Я сломал настоящее

Торговый центр «Совы» встретил нас уханьем, клёкотом и хлопаньем крыльями. Я прошёлся вдоль клеток. Прежде я сюда не заходил, знал, что денег нет, вот и нечего дразнить глаза. Но… Мне кажется или в этой реальности цены выше? От десяти до двадцати галлеонов за животинку, которая, вообще-то, и сдохнуть может. Я объяснил Гарри, что нет смысла тратиться на сову, пока мы учимся в Хогвартсе и можем пользоваться школьной совятней. Но тот посоветовал мне не умничать и выбирать. Наконец, я отыскал сову подешевле. Крупная серая неясыть, с мощными крыльями и лапами, самец. Такой в одиночку метлу упрёт. Ну, может, не метлу, но здоровенный торт — точно. Подобные ему совы стоили двенадцать галлеонов, но этого из-за страшненькой морды продавали со скидкой, за семь. Да плевать, что не красавец! Мне на нём не жениться и я же не девчонка, чтобы выбирать миленькое. — Рон, смотри какая красивая! — Гарри указал мне на сову в противоположном углу магазина. — И сильная. Я подошел ближе. Ну да, не мелкая. Ну да, красивая. Золотистая, с тёмными штрихами, а глаза оранжевые. Сова приветливо ухнула и потянулась лбом к прутьям: мол, чеши меня. Я почесал и покосился на ценник: ушастая сова, рыжая, двадцать пять галлеонов. Я сразу отдёрнул руку. Ну её, такую дорогую: только тронь, скажут, что помял пёрышко, и заставят выплачивать ущерб. — Ты цену видел? — фыркнул я, отходя на шаг. — Видел, — ничуть не смутился Гарри. — Но мы же не на один год берём. Продавец, не замечавший меня, пока я ходил у клеток с неясытями, подскочил из-за прилавка. Почуял денежного покупателя. — О, рыжая сова для рыжего хозяина, — несмешно пошутил он. — Отличный выбор! — Она скорее золотистая, чем рыжая, — поправил я. Продавец сделал вид, что не услышал. Он повернулся к Гарри — как будто я тут так, мебель, — и давай разливаться соловьём о достоинствах этой птички. Родословная чуть ли не от совы Годрика, справка о здоровье, сертификат на годовое обслуживание у ветеринара — представляю, во сколько оно будет обходиться потом! — Нам нужен воин, а не светская леди, — отрезал я. Разве не под этим соусом Гарри уломал меня на сову? — И она слишком приметная. — Но ты ей так нравишься! — возразил Гарри. — Давай её купим! Обалдеть, аргумент! Какой же Гарри невыносимо упрямый, кто бы только знал! Прёт к цели как дракон, сметая препятствия. Он больше похож не на свою деликатную королеву-маму, а на мою, готовую нанести заботу и причинить благо любому, кто попал в поле её зрения. Я всё понимаю, радость у человека: маму обрёл, палочку свою вернул. Счастье переполняет, им хочется поделиться, но почему со мной одним?! Лучше бы Джинни в магазин с тряпками сводил. Продавец тем временем открыл клетку, и золотистая дамочка прилетела мне на плечо. Давай ластится, тереться об ухо и копаться клювом у меня в волосах. Этот ушлый продавец видит, что Гарри готов крупно потратиться, вот и стелется перед ним. Ещё и сову подучил подлизываться. Явный жулик, как Гарри не видит! — Она же тебе нравится? — уточнил друг. Спасибо, что хоть спросил! Ясное дело, она мне нравится, шикарная сова, но она мне как круглый ключ в квадратную скважину. — Она очень дорогая — прошипел я потише, но продавец, конечно же, услышал и понял, что я без кната за душой. — Ты хочешь перед Рождеством остаться без денег? — Значит, нравится. Не переживай, мне хватит. О, давай она будет тебе на Рождество? — нашёлся Гарри. Продавец сладенько лыбился ему. Похоже, считает нас парочкой. И я в этой парочке — содержанка. Хотелось обидеться и выйти, сказать, что не надо мне никакой совы. Но тогда я буду выглядеть ещё и капризной содержанкой. А не все ли мне равно, что подумает какой-то посторонний хмырь?! Пока я медленно выдыхал и пытался не вспылить, Гарри уже выбил скидку на клетку и на совиное печенье и продиктовал моё имя в документы. Торговался он уверенно, как мальчик из богатой семьи. Такой типичный слизеринец на вид, что аж жуть пробирает. — Подожди, ты что, уже покупаешь? — сообразил я. — Я не… — Эта сова ласковая, Хедвиг будет с ней в совятне весело и уютно. Не то, что с тем мрачным типом, — Гарри махнул в сторону серой неясыти. Вот себе бы и покупал! Или маме подарил! А я при такой сове как лакей при королеве. После Хогвартса, когда красавицу будут кормить не эльфы, а я сам, я на одни её лакомства и осмотры у ветеринара буду впахивать на трёх работах. Надеюсь, она хотя бы сама охотится. И как я объясню семье и гриффиндорцам, откуда у меня такая роскошная, явно не по карману мне сова? Я не настолько смазливый, чтобы обо мне пошли пикантные сплетни о щедрой любовнице, поэтому все решат, что я где-то спёр галлеоны. Придётся навещать её в совятне под мантией-невидимкой. А домой письма отправлять со школьной совой. — Да почеши ты её, видишь, как она внимания просит! — упрекнул Гарри. Всё за меня решили — нормально? Спелись все трое: Гарри, жулик-продавец и блондинка эта пернатая! А она всё ластилась и нежно грызла моё ухо. Я пересадил её на предплечье и почесал шейку. Красавица, да. И, пожалуй, рыжеватая, а не блондинка. И не задаётся, как могла бы при такой родословной и цене в двадцать пять золотых монет. — Будешь Изольдой, — смирился я с принудительным осчастливливанием и осовливанием. — Ух-ху, — согласилась Изольда. Наверняка у Петтигрю и Волдеморта совы не было. Разве можно стать злодеем и предателем, когда у тебя такая обалденная сова? Странная мысль, но я над ней надолго затупил. Клетку продавец уменьшил, а Изольду я отправил добираться до Хогвартса своим ходом… лётом… словом, самостоятельно. Я бы с удовольствием потаскался по улице с такой красоткой на плече, но мне хотелось избежать расспросов. Так хоть не все сразу поймут, что эта дорогущая, точно не за мой счёт купленная птичка — моя. — Какой ты упёртый, — проворчал я, но Гарри лишь посмеялся. — Я видел, что она тебе так нравится, что ты не можешь с ней расстаться. Если бы ты снял её с себя и вернул в клетку, я бы не настаивал. Вот не надо преувеличивать! Если бы я знал, что это поможет — вернул бы в клетку! — Я тебе отдам за неё деньги, — пообещал я. — Весной, обязательно. Я уже придумал, как заработать. — Она на Рождество! — возмутился Гарри. — Рон, хватит уже! Почему подвергать тебя опасности и всю зиму таскать по лесам я могу, друзья всегда так и поступают, а подарить тебе сову — не могу? — Я же не ради благодарности с тобой таскался! — Вот и я тебе дарю сову не ради благодарности и неблагодарности! — Гарри ухмыльнулся, засчитав себе победу в препирательстве. Да с ним невозможно разговаривать. — Тогда за палочку отдам, — не отступал я. — И не спорь. Оружие нужно сейчас, тут ты прав. Но подарками будешь невесту заваливать. — Хорошо, — неожиданно легко согласился Гарри. А я уже приготовился подробно объяснять, почему мне неприятно и почему не надо настаивать. — Ну ты это, Гарри. Спасибо, в общем, — промямлил я. Благодарить за небольшие приятные подарки к праздникам было гораздо легче, чем за такие — нужные, но дорогущие и навязанные. — Ага, — Гарри улыбался до ушей и не чувствовал никакой неловкости. — Да не переживай ты, я свои деньги ещё не начал тратить. Мне мама выдала целевой бюджет на подарки для друзей к Рождеству. — И ты его весь спустил, — резонно заметил я. — А на что друзей будешь одаривать? Гарри посмотрел на меня снисходительно, как на зелёного первокурсника. — А у меня в этой реальности есть друзья, помимо тебя? — хмыкнул он. — Э. А. Ы-ы, — я захлопнул рот, не найдя слов. Меня охватило какое-то чувство, которому я не мог подобрать названия, но оно было очень тёплым и приятным. Я и сам понимал, что нам теперь придётся заново знакомиться с родными и с Гермионой. Узнавать их, привыкать, прежде, чем они нам станут по-настоящему своими. А пока мы с Гарри можем полагаться только друг на друга. Но когда он такое говорит вслух — моя обида на его общение с Хорьком и другими слизнями кажется мелочной и глупой. Конечно, я его друг — самый лучший, даже если перестану быть единственным. — Естественно, я закажу по каталогам подарки для однокурсников, как требует вежливость. И маме с сестрой тоже. И Снейпу придётся. У меня ещё есть время придумать, — пояснил Гарри. — А пока у нас по плану что? — Что? — не понял я. Всё, прогулка окончена, его ждёт Хорёк? Больше о своих планах Гарри ничего не говорил. — Операция «Будь предусмотрителен как Гермиона»! — торжественно объявил он, воздев указательный палец к небу. — А? — вытаращился я. Гарри точно решил заменить собой Гермиону: за ходом её мысли я часто не поспеваю. — Рон, ты согласен, что мы смогли выжить в лесу только потому, Гермиона как следует подготовилась к уходу в подполье? — очень серьёзно спросил друг. — Э… Ну да. Гермиона не захватила еду, и нам приходилось добывать её самим. Зато она припасла палатку, тёплые вещи, лекарства, посуду, нужные и не очень книги, кучу всякой полезнятины. Все это было бы куда сложнее достать. Мы-то с Гарри имели при себе только палочки и надетую на нас одежду. Теперь я понял. Зная, что опасность всегда возникает внезапно и что именно нужно брать с собой, мы можем сами, без Гермионы, подготовиться к любым неожиданностям. Магазин с сундуками, сумками, кошелями и палатками с чарами незримого расширения пространства мы нашли неподалёку от Гринготтса. — Нам нужно что-то компактное. Рюкзак или поясной кошель, — сказал Гарри продавцу, попытавшемуся втюхать ему стогаллеоновый сундук, в котором спрятана целая квартира. Нас привели к полкам с рюкзаками. Триста галлеонов. Четыреста. Двести пятьдесят, но расцветка для маленькой девочки. Я дошёл до стеллажа с кошельками, но там цены подскочили до тысячи. Чем меньше, тем дороже, что ли? Да на тысячу галеонов можно свой магазин открыть! Гарри отделался от продавца обещанием зайти попозже и выскочил за дверь. — Кошмар, как дорого! — выдохнул он. Ага, проняло-таки богатенького наследника! — А ты думал! Чары незримого расширения запрещены, их могут использовать только производители, с особого разрешения Министерства. Конечно, там цену дерут, у них же монополия! — ввернул я умное слово. Даже хорошо, что там такие цены. Были бы вдвое ниже — как раз бы получилось, что Гарри не может купить вместительный рюкзак, потому что потратился мне на палочку и сову. — Ну, я знал, что запрещены и монополия… Но такая палатка у коллеги твоего отца, и я подумал, что… Гарри замялся и не закончил, но тут и так понятно. Думал, что она не дорогая, раз уж волшебник из папиного бесполезного отдела смог её себе позволить. И не так сильно ею дорожил, раз одалживал нам для матча и долго не просил назад. — Вроде, Перкинс её не покупал, а получил в наследство от кого-то из родных, — пояснил я и споткнулся о собственную ногу. Я, кажется, понял, почему наша семья в этой реальности беднее! Мамины братья живы — значит, она не получила от них наследство. Её родители были против её брака с моим отцом, не дали приданого и вычеркнули из завещания. А вот братья, наоборот, оба оставили ей свои личные сейфы. Правда, погибли молодыми и не успели много накопить. Мама расходовала наследство экономно, его хватило на дорогое лечение Джинни в Мунго, когда та в четыре года сильно болела. В этой реальности наследовать было некому, а денежную помощь от братьев мама могла и не принять. Всё же, замужнюю даму должен обеспечивать муж. — Ладно, меняем план, — Гарри взлохматил волосы. — Попрошу такой рюкзак у мамы на Рождество. До этого времени пытаемся ни во что не влипнуть. Закупать всё необходимое будем на каникулах. — Угу, — согласно промычал я. Ничего себе, сколько денег сэкономила Гермиона, зачаровав свою сумочку самостоятельно! В этой реальности она, наверно, тоже может освоить эти чары, но вряд ли станет нарушать закон. Ещё такие чары были у нас на летающем фордике. И вряд ли мама помогала отцу возиться с его хламом, значит, отец расширял его сам. Я, конечно, попробую уговорить его зачаровать мне поясной кошель — маггловский, чтобы отцу было интереснее. Но сомневаюсь, он согласится. Он предпочитает быть своим детям примером и нарушать закон вдали от наших глаз. В нашей реальности отец не предложил нам ничего подобного, хотя знал, что Волдеморт охотится на Гарри, и нам придётся податься в бега. Но я тоже не додумался попросить. Мы тогда были мирными волшебниками, неопытными и не готовыми к войне. Но теперь-то я — стреляный сниджет! В общем, попробую на каникулах. Я же в этом полугодии молодец, учёбу исправил — в смысле, исправлю до Рождества. Такого сына можно и поощрить. Должна же мне быть хоть какая-то польза, оттого что мой двойник — тупица! — Рон, — позвал меня Гарри, отвлекая от планов. — Я хочу кое что подарить Гермионе, но боюсь, что она не примет подарок от слизеринца или анонимный. Сможешь подложить ей незаметно в нашей, в смысле, в вашей гостиной? Она решит, что это от гриффиндорца. — Смогу или Джинни попрошу, не вопрос, — кивнул я. — А для Джинни подарок могу в Норе под ёлку положить. — Да, кхм… для Джинни, — Гарри покраснел и замялся. — С Гермионой я придумал, побуду Дамблдором и подарю ей Сказки Барда Биддля, а ещё я видел у Дафны волшебный ежедневник в красивой обложке, очень нужная вещь для старосты. А вот Джинни… ты не знаешь, что она в этой реальности любит? Любит-то она квиддич, но есть кое-что, в чём она нуждается куда сильнее, чем в наборе для полировки метлы. Если бы меня спрашивал не Гарри, а один из моих братьев, я бы, не задумываясь, выложил: сестре нужна тёплая одежда. Шерстяная юбка подлиннее, колготки, а если совсем шиковать — сапоги. Гарри мне как брат, и Джинни ему не чужая — и всё же неправильно, если он будет одевать её. Всякие побрякушки-безделушки — это да, хороший подарок для девушки. Но не колготки же! И ладно бы кружевные, а то тёплые! А с другой стороны, если я сейчас промолчу — Джинни и дальше будет с голыми ногами ходить. Ведьмы редко болеют, да и Бодроперцовое зелье в больничном крыле всегда есть. Но я не раз слышал, как мама ругает Джинни: не сиди на холодном, застудишься, детей не будет. Гарри сам заинтересован в её здоровье, это же и его дети тоже. Ужасно стыдно, что наша семья не может одеть единственную девчонку! Как будто мы не просто бедные, но и безответственные. — У Джинни… на зиму, — я запнулся. Мерлин, как унизительно говорить такое! — В общем, с тёплой одеждой проблема. С голыми ногами ходит. Я тебе верну потом! Я хотел сказать это спокойно и твёрдо, но вышел какой-то жалобный скулёж. Я почувствовал, как щёки пылают от прилившей крови. Да есть ли мужчины в нашей семье?! Ладно, отцу жалования на всех не хватает, но Билл и Чарли уж могли бы сестре помочь. — О… да, ты говорил, что здесь у вас меньше денег, — пробормотал Гарри. Он опустил взгляд и уставился на мои ноги. На что это он намекает?! Да, брюки поношенные и ушиты в талии, наверняка достались моему двойнику от кого-то из братьев. Коротковаты, но только слегка — я всего на полтора года старше здешнего Рона. Зато тёплые, шерстяные. — Даже не думай! — рявкнул я. — Но ведь правда, зима на носу, — Гарри сделал невинные глазки как нашкодивший Сириус в облике пса. — И ты ради меня попал в эту реальность, где у тебя меньше вещей. Может, хотя бы подштанники? — Только попробуй, и я тебе надену их на голову, — пообещал я и сделал грозную рожу, чтобы он видел, что я не шучу. Если Гарри так переживает, что в новой реальности я беднее, пусть лучше позволит воспользоваться хроноворотом! — Когда в палатке жили, даже носками друг с другом делились, — упрекнул меня Гарри. Но сейчас же мы не в палатке! Я сделал ещё более строгую и грозную рожу и теперь боялся, что выгляжу как дурак. — Между прочим, у нас война, а солдатам полагается обмундирование, — не унимался друг. Вот припрусь к Волдеморту и потребую с него подштанники! — У меня вот какое утепление, видал? Я поднял ногу и задрал штанину, демонстрируя волосатую голень, такую рыжую, что кожи почти не видно. Да, я из тех парней, кого называют шерстяными, и даже не думаю переживать из-за этого! Чарли, сам волосатый как оборотень, мне сказал, что девушкам такие парни нравятся на уровне древних могучих инстинктов. И в мороз теплее. Если не считать прошлый год в лесу, то подштанники я обычно раза три за зиму надевал, больше не требовалось. — Ну, видал, — с сомнением протянул Гарри. Он меня в душевой видел, знает, что я волосатый до самой задницы. — Ладно. Тогда пошли утеплять Джинни. Покупка шмоток — дело не долгое, если знаешь, чего хочешь и не таскаешь с собой женщин. В магазине мы с Гарри уже через три минуты, не сговариваясь, схватились за одну и ту же вешалку в дальнем углу. Вот она, идеальная юбка для моей сестры. Не в пол, а до середины голени, но с тёплыми гольфами будет порядок. Тёмно-красная, шерстяная, в мелкую складочку и с вышитыми золотыми снитчами. Выглядит не как благотворительность для бедной девушки, а как подарок для любительницы квиддича. — Точно, Джинни же тут, вроде, за ловца играет! — вспомнил я. Продавалась юбка с большой скидкой. Наверно, вязалась к Чемпионату, раз в цветах сборной Болгарии, но с тех пор осталась непроданной. Гарри обмерял пояс растопыренными пальцами руки и решил, что размер подходящий. Мы позвали продавца, попросили завернуть нам юбку и добавить тёплые колготки, но пожилая ведьма почему-то возмутилась и застыдила нас. Мы пробовали спорить, но она попросту выгнала нас из магазина. До нас так и не дошло: то ли она нас за парочку извращенцев приняла, то ли неприлично дарить девушкам колготки, то ли молодые парни не должны такое дарить, и плевать, что это для сестры. — Едва мне начинает казаться, что я более-менее понимаю женщин, обязательно найдётся ведьма, которая выкинет что-то невообразимое, — пожаловался я. Гарри согласно угумкнул. Мы сунулись в другой магазин, но там работала дама ещё более чопорного вида, хуже Макгонагалл и Пинс вместе взятых. Мы и пробовать не стали. Ушли из Косого переулка в маггловский район, благо, Гарри его мама выдала и галеонов, и фунтов. С юбками у маглов было сложно: на размер Джинни в основном короткие. Попадались длинные, но тоненькие и с разрезами. Зато мы нашли отличные голубые штаны — Гарри назвал их горнолыжными. — Тёплые и карманов много, — одобрил я. С такими штанами и колготки не нужны, только носки, а уж шерстяных носков мама навяжет. За покупку штанов для девушки нас не осудили — или магглы таким не заморачиваются. Я запомнил цену, чтобы пересчитать в галеоны и весной вернуть Гарри. — Раз вернёшь, значит, это не мой подарок, — сказал Гарри. — Вручи ей сейчас, а то до Рождества ещё десять раз успеет заболеть. Гарри перенёс нас в Хогсмид, выбрав для точки выхода тихий, уединенный закоулок. Тишину этого места оценили не только мы — наше появление спугнуло в кустах какую-то парочку. Девица была не рыжей, так что я не стал присматриваться, кто именно там обжимался. Гарри пошел искать своих слизней, а я потопал в замок. Пока наши возвращались из деревни, я вытащил из сундука все грязное и сомнительной свежести. Потом навёл порядок на своей кровати и под нею, а также в тумбочке. Моя мама поспорила бы, можно ли назвать это порядком. А вот в этой реальности я, наверно, буду казаться маме чистюлей. Всё сегодняшнее утро я высмеивал страхи Гарри перед встречей с его мамой, а тут понял, что опасаюсь ехать на каникулы к своей. А вдруг она почувствует, что я — не совсем тот её сын? Но мог же я измениться, я же расту, взрослею! Наверное, мама обрадуется. Если уж она того Рона, тупицу и предателя любила… хотя, откуда я так уверен, что она любила? Мама любила всех своих сыновей — но в нашей семье все в чём-то талантливы и хороши, всех есть за что любить. Здешняя Молли Уизли верила, что её сын ещё найдёт свой путь и изменится — или готова была любить его даже таким, убогим? Или не готова? Я заверял Гарри, что его мама будет любить его всяким — но так то Гарри! Он обаятельный и харизматичный, люди тянутся к нему. А я… Я друг и помощник Героя, я попадал с ним в опасные переделки и с честью выпутывался из них — но без Гарри-то я обычный. Не тупой предатель, но и не тот сын, которым мама могла бы гордиться. Не староста. Не вратарь гриффиндорской сборной. Не обладатель именной таблички в Трофейном зале. У меня за СОВ ни одной «Превосходно», и даже если очень постараюсь, на ЖАБА не вытяну на «П» ничего, кроме Защиты. Ну, может, Чары, и то, если Гермиона будет со мной заниматься. И с деньгами семье не помогаю. Фред и Джордж на шестом курсе уже вовсю продавали Вредилки, хотя бы на карманные расходы зарабатывали. А я до весны могу только клянчить у Гарри в долг и обещать, что верну. Так что порадовать маму мне особо нечем. На фоне себя прежнего неплох, но по сравнению с братьями — ничтожество. Пока я предавался сомнениям, в гостиную стали подтягиваться наши. Джинни зашла, неся теплую мантию перекинутой через локоть. Сняла её, скорее всего, уже в замке, но всё равно коленки покраснели от холода, и нос тоже некрасиво покраснел. — Джин, на пару слов! — позвал я. Привёл её в спальню шестикурсников, благо, никого из наших ещё не было. И вручил пакет со штанами. — Вот. Тебе. Чтобы гулять было теплее, — сказал я и вдруг подумал, что она откажется. Сестра гордая. Она легко принимает помощь от наших старших братьев, но со мной часто ерепенится. Не считает меня достаточно старшим, что ли. — На квиддичные матчи тоже надевай, — добавил я, чтобы Джинни видела, что я не над ней трясусь, а радею о чести факультета. — М? — удивилась Джинни. — А откуда деньги? Я отмахнулся и понёс всякую чушь про размер, про волшебные и маггловские магазины — чтобы отвлечь её от ненужного интереса. Джинни слушала, с подозрением щурясь на меня, но не спорила. Развернула пакет и недоумённо уставилась на штаны. — Горнолыжные! — гордо объявил я. — Рон, ты дурак? — моя неблагодарная сестрица закатила глаза к потолку. — Девушка должна быть одета так, чтобы парню захотелось её… Она не закончила фразу, а странно подвигала подкрашенными бровями. Я нахмурился. — Согреть? Ей же тут всего пятнадцать! Не рановато ли согреваться с парнями? — Раздеть, болван! Я бы ещё поняла, если бы в обтяжку были. А в таких я только под покровом ночи рискнула бы выйти, — Джинни покачала головой, свернула штаны в пакет и сунула мне в руки. — Зря деньги потратил. Сколько они стоили? — Двадцать пять фунтов, — машинально отозвался я. Примут ли их в магазине обратно? Если эта вредная девчонка отказывается, то я хотя бы отдам этот долг Гарри. Что за девица! Я прошел через такое унижение, выпрашивая деньги у Гарри. Признался, что моя семья не в состоянии одеть одну девочку — а она кочевряжется. Задницу не обтягивает, видите ли! — Двадцать пять фунтов?! — взвизгнула сестрица. — Это почти пять галлеонов! Откуда у тебя столько денег? — Откуда надо! — проворчал я и зашвырнул штаны в сундук. Сегодня уже не успею выловить Гарри и смотаться с ним в Лондон. А вдруг в магазине скажут, что слишком поздно возвращаем? — Рональд, отвечай немедленно! — Джинни упёрла руки в бока и заголосила: — Откуда деньги? Ты что, украл? — О, отвали! — рявкнул я. К ней со всей душой, заботишься — а она! Лишь бы гадость какую сказать. И дурак я у неё через слово, а теперь и вор. — Не смей позорить нашу семью. Во что ты ввязался?! Говори, или я всё напишу родителям! — не унималась Джинни. Я развернулся и ушёл, хоть это была и моя спальня. Единственный зверь страшнее старших братьев — младшая сестра. Хотя, может, старшие сестры ещё хуже — не жил с ними, не знаю. Судя по Петунии Эванс-Дурсль — вполне вероятно. Я, конечно, люблю Джинни и не перестану любить, но сейчас у меня нет для неё слов ласковее, чем лепёшечка гипогриффьего дерьмеца. Ну да, Джинни штаны не просила и не обязана их носить. И благодарить меня не обязана. Но, мерлиновы подштанники, могла бы отказаться и повежливее! И обойтись без допросов и подозрений. Я не стал оставаться в гостиной, чтобы Джин не пошла за мной, а вышел проветриться по коридорам. По пути встретил Гермиону, она что-то начала говорить о домашке, но я помотал головой и удрал. Если полезет под горячую руку, начнёт пилить и воспитывать — обязательно поругаемся, хоть Гермиона и ни при чём. Гулял я недолго, не люблю бродить один. Вернулся перед ужином, и едва зашел в спальню, как Дин закрыл дверь и встал у меня за спиной. На меня мрачно уставились три моих соседа по комнате, а ещё Джинни и Гермиона. — Вы чего? — не понял я. Окружили меня. Как ни повернусь — один обязательно будет у меня за спиной. — Гермиона убедила меня померить штаны, — сказала Джинни, и её голос почему-то дрогнул. — Она сказала, что в мире маглов такое многие носят, когда зимой занимаются спортом или выезжают на природу. И я полезла за ними в твой сундук. Штаны, действительно, лежали не в сундуке, а на моей кровати. И что? Сестрица увидела в моём сундуке что-то шокирующее? Списанные эссе? Несвежее бельё? Журнал для мальчиков? Я его у себя не видел, но так я и не изучал содержимое сундука дотошно, только грязное перебрал. — И я нашла у тебя это! — Джинни вынула руку из-за спины и показала мне флакон с ярко-зелёным зельем. Густая масса медленно, будто лениво колыхнулась от тряски. — Узнаёшь? — Эээ, — протянул я. Ну, вроде, я натыкался на него, когда шарил у себя в вещах. Но оно было без подписи, а на вид я его не узнал. Я же не Гермиона. — Это Елейное зелье Григория Льстивого! — отчеканила Гермиона, подтверждая свое звание умнейшей ведьмы в Хогвартсе. М? У меня в коллекции имелась карточка от шоколадной лягушки с Григорием Льстивым. Он был зельеваром и другом короля Ричарда, насколько я помню подпись. Про зелье, названное его именем, я не слыхал. — И что? Оно запрещено к хранению? — я задал вопрос якобы с вызовом, но на самом деле очень хотел получить от Гермионы внятный ответ. — К хранению — нет, но если использовать его для незаконных целей, то посадят в Азкабан! — воскликнула Гермиона. Ну так извините, если каминной кочергой незаконно проломить кому-то череп, тоже посадят. И что теперь, у каждого камина сцену устраивать? — Рон, мы желаем тебе добра, — неискренне заявил Дин у меня из-за спины. А Симус кивнул, подпевала старостин. — Просто расскажи нам, и мы всё исправим, — выпалил Невилл и отступил на шаг, будто испугавшись собственной наглости. — Для начала, я желаю услышать, в чём меня обвиняют, — я хотел демонстративно сложить руки на груди, всем видом показывая, как мне плевать на их обвинения. Но не рискнул уводить руку далеко от кармана с палочкой. — Мы знаем, как действует это зелье, Рон! — выкрикнула Джинни. — Тот, кто выпьет Елейное зелье, будет думать что ты — его лучший друг. Именно так Григорий Льстивый выкачивал деньги из короля Ричарда! — Это не значит, что я его кому-то подлил и выкачиваю, — возразил я, но уже догадался, что услышу в ответ.  — Вас с Гарри Поттером видели в Хогсмиде, вы болтали как старые друзья! А потом ты появляешься с этими штанами за пять галлеонов! — сестрица раскраснелась, говорила высоким голосом, но я знал, что она не разревётся. Она вообще никогда не плачет, скорее в драку полезет. — Это Гарри Поттер дал тебе денег. Ты же ограбил его! — Глупые сплетни, — фыркнул я, но прозвучало неубедительно. Краем глаза я заметил, как Симус тащит из кармана палочку. Я уклонился, успел одним прыжком развернуться, переместиться к Гермионе, выхватить свою палочку и направить на него. Симус не спешил нападать, и я медленно выдохнул. Не надо провоцировать схватку, и мне не придётся одновременно защищать и Гермиону, и Джинни. Я хотел призвать всех к спокойствию, напомнить, что у них нет доказательств. Только домыслы. И тут понял, что все присутствующие пялятся на мою палочку. На мою новенькую девятигаллеоновую палочку из лиственницы, купленную на деньги Гарри Поттера.