«Прости мои мысли, не наяву»
— Никогда никому ничего не расскажет, — задумчиво смеётся Изана, а Какучё переводит на него взгляд. — Что бы я ни делал, каждый раз скверна окутывает разум, но больше ничего. — Уверен, что придёт время, и она сама все расскажет, — но Курокава отрицательно качает головой. Тот мужчина был знаком его сестре. Был для неё тем, при виде которого её рассудок обрушился, подобно камням скалы, утопающим в бушующем океане. Тогда Глава Поднебесья интуитивно почувствовал неладное. Секунда. Выстрел. И капли крови, как россыпь, будто художник набрал большой кистью красную краску и махнул ею в сторону холста. Он спас ей жизнь? Как смешно. Спасать ту, которая ищет смерть. Спасать ту, которую ненавидит, но боится потерять снова. — Я так понимаю, теперь остаётся время ждать? — спрашивает Какучё, но видя неоднозначную улыбку на устах Изаны, спешит уточнить. — Проект. — Всё верно. Сейчас Поднебесье должно немного залечь на дно. Я предполагал, что дело закончится кровопролитием, но не думал, что так сразу. Хотел, чтобы эта организация больше прогнулась под нас. Впрочем, как и Стоуны, — Курокава насмехается, слегка запрокинув голову назад. Серьги в ушах звякнули, а на языке осел тот привычный вишневый привкус неминуемой победы. Стоуны полагают, что они будут в последствии диктовать правила, закинув удочку за шестьдесят процентов, как уловку. Сейчас они верят, что Поднебесье достаточно глубоко проглотило наживу, но им не знать, что благодаря Изане, его группировка не притронулась к наживе, выжидая момента, когда Стоуны с треском обвалятся под натиском Поднебесья. Курокава слишком страшный человек. И он это знает. Хитто откашливается, чтобы привлечь внимание Главы. Он уже давно заметил, что многие вещи не дают тому покоя, а это весьма и весьма неприемлемо, чтобы Изана начинал медленно, но верно сходить с ума. Курокава оборачивается в его сторону, неспешно промаргивая сухость в глазах. — Я тут потратил некоторое время от своего свободного, чтобы кое-что найти, — безусловно, тут не обошлось без Риндо, который поделился своими предположениями, и Какучё их проверил. Он кладёт перед Изаной парочку листов бумаги. Мало, но хоть что-то. — Про твою сестру. Изана опускает взгляд, смотря на исписанные листы от руки. — Извини. Не успел перепечатать. Но Курокава его не слышит. Он немного пододвигается, упираясь локтями о поверхность письменного стола. Взгляд впивается в каждый символ. «Та психиатрическая больница на окраине города позиционирует себя, как второй шанс на жизнь. Она основана изначально при церкви и спустя столько времени, судя по всему, методы не меняются. Они обращают человека в веру, убеждая всеми возможными способами, что только Бог защитит их души. Возможно, тот, кто упёк туда Хизер, не знал об этом. Два влево. Один право. Верх. Верх. Один влево — комбинация для электросудорожной терапии. Терапия ли на самом деле? Нет. Если ты оказываешь сопротивление, тебе просто «промывают» мозг зарядом тока. И тот мужчина, его брат, что был убит за несколько дней до того, как Хизер упекли в психиатрическую больницу, был там главным врачом. Насколько же Хизер хотела жить, перенеся все это? Вопрос в том, в чём же её изначальная одержимость?» Курокава медленно отложил последний лист, напряжённо смотря перед собой. Его пальцы медленно сжимаются в кулак. На тыльной стороне ладони выступают темно синие набухшие вены. — Узнай, где сейчас Манджиро Сано, — с оскалом хрипит Изана.
***
Риндо ещё утром ушёл сначала по делам, а потом к очередной девице, так что Ран уже через сорок минут после ухода брата начал завывать от скуки. Он честно пытался найти себе занятие, но все тщетно. И он с утра ещё не видел Хизер, которая в очередной раз свалилась, как снег на голову. Хайтани-старший встал с кровати, небрежно одернув край пододеяльника, чтобы расправить вмятины. Его распущенные шелковистые волосы касаются плеч, и он запускает в них пальцы, слегка взъерошивая. Он покинул комнату и направился в сторону кухни, ступая по ламинату, нагретому солнцем, которое в буквальном смысле топит пространство. Взгляд Рана упирается в спину девушки, чьи волосы теперь завязаны в небрежный хвост. Неудивительно, что раньше она не делала хвосты с такой длиной. По кухне разносится клацанье по клавиатуре, и Хайтани морщит нос. Курокава взяла без спроса ноутбук Риндо, и это сейчас очень не понравилось парню. Он медленно сокращает расстояние, подмечая, что она либо не реагирует, либо не слышит. Немного склонив голову, сначала в одну сторону, потом в другую, разминая мышцы, Ран заметил, что девушка ещё и его беспроводные наушники взяла. Немного напрягая слух, Ран улавливает тихую и спокойную мелодию. Решив немного повременить с разбирательствами, парень останавливается за спиной Хизер, наблюдая, как её аккуратные и длинные пальцы отстукивают по клавиатуре ноутбука. Интересно, что она пишет? Ран слегка прищуривает свои лиловые глаза. «Моя песня так и называлась «Перекати-поле» от моей любимой группы, про девушку, что ненавидя свою жизнь, скиталась по миру. — В прекрасной Вселенной перед нами сцена, стоящей на коленях измученной жизнью девушки. Она стреляет на поражение и хочет угодить, — заиграла музыка, пока я стояла темноте, чувствуя, как сердце бешено скачет. Я закрыла глаза, глубоко и медленно вдохнув и так же медленно выдохнув. Я погрузилась в себя. В эту секунду внутри сконцентрировались все эмоции в один большой ком. Любовь, ненависть, обида, боль и горечь, всё вихрем смешалось, придавая энергию, что овладев моим телом, сделала безразличным всё вокруг, унося в транс. Я медленно, переступая с подъема на подъем, стала продвигаться ближе к центру сцены, словно разминаясь. Взрыв припева и ослепительного света. Я никогда не продумывала свои выступления, не составляла программу. Я просто доверялась своим чувствам внутри, и от моих чувств зависело моё выступление и характер исполнения. — Она сказала, что её отец был алкоголиком, а её мать — животным во плоти, — как только начался припев и прожектора ударили на сцену, я изящно начала свое выступление с большого и сложного прыжка — па де пуасон. Нога выдержала приземление сразу на подъем на пуантах, что было моим коронным исполнением каждого сложного элемента во всех соревнованиях. — Теперь она живет как перекати-поле. Она сказала, что закон никогда не возьмет её живьем, и что она никогда не вернётся домой. Я ощущала на себе объективы фотоаппаратов, щелчки которых доносились сквозь музыку. Даже спустя больше года без тренировок, моя хореография осталась на высоте. Я по-прежнему оставалась неимоверно пластичной и выносливой, а, главное, моя виртуозность вне конкуренции. На куплете, где музыка была более спокойной, я стала проживать каждое слово в песне, что зритель в зале видел, как любовь сменяется ненавистью, и как трудности ломают меня снова и снова, и через что мне приходилось пройти. — Теперь она здесь, и она стоит на коленях. И она не будет извиняться за измены и ложь». Она пишет роман? Хайтани вообще весьма сложно назвать ценителем чего-то прекрасного. Скорее, наоборот. Все эти слащавые романы, скорее, вызовут в нем желание заложить два пальца в рот и прочистить желудок. Но сейчас он продолжает стоять за спиной девушки, наблюдая за рождением истории, в которую она определённо вкладывает саму себя. Хизер в какой-то момент останавливается, тянется левой рукой к наушнику и снимает его, запрокидывая голову чуть назад. Их взгляды пересекаются. Сирень в студеную апрельскую ночь и омут лиловых глаз. — Нравится? — тихо спрашивает Курокава, а во взгляде играют огоньки заинтересованности. Она жаждет услышать от Рана, что ему нравится. Ей нужно знать, что она вкладывает душу не зря, рисуя через напечатанные символы свою идеальную жизнь, которую хотела бы ощутить. И пусть в этой идеальной жизни всё равно есть место боли и отчаянию, потому что девушка считает, что просто не достойна чего-то большего. — Интересно, — пожимает плечами Хайтани, поворачиваясь в сторону столешницы, где стоит чайник. Ран костяшками пальцев дотрагивается до чайника, чтобы проверить, как давно его кипятили. Но, никто, видимо, не притронулся к нему за это утро. — Я хочу сходить в какой-нибудь парк, — произносит Хизер, но парень то ли действительно не слышит, гремя кружкой, то ли делает вид, что обращаются не к нему. — Сходи со мной. — Я? — и всё-таки он старается это игнорировать, но в итоге все равно реагирует на неё. — Зачем? — Чтобы увидеть жизнь? — этот вопрос адресован больше самой девушке, чем ему. — Сегодня прекрасная погода и… — Напомни, почему я должен с тобой куда-то идти? — Хайтани ставит на стол кружку с чёрным кофе и усаживается на стул. — Никто не заставляет, — Хизер пожимает плечами и нажимает кнопку «сохранить файл на рабочем столе», после чего закрывает крышку ноутбука. Девушка поднимается со своего места, а Ран провожает её взглядом. Всё та же тонкая линия граней выпирающих костей и бледные шрамы, что бросаются в глаза на обнаженных бедрах. — Только допью кофе, — кидает ей в спину Ран, а Курокава останавливается уже в дверном проеме, оборачиваясь через плечо на парня. — Правда? — Ещё одно слово и я передумаю, — фыркает Ран, закатывая глаза от столь душных вопросов на его голову. Возможно, дело в том, что Ран Хайтани никогда не интересовался девушками настолько, чтобы с ними гулять. Он зачастую многих игнорирует, отдаваясь лишь мимолетной ночи, чтобы удовлетворить свои потребности. Не более. Он не любит с ними разговаривать, считая это пустой тратой времени. И всем давно известно, что Ран ценит только своего брата и питает незначительное, но чувство уважения к Изане. Но что он способен испытывать к Хизер? По сути, ничего.***
Мягкий ветер и ослепительное солнце. Они сидят на широких бортах огромного фонтана в центральном парке. Ран слегка морщит нос, потому что вокруг слишком много людей, то и дело отхлебывая очередную порцию кофе. А Хизер, глядя задумчиво на гладь воды, которая слегка покрывается рябью, облизывает ягодный щербет в вафельном рожке. Её волосы падают на лицо от любого дуновения ветерка, и она их то и дело заправляет за уши. Ран периодически повторяет те же движения за девушкой, так и не попытавшись перебороть лень и заплести косы. Сиреневые глаза мельком скользят по длинным волосам парня. — Никогда не видела тебя с распущенными волосами вне дома, — произносит Хизер, как раз в тот момент, когда Ран убирает переднюю прядку волос со своих губ. — А ты никогда не разговариваешь на обычные темы, — усмехается Ран, тоже переводя взгляд на потоки воды, что лениво стекают со статуй, переливаясь на солнце и раскидывая вокруг себя отражение солнечных зайчиков. — Однажды Шиничиро отвёл меня в парк. Я долго смотрела за тем, как группа студентов из художественного училища рисовали пруд и уток, — неожиданно начинает Хизер, и Ран видит эту тень теплой улыбки. Она опускает глаза и заправляет прядь волос за ухо. Этот жест, когда внутри все переполняется теплом от воспоминаний. — Слышал что-то о нём, — протягивает Ран. — И что? — Курокава обращает свой взор на парня. — Что он глава «Черных Драконов» и всё, — он пожимает плечами, упираясь локтями в колени, сидя в позе лотоса. Она молчит. В голове начинают выстраиваться те едва уловимые фрагменты его лица. И всё, что она помнит о Сано, так это его лучезарную улыбку и бесконечную доброту. Но она знала его слишком мало, потому что всегда предпочитала отдавать всё своё внимание Изане. Ран поставил стаканчик рядом с собой и попытался собрать волосы в одну кучу, но ветер выбивал пряди сквозь пальцы, и парень чертыхался. Курокава, дожевав кончик от вафельного рожка, тихо поинтересовалась: — Заплести? Хайтани поднимает на неё слегка недоверчивый взгляд. До сего момента лишь Риндо прикасался к его волосам. — Попробуй, — но он произносит это слово намного быстрей, чем мозг успевает среагировать. И он неосознанно выпрямился, когда Хизер пододвинулась к нему ближе. В её глазах интерес, а каждое движение наполнено расслабленностью. Её руки сейчас больше походят на кисти в руках художника, которыми он создаёт шедевры, что отпечатываются в сердцах миллионов, как классика живописи. Она аккуратно разделяет его волосы на две половины и как бы Ран не хотел, он прикрывает глаза, чувствуя это спокойствие. Внешний мир перестаёт существовать. Люди, голоса, разговоры, смех — всё стихает. И сквозь эту тишину слышится только умиротворенное биение сердца Хизер. Курокава пропускает между пальцами прядь за прядью, едва стягивая в косу. Девушка знает, что парень плотно затягивает свои косы, но сейчас она боится нарушить эту хрупкую грань между ними. Грань тишины и некого понимания. — Здесь недалеко есть заброшка. Раньше там были игровые автоматы, и мы ходили туда с Риндо, когда были детьми, предварительно вытряхнув с какого-нибудь лоха денег в школе, — уголок губ Хайтани вздрогнул в легкой улыбке. — Давно там не был. — Зачем бывать в месте, которого нет? — Хизер завязывает чёрной тонкой резинкой конец косы. Ран ещё раз скользит взглядом по её рукам. — Зачем ты возвращалась в прежний дом? — он с ухмылкой приподнимает одну бровь. — Я не знала, что этого места нет, — теперь Хизер стала совсем близко к нему, когда принялась заплетать вторую косу. От неё пахнет тем самым ягодным щербетом, а горячее дыхание обжигает кожу. Кажется, что по её кровеносному руслу растекается самая настоящая лава. — Я не ищу скрытого смысла там, где его нет, — Ран нащупывает в кармане джинсов пачку сигарет, игнорируя знак недалеко от них, который гласит о том, что курение запрещено. — А ты пошла в тот убогий район, чтобы вспомнить то, чего уже нет давно. И ты даже не знаешь, почему тот дом сгорел. — Наверно, это уже не важно, — Курокава начинает все быстрее пропускать между пальцев его шелковистые волосы, желая, чтобы он в её глазах не нашёл ответа ни на один вопрос, на который она и сама порой не знает, как ответить. Покончив со второй стороной, Хизер уже готова отстраниться, но властная рука Рана ложится на её подбородок. — Пошли, — он выдыхает табачный дым прямо в лицо, довольно улыбаясь.***
Ран без особого труда запрыгнул на перевёрнутый и проржавевший мусорный бак, протягивая руку Хизер, которая, собрав в левый кулак подол лёгкого платья, крепко зацепилась за запястье парня, подтягиваясь. Придерживая одну из досок, Хайтани пропускает Курокаву вперёд. Она спрыгивает на пыльный бетонный пол, усеянный крошкой. Поднялся лёгкий занавес пыли, и по пустому помещению раздался звук её приземления. Потом, не успев стихнуть первое эхо, как второе переплелось, ударяясь о запустевшие стены. Хизер медленно проводит взглядом по такому печальному зрелищу, ведь можно ощутить поверхностью кожи, что не более пяти лет назад тут ещё были люди, чей смех разбивался о стены, утопая в звуках, что издавали различные игральные автоматы. Сейчас это лишь воспоминания. Девушка медленно делает шаги вперёд, чувствуя, как под кедами хрустят крошки бетона. И даже странно, что это место никак не разгромили, ведь часть аппаратов всё так и стоят, покрытые толстым слоем пыли, которая больше походит на осевший пепел. Курокава едва касается одного из аппаратов, оставляя на поверхности полосы. Она смотрит на свои пальцы, слегка потерев их от грязи, а Ран следует за ней. — Хотела бы я увидеть вас детьми, — улыбается Хизер, слегка прикрывая глаза. Она останавливается, почему-то, перед игральным автоматом, где кукушке нужно помочь дойти до гнезда и не попасться койотам. Наверно, будь возможность, она сыграла бы именно в эту игру. Курокава оборачивается и тут же упирается в Хайтани, который молча изучает её сверху вниз. В такие моменты радужка его глаз темнеет, а на устах оседает ухмылка. Она поднимает голову, заправляя прядь волос за ухо. — И что ты хотела бы узнать обо мне и Риндо? — парень подхватывает девушку за талию и усаживает её на выступ игрального автомата, где должна была быть консоль. — Всё, — шёпот Хизер оседает уже на шее Рана, и она проводит по коже языком, чувствуя горьковатый привкус от парфюма. Руки Хайтани заскользили по коленям Курокавы, ведь девушка обвила его торс ногами, заводя руки под подол платья и слегка задирая его. Её кожа такая мягкая, что всё нутро начинает покалывать от приятных ощущений. Его подушечки пальцев натыкаются на шрам, затем на другой. Ран ухмыляется. — Ты сама себя резала? — По большей части да, — влажная дорожка легла от шеи до лица. Девушка выдыхает слова прямо ему в губы. Хайтани с силой сжимает чужие бедра, на что девушка шумно втягивает воздух ртом, ощущая, как по этому месту, где он её держит, разливается тепло. — Для преодоления искушения, — пусть Хайтани ничего не сделал, но приглушенный голос Курокавы уже имеет лёгкий окрас тихого стона. Ран морщится, потому что ему не очень нравится вся эта тема с селфхармом, потому что даже не известно, почему она этим занималась. Он подаётся корпусом вперёд. Рядом с ними опрокинут какой-то ящик, и Хайтани ставит на него правую ногу так, что теперь левая нога девушки лежит на его бедре, а правую её ногу он подхватил на руку. Она хочет отклониться немного назад, ощущая, как сердце начинает болезненно скакать, а внизу живота все сводит то ли жаром, то ли холодом. Курокава прикрывает глаза и в следующую секунду ощущает, как нижней губы коснулись подушечки пальцев. — Открывай ротик, — голос Рана спокойный. Ему интересно, что из этого выйдет. Хизер послушно открывает рот, а парень вводит ей два пальца, надавливая на язык. Первый полу-стон срывается с губ. Смятение вводит в забытье. Курокава водит языком по указательному и среднему пальцам Хайтани, который блуждает взором по лицу девушки, опуская его на шею, где от повышенного градуса её тела пульсируют артерии. Он склонился к шее, закусывая кожу зубами так, что девушка издала более явный стон. Ему не требуется ничего, чтобы она горела. — Спусти своё платье с плеч, — в легком рычании произносит Ран, не отрываясь от ее сладкой кожи. Хизер, сходя с ума от жара, слегка подрагивающими пальцами ухватывается за плечи платья на резинке, и тянет их вниз, вынимая из него руки. Пока она сосет пальцы Хайтани, тот плавно спускается сначала в подключичную область, затем уже к груди. Он неспешно вынимает пальцы из её рта, кладя руку на внутреннюю поверхность бедра. И пусть на устах тут же оттеняется улыбка, но одна бровь в удивлении приподнялась. Столько секса в его жизни, и каждый раз одна рутина: сначала хоть немного поработать пальцами, чтобы было не так проблематично входить. Но тут он сразу же ощутил жар и то, насколько девушка под ним мокрая. От одних прикосновений. Хизер цепляется за край игрового автомата, пытаясь дышать относительно ровно, но каждый выдох уже окрашен легким стоном. — Я уже пару раз кончала, думая о тебе, — выдыхает Курокава. — И покажи, как ты это делала, — Хайтани зацепился за край кружевного белья, потянув его с девушки. Чёрное кружево парень нагло убрал в задний карман джинсов, а после чего задрал ненавистное платье выше, чтобы оно не мешало лицезреть. Тонкие пальцы Хизер касаются заветной зоны. Она прикусывает нижнюю губу, а ресницы дрожат. Подушечки пальцев сами скользят по складкам, и после чего она вводит сначала средний палец, слегка выгибаясь в пояснице. Ран продолжает с неким интересом наблюдать за её относительно неумелыми действиями, хотя сам ощущает, насколько внизу живота уже тянет. Одно осознание, что она мастурбировала, думая о нем, туманит разум. И сейчас он всё это видит воочию. — Чертово искушение, — шипит Хайтани, расстегивая ширинку джинсов. Он мягко берет руку девушки за запястье и отводит в сторону. На её пальцах тягучая смазка и, не выпуская её запястья, Ран проводит по ним языком. Приторный вкус оседает на слизистой языка, что становится последней каплей в затуманенном разуме. Громкий стон эхом ударяется о голые стоны, когда Ран рывком вошёл в Хизер, едва прорычав, ощущая, насколько она узкая и горячая внутри. Курокава ещё больше выгибается в спине, чувствуя как его член скользит по внутренним стенкам, уже начиная всё бесцеремонно оттягивать внутри, потому что Хайтани, не дожидаясь, пока девушка привыкнет к такому резкому проникновению, начинает грубо входить в неё на всю длину. Потолок, на который Хизер смотрит сквозь полуоткрытые глаза, сейчас покрывается чёрной рябью удовольствия, а лёгкие обжигают все новые и новые стоны, которые ласкают слух парня. Правой рукой он держит её за талию, а левая, где на сгибе локтя висит нога девушки, легла на её нижнюю челюсть, заставляя слегка опустить голову и смотреть ему в глаза. Капельки пота проступают на её лице и шее, скатываясь на груди. Да Ран и сам чувствует, как по его вискам тоже потекли испарины. Он в буквальном смысле этого слова вдалбливается в худощавое тело девушки, ловя какой-то ненормальный кайф. Белокурые волосы налипают на лицо, и Хизер утопает в омуте его глаз, желая только одного. Она много раз представляла, даже будучи пару раз под Изаной, что её будет касаться Ран, и что она хочет кончить под ним. Это неосознанное желание, которое сбивает с истинного пути, подобно яду, что разливается по крови всё дальше и дальше. И Ран чувствует нечто подобное. Искушение. Он резко подался вперёд, проникая ещё глубже, и с силой сжал зубы на тонкой шее, оставляя засос, на поверхности которого проступили бусинки крови. От этой импульсивной боли на шее, на внешних уголках глаз девушки заблестели слёзы, а на устах скользит улыбка. Ран не щадит её, выплескивая целый шквал из жёстких и глубоких движений, которые замыкают нервную систему. Курокава вцепляется в руки Хайтани, когда чувствует, что все тело резко настиг мышечный спазм, который через секунду отступает, заставляя её сквозь громкий стон выкрикнуть имя парня. Он лишь оскалился в утробном рычании, придерживая девушку сильней. По её сосудистому руслу разливается эйфория, вызывая непроизвольное сокращение мышц. Но Хайтани продолжает глубоко входить в неё, наращивая темп, и стоны переплетаются с рычанием. Ран резко выходит из Хизер, кончая той на грудь, которая дрожит от частого пульса. Оба задыхаются. Парень опустил голову, продолжая придерживать девушку. Пот застилает глаза, и он проводит тыльной стороной ладони по лбу. Ран смотрит на Хизер, которая подрагивающими пальцами собирает сперму со своей груди, отправляя пальцы в рот. Спонтанность затмила разум, отзываясь сейчас внутри неким облегчением, что никто из них не решился на этот раз преодолеть искушение.