Я сломал настоящее

— Тебе бладжером по башке прилетело? Чего тебе надо посреди ночи? — сказал я, чтобы что-то сказать. Моя палочка на тумбочке, за пологом. Поначалу я брал её с собой в постель, клал у подушки, готовый в любой момент проснуться, вскочить и отразить нападение Пожирателей. Потом расслабился, вспомнил старую школьную привычку бросать, где попало. Но даже будь палочка под подушкой, на моих руках поверх одеяла сидела Джинни. И как её стряхнуть на пол, если она в меня целится?! Джинни не ответила. Выражения лица в полутьме я разглядеть не мог, но глаза жутковато поблескивали. Она что, пьяная? Или под Империусом? Но почему тогда не нападает? А если её Волдеморт послал убить меня за предательство? Тогда она набирается смелости произнести Аваду — как я не сразу решился в Запретном Лесу. На днях я видел Джинни в блузке с короткими рукавами, и предплечья были чистыми. Но, может, это как раз испытание: Джин должна показать, на чьей стороне семья. Может быть, даже спасти таким способом наших родных от мести. — Полиморфюс Ревелио! — выпалила Джинни. Я дернулся в сторону, но уклониться не смог. Меня на миг ослепило вспышкой, но боли не было. Я осторожно шевельнул головой, сделал вдох. Никаких последствий не ощущалось. Ревелио — это же какой-то выявитель? Джин думает, что я анимаг или метаморф? Почувствовав, что я пытаюсь освободиться, Джин сильнее сдавила коленями мои руки. Тогда я сам надавил изо всех сил правой на постель, чтобы получить больше места и незаметно выскользнуть из захвата. — Да слезь ты с меня уже! — проворчал я, отвлекая её. — Ты не волнуйся, — сказала Джин таким напряженным голосом, что не понятно, кого успокаивала, меня или себя. — Мы просто посидим так часок, только ничего не пей, и я отстану. Может, Невилл не так уж и бредит, когда говорит, что ты — это кто-то другой под Оборотным зельем. — Если бы моя рука была свободна, я бы покрутил у виска. Ты считаешь, что я не твой брат, а кто-то посторонний, и все равно сидишь на мне в бесстыжей позе? — возмутился я. — Ещё и в недоюбке своей, поди, как обычно. У тебя вообще нет девичьей скромности? — Отвали, Рон, — привычно огрызнулась сестрица. Болтать болтала, но хватку коленками не ослабила. — Мои юбки — не твоё дело. — О, так я все-таки Рон, — поддел я, но сестрица оставила насмешку без внимания. Итак, как ни старался я не выходить из роли, меняться постепенно, будто бы просто взрослея — Джин не поверила. Не удивительно, что сестра раскрыла меня самой первой, она же лучше всех в Хогвартсе меня знает. Но странно, что она ссылается на Невилла. Он не мог быть близким другом моего двойника, он вообще от него шарахался. — Ладно, твоя взяла, я замаскированный Дамблдор. Что меня выдало? — пошутил я. Но мне на самом деле хотелось выяснить, на чём я попался. — Ты изменился. Не мог мой братец враз стать таким. Каким — таким? Неужели нельзя ответить нормально?! — Люди взрослеют. Мальчики становятся мужчинами, — возразил я терпеливо. — И у них внезапно появляются мозги и совесть, — фыркнула Джин. — Я бы еще поверила, что тебя Гарри Поттер и Гермиона подтянули в учёбе. Но когда ты решил впервые в жизни сделать рождественские подарки! — В смысле «впервые в жизни»? — возмутился я. Нет, на такую примитивную уловку я не попадусь! Скажу, что изменился, переосмыслил отношение к близким, а она припомнит, что меняться тут было не в чем. Я перебрал в памяти подарки. Покупные не подойдут, у меня не было на них денег. Нужны самодельные. — А открытка с драконом, которую я тебе как-то на Рождество нарисовал? Тебе лет девять тогда было. Судьба того Рона изменилась, когда он не подружился с Гарри и Гермионой. До Хогвартса события должны по большей части совпадать. Джинни молча смотрела на меня. — С зеленым таким драконом, ты ещё сказала, что он похож на летающую ёлку, — напомнил я. Такого точно не мог знать посторонний шпион. — Дракон метался по открытке, потому что одно крыло было короче другого, и его заносило. Не могла Джин забыть! Да, подарок не самый оригинальный, но Фред потом стащил открытку и мои краски и пририсовал дракону кружевные панталоны и корсет. Мама его наказала, а я обижался сначала на Фреда, а потом на Джин: за то, что она его легко простила и сама ржала над драконо-ёлкой в белье. Про Фреда и панталоны я не стал говорить: вдруг в этой реальности братец пририсовал что-то другое. — Петрификус Тоталус. Ну, здорово, она меня ещё и парализовала! — Рон… Или как там тебя. Ты не мог мне в детстве подарить живую открытку. У нас не было волшебных красок, они очень дорогие. То есть как это, не было?! Да, дорогие. Но их тётя Мюриэль подарила Перси, и он отдал их мне даже наполовину не использованными. И у Джинни потом такие были, ещё и с блёстками. Как это — детей без красок растить?! Я промолчал — а что мне ещё оставалось, парализованному-то. — Да много что тебя выдавало, — обездвижив меня, Джин перестала так старательно сдавливать мою тушку. Кажется, голос звучал расстроено. Наверно, надеялась, что ошибалась. Не приложила бы меня чем-то покрепче Парализующего, от расстройства-то. — Поначалу я отмахивалась, думала, что это мелочи, что, правда, люди меняются. Ты вдруг стал таким крутым. Дружишь с самим Гарри Поттером, Тонкс тебя в пример ставит, и ты не зубрила при этом, как Перси. Невилла не обижаешь, шутишь смешно. Выглядишь стильно. Мячи сложные берешь, а такому быстро не научишься. Я почувствовал, что зарделся от похвалы. От моей сестрицы не часто услышишь доброе слово, особенно когда ты не при смерти. Моя Джин сроду бы такого не сказала, да и эта думаю, раз в жизни вслух признаёт. — На тебя девчонки засматриваться стали, — продолжала она. — И вообще ты весь такой взрослый. Ты вроде и похож на моего брата, и не похож. И все эти странности появились как раз тогда, когда у меня пропала карта… Карта? Карта Мародёров? — Но раз ты не Рон, то где тогда Рон? Если ты убил его, чтобы занять его место, то я тебе скажу сразу. Пусть он и тупой, а ты крутой, я тебя за него все равно убью, — Джин угрожающе качнула палочкой перед моим носом. — А если вернёшь его живым и невредимым, то я позволю тебе уйти. Несмотря на дурацкую ситуацию, у меня чуточку потеплело в груди. Джин волнуется за своего брата. Хоть и презирала, но защищает. А меня считает крутым — хоть кто-то в этой реальности хорошего обо мне мнения! Джин покосилась на часики на своём запястье. Засекла час для проверки на Оборотное? Повисла тишина. Сестрица выжидала, и я радовался возможности всё обдумать. Придётся признаться. Стереть ей память я не смогу — я чётко заучил движения палочки для Обливиэйта, но ни разу не пробовал его применять. Я не уверен, что не поврежу память. Мозгами Петтигрю-то боюсь рискнуть, а куда уж сестрицыными. Да и слишком многое придётся стирать, если она давно подозревает, и ещё Невилл капает ей на мозги. Не держать же её взаперти, как Питера! От одной мысли, что Джинни снова окажется в Тайной Комнате, у меня внутренности на мгновение сжались в тугой холодный комок. Если бы мы с Гарри не были в ссоре, я бы посоветовался с ним, прежде чем открывать рот и выбалтывать тайны. Но я один, и мне надо как-то выкручиваться самому. Джинни будет на моей стороне, я же всё равно её брат, просто с немного другой школьной жизнью. Но если она спросит, куда делся её Тупоронни — сказать, что моё появление его уничтожило? Так это и есть «убил», и она будет мстить… Сестрица поёрзала, устраиваясь поудобнее. Косточки на её заднице впились мне в живот и чуть ниже. Развалилась на самом драгоценном как дома на табуретке. Бесстыдница! Будь на её месте другая девчонка, я, возможно, был бы польщен. Но это же моя младшая вертихвостка-сестра! Буэ. Я скривил рожу, и понял, что парализующее спадает с меня. Пора! Я выгнулся всем телом, поднимая Джин над кроватью, и выдернул правую руку из-под сестры и одеяла. Выхватил у Джин палочку, повалил сестрицу на постель — она зарядила мне коленом в грудь и вцепилась зубами в предплечье. — Петрификус Тоталус, — заорал я. Палочка Джин послушалась с заметной неохотой. Явно чары спадут, глазом моргнуть не успею. Я высвободил руку из захвата хищной ведьминской челюсти, схватил с тумбочки свою палочку и обновил Парализующее. — Ненормальная, — возмутился я, потирая ушибленную грудь. Рука тоже ныла, но к счастью, укусила Джин не до крови. — Ты чего орешь, Уизли? — раздался сонный голос Дина Томаса. — Ты приснился. Отвали, — пробурчал я. Только бы не припёрся и не заглянул под полог. У меня тут парализованная девчонка в недоюбке, уверенная, что я ей не брат. Долго же я буду оправдываться, что не хотел ничего дурного. — Сам отвали. Вопит как чокнутая мандрагора посреди ночи, ещё и огрызается, — развонялся Томас. — Придурок. Сам такой. Я задёрнул полог понадёжнее, наложил на него заглушающее заклятье и зажёг Люмос. — На самом деле я из будущего. Мне восемнадцать лет, на полтора года больше, — признался я. — Я тебя расколдую, ты только не дерись и не ори. Кивнуть она, парализованная, не могла, так что мне пришлось довериться её благоразумию. Моя вертихвостка и благоразумие — да-да, самому смешно, но выбора нет. Я снял Петрификус, но палочку сестре не вернул. С ней и без магии не так просто справиться. Джин уселась на моей кровати, согнув ноги калачом, и подсунула под спину мою подушку. Как будто для неё совершенно нормально и вообще привычно торчать ночью в спальне мальчиков на чужой кровати. — И ты всего за полтора года так изменился? — не поверила она. — Что должно было случиться, чтобы настолько поменять привычки и умения! В квиддич за… — Война, — перебил я её. — Случилась война. Прозвучало горько и веско. Скептическое выражение сползло с лица Джин и сменилось обиженным. — Какая ещё война? С кем нам воевать? — пробурчала она. Мол, разве можно таким шутить. Я вздохнул и решился. Выложил ей события последних месяцев, когда мы втроем с Гарри и Гермионой скитались по лесам и сражались за Хогвартс. Про хоркруксы умолчал — Дамблдор и Гарри в нашей реальности не доверили ей эту тайну, незачем болтать и в этой. — Я назвал Дамблдору дату пораньше, чтобы мы успели приготовиться к войне. Но когда вернулись, оказалось, что наше появление немного изменило историю. Поэтому иногда мы с Гарри ведём себя странно и непривычно для вас. Но мы всё те же, просто у нас в жизни произошли кое-какие другие события. Я придумывал эту теорию для себя, для самоуспокоения, что все вокруг не совсем чужие. А вот, пригодилась же. — А Карта Мародёров — ты же про неё говоришь, что пропала? — она у Гарри. Ты можешь попросить его показать тебе, и убедишься, что мы с ним настоящие, — подытожил я. И проклял себя за длинный язык. В этой реальности появилась Карта, принадлежащая Гарри — и сестрицын экземпляр тут же пропал. Нетрудно заметить сходство с пропавшим Тупоронни. Джинни повернула запястье и покосилась на циферблат. Не знаю, сколько я болтал, но явно больше часа. — Допустим, я тебе верю. Про Карту близнецы не сказали бы постороннему. Я попытался отправить её спать, но от этой девицы не так просто избавиться. Её теперь интересовали подробности наших приключений. — Значит, ты стал таким, потому что учился вместе с Гарри Поттером. Прав был Дамлдор, когда дал тебе перед Хогвартсом задание с ним подружиться! — заявила Джин после истории о тролле. Эээ… Дамблдор дал тому мне такое задание? Снейп что-то подобное говорил, мол директор велел втереться в доверие, но я думал, что речь о недавнем прошлом, а не о детстве. Дамблдор понял, что из Гарри растет будущий слизеринец, и решил усилить влияние гриффиндорцев на героя Пророчества? Или помнил, что мы должны стать друзьями, и решил подтолкнуть события? А зачем? Он же не знал, что история пошла иначе… — Ты стал совсем как Чарли! — изумлялась Джинни, когда я дошел до подробностей жизни в палатке. — Тоже уходил из дома и бродяжничал, тоже выбрал опасную профессию. Неудивительно, что тебе подошла его старая палочка! Слушала она внимательно, не перебивала. Вопросы задавала по делу, и только ахала иногда и повторяла, какой я крутой. Не то что бы я особо падок на лесть… Ладно, я люблю, когда меня хвалят. Доброе слово и книззлу приятно. Мы с Джин как будто вернулись в детство, и я снова, как после первого курса, рассказываю ей о Хогвартсе, о наших приключениях и моей дружбе с Гарри. Теперь я точно видел, что это не другая Джинни, а та же самая: суть одна. Девчонка, которую я знаю всю жизнь, только ей вдруг стукнуло в голову, что она любит стрелки на глазах и недоюбки. Это и радостно, потому что я хотел жить со своей семьей, а не с их подобиями. Но и грустно, ведь это значило, что тот Рон и я — тоже, по сути, одно и то же. Сколько раз я уже этом убеждался, а все равно не могу принять. Про предательство того Рона я пока умолчал, чтобы не вываливать на Джин сразу слишком много. Рассказывал почти до самого утра, только за пару часов до завтрака удалось отправить Джинни к девочкам и прикорнуть. Усталые и помятые, мы притащились на завтрак, а потом я повёл её в Выручай-Комнату. Всё равно нет смысла идти в таком состоянии на уроки: даже если не уснём за партой, то ничего не запомним. Выручай-Комната превратилась в гостиную Норы, мы с Джин заняли себе по дивану и под пледами задрыхли на полдня. Потом я дорассказал ей о нашем возвращении из прошлого. И про Петтигрю тоже. Я всё ломал голову, говорить или нет, но понял, что однажды свихнусь, если не доверюсь кому-нибудь. Лучше бы Гарри, конечно, но он не разговаривает со мной. Джин вдруг погрустнела, притихла, уставилась на свои сцепленные пальцы. Я с трудом сглотнул. Сейчас скажет: «значит и ты такой же». Или «ты преступник, ты пытался убить человека, а теперь похитил и держишь его в плену!». Или «вы слишком разные, ты не мой Рон, а тот хоть и предатель, но мой брат, теперь как хочешь, так и верни его». — Значит, это мы виноваты, да? — сказала она вместо этого. — Мы не верили, что ты можешь быть крутым, все время обзывали тебя глупым, и ты сам в это поверил… и наворотил глупостей. И что я на это ответить должен? Ну да, они тоже виноваты, сама Джин меня Тупоронни называла. Но родные его к Волдеморту за ручку не приводили. Он решился на это сам. — Тогда так сложилась жизнь, — ответил я обтекаемо. — И я сам сделал несколько неправильных выборов. Больше я так не ошибусь. — И мы не ошибемся! Мы будем в тебя верить! Джин подскочила, плюхнулась рядом со мной на диван, обняла меня за талию и поцеловала в щеку. Она сто лет так не делала — но раньше-то в детстве было. И с чего вдруг у меня защипало глаза? Я побоялся, что разревусь как сопляк, а только что тут таким крутым перед ней предстал. Пришлось высвобождаться от её рук и делать вид, что ужасно проголодался. — Мы пропустили обед! — я потер переносицу, как будто задумался, что делать, а сам стер пальцем предательскую слезинку. — Попросим у эльфов перекус, и надо взять у Гермионы задание, а то она меня сожрёт живьем, я же не первый раз прогуливаю. Джин хмыкнула, как будто мои маневры её не обманули, но насмехаться не стала. Мы выпросили у эльфов еды и расположились в пустой гриффиндорской гостиной. Наши все были на занятиях, поэтому мы смогли ещё немного поговорить без лишних ушей. Зря я раньше не доверился Джинни. Столько информации вместо домыслов! Многое стало яснее. Денег у нас дома нет не только потому что мама не получила наследства. Ещё и отца не повышали по службе. Он до сих пор работает в самом бесполезном и захудалом отделе ДМП: по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов. Там по-прежнему всего два сотрудника, но не отец начальник Перкинса, а старик Перкинс возглавляет отдел. А всё потому, что мы с Гарри на втором курсе не выпустили летающий фордик на свободу, и тот через год сам сбежал и наворотил дел побольше, чем полёты средь бела дня. А ещё отец не разрешает нам принимать дорогие подарки от маминых богатых родственников, поэтому никаких волшебных красок у нас не было. И метлы всего две на всех: мамина школьная и одна из магазина подержанных вещей, купленная когда-то для Чарли. А мама не мечтает о своей пиццерии, потому что ей не на что будет её открыть, даже когда мы все вырастем. — Так что не вздумай показать дома новую палочку и сову, — предупредила Джин. — И про мою метлу дома не проболтайся. Мне её Фабиан и Гидеон подарили, я её в школе храню, даже на летние каникулы не забираю. Рассказы о семье меня изрядно напугали. Неужели мой привычный чудаковатый, но добрый и мудрый отец превратился в этой реальности в озлобленного мелкого тиранчика, который завидует богатству родственников жены? Джин сказала, что отец нормальный, но ей-то не с чем сравнивать. А мамины братья, как оказалось, выжили в Первую магическую, потому что их как-то раз спасли Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Это не точно, потому что я помнил дату их гибели. а Джин дату спасения не знала. — Ради тебя, получается, искали их, — заметила она. — Джеймс знал, что ты будешь важен для его сына, вот и помог твоим родным. В это я, конечно, не сильно поверил. Не так долго Джеймс был со мной знаком, чтобы рисковать головой. Скорее, Мародёры ближе познакомились с Прюэттами из любопытства. И нашли общий язык с Гидеоном и Фабианом, потому что почти одного возраста и такие же шалопаи. Мама рассказывала, что Фред и Джордж — вылитые её братья по характеру. Ещё Джинни объяснила, что Невилл такой забитый не только потому, что мой двойник в школе постарался. У него ещё дома идёт постоянная война между мамой и бабушкой. Алиса Лонгботтом снова вышла замуж, а Августа считает это предательством памяти её сына. Алиса живёт с мужем, отдельно от Лонгботтомов, и Невиллу достается от бабушки и дяди за поездки к маме и вообще за привязанность к ней. Но и Тупоронни его обижал, хотя формально они считались друзьями. Собственно, меня Невилл вычислил, потому что я его не трогал, не командовал, не бил, не требовал дать списать и вообще жил своей жизнью и не заставлял его таскаться со мной. Я догадался спросить Джин о Коросте. О том, что Короста — это Питер, в этой реальности никто не знал. Петтигрю считался погибшим, а крыса — сбежавшей от меня на пятом курсе. Так что я могу не ломать голову, как кормить Питера на рождественских каникулах, а взять его в Нору. Скажу, что потеряшка нашёлся, прожил год в подземельях, на попечении заботливых домовиков. Уроки закончились, и гостиная заполнилась учениками. Гермиона удивлённо оглядела нас с Джинни — думала, что я прогуливаю один. Но ничего не спросила. Ох, подозрительно. Поздно вечером, после горы домашки и дополнительных заданий, вопросов по пройденному и повторений непонятого, замученный Гермионой, я не глядя рухнул спиной на кровать, чтобы наконец-то дать отдых натруженным мозгам и спине. И тут чья-то коленка больно въехала мне в поясницу. — Глаза разуй, верзила! — возмутилась придавленная мною Джин. Ну конечно, где же еще девчонке торчать за полчаса до отбоя, как не в спальне мальчиков старшего курса! Джин не уйдет, пока не получит желаемое. Поэтому я наложил заглушающее на полог кровати и обречённо уставился на сестру: — Что тебе ещё? — В тот раз, пока вы не изменили прошлое, я и Гарри — мы были вместе? — выпалила она. Хм. Как, интересно, она узнала? Я про их отношения ничего не говорил. Только то, что Гарри её спас от Риддла-из-дневника и что она была в ОД и сражалась в Отделе Тайн. — Ну, были. — Ясно, — не удивилась она. — Я поняла, какие ему нравятся. Героические. Но чтобы мог спасти и показать себя. Угу, угу. Понятно. Так. Я вступаю в твой Орден Спасения Гарри Поттера от Неназываемого. На каникулах завербую Гидеона и Фабиана. На тебе Билл. Близнецов не посвящаем, раз Фреду это опасно… — Джин, подожди, — я еле вклинился в этот поток инструкций. — Тебе пятнадцать, ты должна учиться и оставаться в безопасности. Ты не можешь рисковать жизнью только ради того, чтобы понравиться парню! — Не говори глупости, — отрезала сестрица. — Не в «понравиться» дело. Я не смогу выйти замуж за Гарри, если его убьют. О, Мерлин, зачем я подтвердил, что они встречались?! — Джин, уймись! Как ты собралась лезть в военные действия, если не умеешь сражаться? Ты не была в ОД, ты не готова к битвам! — Так потренируй меня! — не смутилась сестрица. — Начнем завтра. Можно в той комнате, которая во всё превращается. Видя, что я готовлюсь возражать, она предупреждающе подняла ладонь. — И не спорь. Ты вообще у нас красавец. Взял, изменил прошлое, испортил мне с Гарри отношения своим вмешательством. Знаю, что ты хотел как лучше, и ты молодец, что он не живет сиротой. Но я-то ни за что пострадала. Теперь исправляй! Прежде, чем я, обалдевший от такой наглости, нашел слова, Джин пожелала мне доброй ночи и выпорхнула из спальни. На следующее утро я обалдел ещё больше. Джин была в юбке почти до коленок — у неё и такие есть? Накрасилась не так ярко, и сразу стала похожа на себя прежнюю, только волосы кудряшками. Я хотел ей сказать, чтобы тогда уж и их не накручивала, но передумал. Зачем ей изображать из себя другую свою версию? Пусть будет собой, а Гарри сам разберется, какая ему нравится. И нравится ли вообще, или он на слизеринок уже переключился. После того дня, когда мы все трое играли в квиддич, Гарри больше не подходил к Джинни и не приглашал ни на поле, ни в Хогсмит. Ну и плевать, я за его жизнью не следил. Если раньше я без Гарри страдал от скуки, то теперь — от нехватки времени. Женщины взялись за меня всерьёз. Джинни заставляла учить её Защите, а Гермиона заставляла учиться всем остальным предметам. Так странно было заниматься с Гермионой домашкой. Я знал, что она что-то замышляет, она догадывалась, что я что-то скрываю — но мы оба делали вид, что думаем сейчас только об учёбе. Гермиона — опасная женщина. Она вечно вся из себя такая умница и отличница, примерная староста. Но это пока она не сочтет тебя своим врагом. Все коварные планы в нашей компании составляла именно она. И как подслушать секреты слизеринцев, и как прищучить Скиттер, и как покарать ябеду, который может проболтаться про ОД. Если она решит, что дело того стоит, она и легиллименцию выучит, и Веритасерум в туалете сварит, и хроноворот конфискует, чтобы исправить реальность. Я делал вид, что я обычный студент, эдакий милый безобидный лоботряс, у которого просто природный талант к Защите. Не знаю, насколько мне удавалось её убедить. Я не жалел, что открылся Джинни, и иногда даже подумывал, а не рассказать ли всё Гермионе. Но опасался. Это у моей Вертихвостки что на уме, то и на языке. А Гермиона сочтет меня психом, но притворится будто верит, выспросит подробности, а потом…. Не знаю, что потом. Сдаст меня Макгонагалл, а та — Дамблдору. Как-то раз Гермиона увидела меня в библиотеке за книгой об акромантулах. Я решил заранее почитать, как собрать яд с пауков — вдруг потребуются какие-то особые фиалы или инструменты. Книгу я взял новенькую, чтобы содержала факты, а не старинные поверья и домыслы. Так что картинки там были качественные — движущиеся колдофото, а не просто рисунки. Жвалы все эти. Куча глаз и лап. Мерзость жуткая. Хорошо, что Арагог будет дохлым, когда я им займусь. — Это для вашего с Гарри Поттером проекта по Защите? — спросила Гермиона, зайдя ко мне со спины. Явно же не просто так она завела речь о Гарри! Она следит за мной, чтобы что-то выяснить о нём. То ли влюбилась в него, то ли меня подозревает в работе на Пожирателей, то ли ещё что. — Э… нет, это я так… для лёгкого чтения, — отговорился я. Перевернул несколько страниц, чтобы Гермиона не видела, что меня интересует именно сбор яда. Книга раскрылась на большом, во весь разворот, колдофото, где акромантулы с аппетитом кого-то пожирали. Я захлопнул книгу, пока меня не стошнило. Гермиона молча посмотрела на меня и ушла. Не задала десяток вопросов, не похвасталась своими знаниями об акромантулах — и это было так неправильно, не похоже на неё, что мне показалось, что я сплю или что на меня наложили Конфундус. Может быть, она не стала сильно любопытничать, чтобы не выглядеть подозрительно, но это её молчание было ещё более подозрительным. Что должно произойти с Гермионой, чтобы она стала такой… не лезущей во всё подряд? Может, у неё дома беда какая? Или просто семейные проблемы, как у Невилла. Может, её родителям-маглам угрожает Волдеморт? — Да она всегда такая, не выдумывай, — отмахнулась Джинни от моих подозрений. — Это она раньше во всё лезла, из-за этого её терпеть не могли. До сих пор удивляюсь, как ты выдерживаешь, что она тобой насчет домашки командует. А ещё Джин притащила в Выручай-Комнату на наши тренировки Невилла. Я не разрешил выбалтывать ему правду, поэтому мы скормили ему версию, будто я пережил кое-какое приключение и пересмотрел взгляды на жизнь. Вроде как, и не соврали. Так что я возглавил мини-ОД. Это было весело первую неделю, они вдвоём не могли меня победить и не уставали удивляться моим умениям. А потом я понял, что скоро выучу этих двоих всему, что знаю, и мне придётся, как Гарри, самому осваивать что-то новое для этих уроков. Сомневаюсь, что меня надолго хватит. Я люблю, когда мной восхищаются, но не настолько, чтобы поселиться ради этого в библиотеке. А всё-таки, здорово, что я открылся сестре. Теперь и от одиночества не маялся, и Питера кормил без проблем. Джинни спокойно заходила в девчачий туалет, проверяла, что там никого, звала меня, а потом вертелась перед зеркалом до моего возвращения из Тайной Комнаты. Мы выработали условный стук — я подавал сигнал, что сейчас открою проход, а Джин сообщала, что в туалете пусто, выходить можно. Под назойливым контролем Гермионы я выровнял учёбу. На моих эссе красовались «У», «Выше ожидаемого» и даже как-то парочка «Превосходно». А ещё меня внезапно стала осыпать баллами Трелони — в этой реальности я ходил на её предмет и на шестом курсе. Точнее, не внезапно, а я понял принцип и сам, без помощи Гермионы, принял меры. Всё-таки провидческий дар у Трелони есть, два её Пророчества в нашей реальности сбылись. И Лаванда мне рассказывала про кучу её мелких предсказаний, которые слишком часто сбывались для простого угадывания. Мы с Гарри раньше смеялись над её предостережениями о грозящей смерти — но разве он не рисковал жизнью каждый год? Высшие Прорицания велись для студентов всех факультетов сразу, нас и так еле набралась дюжина. Гарри тут на Прорицания не ходил, и в его отсутствие Трелони грозила опасностями мне. Именно мне: двойнику, как я понял, особого внимания не доставалось. Уж не знаю, то ли злой рок, нависший над Гарри, не затенял мою судьбу перед внутренним оком Трелони, и она поняла, что я тоже в опасности. Или она случайно выбрала меня на роль жертвы. Макгонагалл как-то раз говорила, что она и до Гарри кого-то предупреждала о бедах. На каждом уроке Прорицания Трелони закатывала глаза и вздыхала: «вы затеяли опасное начинание, мистер Уизли», «вам грозит опасность», «рядом с вами предатель». Это я и так знал. Я терпел, терпел, не обращал внимания — а потом вспомнил как мы с Гарри в домашке по Прорицаниям сами себе выдумывали беды. И теперь я не только предсказывал, но и всякий раз, как когда со мной происходила любая мелкая неприятность вроде забытого учебника — тут же докладывал Трелони, что она и я оказались правы. Ну, любит тётка внимание и комплименты её дару! Если бы понял это на третьем курсе — уже тогда стал бы её любимчиком. Но кто в тринадцать лет может похвастаться тем, что хоть чуточку понимает женщин! Я как-то спросил у Трелони, как узнать, какая именно опасность мне грозит. — О, для этого нужно погадать на внутренностях птиц или животных, — оживилась она. — Об опасностях лучше гадать на крысах, они наиболее к ней чувствительны. Жаль, что такие гадания не входят в программу Хогвартса. Подозреваю, что сама Трелони и убрала этот раздел, поберегла свои нервы. Я представил, как разделываю Петтигрю, со смыслом выкладывая кишки в узоры, и хрюкнул от смеха. Девчонки зашептались, мол, фу какая гадость и как хорошо, что нет в программе. А вот изнеженная красотка Гринграсс даже не поморщилась. Эта и на внутренностях маглов погадает — спокойно и аккуратно, чтобы не вымазать в крови рукава мантии. Всё свободное и половину учебного времени время эта девица посвящала стрельбе глазами в Гарри. Даже Джинни заметила и допросила меня о Гринграсс в той реальности, а ведь сестра с ними на разных курсах и редко видит. Да откуда я знаю, встречаются они теперь или нет?! И понятия не имею, из-за неё Гарри не пошел играть в квиддич с Джинни, отговорившись зубрёжкой, или не из-за неё. Гринграссы — нейтральное, но весьма консервативное семейство, а Гарри — полукровка. Неужели ни одна ревнивая слизеринская девчонка не догадалась черкнуть анонимку её родителям? Во всей этой суете я еле успел дошить мешки для подарков родным. Сделал и для Гарри: отошлю с Изольдой, пусть пернатая проветрится, а то заскучала в башне, а в Нору я её взять не смогу. Гарри так и не передал через меня подарок для Гермионы — может, сам вручит. Профессора зверствовали перед полугодовой контрольной, задавали кучу заданий на повторение. В нашей реальности мы к ней особо не готовились, её просто проводили на каком-то уроке, даже не на весь урок, на половину, и оценки ни на что не влияли. Неужели это тоже из-за моего вмешательства? И ладно бы практика, так мы же какие-то дурацкие тесты пишем! Я могу пересадить мандрагору, я знаю, где её применяют, но помилуй Мерлин, зачем мне знать, какой ученый впервые описал её свойства? Я только уверился, что в кой-то веки успеваю по всем предметам, как половину ответов мне пришлось выбрать наобум. После последней контрольной по Защите, когда Гарри так сверлил меня взглядом, что у меня чуть не загорелась щека, он схватил меня за рукав и потащил в сторонку под возмущенным взглядом Малфоя. Похоже, дозрел мириться. И хорошо, потому что Джин собиралась взять дело в свои руки, позвать Гарри в Нору, а такое приглашение от девушки — не очень прилично. Я бы и сам подошел к Гарри, но сначала хотел дать ему время, а потом уже злился, что он так долго не может забыть мне несколько глупых слов. Зато теперь он скажет «Ну и что мы злимся друг на друга как дети малые?» или «Ты бы хоть извинился, что ли», а я ему такой: «Я не злюсь, и я уже извинился. Я просто жду, пока ты остынешь». И мы без всяких долгих упреков и выяснений, кто был неправ, забудем о ссоре. Едва мы отошли в безлюдный коридор, Гарри наложил чары конфиденциальности. — Хроноворот пропал! — прошептал он.