***
Сентябрь 2016 год(неделя с момента начала учебного года), школа-интернат для одаренных "Эсперс". Начало учебного года в этот раз было слишком шумным. Хотя бы потому что нужно было выпускать монстра из клетки... Нет, не монстра. Самого настоящего демона. Он убивал всех, к кому прикасался и всё усложнялось сложным детством ребёнка. Именно поэтому сразу Толстой собрал всех учителей, так как было одно большое "НО", а в данном случае имелось физическое воплощение этого самого "НО". И это уже вторая причина собрания. - Ты с ума сошёл! - кричал во всё горло Горький как только услышал как будет происходить адаптация демона из подвала школы. - После того, что было с другими ты думаешь он примет её? - Нет, я в здравом уме и прекрасно понимаю, что делаю и чем это грозит. - всё так же спокойно ответил Лев. - Тем более он начал играть тогда, когда она появилась тут. Так что лучше кандидатуры быть не может. - Лев Николаевич, - подала голос Горчакова, чем привлекла к себе внимание всех, кто был в кабинете директора. - при всём моём к вам уважении и доверии, но я тоже сомневаюсь в том, что Анечка справится. Он же... Ну вы понимает. - женщина сжалась под взглядами других учителей. Она всегда, когда волновалась с трудом связывала слова. - Ну она девочка очень хрупкая и с такой жестокостью она не сталкивалась. Можем ли мы надеяться, что она не сломается. Толстой задумался. А ведь и правда, могут ли они возложить такой груз на Сниткину? Он с таким трудом привыкал жить вне больницы, откуда его привезли вместе с ещё одним мальчиком четыре года назад. Один то уже неделю ходил в школу, а вот второй... Демон, как его прозвали за холодную ауру и убийственный дар, всё никак не мог покинуть подвал. Дар подчинялся с большим трудом, однако в последнее время он делал успехи. Даже подержал за руку директора, что раньше было смертельно опасно. - В любом случае, Елена Сергеевна, мы должны попробовать. Нельзя его держать там вечно. Он жаловался, что устал от этого. Тем более, он сам выбрал Сниткину. - Чехов, что стоял позади Толстого, подошёл ближе к столу, смотря на всех. - Его здоровье ухудшается. Когда он пришёл к нам у него был один диагноз, а сейчас их два. Больше ждать уже нельзя, коллеги. - высказал своё мнение школьный врач. Горчакова напряжённо кивнула, выражая так своё согласие с решением директора. - Надо звать Аню и говорить с ней. Без её согласия мы не можем идти дальше. - поставил окончательную точку Толстой. - Фёдора я возьму на себя. Горький ударил по столу и посмотрел на удаляющихся коллег, но понимал, что решение принято. Знал бы он тогда, что потом будет ругать себя, за недоверие и сомнения в адрес Ани и Феди.***
Наше время, город Санкт-Петербург, парковка около полицейского участка. Оказавшись в машине, Максим опустил голову на руль. Нужно звонить крысам и собирать собрание. Перед глазами до сих пор стояло лицо Тургенева, который рассказывал о своих подозрениях о двойной жизни Горького, месте нахождения крыс и о том, что ждёт Фёдора. Как же сильно всё таки этот самодовольный индюк не любил Достоевского. Конечно, интересно было бы узнать о чём будут спрашивать Устинову, но времени было очень мало и нужно скорее начинать действовать. И самое главное, что давно нужно было сделать - это собрать собрание всех боссов мафии. С Устиновой можно решить вопрос потом. Адрес её детективного агентства у него есть. Внезапный звонок мобильного телефона отвлек из всех мыслей и безжалостно окунул в реальность. Чёрт, да кому он мог сейчас пригодиться?! Но номер был смутно знаком и сразу стало понятно кто это. - С ума сошёл звонить мне со своего номера?! - крикнул собеседнику Максим, зная, что он сейчас сидит и ухмыляется. Этот демон с самого первого появления в школе вынес ему мозг и довёл до трясучки. - И вам добрый день, Алексей Максимович. - поздоровался холодный голос с неким свойственным только одному человеку-демону на всём белом свете ехидством. - Как прошёл визит в полицию? Как поживает господин Тургенев? Надеюсь он в добром здравии. - в том же тоне спросил Фёдор и, Горький готов был поклясться, он чувствовал, что демон ухмыляется. Вот же гадёныш, но такой талантливый. - Нас могут прослушивать и тогда ни у кого не будет никаких сомнений, что я связан с мафией, а издательство лишь прикрытие. -Максим осмотрел парковку на предмет подозрительных личностей, которые могли бы следить за ним. Вроде чисто, но все стоит быть по тише и не быть таким нервным. - Они знают, что это ты и они не успокоятся пока не закроют её. А потом, как бродячего пса, застрелят тебя и напишут "Оказал сопротивление при задержании". Вам надо сваливать, пока ещё есть такая возможность. - Вы слишком переживаете за то, что по сути и не ваша проблема во все. Знаете же, что я всё контролирую. - со вздохом сказал Достоевский и, судя по протяжному мычанию, он решил потянуться в кресле. Опять работал ночью. - Мне нужна будет ваша помощь в организации одного большого представления в день трагедии в интернате. Хотим передать "привет" губернатору перед тем как уехать. Горький на минуту задумался, а затем на его губах расцвела ядовитая усмешка. Уж в чём, так в ненависти к главе города (ещё один виновник того, что случилось с интернатом) Федя и Алексей были ужасно схожи. - Сегодня после собрания лидеров мы поговорим об этом. - Достоевский издал удивленное "Ха" на это предложение. Как? Он же просто подчиненный Горького, крысы хоть и были фурором, но в жизни мафии приобрели значимость недавно. - Нам давно пора кое-что изменить с твоим статусом. Так что с тобой свяжутся куда тебе нужно прийти. - ядовитая улыбка сменилась тёплой и мягкой. - Ты это заслужил, мой мальчик. Долгое молчание. Оно и понятно, ведь ему нужно осознать какая теперь будет ноша на его плечах. Быть одним из почётных лидеров русской мафии для паренька двадцати лет это не просто круто, а страшно. Но кажется Фёдор не напуган, а искренне удивлен. И это отеческое "мой мальчик". - Я понял... - коротко, холодно и явно шокировано ответил Фёдор, сбрасывая вызов. Ну что ж, как обычно. Этот малый не любил говорить слишком много и всегда больше делал, за что теперь получил заслуженную награду. Что произошло дальше наверное удивило бы любого: не важно босс мафии или простой смертный. Дверь машины резко открылась и на переднее пассажирское сидение села никто иная как... - Таня! - крикнул едва ли не на всю парковку Горький, напуганный вот таким вот резким появлением. Женщина лишь хмыкнула и усмехнулась. Ну ещё бы... - Я так поседею раньше положенного! - И тебе здравствуй. Ничего рассказать не хочешь? - спросила Устинова, поворачиваясь к нему в пол оборота и не переставая усмехаться. - А что ты хочешь услышать? И вообще, ты должна быть на... -Допросе? А что у меня спрашивать? Я ничего не знаю о ваших тайных планах! Что у меня спрашивать? - Татьяна откинулась на спинку сиденья. - Я помочь хочу. Аня не виновата. - Это нам всё понятно, но для них она убийца. - вынес вердикт мужчина, переводя дыхания от испуга после встречи с детективом. Устинова же достаточно громко цыкнув, запустила руку в сумку, доставая оттуда толстую папку. - Это не доказательство для следствия, что дар - это не просто какая-то сила, но личность, сидящая внутри. Устинова только победно хмыкнула, чем вызвала напряженный и полный непонимания "зырк" от Пешкова/Горького. - Смотри, мафиози. Аня не делала этого. - с неприкрытой насмешкой, сказала Татьяна. - Что? Я не тупая и давно всё поняла, когда тебя на работу брали. А ты думал я просто так сидела там? А вот и нет. - Устинова замолчала. - Но этого даже я не могла предсказать. Горький взял папку и стал внимательно вчитываться в текст, постепенно понимая какая мразь всё это время была у них перед носом. - Вот же сукин сын! - сквозь зубы прошипел Максим. В своей голове он уже разделал этого человека лучше любого мясника за всё, что этот урод сделал. Он же был всем этим детям как родной, был для всех опорой, поддержкой, вытаскивал некоторых из помоек, психушек и давал надежду. А потом вместе с Лермонтовым вот так подставил. Нужно скорее сказать крысам и предупредить их. Вполне возможно, что он мог сказать полиции где сейчас прячутся ребята. А значит им грозит ужасная опасность и вытащить их уже никто не сможет. Тогда уж точно мечта Феди о таинственной книги будут грустно плакать в углу, пока он будет кормить червей на радость Тургеневу. - Осторожно с этим. - предупредила Устинова. Она уже давно смерилась и приняла тот факт, что такой близкий для всех одаренных человек вот так их предал и помогал тем, кто считал их опасными просто потому что они были другими. Как же это было подло. - Если захочешь сказать Феде об этом, то проследи, чтобы он не наломал дров. Он хоть и очень умный, но всё же очень молод и может оступиться. - У него есть тот ради кого он ни за что не оступится и не проиграет эту войну. - с мягкой улыбкой, вспоминая этот союз ангела и демона. Да уж, ради неё он и правда сделает всё, как и она для него. - И правда демон-хранитель. - Устинова тяжело вздохнула. У них ведь мог быть шанс на хорошую жизнь, без вот этих вот погонь, убийств, пряток от правительства. - Ладно, я пойду. Ты знаешь где меня искать если что. - тепло улыбаясь, женщина так же быстро, как и появилась в машине, покинула её. Горький только немного растеряно посмотрел в след Татьяне, а потом на папку. Что ж... Пора наконец-то помочь Феде исполнить его мечту.***
Всё тот же день. Штаб организации "Крысы из мёртвого дома". После разговора с Максимом Фёдор подошёл к книжному шкафу, на котором красовалась фотография семьи Достоевских. Его братья и сёстры, которые разошлись по всей большой стране. Федя понимал почему некоторые его оставшиеся родственники с ним не хотят общаться и даже отреклись от него, но от этого, конечно же, легче не становилось. Варя как-то сказала, что не винит брата ни в чём, но просто ей очень сложно с ним общаться. Из грустных мыслей Фёдора вытащили родные и тёплые руки Ани, которые она опустила на его плечи и начала их мягко поглаживать и разминать. Как раз то, что было нужно после долгого сидения за столом. - Ты сильно напряжён. - тихо сказала она на ухо Достоевскому, обдавая горячим дыханием мочку уха. Девушка встала на носочки и обхватила плечи парня, крепко прижимаясь к его спине и опуская подбородок на его плечо. - У тебя теперь из-за меня ещё больше проблем, да? - грустно сказала Сниткина, отводя взгляд в противоположную от Достоевского сторону. - Прости меня... - Разве могут быть проблемы от любимого человека? - Фёдор развернулся к Ане лицом и положил свои холодные руки на её щеки. - Это лишь временные трудности, но мы справимся. Главное, что ты сейчас со мной, а остальное для меня сейчас абсолютно не важно. - последние слова Достоевский прошептал почти что в губы своего ангела и после того, как закончил говорить поцеловал её. Аня тут же обняла его, прижимаясь так, словно она хотела стать с возлюбленным единым целым. Чтобы уже точно никогда не расставаться и всегда быть рядом. Одна рука Фёдора вплелась в каштановые волосы девушки, а вторая забралась под белую рубашку (на секунду, это была его рубашка) и пробежалась по выпирающим позвонкам и рёбрам. Аня сильно похудела, но оно и понятно. В тюрьме её точно кормили не по высшему разряду. Достоевский отметил, что нужно показать Аню Чехову и если надо, то отправить её в его прекрасную палату №6 для полного восстановления. Оторваться друг от друга очень сложно, но всё таки нужно. Когда воздух в легких заканчивается, то тяжело дышащие молодые люди разрывают поцелуй. На такую покрасневшую Сниткину Достоевский был готов смотреть целую вечность. Такая же красивая и невинная, но в глазах появляется огонёк похоти. Он совсем еле заметный, но его хватает, чтобы после разгорелся целый пожар. Они оба в нём сгорят, если во время не остановится, но им так не хочется. Фёдор уткнулся носом в Анину шею, вдыхая её аромат и ведя им чуть ниже попадая в ямочку между ключицами. - Ты - самое лучшее, что со мной случалось. Поэтому, - парень осторожно укусил своего ангела за шею, отчего она громко ахнула и то скорее от неожиданности, чем от боли. Потому что он уж точно никогда не сделает ей больно. - выброси из своей красивой светлой головы такие глупые мысли. - прошептал Фёдор, оставляя мимолетный поцелуй на месте укуса, от чего по спине девушки поползли ощутимые мурашки. - Щекотно... - пискнула Аня, прижимая свою голову к голове Фёдора и пытаясь уйти от вызывающих смех прикосновений. На это юный демон лишь продолжил покрывать шею своего ангела мимолетными поцелуями, зная какие это вызывает у неё ощущения. Чуть позже к поцелуям ещё добавились и холодные руки на рёбрах, что вообще заставило Сниткину взвизгнуть. - Ах, Федя! Ты ужасно холодный! Всё-всё, пожалуйста, убери их! Я сейчас заледенею! - кое-как выпутавшись из холодных рук Достоевского, девушка тут же открыла дверь и что-то крикнула Ивану, который всегда находится рядом с кабинетом своего господина. Мало ли что и когда тому может понадобиться. Фёдор сел в кресло подминая под себя ноги и внимательно наблюдая за тем, как Аня подходит к нему и осторожно гладит по темным волосам. Как же он скучал по этим милым объятиям, дурачеству, поцелуям и разговорам с ней. - Сейчас Иван принесёт чай. - сказала Аня и села в соседнее кресло, беря руки Феди в свои и осторожно растирая их чтобы согреть. - Совсем замерз... - девушка сама не заметила как изменилось её выражение лица, когда она пыталась согреть тонкие длинные пальцы виолончелиста. - А ты... Ты всё ещё играешь? Достоевский еле заметно улыбнулся и кивнул. Ну ещё бы... Это дело он точно не бросит. - Хочешь вечером сыграю тебе что-нибудь? - спросил Фёдор и ожидаемо получает очень бодрый кивок в ответ. Пальцы Достоевского сплелись с пальцами Сниткиной, постепенно перерастая в поглаживание рук друг друга. Идиллию прервал стук в дверь. - Входи, Иван. - не отрывая глаз от своего ангела, произнёс Федор. Гончаров, войдя в кабинет-комнату своего лидера, поставил поднос с чаем на не большой кофейный столик и шепнул что-то на ухо своему господину. Лицо Фёдора мгновенно стало серьёзным и он посмотрел на своего обер-камергера, кивая. - Я понял, позови ко мне Колю и Аню Ахматову. - Гончаров молча удалился из комнаты так же быстро, как и появился. Сниткина с непониманием, страхом и грустью посмотрела на своего молодого человека, который лишь разочарованно усмехнулся. - Ангел мой, прости, но работа не ждёт. - Достоевский встал с такого уютного и мягкого кресла, подходя к своей даме сердца, чтобы оставить на её макушке мимолетный поцелуй, но её цепкие руки тут же обхватили его торс. - Аня... - Всего минуту, ладно? - она подняла на него свой большие глазки и жалобно посмотрела, все больше и больше краснея. Ну как тут откажешь, когда на тебя смотрит такими милыми глазками красивая, умная и горячо любимая девушка? - Это не займёт много времени. - Федя погладил Аню по волосам и бегло коснулся кончика носа Сниткиной указательным пальцем. Она лишь забавно свела глаза в кучу, что заставило вечно хмурого Достоевского хихикнуть. Как раз когда открылась дверь кабинета. - Опа, Аня! Аня! Смотри, Федя хихикает! - радостно закричал на всю комнату Гоголь. Фёдор оторвался от Сниткиной и смерил клоуна убийственным взглядом. Ахматова выглянула из-за двери как раз, когда её теска встала с такого же тёплого кресла. - Ну так это не твои глупые шутки. - буркнула блондинка. Коля, не растерявшись, начал изображать глубоко обиженного и приговаривать, что никто его не ценит, не любит и вообще все плохие. Обе Ани переглянулись и Ахматова лишь закатила глаза. - Что бы не произошло, а этот дурак всё такой же невыносимый. - На то он и клоун. - мягко улыбаясь, ответила вторая Аня, наблюдая типичную картину для общения Достоевского и Гоголя: один плясал во круг другого и изображал глубокую печаль от того, что его безграничные таланты было не оценены по достоинству. - Кстати, а по какому поводу сборы? Гончаров нам ничего толком не объяснил. - успокоившись и наигравшись в ужасно обиженного, спросил Николай. - А, я говорил с Горьким сегодня. - начал объяснять Федя. - Он хочет видеть меня на собрании лидеров мафии. В кабинете повисло молчание. Даже Гоголь, который с трудом молчал когда спал, не мог выдавить и слова из себя. - Погоди... Но ты же его типа... Как это называется? - клоун почесал затылок, пытаясь вспомнить какое-то очень важное слово. Весь его вид в этот момент давал понять, что он сейчас лопнет от того как он сосредоточен. - Кохай! Во! Я в книжке одной прочитал, что так в Японии называют наставники своих подопечных. Так вот, Федя, ты же кохай Горького. Что тебе там делать? - Он намекнул, но я не уверен, что правильно его понял. - сказал Достоевский и прикусил большой палец, впадая в задумчивость на пару секунд. - Возможно, я пополню ряды боссов русской мафии. - смотря куда-то перед собой, произнёс темноволосый. Но вокруг все молчали не от удивления, а от шока. Если это случиться, то они сделают огромный шаг на встречу своей цели и быстрее создадут мир, в котом все будут равны.