюнетке, что дело нечисто. Когда девушка поняла, что Катерины нет в школе, Паркинсон вернулась в комнату и перерыла вещи русской в попытках найти хоть какие-то подсказки. Пэнси практически сдалась, обыскав каждый сантиметр комнаты, но в самый последний момент заметила на тумбочке русской обветшалую книгу. Перелистнув пару страниц, слизеринка нашла клочок бумаги, на котором кривым почерком было выведено всего пару предложений.
«Мне нужно кое-что сделать, Пэнс. Не буду тебе врать, если скажу, что это безопасно. Если не вернусь через три дня забирай тысячу моих кашемировых водолазок себе, а книгу отдай Малфою.
P.S. Если я попрошу промолчать о послании, ты же справишься?»
Конечно, Паркинсон справилась. Она не понимала, что происходит, но молчала. На вопросы друзей она отвечала односложно. Говорила, что не знает, где русская. Да она, черт возьми, и вправду не знала. И сейчас, видя перед собой изрядно потрепанную подругу, Паркинсон чертовски хотелось отвести Романову в темный угол комнаты, выбить из нее всю дурь и задать миллион вопросов.
— Пэнс, тише — устало ответила шатенка, закатывая глаза — Я ответила на вопрос. Теперь моя очередь — спокойно продолжила девушка, игнорируя настроение слизеринцев.
— Тео, правда или действие? — спросила девушка.
— Действие, Кэт.
— Пригласи на бал Пэнс — тихо обронила русская, пока комнату в очередной раз за вечер окутывала тяжелая тишина.
— Только не считайте меня сукой, которая бесцеремонно вмешивается не в свои дела — закрыв глаза, размышляла вслух шатенка.
— Но ты ведешь себя именно так — ответил Нотт, боясь посмотреть на Паркинсон, которая замерла, словно ледяное изваяние.
— Поймите, мы все с вами живем в клетке из правил и ограничений. Я не знаю всей вашей ситуации, Нотт, но разве один счастливый вечер для вас двоих не станет подарком? — улыбнувшись спросила Романова, смотря в глаза подруги, в которых начинали собираться слезы.
— Проживите этот день только для вас двоих. Или ты не хочешь сделать ее счастливой хоть на краткий миг, хоть на мгновение? Никто из нас не может сохранить любимых людей, но мы можем сохранить воспоминания с ними, разве я не права?
На краткий миг Малфою показалось, что голос русской надломился, словно она говорила не только о Тео и Пэнси.
— Пэнси, пойдешь со мной на бал? — тряхнув головой, спросил слизеринец, обращаясь к Паркинсон.
— Ты такой тупица Нотт. Мог спросить еще позже — ответила брюнетка, смеясь сквозь слезы — Пойду — подытожила слизеринка, беря парня за руку.
— Моя очередь. Драко, правда или действие? — энергично тараторила Астория, чувствуя, как атмосфера в комнате вновь становится дружелюбной.
— Правда, Тори — ответил Малфой, не отрывая взгляд от русской, которая казалось смертельно уставшей.
— Чем пахнет твоя амортенция? — не изменяя себе спросила Гринграсс, кокетливо накручивая локон на палец.
Малфой поперхнулся. Романова перевела взгляд на блондина, который с недоверием смотрел на младшую из сестер Гринграсс. Забини звонко рассмеялся.
— Блять, Тори, хороший вопрос. Всегда мечтал узнать, чем пахнет любовный напиток этой аристократичной задницы — смеялась Паркинсон.
— Детский сад — тихо сказал Нотт, улыбаясь.
— Запах любимых роз Нарциссы. Знаете, тот английский сорт белых роз, которыми она украшает поместье только в свой день рождение — ответил блондин, обращаясь к друзьям.
— Еще что? — не унималась Астория.
— Не знаю, как правильно передать этот запах. Что-то вроде полироли для рукоятки метлы, новых кожаных перчаток, запах неба, когда взлетаешь. Так для меня пахнет квиддич — продолжал Драко.
— И запах ладана, хвои и церковных свечей — тихо продолжал блондин, чувствую на своем лице пристальный взгляд зеленых глаз. Он обернулся, не дав ей сбежать. Он настиг Романову врасплох, зная, что она поняла.
— Ничего интимного. Малфой любит маму, квиддич и церковь — спокойно ответила Катерина, смотря в бушующие серые глаза. Девушка сделала еще один обжигающий глоток и улыбнулась, к своему удивлению. Она не хотела отрывать от него глаз, до чего же он был красив.
— Твоя очередь, Малфой — сказал Забини, пристально следя за взглядами двух слизеринцев. В мыслях итальянца созревал хитрый план.
— Хорошо, Романова, правда или действие? — спросил блондин, не прерывая пристального взгляда.
— Правда — сглотнув, ответила девушка.
— Что в пергаменте? — спросил юноша, показав на сложенный лист бумаги, который одиноко лежал на краю стола.
— Это подарок. Можете посмотреть — спокойно ответила девушка, обращаясь ко всем из присутствующих.
Астория первая потянулась к листу, быстро разворачивая его. С бумаги на девушку смотрели пристальные глаза русской. Искусный рисунок карандашом. Портрет Катерины, где девушка искренне улыбалась, а в ее глазах читалось неподдельное счастье. И мелкая подпись внизу листа.
«Сильные не сдаются, моя радость. Ради общего блага»
— Очень красиво, только…- прошептала, Пэнси, к которой в руки попал рисунок.
— Только не похоже на меня? — усмехнулась русская — Когда-то я была похожа на эту девушку.
— Раз сегодня мы решаем проблемы друг друга... — бормотал Забини, охмелевшим языком, пока рисунок передавали из рук в руки — У меня есть идея. Романова выбирай действие! — Блейз сделал большой глоток, пока в его глазах плясали черти.
— Забини, сейчас моя очередь! — возмутилась не менее пьяная Пэнс.
— Тшш, женщина, сейчас все поймешь — улыбался мулат, театрально прикладывая палец к губам в знак тишины.
— Да будет действие! — ответила Катерина, салютуя огневиски другу.
— Мне жуть, как надоели ваши ссоры — мулат неестественно строго посмотрел на Малфоя и русскую — Вы два моих лучших друга. И меня не устраивает тот факт, что вы не можете закончить любой, блять, диалог не скандалом.
— Блейз, не лезь — ответил Драко, устало потирая переносицу.
— А иначе, что, Малфой? — усмехнулся мулат.
— Забини, мы не маленькие дети, чтобы ты учил нас, как жить — возмутилась Романова.
— Блять, да вы себя со стороны видели? — подключился Нотт — На репетиции вы чуть друг друга не убили. Мне казалось, что в конечном итоге, Малфой стукнет тобой пару раз о стену, а ты пустишь в него авадой — возмущенно тараторил слизеринец.
— Я согласна — вмешалась Паркинсон — Забини, что ты там придумал?
— Сейчас ты, Романова, и ты, Малфой, отправитесь в комнату, и я не выпущу вас пока вы не найдете общий язык. Мне не надо, чтобы вы становились лучшими друзьями, но мне жизненно необходимо, чтобы вы засунули свою вражду куда подальше.
— Нет — спокойно ответил Драко.
— Он просто меня боится — хохотала русская, которая тоже успела опьянеть. Пустой желудок и дикая усталость плохо сочетались с алкоголем.
— Закрой рот, Романова. Я никогда тебя не боялся, или тебе напомнить, как…- шипел Драко.
— Завали, Малфой. Твои угрозы ничего не стоят — кричала русская, вскочив на ноги.
— О чем я и говорил — сказал Блейз, разводя руками.
— Ладно — скрипя челюстью, согласился Драко — Но не надейся, что это что-то решит — ответил слизеринец другу.
— Я никуда с тобой не пойду — ощетинилась девушка, вставая в позу.
— Я и не собирался у тебя спрашивать, психопатка — спокойной ответил блондин, легко запрокинув девушку через плечо.
— Отпусти меня, мерзкий павлин — верещала Романова, избивая спину парня кулаками.
— Ты уверен, что это поможет? — спросила Пэнси, не в силах унять смех, когда Драко вместе с кричащей русской скрылись в темноте лестницы.
— Пэнси, ты всегда видела всю суть. Сейчас плошаешь — смеялся мулат.
— О чем ты? — спросила Астория, которую не радовал исход вечера.
— Если бы Романова не хотела, чтобы он ее унес, она бы его остановила — ответил Нотт, ухмыляясь.
Девушки удивленно перевели взгляд на слизеринцев, на лицах которых поселились неоднозначные ухмылки. Первой поняла Дафна, хищно улыбнувшись. Потом отмерла Пэнси, которая лишь устало выдохнула. Слишком много открытий, слишком много загадок и трудностей для сегодняшнего дня.
— Вот сучка — прошипела Астория, которую понимание ситуации накрыло позже всех.
Слизеринка яростно поднялась на ноги, опрокинув пару стаканов со стола.
— Правда или действие, Блейз? — шипела младшая Гринграсс.
— Правда, Тори — сразу же сдался мулат, зная какой вопрос его ожидает.
— Она нравится Драко?
Только Забини хотел ответить кипящей от злости девушке, как сверху послышались слишком громкие крики. Еще секунда и слизеринцы услышали шум от ломающейся мебели.
— Тори, она ему либо нравится, либо он хочет ее убить. Сегодня мы это и узнаем. Лично я в ту комнату не ногой — усмехнулся мулат, наливая себе еще.
— Делаю ставку на то, что она ему нравится — хохотал Тео, под аккомпанемент звуков побоища, раздающихся из комнаты Малфоя.
— Нет, мне кажется все же он хочет убить — смеялась Паркинсон — В любом случае, я ставлю на то, что Малфой отхватит сегодня по полной.
