Я сломал настоящее

Я просидел там, на месте преступления, всего пару минут, а потом неведомая сила погнала меня прочь. Ветер тихо шуршал ветками, будто передавая шепотом весть о преступнике. За каждым деревом мне виделся зловещий силуэт. Сейчас оттуда выйдет свидетель убийства и разрушит мою и без того дурацкую жизнь. Волдеморт и Пожиратели подвергнут меня пыткам за одного из своих. Какой-нибудь местный кентавр донесёт Дамблдору, и тот вышвырнет меня из Хогвартса. Акромантулы, привлеченные запахом смерти, сожрут меня живьём. Авроры потащат меня в Азкабан к дементорам. Гарри сбросит мантию-невидимку и спросит, что я натворил. Он не посмотрит, что это предатель Петтигрю, погубивший его родителей. Гарри добрый, он просил Сириуса сохранить Питеру жизнь. Он сам не стал бы применять Аваду даже для самозащиты, не говоря уж о каких-то секретах. Гарри не будет дружить с убийцей. И я ещё упрекал Гарри, что он в этой реальности ослизеринивается? Ха-ха, я ослизеринился быстрее! Типичный Пожиратель — не по Метке, так по методам. Я ударил в спину, исподтишка. Хоть Петтигрю и предатель, но он доверял мне: превращался в беззащитного зверька, давался в руки, ездил в кармане. Вручал свою безопасность, как это делали Лили и Джеймс Поттеры. И я поступил как он сам. Крысиная натура проявилась не только в моём двойнике, но теперь и во мне самом. Ежесекундно оглядываясь и вздрагивая, я отошел подальше, стараясь не углубляться в чащу. Теперь выйду из Леса около Гремучей Ивы, там меня не увидит Хагрид. Но сначала мне нужно спрятать труп и замести следы. В прямом смысле замести: на снегу даже в сумерках выделялись чёткие отпечатки моих ботинок. Если ночью не будет снегопада, то наутро любой выяснит, где я был. — Акцио, снег. Немного — пара горстей, — снега поднялось в воздух и, повинуясь движению палочки, опустилось на мой след. Получилась небольшая горка. Цепочка из таких странных горок привлечёт ещё больше внимания, чем отпечатки ботинок. Заметят, запомнят, донесут! Отгоняя подступающую панику, я применил недавно выученный Ветряной сглаз. Поднялась и стихла маленькая метель, снег покрыл следы ровным тонким слоем. Не видно, даже если приглядываться. Значит, мне нужно пройти обратно той же дорогой, по своим следам, а потом замести их с самого входа в лес, и так дойти до Гремучей Ивы. Кто-нибудь обязательно заметит, как я трижды шастаю туда-сюда! — Каррр! — согласно каркнула птица у меня надо головой. Да я обделаюсь сегодня в этом проклятом лесу! Я поднял палочку, выискивая силуэт на деревьях. Плохо различимые на фоне потемневшего неба, ветки шевелились и жутковато поскрипывали. Так я и не разглядел птицу. А вдруг это анимаг? Аврор… Бррр! Что за чушь я думаю! В волшебном мире не так много анимагов, чтобы один из них случайно оказался в лесу на месте преступления. На всякий случай я отошел на пару десятков шагов, но меня не оставляло ощущение, что ворона или кто-то другой сверлит меня внимательным взглядом в спину. Дамблдор мог наложить чары на территорию Хогвартса, чтобы они реагировали на тёмные заклинания. Смог же Волдеморт отыскивать всех, кто произносит вслух его имя. Почему бы Дамблдору или аврорам не наложить Табу на Авада Кедавра? Значит, они уже в курсе… Пора заканчивать с этим и убираться отсюда, а то я тут свихнусь! Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, но помогло так себе. Нужно сделать могилу для Коросты. Подходящего заклинания для выкапывания ям я не знал. Акцио не сработало, рубить землю Секо тоже не получилось. Я трансфигурировал ветку в лопату, но она осталась деревянной, непрочной. Правая рука, в которой я держал палочку, замерзла, пальцы слушались плоховато, вот заклинания и выходили еле как. Я сунул палочку и руку в карман, чтобы отогреть. И тут заметил, что другая рука, в которой я держал трупик Коросты, почти не замёрзла. Это я нагрел тушку или она сама ещё тёплая? Я пожамкал крысу в ладони. Голова и хвост мотылялись безвольно, без признаков жизни. Как быстро тело должно окоченеть? Я понятия не имел. Я попытался нащупать сердцебиение, но так и не понял, чей пульс такой частый — мой или крысиный. Петтигрю жив? Как он может быть жив, я же убил его! У него тоже есть хоркруксы? А он разве не должен стать бесплотным духом? — Эннервейт, — сообразил я, наконец. Крыса дёрнулась в моей руке, открыла глаза, хлестнула хвостом — и я приложил её Ступефаем в тот момент, когда мелкие острые зубы вонзились мне в указательный палец. — Петрификус Тоталус! Инкарцеро! Я хихикнул. Ноги не держали меня, и я сел на землю, пока не упал. Он живой. Ха-ха, Питер живой! Авада не подействовала, я просто оглушил Хвоста. Мне не хватило ненависти, желания убить — я же не убийца! А может, не хватило магической силы даже на жалкую крыску, потому что я слабак. Я заржал как придурок, как пьяный кентавр. Закрыл рот рукавом, чтобы меня никто не услышал. До слёз ржал, даже голова закружилась от радости. Чему я радуюсь, дубина?! Если Хвост попадет к аврорам — я в Азкабане, к Волдеморту — я труп. Я в такой же глубокой заднице как пару минут тому назад. Даже хуже: теперь точно не решусь его прикончить. Я был в роли убийцы всего несколько минут, и это были самые мерзкие и жуткие минуты в моей жизни. Да я бы лучше ещё раз погонял на Фордике от акромантулов! От одной мысли, что нужно снова навести палочку на Питера и произнести «Авада Кедавра», у меня противно скручивало внутренности. Я не смогу его убить не потому, что боюсь последствий — а просто не смогу! Мне кажется, я теперь никогда в жизни не заставлю себя применить Смертельное проклятье. Может, это и к лучшему. Хоть не опозорю маму родством с убийцей. Раз я не могу убить Петтигрю по-настоящему, то надо… Спрятать его? Захватить в плен, заточить в темницу? Тогда после победы над Волдемортом Питеру ничего не останется, кроме как сбежать из страны, сменить имя и не болтать лишнего. У меня сразу возникла идея, как не дать ему превратиться в человека и сдать меня. Я заточу крысу в клетке Изольды — там такие прочные прутья, что ломают мебель. Если Питер попытается обернуться, то его разрежет на полосы. Но где поставить клетку? Было бы лето — оставил бы в Запретном лесу. Но в декабре это верная мучительная смерть от холода. Добрее уж Авадой. В Выручай-Комнате на Питера наткнется Гарри. Или Комната будет считать, что занята, перестанет открываться — и Гарри заподозрит неладное. В Визжащей хижине Петтигрю околеет. Отдам Хагриду — тот выпустит его погулять. В спальне в башне Гриффиндора Гарри заметит знакомое имя на карте Мародёров. Да в любом помещении Хогвартса заметит, даже в теплице! На карте видно всё, кроме Выручай… Тайная комната тоже не видна. В этой реальности её никто не открывал. Василиск жив. Я бывал там, по сути, полтора раза: на втором курсе я лишь потоптался в самом начале тайных помещений Слизерина. Василиск на меня не нападал, но я знаю, что он выходит погулять из статуи. Я видел его сброшенную шкуру и крысиные скелеты. Если я буду приносить Петтигрю свежую воду и еду, то рано или поздно наткнусь на василиска. Или он зимой в спячке? Или он всегда спит, если им не командует Наследник Слизерина? А если не в спячке, то не сожрёт ли он Хвоста? Клетка прочная для крысы или человека, но гигантская змея, наверно, сможет её переломить. Допустим, я дополнительно зачарую прутья. У нас в Норе половина стен, балок и подпорок держится на упрочняющих заклинаниях. Я много раз видел, как родители их накладывают, так что справлюсь. Но василиск может убить крысу взглядом. Призрак Петтигрю останется в замке, явится к Дамблдору и сдаст меня. Да что ж за невезение такое! Если бы Гермиона всё ещё была моим другом, она стёрла бы Хвосту память — и проблема решена. И Гарри ничего рассказать нельзя, а то мы спокойно припрятали бы Хвоста где-нибудь в замке. Толку от таких друзей? В трудный час ни на кого нельзя положиться, некого попросить о помощи! Поломав голову, я решил подвесить клетку под потолком, где василиск её не достанет. Когда я был в Тайной комнате, я не обращал внимания на потолок, но вроде бы, он там очень высокий. Предупрежу Хвоста, чтобы не смотрел в глаза василиску. И вообще сидел тихо, если услышит, что кто-то ползёт. Хм, собственно, это выход — расположить клетку повыше. Если я полечу по тайному проходу на метле, не буду опускаться на пол, то василиск и меня не сожрёт. Я тут же представил, как гигантский змей кружит по полу и щелкает клыкастой пастью, ожидая, пока я устану висеть в воздухе на метле и спущусь к нему в зубы или случайно встречусь с ним взглядом. Что поделать, буду кричать петухом — должна же быть польза от моего «скрытого таланта»! Я обновил парализующее и связывающее заклятья на крысе и потопал к сараю для мётел, не забывая скрывать следы Ветряным сглазом. Пару раз, неудачно применив его, я ослепил сам себя снегом и вымочил всю одежду, но я и так был не особо сухой. Потом я вспомнил, что не замёл следы от хижины до поляны, но возвращаться не стал. Мало ли, кто сегодня гулял по окраине Леса: никто не умер, вот и незачем разбираться. Как же здорово быть невиновным в убийстве! В замок я добрался уже в глубокой темноте, незадолго до отбоя. Мне удалось проскользнуть мимо Филча незамеченным, а потом я спрятал метлу за дверью в ближайшем туалете, чтобы не тащить в гостиную и не вызывать вопросов гриффиндорцев. Ощущение, что на меня смотрят и вот-вот раскроют, пропавшее было, когда я понял, что Петтигрю жив, вернулось с новой силой. Кормак Маклагген, вытянувший ножищи у камина, казалось, следил за каждым моим движением. Гермиона стреляла глазами поверх книги. Невилл, что-то обсуждавший с моей сестрицей, при виде меня замолчал и проводил в спину вопросительным взглядом. Джин глазела на мою мантию, сощурившись. Как будто вот-вот ткнёт в меня пальцем и завопит: «Смотрите, Тупоронни в мокрой одежде, значит, был в Запретном Лесу, якшался с Пожирателями и одного из них принёс с собой!». Я сделал скучное лицо и прошел мимо них в спальню. Из-под полога на кровати Финнигана в тишине торчали три ноги — почему то все в разных носках. Но зато никто на меня не пялился. Я уменьшил клетку с помощью Редуцио и спрятал в карман мантии. Теперь оба кармана оттопыривались: с крысой поменьше, с клеткой сильнее. Я шагнул было к выходу из спальни, но сообразил, что уходя перед самым отбоем, привлеку внимание старост. Лучше дождаться, пока все уснут. Я обновил чары на крысе, переоделся в сухое, залез на свою кровать и закрыл полог. Следующие два часа тянулись как целая ночь. Я боялся выпустить Петтигрю из виду и прозевать момент, когда спадут Петрификус и Инкарцеро. Но держать крысу в руке тоже нельзя — вдруг однокурсники отдёрнут полог ради какой-нибудь ерунды, напомнить о контрольной, например. Вот я и пихал связанного Хвоста в карман да из кармана. Крысиный глаз пялился на меня с ненавистью. Наконец, все утихли, и я прокрался на выход. Прогулки по ночному Хогвартсу куда увлекательнее в Мантии, с Картой и надёжными друзьями. Я шёл на цыпочках и прислушивался к каждому шороху. Следил, чтобы не задеть метлой доспехи. Прежде, чем завернуть за угол — подсматривал, кто там. В неверном свете факелов узрел в конце коридора кошачью задницу и хвост — пушистые, значит Норрис, а не Маккошка. Пришлось разворачиваться и идти дальним путём, через третий этаж. На третьем орудовал Пивз. Его я тоже заметил заранее, и пошёл обратно, чтобы сделать ещё один крюк, по четвёртому этажу. Но этот придурошный полтергейст носился по коридорам быстрее меня. — Это же Рончик-пончик! — завопил он, нагоняя меня по воздуху. — Гуляешь? Свидание? Познакомишь? — Утихни, Пивз! — зашипел я. — Я буду тихим-тихим, подсмотрю одним глазком, — Пивз похабно подмигнул мне. Да в этой школе все помешаны на свиданках! — Зачем вам метла? Парить на крыльях любви? У меня не было ни одной идеи, как уговорить Пивза отвязаться, поэтому я приложил его Обезъязом и поспешил прочь. На лестнице я заметил за спиной мелькание — проклятый полтергейст молча следовал за мной, скрываясь в стенах. Хоть возвращайся в спальню и пережидай ещё час! Я всё-таки поднялся на четвёртый этаж. Как только Пивз покажется, жахну его Ступефаем и закреплю Петрификусом. Я держал палочку наготове, внимательно оглядывал коридор, не забывая посматривать вверх и назад. И всё равно пропустил момент, когда Пивз выскочил из стены и своротил доспехи. Металл загрохотал по каменному полу, эхо разнесло шум, казалось, по всему замку. Я припустил обратно к лестнице, и на ней-то меня и сцапал Снейп. — Уизли! — торжествующе зашипел он, взяв меня на прицел палочки. Не знаю уж, в Ордене Феникса или в Пожирательском кружке его научили так внезапно выскакивать на людей. Одному Мерлину известно, каким чудом мне удалось не заорать, не подпрыгнуть как коту при виде змеи и не запустить в него чем-нибудь атакующим — в порядке самозащиты. Снейп, явно довольный своим эффектным появлением и моим обалдевшим видом, подошел ближе и навис надо мной, чуть не клюнув в макушку здоровенным шнобелем. — Что вы делаете здесь ночью? А то сам не видит! — Возвращаюсь с прогулки, тренировался в полетах, не уследил за временем, больше не повторится, сэр, — протараторил я отговорку. И тут же сообразил, что мантия на мне не зимняя, а обычная, тонкая. Я совсем забыл, что оставил уличную сушиться. Под школьной мантией у меня был свитер, но поверит ли Снейп, что я в таком виде летал? Впрочем, Джинни с голыми ногами зимой рассекает, может, у нас это семейное! Хладоустойчивость, естественно, а не вертихвостство. — Гостинная Гриффиндора в другой стороне, — не поверил Снейп. Да что за день сегодня, почему мне так не везёт? Почему вместо этого мерзкого типа не дежурит Макгонагалл? Она бы поджала губы, влепила мне отработку и отстала. — Мне пришлось сделать крюк, чтобы не попасться Филчу. Снейп, кажется, принюхался. Думает, что я пьяный? Ищет запах уличной свежести? А я, может, уже полчаса по коридорам блуждаю! — Что в кармане? В горле мгновенно пересохло, и я закашлялся. Профессора не вправе досматривать карманы студентов. Но если я скажу ему это, то он специально меня обыщет — мне с ним не справиться на дуэли, я ему не помешаю. Он найдет крысу — узнает Петтигрю? В моей реальности он не разоблачал Коросту и ничего не знал до побега Питера. Но соплохвост знает, что известно этой версии Снейпа. И даже если он не узнает Питера, он может проболтаться Лили, Гарри или Сириусу, а те-то сразу поймут, что за связанная крыса у меня! — Быстрее, Уизли, — рявкнул Снейп. Я медленно, силясь придумать убедительное объяснение, вытащил из кармана уменьшенную клетку. Руку высоко не поднимал, чтобы рукав мантии не сполз и не оголил свежий след крысиного укуса. По крайней мере, мне удалось удивить Снейпа. Он ничего не сказал, и в лицо я ему взглянуть не решался — он не постесняется пролезть мне в мозги, — но чувствовал, что тот недоумевает. — Хотел поймать какую-нибудь живность. На Рождество подарить сестре, — пояснил я. — У меня… хм… ограниченный бюджет на подарки. Дам ему возможность мысленно посмеяться над моей бедностью. Пусть почувствует себя лучше других и отвяжется. Если только не спросит, откуда у меня такая дорогая клетка. — Вы хотели поймать животное в Запретном лесу? — вкрадчиво уточнил Снейп. Думает, что я вру, или что я непроходимый тупица. Я спрятал клетку обратно и сделал глупое лицо. Снейп терпеть не может идиотов, пусть по профессорской привычке снимет баллы и отстанет. Некогда мне тут с ним беседы вести — в любой момент Петтигрю сбросит Петрификус и Инкарцеро, выберется из кармана и сбежит или попадётся на глаза Снейпу! Снейп и впрямь отстал от этой темы — но не от меня. — Что вам нужно от моего сына? — выпалил он. — Отвечайте! «Он не ваш сын!» — я чуть не заорал это вслух. У Гарри есть Сириус и Ремус, а от Джеймса Поттера остался портрет. На каникулах Гарри сможет встретиться с нормальными, не змеюшистыми «отцами». — Ничего мне не нужно. Сэр, — отозвался я. Прозвучало угрюмо, как будто я огрызаюсь, хотя я не собирался цапаться со Снейпом. Что он пристал опять ко мне?! — Что между вами произошло? Почему вы поссорились? У него бы и спросил! И определился бы уже: его не устраивает, что я рядом с Гарри, или что мы держимся друг от друга подальше? Тоже мне, заботливый отчим-наседка выискался. Думаю, таким людям, как Снейп, просто не стоит заводить детей. Гарри уже не маленький, и они друг другу не родные, но Снейп всё равно лезет не в своё дело, контролирует его друзей. Портит жизнь — если не ему самому напрямую, так тем, кто его окружает. Я от души посочувствовал мелкой сестричке Гарри, как там её, Айрис. Бьюсь об заклад, у этой девчонки не будет парня, свиданий и поцелуев, пока она учится в Хогвартсе — и вовсе не потому, что у неё папочкин крючковатый нос. Я хотел сказать Снейпу что-нибудь зрелое, мудрое, типа такого: «Родители не должны встревать в ссоры детей, дети сами разберутся» — ну, раз уж Снейп на семейные темы перешел. Или «А вы всех друзей Гарри допрашиваете? А он знает, что вы это делаете?». Но так мы до утра будем препираться. — Гарри сложно дружить одновременно и со мной, и с Малфоем, — ответил я уклончиво. — Гарри и Драко дружат с младенчества. Очень глупо надеяться, что сможете влезть и разбить их дружбу, — прошипел Снейп. Как будто речь не о дружбе, а я у Малфоя невесту увести пытаюсь! Снейп прошелся туда-сюда на пару шагов. Кружил, как падальщик над раненым зверем. Он что-то знает — или о нас с Гарри, или о моём двойнике. Он тут женат на магглорожденной, и, скорее всего, не может быть двойным шпионом. Это в нашей реальности он мог уверять своего Лорда, что Дамблдор не позволит ему похитить Гарри. А тут они в одном доме живут. Один приказ — и сразу станет ясно, на чьей стороне Снейп на самом деле. Но даже если он не шпион, связи с Пожирателями у него явно остались. С Малфоем-старшим, например. Явно же не через Лили здешний Гарри и Хорёк познакомились ещё во младенчестве. Снейп узнал, что тот Рон стал Пожирателем? Или ему не назвали имени Рона, вот он и подозревает того, кто внезапно сблизился с Гарри. Если показать ему чистое запястье, то он отстанет? Нет, Метку же, наверно, не сразу ставят, сначала какие-то проверки дают. — Я знаю, что Дамблдор велел вам втереться Гарри в доверие. И будьте уверены, Гарри тоже это знает. Никакие ваши уловки не помогут. А, так он с этой стороны меня подозревает. Ну, это не так страшно, наверное. По крайней мере, не отравит «на всякий случай». Я перемялся с ноги на ногу. Назначай уже отработку и вали по своим делам! Я хотел пощупать крысу, проверить чары, но боялся привлечь внимание Снейпа к этому карману. Ногой, изнутри, веревки не прощупывались. Шевельнулся? Или показалось? — Да что вы приплясываете, Уизли? Куда-то опаздываете? — В туалет! — взвыл я и бросился по коридору в ближайший сортир для мальчиков. Я слышал, что Снейп бежал за мной, но не атаковал. Я ворвался в туалет, бросил метлу в угол, заскочил в кабинку, запер дверь и под отвлекающее журчание шепотом обновил чары на крысе. Уфф, еле успел. Веревки ещё держались, но сам Петтигрю уже дрыгал хвостом, когда я его вытащил из кармана. Снейп ждал меня в коридоре. Он ещё несколько минут буравил меня взглядом, пока я смотрел в пол и изображал умеренное раскаяние. Потом назначил мне отработку, забрал метлу и проводил меня до гостиной Гриффиндора. Полная Дама, разбуженная приказом открыть проход, ещё и глазки строила этому типу. Фу. Без метлы соваться в Тайную Комнату не имело смысла. Я провёл остаток ночи, борясь со сном и поддерживая на крысе чары. Спина ныла, умоляя меня прилечь, но я боялся, что отрублюсь. Лучше бы убил его, честное слово! Уже давно закопал бы в Запретном Лесу труп и спокойно дрых! Рано утром, еле передвигая затёкшие ноги и потирая уставшую спину, я поплелся в сарай за метлой, потом в Тайную Комнату. Там потолки, и впрямь, оказались высокими: футов семьдесят, не меньше. Василиск не дотянется, даже если встанет на кончик хвоста. Но подвесить клетку было не на что: ни крюка для факела, ни какого-нибудь декоративного выступа я не нашёл. Мне пришлось подняться обратно в туалет на втором этаже и в одном из классов отломать ножку от стула. Я вернулся в Тайную Комнату и в свете Люмоса вогнал ножку в щель между камнями. Вроде, надёжно. Если Петтигрю не попытается превратиться в человека, то должно выдержать. Я зачаровал прутья клетки и подробно описал Питеру, как его разрежет на кусочки, если он станет большим. Проинструктировал его насчёт василиска: при его появлении глаза не открывать, не шуметь, к краю клетки не подходить. Чары развеялись, крыса подошла к решетке и уставилась на меня. То ли морда у Питера такая выразительная, то ли я такой догадливый: «Почему?» — ясно читалось в чёрных глазах-бусинах. — Я не предам Гарри, ясно тебе? Я не буду служить твоему Лорду, — сказал я и отвернулся. Почему-то смотреть Питеру в глаза было неприятно. Метлу я приклеил чарами к стенке у самого входа в лаз, сразу за скрывающимся умывальником. Запоздало вспомнил про Миртл — призрачная девчонка запросто может заметить меня и сдать кому угодно. Надо быть начеку. Со всей этой вознёй я опоздал на завтрак, поэтому совершил набег на кухню. А потом завалился в Выручай-Комнату отсыпаться. Прогулял Трансфигурацию и Травологию, и в обед узнал, что помимо домашки и чистки котлов у Снейпа получил дополнительные эссе за прогулы. Еду, воду и газетную подстилку я менял Коросте через день. Как в детстве, только без маминых понуканий. Не тюрьма, а пансионат какой-то! Сначала я решил не баловать заключенного заботой словно домашнего питомца, но потом передумал. Мне не нужны проблемы, если Питер вдруг заболеет. Пока я убирал клетку, Питер неотрывно следил за мной, пытался перехватить мой взгляд. Пару раз я начинал с ним говорить, чувствуя потребность объясниться, оправдаться, доказать ему, что это совершенно несерьёзное наказание за его преступления. Что он не только предал того, кто ему доверял, но и убил двенадцать маглов, подставил Сириуса. Что он намного хуже меня! Но я замечал, что начав говорить, не могу вовремя заткнуться, и пару раз сболтнул лишнего. Чуть было не ляпнув, что из-за него Сириус провёл двенадцать лет в Азкабане, я решил вообще не открывать рот при Питере. В Тайную Комнату я пробирался, всякий раз замирая от страха. И даже не встреча с василиском пугала меня больше всего. Нельзя, чтобы в туалете я столкнулся с девчонкой или с Миртл — и без Карты мне приходилось караулить, прислушиваться и подглядывать в щелочку. Нельзя, чтобы меня кто-то заметил за подсматриванием в женском туалете или просто видел в том коридоре часто. Нельзя, чтобы Гарри в это время смотрел на Карту Мародёров. Тайная Комната не видна, а вот туалет и коридор рядом с ним — очень даже. Гарри мигом догадается, зачем я там ошиваюсь. Мне приходилось бегать туда во время ужина, когда я точно знал, что Гарри в Большом Зале, на виду у слизней. Несмотря на все меры предосторожности, мне казалось, что все вокруг догадываются. В Большом Зале Дамблдор загадочно мерцал стёклами очков, глядя на меня. Снейп пронзал взглядом на Зельях. Гарри начал вопросительно пялиться во время совмещённых со Слизерином уроков. Гермиона с чего-то подобрела ко мне. В тот же день, когда я устроил «домашний арест» Питеру, она подсела ко мне в гостиной и спокойно, без ругани, завела разговор о пропущенных занятиях. Передала темы эссе, порекомендовала книги из библиотеки, предложила показать ей мою писанину перед сдачей профессорам. Я не подал виду, но внутри похолодел от страха. Я знаю Гермиону, она твердолоба как взрывопотам. Если она не признала свою ошибку с зельем сразу, как должен быть истечь срок его действия, значит уже и не признает. Будет убеждать сама себя, что я нашёл способ подливать зелье. Даже то, что нас с Гарри больше не видят вместе, она запишет в пользу своей версии: запасное зелье кончилось, вот мы и разругались. Гермиона уверена, что права в своих подозрениях, что я вор и обманщик. Зачем тогда она заговорила со мной, предложила помощь с учёбой? Ясное дело, чтобы разнюхать побольше! Что ей известно и в чем она меня подозревает? Гермиона проверила эссе и снова, как до ссоры из-за Тонкс, назначила себя ответственной за мою успеваемость. Я не отказывался от помощи, но очень, очень внимательно следил за тем, что при ней говорю. Джинни по-прежнему вела себя странно. Шушукалась с Невиллом: в их разговорах не раз звучало моё имя. Звала снова полетать втроем с Гарри, но я отговаривался тем, что он занят зубрёжкой и обязанностями старосты. Сестрица смотрела с подозрением, и я понятия не имел, что за мысли бродят в её голове. Я и раньше имел тайны, но это никогда не было настолько тревожно и изматывающе. Видимо, я умею хранить их только коллективно, разделяя с Гермионой и Гарри. Не с кем поделиться, обсудить. Мне все время казалось, что я упущу какую-то мелочь, попадусь на чём-то простом и очевидном, потому что друг не подскажет, не подстрахует. Ни в чём меня не подозревал, кажется, только Хагрид. От моих визитов он немного подобрел, разговорился и стал больше похож на себя из нашей реальности. Даже помог мне идеей. Я пожаловался, что понятия не имею, что подарить родным на Рождество, и он тут же предложил свои запасы сушёных трав из Запретного Леса. Подарю всем травяные наборы, пусть добавляют в чай. А что: аромантно, по-зимнему уютно и, может быть, даже полезно. Хагрид в травах разбирался: он назвал мне все свои развешанные по стенам веники, и я потом проверил по справочнику. Ничего ядовитого и опасного там не было. Осталось только придумать, куда сложить травы. Хагрид предложил взять большой мешок и нашить из него маленьких мешочков. Не то что бы я гордился портновскими навыками: пришить пуговицу или заштопать носок — мой максимум. Но это же просто мешочки, там не должно быть сложно: нарезал, сложил, два прямых шва, завязал верёвочкой. Иголка у Хагрида нашлась — но здоровенная, для его пальцев. Ею только мешок для гигантских тыкв шить. И нитка такой толщины, что можно подвязывать рассаду. К счастью, выручила Джинни. — Опять штаны порвал? — она закатила глаза, как будто я каждую неделю порчу одежду. — Дай сюда, зашью. — Не, это сюрприз. Это для рождественских подарков. Сестрица посмотрела на меня, словно я превратился в русалоида, но иголку с ниткой дала. Вечер я провёл в хагридовой хижине за рукоделием. Не знаю, откуда взялось поверье, будто подобный труд успокаивает. Лично я с удовольствием шил первый мешочек, на втором уже устал и исколол себе пальцы. На третьем неровно сложил ткань, из-за чего мешочек вышел кривоватый, и я еле сдерживался, чтобы не зашвырнуть его в печь. Переделывать не стал, отложил до следующего раза — а то еще со злости жахну Инсендио и спалю Хагриду хижину. Я вышел от полувеликана уже затемно и бодрым шагом направился к замку. На душе было легко и солнечно. Я понял смысл рукоделия: оно успокаивает не в тот момент, когда ты с ним мучаешься, а после, когда понимаешь, что освободился от этой нудятины хотя бы на время. Я доделал домашку и завалился дрыхнуть, но проспал недолго. Мне приснилось, что я отправился кормить Питера, но в Тайной Комнате опять обвалился потолок, и меня засыпало. Я хотел достать палочку и отлевитировать от себя тяжелый камень, придавивший меня к полу, но камень давил на живот, бёдра и обе руки, не позволяя вытащить их. Я задёргался под камнем, пытаясь выползи, и в этот момент проснулся. Тяжесть, сдавившая тело посередине, никуда не делась. Я открыл глаза и в темноте, под закрытым пологом, с трудом различил лицо Джинни. — Ты чего? — сонно прохрипел я. Глаза привыкали к темноте, и я замечал больше. Сестрица, одетая не в пижаму, а в школьное, сидела на мне верхом поверх одеяла, прижимая коленями мои руки к бокам. Кончик её палочки смотрел мне между глаз.