«Одержимость давит на вены»
— Эй, посмотри на меня, — мягкий голос, похожий на шелест океана, заставляет поднять глаза. Сквозь призму слез виден размытый образ, но сердцем чувствую его улыбку. Тёплые подушечки пальцев скользят по моим щекам и под глазами, вытирая слёзы. От него пахнет тёплым июльским вечером, кофе и сладкой выпечкой. Я подаюсь корпусом вперёд и обхватываю Шиничиро за плечи, утопая в его тепле. Он обнимает меня в ответ, вкладывая всю свою любовь в этот жест. — Прости… — тихо шепчу, чувствуя, как новая волна слёз вырывается наружу сквозь всхлипы. — Все хорошо. Только не пропускай больше школу. Поняла меня? — я киваю, собирая в кулак его рубашку на спине, стараясь до самых мельчайших частиц впитать этот тёплый запах. Через несколько минут он делает шаг назад, и мне кажется воздух резко понизил свой градус, заставляя невольно поёжиться. Я поднимаю на него глаза, а он слегка склоняет голову вбок. — Улыбнись, — просит он меня, улыбаясь сам ещё шире. Это заставляет и меня, наконец, улыбнуться в ответ. Мы вот так вот смотрим друг на друга, а потом начинаем смеяться. — Сходим в парк? — предлагает Сано, и я охотно соглашаюсь. Он протягивает мне руку, и я вкладываю свою ладонь в его. Кажется, сейчас нет ничего замечательней в этом мире, чем держать его за руку и следовать за ним. На его спине красуются символы «Чёрных Драконов», гипнотизируя, что я невольно произношу: — Когда я стану немного старше, то примешь к себе? Шиничиро обернулся сначала с улыбкой, думая что это шутка, но завидев всю серьёзность в моих глазах, тут же перестал улыбаться. — Зачем тебе это? Ты же девушка. — И что? — У тебя должна быть немного другая жизнь, — Сано вдруг резко стал озабочен моим вопросом. — Я хочу быть рядом с тобой и Изаной. Защищать вас, — сейчас я говорю искренне. Они единственные, кто есть у меня. Особенно Изана. Шиничиро вздыхает, останавливаясь около киоска с мороженым. — Подожди тут, — с этими словами он отходит в сторону продавца, попутно доставая из кармана деньги. Я с интересом наблюдаю за ним. Его движения стали украшены лёгкой скованностью. Так почему он вдруг так озадачился моей просьбой? Я не понимаю. Поддевая мысом туфель камешек, я опустила голову, упираясь взглядом в землю. Короткие волосы переливаются в лучах яркого солнца, покрывая поверхность тела невидимыми нитями. Слышу шаги и поднимаю голову. Сано протягивает мне рожок с ягодным шербетом. Осторожно беру его в руки, обхватывая вафельный рожок пальцами. — Если ты скажешь, что никогда не ела мороженое, то я тебе не поверю, — усмехается Шиничиро. — Почему ты заволновался, когда я заговорила про вступление в «Чёрные драконы»? — Кто тебе сказал, что я волнуюсь? — Шиничиро вскидывает вопросительно одну бровь. — У тебя подрагивают кончики пальцев. Это начало происходить ровно в тот момент, как мы заговорили о твоей группировке. — Хизер, — голос Сано звучит чуть строже, и мы идём вдоль пруда, где у берега все поросло тиной. — Меньше всего в жизни мне бы хотелось, чтобы ты встревала в неприятности. — Неприятности? — я чувствую, как губы приятно сводит от холода ягодного щербета. Они немеют, когда проводишь по ним языком, и у меня ощущение, что язык скользит по чужим губам. — Ну знаешь… — Сано задумчиво прикурил сигарету. Его губы были немного напряжены. — Разные разборки между группировками и… — выдох. — Хизер… Ты не та девушка, которая может ввязываться в драки. — В плане? — я смотрю на его идеальный профиль, подмечая насколько у него красивые и пышные ресницы. Он молчит. Я хочу дотянуться до него, чтобы успокоить. Может даже извиниться, что сама того не ведая, затронула какую-то особую тему для него. Но стоит моим пальцам коснуться его плеча, как картинка замерла. Будто кто-то поставил на паузу наш день. Картинка стала выгорать, становясь неправильно бледной. Я тяну руку в попытке коснуться его лица, хоть раз почувствовать тепло его кожи, но пальцы касаются пустоты. Я начинаю в слезах кричать. Звать его. Но в ответ я слышу лишь эхо собственного голоса. Хизер медленно открывает глаза. Уже едва розовая вода устремляется в слив, а тысяча мелких тёплых капель разбиваются о спину, скатываясь по острым изгибам тела. Она сидит, обхватив колени руками и уткнувшись в них подбородком. Вода горячая, но тело все равно вздрагивает от холода. Она приподняла голову, и капли коснулись ее лица. Хизер улыбается, затем срывается в смех. Какая же это всё бессмыслица. На бортике лежит злополучный нож, который был кое-как найден. Он слегка затупившийся, но девушка быстро придала ему относительную остроту, пару раз с силой проведя по обратной стороне тарелки. Курокава левой рукой слегка впивается подушечками пальцев в кожу на бедре, продолжая упираться подбородком в колени. Вдох. Правая рука с остриём скользит по коже. Хизер жмурится, а мышцы брюшной стенки спазмированно напрягаются, потому что нервная система взбудоражилась, посылая в головной мозг импульсы. Больно. Все ноет и тянет, а место пореза пульсирует. Девушка жмурится сильней. Дыхание становится частым, менее глубоким. Ещё одна полоса на бедре, и бордовая кровь капает, расползаясь в воде, словно цветок мака, что по утру распускает свои лепестки. Но их мгновение — доля секунды, быстро утекая розовой водой в сток. Спаси же меня. Девушка запрокидывает голову назад, когда очередной порез оказался глубже остальных. Из внешних уголков глаз медленно по влажной коже стекает соль её слез, а губы невесомо дрожат. — Спаси же меня… Одержимость… — шёпот вплетается в звуки воды. Она надавливает на нож сильней, чувствуя что нужно глубже. Курокава срывается в смех, жмурясь и через раз шипя. Но всю эйфорию преданию боли, нарушил повышенный тон голоса. — Да твою ж мать! — этот голос принадлежал Риндо. Хизер вздрагивает, резко распахивая глаза. Она вернулась в их дом, начиная уже с самого порога, устало покачиваясь, скидывать с себя одежду, что окроплена кровью. На слуху до сих пор, казалось, оседают те мольбы о пощаде, когда, находясь на грани жизни, вдруг вспоминаешь про Всевышнего, моля о жалости и снисходительности. Курокава только и успела встать на ноги, закладывая за спину руку, которой крепко сжимает рукоять ножа, как открывается дверь. Застывший лёд цвета сирени сейчас устремлён на неё. Капли горячей воды стекают по телу, подхватывая на бедре ещё крупные капли крови, и воздух принимает слегка окисленный запах гемоглобина. Но для него ещё и запах весны в первый майский шторм. — Я даже не буду спрашивать, какого черта… — голос Изаны спокойный настолько, что Хизер едва борется с желанием воткнуть острие ножа в своё горло, чтобы не знать его мыслей в эту минуту. Курокава проходит вглубь ванны, не спуская своего взора с глаз сестры, но через мгновение его взгляд опускается на тонкую шею. Бровь Изаны вздрогнула, но он вдруг улыбнулся. Протягивая правую руку перед собой, пальцы заскользили сначала по нижней челюсти девушки, а затем опустились на самый яркий засос, что красуется на девичьей шее. — Не помню, чтобы оставлял на твоём теле метки… — с улыбкой шепчет Изана, вытягивая из-за спины девушки руку, что так крепко сейчас держит нож. — Даже не думай… — Зачем ты здесь… — Хизер пытается сопротивляться и не показывать руки, но Изана рывком выхватывает смертельное оружие. Он опускает взгляд вниз, где по бедру изломанными линиями скользит кровь, а потом медленно поднимает глаза, впиваясь в её. — Самое печальное, что можно видеть… — выдыхает Курокава и невесомо проводит ножом по тому самому яркому засосу, заставляя сестру едва вздрогнуть от шипящей боли. — Что ты натворила на этот раз? — Ничего… — тихо выдыхает Хизер, стараясь не смотреть в глаза брату, опустив веки вниз. — Твоя одежда в крови, ты в доме Хайтани. Или настолько зациклена на себе? — он склоняет голову вбок и серебристые пряди частично падают на лицо. — Девушка… — бровь Изаны вздрагивает от её голоса. — В крови. Изувеченная… Я успела только доставить её в больницу… И все… Курокава надавливает ножом на шею сестры чуть сильней, и резко отводит в сторону, что на этот раз лёгкие капельки крови мелкой россыпью легли на поверхность бледной кожи. — Одевайся, — он берет со стиральной машины мягкое полотенце цвета топленого молока, и кидает его в сторону сестры, резко разворачиваясь. В этот момент дверь в ванную открылась, и в дверном проёме показался Ран. Хизер уже успела прикрыть своё обнаженное тело полотенцем, так что у парня не возникло и мысли, что Изана мог видеть свою сестру в обнаженном виде. Курокава вложил в руку Хайтани-старшего нож, покидая прочь ванную. Ран опускает взгляд на остриё, на котором красуется тонкая линия крови, а потом переводит омут лиловых глаз на девушку. Порез на шее, порез на бедре. Ран закатывает глаза, не говоря ни слова ей. Точнее, еле сдерживается, чтобы не кинуть парочку крепких фраз. — Она точно помогла, а не… — слышится в коридоре приглушённый голос Какучё. — Лгать не станет, — сухо отрезает Глава Поднебесья. — Я разберусь с этим делом после, сейчас Свастоны. Удар захлопнувшейся двери. Тишина. Хизер прижимает руки к груди, чувствуя, как сердце начинает без явных на то причин, болезненно давить на грудную клетку. Сожаление? Страх? В чем причина? Она опустила голову так низко, что мокрые пряди волос упали с плеч на лицо. Холодный поток от резко распахнувшейся двери окутал тело. — Тебя долго ждать? — произносит Ран, окидывая девушку перед собой тёмным взглядом. — Я с тобой разговариваю. — Братик, надо торопиться, — Риндо, проходя мимо ванной, поспешил поторопить этих двоих, облокачиваясь плечом о дверной косяк. — Ага, — небрежно кидает Хайтани-старший, скрещивая руки на груди, не спуская глаз с её. — У нас тут ступор очередной. Как же я заебался. Он хочет взять Хизер за плечо, чтобы немного растормошить и привести в чувства, но… Звук затрещины повис в ванной комнате, эхом ударяясь о кафель. Ран поджимает нижнюю челюсть, терпя неприятную боль от удара тыльной стороной ладони по его лицу. Она не смотрит на него, когда он, в свою очередь, прожигает искоса её взглядом. Риндо вздернул одной бровью. Он борется с желанием ответить сейчас за брата, но с другой стороны чувствует, что Ран изъявит желание самому разобраться в этой ситуации, поэтому через какое-то время выдыхает с неприкрытым раздражением. — В точке сбора, — кидает Хайтани-младший, исчезая в темной гостиной. Хизер резко ведёт плечом и разворачивается в сторону выхода, упираясь в Рана. Она хочет обойти его, но парень не даёт ей этого сделать. — Мне стоит спрашивать, какого хуя? — цедит сквозь зубы Хайтани. — Что? — резко отвечает Хизер, вскинув голову. Такой пепельный и злой взгляд. — Я никого не убивала, если ты об этом! — по непонятным на то причинам голос вздрагивает в верхних нотах. — Но если бы была возможность, я бы убила тех ублюдков! Она отталкивает Рана, направляясь быстрым шагом в сторону комнаты. Всё тело покрывается лёгким ознобом, а на языке оседает странный привкус. Курокава вытряхивает свои вещи, находя среди них форменный плащ Поднебесья. Она и братья Хайтани носят чёрный цвет. Почему-то изначально завелось именно так. Хизер прикусывает нижнюю губу, вытягивает одну руку перед собой, смотря на выпирающие темно-синие вены на тыльной стороне ладони. На ней до сих пор чувствуется сила удара, которой она одарила Рана, когда внутри все перемкнуло. Когда любое прикосновение стало оборачиваться невыносимой болью, что организм инстинктивно пытается избежать любого касания. Защититься. Что происходит… — Ты боялся этого? Шиничиро… Ты боялся меня? — девушка поджимает губы и одевается. После того дня и разговора, Сано старался никак не касаться с Хизер всех возможных тем, которые станут той напоминанием о группировках. И если раньше девушка не понимала причин, то именно сегодня все стало настолько предельно ясным, что она улыбнулась одной из своих болезненных неадекватных улыбок, полных горечи и безумия. Она проводит двумя руками по волосам, собирая волосы в хвост. Сам Хайтани стоит в коридоре, поправляя ворот форменного плаща. Он хочет поторопить Хизер, но упорно молчит. После того как поправляет воротник, достает свою излюбленную телескопу, задумчиво накручивая одну косу на нее. В этот момент в коридоре показывается Курокава. — Мы будем проходить стройку или свалку по пути? — вопрос весьма неожиданный, но Ран улыбается краем губ. — Будем.***
— Прошу не галдеть, — голос Какучё звучит довольно грубым, пока глава стоит с прикрытыми глазами, пребывая в мыслях своего разума, который мелодично отщелкивает языком дальнейший план действий. Все складывается как нельзя удачно, словно Курокава поймал за хвост лазурную птицу удачи, и каждое событие, сменяя одно другим, приносит ему только прибыль. Пусть нынешняя ситуация, что сложилась, не так прекрасна, ввиду своих событий, но сейчас перед наивной маленькой сестренкой открывается вся реальность этого мира. А после останется лишь докопаться до того момента, кто же посмел касаться Хизер, нагло оставляя краски на её теле. Когда Изана увидел свежие и ещё яркие отметины на её теле, ревность и чувство собственничества стали в разы сильней, чем ненависть к ней. Любить Хизер Курокаву равносильно суициду, потому что её разум всегда в непредсказуемом огне. Изана знает это, как никто другой. Она может убить себя. Может убить другого. Она может уйти, но спустя время, куда бы ты не пошел, будешь слышать её голос всюду. Изана хорошо помнит каждую мечту своей сестры. Он хорошо помнит, как она впервые избила парня, что издевался над собакой. Помнит кровь на её руках. Он помнит каждую яркую улыбку. И несмотря на это, она всегда оставалась с ним нежной и кроткой, даже не показывая миру, насколько её разум сгорает в огне и пепелится. Курокава медленно открывает глаза. В этот момент звуки внешнего мира возвращаются к нему. Он слышит, как по Поднебесью бродит волна неконтролируемой злости. Каждый передает друг другу телефон с видеозаписью, которую достал Какучё, как неопровержимое доказательство к тому, что Свастоны причастны к одному не очень приятному делу. Парень с погонялом Пай стоит немного в стороне, сжимает кулаки с такой силой, что по всему предплечью вздуваются вены, а дыхание тяжёлое и рваное. В нём сейчас плещется злость. И она просит того, чтобы выйти наружу, и Изана готов сполна предоставить ему этот шанс. — И что тут происходит? — с ухмылкой произносит Ран, подходя к своему отряду, забирая телефон из протянутой руки Риндо. Хайтани-старший берёт в руки телефон, нажимая на белый треугольник запуска видео. На его лице играют смешанные чувства лёгкого отвращения к происходящему на видео, но на устах зияет улыбка, выражающая похуизм, и то, что сейчас будет весело набить парочку лиц. — Я так понимаю, сейчас Пай будет отвечать обидчику? Пай сплёвывает вязкую слюну под ноги, вбивая её сапогом в землю. — Я порву этого шакала! — он скалит свои желтоватые зубы. — Охотно верю, — протягивает Хайтани-старший, продолжая наматывать косу на телескопку, равнодушно окидывая присутствующих взглядом. Но что он хорошо ощущает, так это Хизер за собственной спиной. От неё исходит медленное тление, опаляющее его ноздри. Она впервые собрала свои волосы в хвост так, что теперь выжженный знак антихриста смотрит на этот мир с презрением. Изана подходит к сестре. Она поднимает на него свой заледенелый взгляд. Курокава убирает выпавшую прядь волос за ухо сестры, немного улыбнувшись. — Любить тебя — самоубийство. Помни об этом, — он улыбается чуть шире, наблюдая за тем, как Хизер поджимает губы. Изана мягко касается губами щеки сестры, оставляя невесомый и холодный поцелуй. Вновь поднялся гул. Глава Поднебесья поворачивает голову в сторону, пересекаясь взглядом с Манджиро Сано, который стоит впереди своей группировки, держа руки в карманах. Обычно у Майки куда более мягкое выражение лица, но сейчас на нём играет холод, а взгляд более жёсткий, без капельки эмоций. — Что ты хотел? — он обращается непосредственно к Изане. — Ты меня спрашиваешь? — Курокава со снисходительной улыбкой оставляет сестру позади себя, медленно продвигаясь вперёд. — Не твои ли ребята устроили расправу над девушкой лучшего друга моего подопечного? Манджиро приподнимает одну бровь. Он сохраняет спокойствие, но напряжение в его плечах выдает, что тот не в курсе происходящего, как и выражение лица Дракена, который тут же обернулся на членов группировки Майки. Изана прикрывает глаза, покачав головой, не убирая со своих уст улыбки. — То есть, вы думаете, что всё бы опустилось? Что мы бы не потребовали объяснений? — Курокава выступает вперёд. — Один ваш человек поступил не совсем нравственно по отношению к девушке. Поскольку та девушка близка одному из моих товарищей, то Поднебесье потребует ответа, — его голос в секунду покрылся льдом, отчего Хизер невольно ежится, прекрасно зная, на что способен брат, находясь в таком состоянии. Сам Дьявол не рискнет сейчас ему препятствовать. Девушка приложила правую руку к своему сердцу, сжимая левой рукой железную арматуру. — Хизер, — сотня голосов роются в голове, словно рой червей в разложившимся трупе. — Хизер… Услышь… Ты ведь знаешь, что находится за завесой? Нет? Тогда посмотри сама… Ну же… Стоит лишь сильней надавить лезвием на свою кожу, перерезать вены, и ты уже не повернешь время вспять… Ты хочешь этого… Хочешь….— Оставайся всегда слепой. В неведении этого мира, окутанная пороком греха.
— Вожделение распространяется все дальше и дальше, как яд, отравляя кровь и разум.— Ведь стоит на секунду закрыть глаза, как ты обрываешь чью-то жизнь, лишь потому, что не способна оборвать собственную.
— Выколи мои глаза, — тихо начинает шептать сама Хизер, отвечая этой сотне голосов, что сейчас так давят на разум. Она слышит их снова. — Оставь меня слепой, чтобы в каждом прохожем я не видела тебя. С того дня я слышу свой голос в каждом звуке. С того дня я вижу твоё лицо, куда бы я не пошла. Она медленно опускает руки, но продолжает держать крепко арматуру, игнорируя резко навалившуюся слабость. Хизер стоит чуть в стороне от отряда Рана, не решаясь открыть глаза. — Изана… — тихо шепчет Курокава и все же находит в себе силы медленно открыть глаза. Пай стоит, немного покачиваясь. Поднебесье ревёт, чтобы он убил того мудака, который посмел так обойтись с девушкой. Манджиро не выражает никаких эмоций: ни скорби, ни сожаления. Каким бы он ни был человеком, который прощает людям самые тяжкие грехи, протягивая им свою руку, сейчас он не может ничего сделать. Лишь наблюдать. Если этот парень выживет, то Сано не отвернется от него, а если нет… Хоть сейчас и все шансы, что жизнь его не оборвется. — Я не могу… — тяжело рычит Пай. — Я не могу убить… Изана с улыбкой прикрывает глаза, а Риндо расплывается в ехидной усмешке, слегка подавшись корпусом вперёд. — Ты ведь в курсе, что с тобой сделает мой братик? — Хайтани-младший делает упор на слово «сделает», заставляя Пая болезненно сглотнуть. Фраза Риндо имеет свою цену, которая сейчас должна пошатнуть чашу весов в ту или иную сторону. Сейчас Поднебесье и Свастоны стихли, что можно оглохнуть от этой тишины. Лишь тяжелое дыхание Пая и хрипы того парня, что стоит на коленях, готовый принять свою судьбу. Тем не менее его губы в немой просьбе просят пощады. Как интересно, что раскаяние многих приходит лишь в момент расплаты. Они сразу же понимают всю ту боль, что причинили другим. Курокава ухмыляется, делая шаг вперёд. Она огибает братьев Хайтани, потом проходит мимо своего брата и Хитто, медленно делая шаги. — Хизер, — Какучё подал свой голос. — Ты не имеешь права сейчас вмешиваться! Но девушка не слышит и продолжает ступать вперёд. Она довольно грубо отталкивает Пая и хватает парня за шкирку. — Обманут своей унылой, переменчивой, злой судьбой, — голос Курокавы дрожит, а истерические смешки изредка вырываются из её груди. Девушка швырнула парня на землю, нависая над ним. — Показалось, что искупление так близко. Хизер кинула арматуру на горло бедолаге. Наступив на один край левой ногой, противоположный край поднялся. И сейчас ни для никого не будет секретом, что ждёт грешника. — Нет! — вскрикнул парень, срывая голос на хрип. — Прошу, пощади! — Бог пощадит, — тихо отвечает Хизер, и резко второй ногой наступает на противоположный край, держа равновесие. Холодное железо впилось в глотку, переламывая её кости с глухим хрустом. Он начал мгновенно захлебываться кровью, смотря на ясное небо. Смотря на далёкие черные точки, что являются птицами. Такие свободные, не обременённые. Он глянул на Хизер, что без сожалений смотрит в его глаза, и следит, как в них угасает неминуемо целая жизнь. Когда хаотичные судороги прекратились, говоря о предсмертной агонии, Курокава опустила арматуру, откинув мысом туфель в сторону. — Пора бы выучить правила. За спиной раздался холодный голос Рана. Хизер только успела обернуться, как тупая боль пронзила все тело. Удар телескопкой пришёлся по виску, что девушка практически сразу потеряла сознание от столь сильного удара. Изана лишь молча посмотрел на Хайтани-старшего, а затем развернулся в сторону своей группировки. — Я ей обязательно разъясню все тонкости нашего мира, Ран, — кидает глава Поднебесья. Поднялся ветер, убирая с лица Изаны светлые пряди и обнажая его лёгкую улыбку. Все идёт по плану, слишком гладко.