Ураган моей жизни

      Драко Малфой ненавидел неопределенность и тайны. Он ненавидел, когда от него что-то скрывают. Сгорал изнутри, когда люди недоговаривали важное, и страстно желал знать ответы.       Катерина Романова состояла из недосказанности и тайн, спрятанных за непоколебимыми печатями. Она с детства привыкла жить в тени сильнейших. Она росла, сгорая изнутри от молчания.       Когда Драко вернулся в свою комнату после собрания, на прикроватном столике его одиноко ждал запоздалый ужин. Крупный кусок пирога с красной рыбой, странного вида салат из капусты, пара кусков черного хлеба, сливочное масло и бусины черной икры. Драко лишь повел бровью, скудно. Черный чай и запеченное яблоко. Романова всерьез думает, что после часа нахождения в одной комнате с Орловым, у него не пропал аппетит? Блядский русский пожиратель. Слишком много вопросов касательно его права на жизнь рядом с Романовой.       Малфой снял с уставших плеч мантию, выходя на морозный воздух. Хотелось курить, как ни странно хотелось почувствовать холод. Остудить физически свой нагретый рассудок.       Тихие хлопья снега бездушно опускались на землю. Снегу было наплевать на его блядскую жизнь. Когда он облокотился на перила, прикрыв глаза, тот самый мерзкий голос потревожил его спутанные мысли.       — Ну убила ты ее, и что? Катерина, она лишь беспризорный ребенок! — возмущался, блять, Орлов.       Голос русского слышался где-то вблизи. Малфой лишь повернул голову в сторону доносившегося диалога. Видимо, кабинет Романовой находился где-то близко от его покоев. Общая веранда обрамляла половину поместья, а это значило лишь одно — Романова и Орлов курят где-то поблизости.       — Так просто говоришь об этом? — ее голос казался стальным.       — Да, просто. Любое средство в войне — тоже средство! — блядский Орлов.       Истерический смех русской ведьмы пронзил холодный воздух иголками. В своей голове Малфой представлял выражение ее лица. Неживое и одновременно веселящееся. Он мог представить эти черты, даже если бы лишился памяти.       — Ты знаешь, чего мне стоило добиться моего положения! Ты знаешь через что я прошла! Ты знаешь мою историю, как никто другой! И ты, блять, рассказываешь мне про войну? Я веду ее с рождения! Не смей, так говорить со мной…       — Никогда не забывай, кто был с тобой с самого начала! — крик Орлова послужил для Драко неким сигналом.       Что-то неведомое зародилось внутри него. Какого хуя этот жалкий недоносок поднимает голос? Половица под грубыми ботинками предательски скрипнула, однако разговаривающие, не услышали этого из-за обоюдных криков.       — Тех, кто был со мной с самого начала уже нет! Давид и…       — Я знаю! Не только ты потеряла брата! И я знаю тебя! Это просто эмоции, Катерина! Завтра все пройдет! И ты забудешь про смерть этой ведьмы, как забыла про других…       — Так вот, кто я для тебя? Бесчувственное чудовище, убийца? — Романова кричала так, как никогда.       — Ты княжна Романова, ты дочка темнейших волшебников своего столетия, ты девушка, которую я знаю вот уже двенадцать лет! И да, ты убийца! Ты невероятно умная ведьма, ты преданный человек…       — Не надо этого! — злобно прошипела Катерина — Мне не нужна твоя ложка меда в бочке, забитой дёгтем.       — Катюша, у тебя нет выбора…       Малфою показалось, что его челюсть хрустнула из-за неестественно напряженного лица. Катюша… Он готов был сломать каждую чертову кость Орлова, вырвать его язык с корнем, лишь бы не слышать ее имени в его словах.       — Граф Орлов, ваша аудиенция закончена. Все распоряжения насчет дальнейших планов у вас на руках. — ее тихие слова, звучали, как посмертный приговор.       Драко слышал, как скрипят ботинки ублюдка на свежем снегу, который занесло на веранду. Громкий, сука, такой театральный, хлопок двери сообщал о конце аудиенции Орлова. Малфой бы заопладировал русской, если бы не злость переполняющая его изнутри.       Минута, которую Драко занял в ожидающей позиции, длилась вечность. После ухода Орлова он не услышал ни звука. Возможно Романова ушла следом? Драко наблюдал как безмятежные хлопья снега учащают своей темп, словно подстраиваясь под его свирепое сердцебиение.       Дверь ее кабинета издала тихий скрежет, но так и не закрылась. Драко сделал пару шагов в направлении звуков раздававшегося ранее диалога. Он обогнул угол крыла веранды, осознавая, что его комната находилась в считанных шагах от обители Романовой. Неудивительно, что он так отчетливо слышал крик этого уебка. Несмелый свет коснулся его глаз, витражные двери блестели огненными бликами в снежной обители, а его сердце заметалось в большей агонии. Было постыдно подслушивать, но ему было наплевать. Все что касалось Орлова ставило огромный крест на его самообладании, словно возвышенность над свежей могилой.       Булькающие звуки, прерывистое дыхание, жадные глотки, словно ведьма умирала от жажды. Драко наплевал на все свое существо, выйдя к свету, открытый дверей. Он увидел абсолютно черную комнату, идентичную его. Никаких излишеств. Романова говорила с Орловым не в личном кабинете, а в своих покоях. Единственно, что выделало этот мрак на фоне темной ночи было множество свечей, зажжённых на всех возможных поверхностях, и массивное зеркало с искусно инкрустированными малахитами в раме.       Драко остановился по центру открытых дверей. Романова была настолько поглощена своими эмоциями, что не замечала его присутствия. Даже такие, как она совершают ошибки в момент отчаяния, верно?       Девушка жадно пила прозрачный алкоголь из ледяного стакана, стоя спиной к Малфою. Она двигалась резко и озлобленно, когда срывала с себя белоснежную мантию. Она облокотилась о прикроватный столик, дрожа всем телом. Романова избавилась от всей одежды, сдерживая нарастающую истерику внутри, Драко оцепенел. Он знал, что не должен смотреть, но он не мог оставить ее. Катерина грубо сбросила с себя давящие брюки на пол, а потом замерла. Она сделала еще пару глотков, роняя проклятый стакан на пол в след за одеждой.       Она стояла в одном нижнем белье в центр черной, как полнейший ад, комнаты, судорожно вдыхая воздух. Ее кожа светилась в свете десятка свечей бледным сиянием, розовые шрамы на спине хотели порвать нежную оболочку, но словно сдерживались. Слишком много боли и без их участия.       Когда Драко сделал бессильный шаг в ее сторону, случилось жуткое. Романова осела на пол, как раненный зверь и так же протяжно зарыдала. Девушка была бессильна. Она сидела в центре черной комнаты, обрамленной свечами, горько плача, ее плечи содрогались в истеричной агонии.       Он бесшумно подошел к ней, пока его сердце болезненно сжималось. Он опять видел, как она плачет, и это было хуже любой пытки. Пусть она кричит, пусть издевается над ним, пусть смеется, как безумная, но только не плачет. Ее слезы действовали на него, как раскалённое железо в области сердца. Единственная, и такая чужеродная мысль проскользнула в его сознании, когда он опускался рядом с девушкой на пол… Он опять допустил это. Он опять не защитил.       Она же даже не заметила, как Драко опустился на пол, обнимая ее со спины, как самое сокровенное, что пряталось глубоко в недрах его души. Он обнял ее, как ребенка, которому требовалось только одно — защита. Девушка продолжала содрогаться, в то время как его мысли заполняли не ее нагота, прикрытая лишь бельем, а ее дрожь, которую он чувствовал на кончиках своих пальцев, в отпечатки своего сердца.       Он наклонился к ней и тихо произнес:       — Когда-то ты сказала мне, что выбор есть всегда. У тебя всегда был и будет выбор.       Она резко обернулась. Ее глаза блестящие в свете догорающих свечей, казались огненным шаром в конце последнего в его жизни пути. Драко сидел сзади нее, крепко обнимая, как обнимают родные и самые близкие. Сейчас, когда она была слабой, совсем другой, он смотрел на нее так, как прежде. Так, как раньше. И этого было достаточно.       Романова сделала это первой. Она поцеловала его с той нежностью, что раньше не дарила никому. В первый раз в жизни ей было все равно, потому что она устала прятаться. Он был рядом, она чувствовала его наркотический запах, его пламенные касание, а самое главное — его, просто его. И этого было достаточно, потому что он был тем, что она так долго искала, но даже не допускала мысли о том, что достойна этим обладать. Счастьем, любовью, понимание.       Для Драко не существовало ничего кроме Катерины. В эту самую секунду, когда он слышал ее прерывистые вздохи, он думал лишь об одном. Он хочет слышать ее хриплый голос каждую ебаную секунду своей жизни. Он хочет видеть ее такой редкий живой взгляд, говорящий в тысячу раз больше, чем любые слова, направленный лишь на него. Единственное что ему нужно — это она.       Он резко поднял ее на руки, не отрываясь от таких желанных губ. Она оставила пару отметил на его шее, пытаясь избавится от лишнего слоя одежды пожирателя. Руки не слушались, так же как и ее разбитое сердце. Романова знала, что сопротивления бесполезны. Он пришел в ее жизнь, как самое большое наказание за грехи. Он пришел к ней, как самая большая награда за ее боль.       Драко возвышался над девушкой, которую опустил на кровать, чтобы избавится от своей одежды. Он пожирал глазами каждый сантиметр ее бледной кожи. Сука, насколько же идеальной она была. Когда он впервые увидел ее в большом зале школы, когда впервые услышал голос, когда впервые поймал взгляд ее бездонных глаз, он знал, что она должна быть его. И сейчас, смотря, на ее тело, обрамленное шёлковыми простынями, вся его сущность хотела кричать о счастье. Он всегда знал, что она никогда не будет принадлежать ему по-настоящему, поэтому так страстно хотел. Она была пламенным сгустком огня в его руках, который дарил боль и тепло. Этот огонь всегда исчезал, но был готов загорается вновь. И даже если эта ночь оставит на нем только ожоги, Драко готов был пожертвовать своим телом и душой, лишь бы она была его. Хоть на краткий миг, хотя бы сегодня.       Романова облокотилась на локти, не сводя опьяненных глаз с Малфоя. Его рельефное тело приобрело теплый оттенок в свете догорающих свечей. Что-то животное разрасталось в груди русской от осознания того, с каким желанием на нее смотрят.       — Драко, никогда не покидай меня. — ее мольба носила оттенок отчаяния. Ее хриплый голос будоражил каждую струну его души.       — Даже если захочу, не смогу… — он прошептал ей это в губы, утопая в ней целиком.       Это была смертельная необходимость — изучить ее всю. Кожа покрывалась мурашками совсем не из-за открытой двери веранды. Они проиграли свою личную войну, сдаваясь в объятия друг друга. Это была полная капитуляция.       Куски кружевной ткани полетели на пол, здесь они были лишними. Неприглашенные гости на праздники жизни. Драко ласкал грудь девушки, ощущая дрожь ее тело всем своим существом. Его движения были нежными, когда он вошел в нее. Стон полный отчаяния сорвался с ее губ. Романова не отрывалась от Малфоя, словно тот был единственной спасательной шлюпкой во всем мире. Происходящее казалось сном, который в любую секунду мог закончится. Романова не могла допустить, чтобы он оставил ее, поэтому так сильно прижималась к его горячим губам. Сейчас для нее не существовало ничего кроме Драко, его касаний и взгляда, который оставлял на ней огненные отпечатки.       Драко оторвал девушку от кровати, она оказалась сверху. Столь желанная, столь прекрасная, как восьмое чудо света. Он не мог насытится ей, как самый заядлый наркоман. Где-то на задворках опьяненного сознан, он осознавал, что не слышал ничего прекрасней, чем ее стоны. Никогда раньше Малфой не было так хорошо, так, блять, чертовски нереально, ни с одной другой. Все чего он желал в этой жизни сосредотачивалось в хрупкой фигуре, сидящей на нем сверху. Катерина Романова была ураганом его жизни, который несет в себе лишь разрушения, и большего ему было не надо. Свет луны, вышедший из-за облаков осветил ее лицо.       — Ты одновременно лучшее и худшее, что случалось со мной в этой жизни…- он прошептал это нежно в ее приоткрытые из-за непрекращающихся стонов губы.       Движения стали резче, а крики громче. Пару капель пота выступили на ее шее. Романова не могла отвести взгляда от его завороженного лица. Она отрицала это слишком долго… Когда она впервые увидела Драко, она не чувствовала неприязни или ненависти, она не чувствовала вражды. Романова влюбилась, как самая глупая девчонка. Ее споры были ничем иным, как защитой. С первой их встречи она хотела защитить не себя, а только его. Этого напыщенного слизеринца. Он всегда значил для нее слишком много.       — Драко, я… — ее последний стон смешался с правдивой болью.       Он впоймал ее губы своими и испустил нечеловеческий звук, прижимая к себе так крепко, как только мог, Потому что знал, что если отпустит, то она опять оставит его. Растворится, как настоящий мираж.       — Я тоже, Катерина. Навсегда. — тихо прошептал Драко.

***

      Редкие лучи солнца пробирались в черную комнату. Драко резко подорвался. Он пытался почувствовать тепло русской на своем теле, воссоздать ушедшее, но это было бесполезно. Она ушла. Открытые двери веранды наполняли комнату неприятным холодом. Голову, как и его руку с изображением черного черепа пронзила яркая вспышка боли. Такого не происходило ранее. Случилось что-то непоправимое.       Драко Малфой накинул на плечи мантию пожирателя смерти, стоя посередине комнаты русской. Его сердце было разбито. Он знал, что она где-то далеко. Он понимал, что следующие дни его жизни разделят его существование на до и после, как и ведьма, которую, он, сука, безбожно любил.       Он опустил взгляд на помятые простыни. Пара красных пятен на белых простынях еще долго будут напоминать о произошедшем. Просто потому, что если она не достанется ему, она не достанется никому другому. Катерина Романова его наказание, его смертный грех, его любовь всей жизни.