Голубые ленты

Куда только этот придурок не выведет Антона. А он, в свою очередь, на всё пойдёт. Когда и куда угодно. Лишь бы с Максом. Хоть на край земли, хоть на расстрел. Но это могло происходить только в кошмарах, хотя Шагин и те считал отчасти снами приятными. А сейчас, они всего-лишь идут на пикник, причём в хорошо знакомое Матвееву (по его же словам) месту. — Честно скажи, ты рад? — спрашивает Макс, улыбаясь, как всегда, идиотски широко. Сам в это время уже стелит простынь на прогретую жарким солнцем траву. Сейчас лето, жара… Она лишь к вечеру спадает. — Ну рад. — Лицо Антона тоже озаряет улыбка. Но небольшая, более мягкая, спокойная и в какой-то степени уставшая. Максим быстро раскладывает на простынь еду. Только Шагин хотел сесть, как его сразу легонько толкнули в бок. — Ты чего? — хмурится он, смотря на высокого мужчину с широкими плечами. — Дай фоточек сделать. — снова лёгкий толчок. Ну Антон и даёт, ладно уж. В таких моментах отчасти и есть весь Макс. Хотя фотографии, что сделает, вряд ли куда-то выставит, это Шагин знает хорошо.

***

Вечер проходил спокойно, не спеша. Словно дружеский. Словно между ними ничего и нет. Но в конце концов, когда небо уже понемногу стало заполняться тёплыми тонами, Антон начал думать вслух. — А правильно мы вообще поступаем?.. Ну подумай, у нас обоих жёны, дети… — Сердцу не угодишь. Да и я не думаю, что это к чему-то серьёзному приведёт. Хотя… Посмотрим. Скажу только одно: я люблю тебя. Здесь и сейчас. И хочу думать только о том, что ты есть и какой ты прекрасный. Шагин смотрит на Матвеева. Глаза светятся у обоих, и на лицах есть ласковые улыбки. — Я тоже люблю тебя. Уже шепчет Антон. И Макс целует в губы. Невероятно нежно и мягко, медленно, оттягивая всё удовольствие. И Шагин отвечает также. Он может притворяться, что не мастер в этом, но на самом деле… Поцелуй был долгим, примерно с минуту. Воздуха стало немного не хватать. Отдалившись, Макс перевёл взгляд на небольшие суши, лежащие подле него. — У меня есть идея… — Уже страшно. Выкладывай. — Я видел такое со льдом. Давай один из нас положит суши в рот, и поцелует второго? Эту хрень надо будет языками перекатывать. Шагин тихо посмеялся. В голове пронеслось «какой же ты у меня дурачок». Шутливо, конечно. Но сказал он лишь «давай». Суши быстро развалилась во ртах, а эти двое влюблённых придурков лишь смеялись. Кстати говоря, в конце концов бóльшая часть суши всё-таки досталась Максу. Разорвав поцелуй, оба мужчины засмеялись в голос. Столько лет, и чем они занимаются… Время шло. А к водоёму подошёл только Антон, дабы поймать несколько лягушек. Ночь обдувала прохладным ветерком, из-за чего оба мужчины сейчас сидели в толстовках. Шагин — головой на груди Матвеева. Последний, в свою очередь, мягко поглаживал по голове партнёра, перебирая пряди. — Антон. — тихо говорит Макс, дабы не рушить такую атмосферу. — М? — Шагин поднимает голову. — А в озере вода холодная? — Нет. — Тоша берёт Макса за руку и поднимает глаза, которые вдруг засверкали, — искупаться хочешь? Видя улыбку на мужском лице, Матвеев тихо смеётся. — Хочу. Пойдём? Антон согласно кивает, поднимаясь и протягивает руку Максиму. На небе облаков мало, а потому на водоёме расстилается ровная лунная дорожка. А два раздевающихся силуэта искажённо отражаются в воде. Антон первым вбежал в воду. Полностью обнажённый, какой на берегу стоял и Макс. Когда Шагин поднялся, Матвеев невольно засмотрелся на него. Холодный свет падал на верхнюю часть спины, а в каплях, стекающих по шее, спине и ягодицам отражалась вся красота природы здесь. Максим разбежался и тоже прыгнул в озеро. Вода и вправду была не холодная, просто прохладная. Завидую птицам на ветках деревьев: они слышали прекрасный искренне счастливый смех. Такой смех слышишь редко, а смеяться им — явление ещё реже. И вот, двое уставших тел вылезают из воды, тихо смеясь. — Мне холоднооо. Ноет Антон. Матвеев без лишних слов берёт его на руки вместе с одеждой, и несёт до покрывала. Положив мужчину на ткань и сев рядом, Макс стал любоваться на своё сокровище. На своё солнце. На своё счастье. На своего любимого мужчину. Вдруг Антон усмехается. — Ты чего? — недоумённо смотрит в глаза Матвеев. Шагин указывает взглядом вниз. — Блять… Тихо произносит Максим, смотря туда же. — Неужели тебя возбуждает один мой вид? — вновь ухмыляется Антон. — Ну в какой-то степени. Ещё эта атмосфера и алкоголь внутри меня. Шагин смеётся, целуя в губы Макса. Макс отвечает страстно, чувственно, сразу углубляя. А Антон медленно подносит руку к уже немного возбуждённому немаленькому чужому члену, начиная дрочить, чуть надавливая на головку. Матвеев звуков не скрывает почти, и сразу начинает тихо мычать. Антон ускоряется быстро, дабы возбудить для начала так, чтобы член встал колом. Матвеев разорвал поцелуй, закинув голову назад и просто открыв рот. Он медленно ложится на простынь, но держится на локтях и тихо стонет. А Шагин лишь ускоряется до предела. С уст Макса вдруг срывается продолжительное «Тоша». Ещё пару минут, и Антон не выдерживает, опускаясь и снова целуя в губы, обеими руками хватая партнёра за ягодицы. Поцелуй страстный, откровенный и развратный, явно предвещающий нечто большее, чем мастурбация. Ну и ждать не приходится: сразу после него Шагин начинает целовать всё чужое тело, иногда чуть покусывая. Игрался с сосками, потом снова приступил к поцелуям. Макс же лишь громко судорожно вздыхал, закатывая глаза. Когда Антон добрался до паха, то медлить не стал, сразу взял головку в рот, обводя горячим языком. Максим закрыл глаза и впустил обе руки в чужие волосы, немного сжимая концы. Шагин делает это умело. А всё потому, что Матвеев научил. Придерживает одной рукой у основания, а другую сжимает на ягодице, играется с чувствительной уретрой, втягивает щёки для дополнительного давления, и делает всё чертовски медленно. Вдруг тянется к корзине, на которой висит голубая ленточка. — Что ты хочешь? — Поднимает голову Максим. — Сделать тоже, что ты делал когда-то мне. — улыбается, змея… Не проходит и минуты, как лента оказывается перевязана у основания члена Матвеева. Антон же знает — тот первый кончил бы. А ещё и под алкоголем. — Помучать хочешь? — недовольно фыркает Макс. — Помучать хочу. — согласно кивает Антон и вновь приступает к члену. Громкий вздох, и Макс снова закидывает голову, уже убирая локти и не держась на них, и вновь чуть сжимает концы чужих волос. Шагин уже берёт глубже. Двигается быстро и умело, но тут же выпускает орган из горячего плена, оставляя тонкую ниточку слюны от нижней губы до головки. Макс под ним изворачивается, стонет, не скрывая малейших звуков. Антон на это лишь улыбается, беря уже почти до основания, так как всю длину взять не может, в силу размера. Начинает сразу двигаться довольно быстро, загоняет за щёку, втягивает щёки для дополнительного давления, иногда приостанавливается, как бы играя, проводил ногтями по низу чужого живота, умело работал и языком. С уст Матвеева уже срывалось и молящее разогнаться поскуливание, и судорожное слово «да», а стоны становились всё громче и развратнее. Он сам толкался в чужой рот, переместив руки к шее и поглаживая уже ту. Ещё пару минут, и у Шагина начинают болеть скулы и щёки, а потому он медленно отдалился, напоследок игриво прикусив чувствительную плоть. Вдруг слышит спереди тихое «Тош». Поднимает голову и взору открывается прекрасный Максим, с немного приоткрытыми глазами. — М? Матвеев обхватывает чужую талию, притягивая к себе и кратко целует в губы. — Я люблю тебя. Шагин улыбнулся, оставив лёгкий поцелуй на щеке. — И я тебя. В один голос мужчины произнесли «очень», а от того тихо посмеялись. Немного кратких поцелуев, и Макс перевернулся, Антон сейчас был снизу. И теперь уже Максим стал целовать всё чужое тело. Засосы оставлял намного сильнее, чем Антон, а слыша претензии, лишь отмахивался с широкой улыбкой, весь счастливый такой. Через некоторое время Шагин лежал уже на животе, а Макс всё выцеловывал его спину. Дойдя до ягодиц, наконец выпрямился, шлепнул Антона по заднице и усмехнувшись. На корзине было две ленты, а потому Матвеев быстро дотянулся до второй и легко перевязал ей основание чужого члена. Теперь голубыми были мужчины не только внутри, но и снаружи. Макс медлить не любит, а потому сразу смачивает пару пальцев слюной, и одним заходит в Шагина, начиная сразу медленно и нежно двигаться. Антон же звуки усердно скрывает, а потому подносит руку ко рту. Матвееву такая обстановка не нравится. Вынув палец, он перевернул Антона, убирая его руку. — Не скрывай звуки, дорогой. Видя усмешку на лице Макса, Антон как-то нахмурился, но покорно убрал руку. Максим входит вновь, на этот раз уже двумя пальцами. Он разгоняется быстро, а Антон под ним поджимает и кусает губы, тихо поскуливая. Матвеев разводил пальцы в манере ножниц, ну и быстро добавил третий, разгоняясь до предела. Шагин уже протяжно стонал, сжимая простынь обеими руками. Макс не тянет: ещё немного и выходит пальцами, быстро заменяя их на член с протяжным гортанным стоном. Войдя во всю длину, даёт время Антону привыкнуть к чувству наполненности. За это время Шагин жмурится, переводя дыхание и через некоторое время всё-таки кивает. Мужчина разгоняется быстро, и то и дело надавливает на какие-то точки, отчего Антоша под ним громко стонет и изворачивается. Через пару минут Матвееву захотелось поиграть: останавливается, почти выходя, оставляя внутри лишь головку. Шагин тихо фыркнул и стал насаживаться на член сам, но, видимо, попал в простату сразу же, а потому громко протяжно простонал. — Двигайся. Пожалуйста. Макс усмехнулся, и всё-таки выполнил просьбу, довольно быстро разогнавшись до предела. Узкое кольцо мышц то и дело сжимали его, заставляя охать и постанывать. Примерно минут десять и Антон уже не выдерживает. — Развяжи ленту пожалуйста. Говорит он, после каждого слова делая вдох и выдох. Матвеев с улыбкой на устах выходит и берёт член в рот, развязывая голубую ленту. Шагин особого значения позе не придаёт, толкаясь прямо в рот и изливаясь с протяжным стоном. Максим улыбается шире и глотает всё, слизывая с головки остатки, напоследок целует её. Свою ленту развязывает тоже, но держится из последних сил. Шагин от этого недовольно фыркает и, хоть и не успел нормально перевести дыхание, одной рукой начинает быстро мастурбировать чужой член, надавливая на головку. Долго ждать не приходится, и через примерно пол минуты Макс протяжно стонет непривычно высоко, кончая в руку. Три часа ночи. На небольшой поляне лежат в обнимку двое мужчин, уже в одежде, на немного измазанной в сперме простыне, а рядом с ними лежат голубые ленты, тоже все забрызганные кончой. В голове у потихоньку проваливающегося в сон Антона только одно: у кого-то завтра будет болеть всё. Ну и ничего страшного, ибо небось весь выходной мужчина проведёт у Макса, занимаясь какой-то хернёй и дурачась.