***
Было удивительно как родителям мальчика было на него наплевать. Абсолютное безразличие в том, что творится в жизни их ребенка. Для него это было знакомо. Возможно, это стало ещё одним поводом любить Изуку больше, чем сейчас. Таками не встречался с матерью Мидории, но почему-то он уверен, что это особа крайне чувствительная и мягкотелая. Она поверит его словам, как он поверит словам её сына вне зависимости от содержание, достаточно небольшого заверения «под мою ответственность» и никаких сомнений.***
В один вечер Изуку мимоходом произнес, что хотел бы быть героем. Произнесенное вызвало смешок. На следующий день, парень с твердостью в голосе и приказным тоном сказал, что Кейго обязан ему помочь стать героем. В горле на тот момент пересохло, а сам мужчина похолодел. Он не смог отказать ему. Ястреб был против, Ястреб был в гневе. Как профессионал Ястреб ясно видел, что этот парень никакой не герой, даже если в нем было что-то, то оно давно сгнило, было загублено в самом зародыше. Он был более чем уверен, что Изуку захотел стать героем просто от скуки и желания позлить кого-то из своего окружения. Кейго был разбит. Пылкие чувства и холодный разум сталкивались между собой, разрывая его на части. Остатки геройского образа мучали его, словно кошки, что на душе скребутся. Вечером он написал рекомендательное письмо от своего имени.***
Изуку был идеальным. Пример для подражания всех юных героев, за тем исключением, что порою его взгляд стекленел, но происходило это так редко, что никто не придавал должного значения. Мальчик участвовал в конкурсах и на удивление несмотря на беспричудность побеждал. Окружающие не могли его нахвалить. В тоже самое время, другая геройская половина его ненавидела. Эти редкие моменты, когда взгляд Мидории менялся, заставляли окружающих робеть и чувствовать себя на ступеньку ниже и испытывать к нему максимальную враждебность, которую только можно испытывать к человеку, который ничего тебе лично не сделал. Одно было известно точно, равнодушных по отношению к нему не было. Изуку специально доводил безразличных, заставлял их либо себя люто ненавидеть, либо до беспамятства обожать. Кейго догадывался, что у мальчика есть комплексы, что ведут его по этому пути саморазрушения, но помочь был уже не в силах, не после того, как уничтожил свою репутацию в пух и прах. Когда Изуку исполнилось четырнадцать, перед самым выпуском, он совершил нечто ужасное. Отвратительное по своей сути, но такое ему характерное как в целом для большинства детей. Такое безобидное по звучанию, но опасное по сути — подражание. Изуку подражал старшим, Изуку подрожал Кейго. Кейго разбудил ночной звонок от возлюбленного, тогда он ничего не подозревал, даже по голосу невозможно было заподозрить беды, но простая просьба приехать скрывала под собой пугающее. По приезду он никак не мог поверить, что его любимый ангелок с таким спокойным и обыденным тоном позвал его на место преступление. На место, где произошло ещё одно осквернение невинного дитя. Ястреба колотило изнутри. Изуку переспал с одиннадцатилетней девочкой и дал ей покончить жизнь самоубийством. Не было никаких доказательств, что Мидория знал о её намерениях, но что-то подсказывало, что паренек понимал. А может всё дело в том, что Ястреб просто не мог поверить в его невиновность и искренность? Да, возможно Кейго больше в него не верил, но слова обвинений так и остались непроизнесенными, лишь взгляд отражал его истинные мысли. Разговор по душам так и не произошел. Кейго вновь допустил ошибку. Мидория молча сидел в кресле и смотрел на болтающийся в петле труп. Таками держась за голову шагал по комнате, в его глазах был явный ужас от всей ситуации. — Она написала записку. — Изуку наконец прервал тишину. — Что? — Кейго спросил, резко остановившись и посмотрев на парня. — Она написала предсмертную записку. Написала, что сделала это по собственной воле и никто в её смерти не виноват. Она умерла счастливой. — в голосе не было тени печали или тяжести от вины, только поднятый взгляд был вопрошающим, даже немного потеряным — Думаешь, это правильно? — Нет — с хрипотцой от сухости в горле прозвучал ответ Ястреба. — Знаешь, я… — готов принять наказание не прозвучало, так как старший мужчина прервал младшего, взяв того за руку и вытянув с кресла, а после и из номера отеля. Кейго был трусом, несмотря на всю его работу и ежедневный риск умереть он был чёртовым трусом. Он боялся взять ответственность за то, что сделал много лет назад, он боялся потерять то, что приобрел с ошибкой. Сейчас он опять боялся потерять свою драгоценную ошибку, а потому он расширял яму, что вырыл себе те несколько лет назад, для еще одного человека. Для ещё одной ошибки. Он знал, что уводя с места преступления, скрывая тайну, он обрекал себя и своего возлюбленного на моральный ад, за который его возможно никогда не простят.