Ею забытый

— Вы... кто? — нахмурившись, с напряжением смотрит девушка на людей. У всех меняются лица и они, застыв, смотрят на неё. — Доченька, ты ничего не помнишь? — со страхом спрашивает мама. — Не помню, — Т/и хочет пошевелиться, но не может, так как за месяц комы мышцы атрофировались. — Господи... — выдыхает Сольхи и начинает терять сознание от шока. Все, кто стоял сзади, подхватывают женщину и вызывают врача. Ёна стояла в оцепенении и слёзы к её глазам подступали от горя. Она подошла к девушке, взяла ладонь, которая безжизненно лежала, слегка сжала. — Тебя зовут Т/и, — одна слеза не выдержала и от бушующих чувств в Ёне побежала по щеке. — Мы научим тебя всему, а я научу тебя жить по-новому. После этих слов Т/и почувствовала странное, колющее в груди чувство, но едва заметно кивнула. Так она начала учиться снова ходить, держать ложку в руке и в целом жить. Т/и запомнила свою маму, своего отца, тётушку, теперь уже бывшего тренера, который представился ей дядюшкой. Родители Т/и и семья Пак решили не говорить девушке про бокс и про то, что Хёнсок был её личным тренером, дабы не пробуждать воспоминания. Так же Т/и запомнила и свою подругу — Ёну. Второй раз в этой жизни она стала для Кан Т/и подругой. Пока девушка восстанавливалась, ей рассказывали многие вещи про неё саму, чтобы у неё создалось полное представление о том, как она сейчас живёт. Т/и изъявила желание начинать вместе с Ёной читать все те конспекты, которые подруга записывала, начинала потихоньку учить какие-то темы и откладывать у себя в голове, тем самым тренируя свою память после месячной комы. Про Чимина Т/и забыла, он просто исчез вместе со всеми из памяти и о нём никто ничего не говорил. Все решили, а особенно решила Ёна, что раз Т/и живёт новой жизнью, то пусть живёт без страданий. «Этот мудак не заслуживает второго шанса», — думала она и сжимала свои руки, а ногти впивались в кожу. Так прошло три месяца и Т/и полностью реабилитировалась, восстановилась и в ней жизнь била ключом. Когда её выписали и она вышла на улицу, то сразу глубоко вдохнула свежий воздух и широко улыбнулась. На дворе был июнь, природа была в самом расцвете сил, всё было зеленое, красивое. Над людьми нависало солнце, припекая головы человечков, заставляя их одеваться легче. Сольхи и Сувон не смогли приехать на выписку Т/и из-за работы, но обещали позже навестить и отметить это дело. Родители девушки жили в самом отдалённом районе города и до Т/и им было ехать два часа. Когда девушка начала быстро и заметно идти на поправку, то отец с матерью стали реже приезжать из-за того, что не могли отпрашиваться так часто как раньше. Т/и отнеслась с пониманием к этому и не тревожила их лишний раз. В день выписки её встретила только Ёна со своей матерью и они пошли к ним в дом. Там Суён угостила Т/и своими фирменными булочками, которые испекла в честь выписки. — Боже, тётушка, у вас такие потрясающие булочки, — с набитым ртом восклицает девушка. — Так вы можете стать мне второй матерью, — она хихикает. В этот момент на Суён лица нет, а Ёна с горечью смотрит и улыбается. Они поняли, что не смотря на то, что Т/и потеряла память, она в то же время осталась прежней Т/и, которая хвалит булочки женщины и тихо хихикает. Спустя несколько дней. — Ёна, у меня, наверное, долги по учёбе остались за эти три месяца? — Т/и шла, немного раздумывая. — Да, но я могу тебе с этим помочь. Сейчас начало июня и сессия только началась, так что не переживай, милая, — Ёна хватает руку девушки и они идут в общежитие. — Только вот плохо, что ты отказалась переводиться в другой университет. Очень плохо, — вздыхает она. — Почему это плохо? Если я туда поступила, то должна и доучиться. Тем более я сейчас на третьем курсе, скоро переведусь на четвертый, а там и защита диплома на носу, — простодушно и с улыбкой отвечает Т/и, глядя на прекрасные виды. Она устала от этих больничных стен, от запаха медикаментов и препаратов, которые щекотали нос. Ещё девушка не понимала, почему все — Ёна, Хёнсок, Суён и её собственные родители — захотели перевести в другой университет. Но те знали почему — там был Чимин, были люди, которые видели произошедшее с Т/и в тот день и они хотели оградить девушку от всех тех людей. Но Т/и настояла, благодаря своему врождённому упорству, забыть о переводе. Девушки подошли к общежитию и зашли внутрь. Ёна достала свои конспекты и они начали разбирать их. Так они просидели до позднего вечера и Т/и уже заметно устала, начала поклёвывать носом. — Ладно, закончим сегодня с этим, — Ёна закрывает все тетради и учебники. — Иди ложись, — она слегка подхватывает Т/и и ведёт к кровати, а та плюхается и переворачивается на бок, хлопая рядом. Подруга ложится. Т/и переворачивается лицом к лицу к Пак и смотрит на неё сонно. — Спасибо тебе, — шепчет она. — За что? — подруга смотрит удивлённо и немного напрягается. — За то, что осталась со мной. Ведь я потеряла память, а до этого, скорее всего, я была другим человеком и ты уже привыкла к нему, а тут тебе совершенно другой человек. С чистым листом, так сказать... У Ёны мурашки бегут по спине от ужаса. Она не думала, что Т/и чувствует вину и дискомфорт от того, что потеряла память. Привычка скрывать свои эмоции так, что никто этого даже не замечает сохранилась в Т/и и до нынешнего момента. — Эй! — она слабо тычет Т/и в плечо, от чего та немного встрепенулась. — Не вини себя. И ты осталась прежней Т/и. Я это заметила ещё тогда, когда ты в день выписки похвалила булочки моей мамы. Ты раньше точь в точь говорила ей. — Да? — девушка слабо улыбается, а Ёна кивает. — Тогда ладно. Девушки начинают сопеть и быстро погружаются в глубокий сон.