Raw

      Как оказалось, Хаус отправил команду домой еще до обеда, потому что никаких интересных дел ему не нашлось и он устал смотреть, как Чейз разгадывает кроссворды.       К счастью, у Уилсона-то планов до позднего вечера не было. Но по-прежнему оставался лишь один насущным вопрос: как они смогут расслабиться в кабинете Хауса?       Хаус подумал над этим вопросом, а затем снова отправился поговорить с Кадди, посоветовав тем временем Уилсону подождать его своём офисе (для алиби, — пролепетал он, подмигнув).       Пока Уилсон нервно ждал, то уже успел отправить в онкологическое отделение записку, в которой говорилось, что ему нужно позаботиться о кое-каких важных документах и ​​он будет занят в течение часа или даже двух.       Не прошло и минуты, как зазвонил телефон. Онколог был уверен, что его вот-вот вызовут. — Доктор Уилсон, — осторожно ответил он. — Это я, — весело отозвался Хаус. — Приходи через балкон.       Кинув это, он повесил трубку, и Уилсон, дрожа от нетерпения, снова запер дверь на всякий случай, прежде чем отправиться тем же маршрутом, что и утром.       Его охватило возбуждение, когда он увидел, как Хаус соблазнительно сидит в своём кресле за столом и ухмыляется ему через стеклянную дверь.       Когда Уилсон вошёл, он заметил, что все жалюзи закрыты. Он сглотнул, прежде чем встретиться с пристальным взглядом Хауса. — Обо всём позаботился? — спросил он, затаив дыхание. — Ага, — тихо сказал Хаус, взяв трость, прислонённую к стулу, и медленно поднялся. — Притворился, что думал, что Кадди шутит, и что меня отпустили в клинике.       Он медленно двинулся к Уилсону, озорная ухмылка расплылась по его лицу. — Я обещал, что сам покажу ей готовые документы, если она меня не побеспокоит, — его нос слегка сморщился. — Что означает, что мне действительно придётся их доделать после, но… — Всегда приходится приносить что-то в жертву, — пошутил Уилсон, чувствуя, что ему становится труднее дышать даже при одной мысле об Этом.       Он чувствовал себя слишком раскалённым, слишком горячим, чтобы успокоиться, когда Хаус подошёл невероятно близко, их лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. — Двери заперты, — хрипло пробормотал Хаус, глядя на приоткрытые губы Уилсона.       Что-то внутри Уилсона наконец сломалось, он обхватил лицо Хауса обеими руками и поцеловал. Поражённый, Хаус на секунду замер, прежде чем поцеловать в ответ, уронив трость и обняв Уилсона за талию.       Уилсон отчаянно целовал его, обняв за плечи, когда тот ненадолго отстранился, чтобы оставить поцелуи на подбородке и шее. Желание захлестнуло его из-за приглушённых стонов, которые он вызвал.       К тому времени, как он вернулся к губам, Хаус покраснел до очень ярко-красного — он был взволнован сильнее, чем когда-либо видел Уилсон.       Он решил, что не может долго тянуть, слегка посасывая нижнюю губу Хауса. — Уилсон, — тихо хныкнул Хаус, крепче обнимая его, притягивая ближе.       Уилсон ахнул, когда член Хауса прижался к его собственному.       Он уткнулся лицом в шею Грега, покачивая бёдрами в дразнящем, почти мучительном удовольствии. Хаус заскулил, двигаясь в поисках бо́льшего давления. Уилсон слегка приподнялся, посасывая мочку уха Хауса. — Пойдём к креслу, — прошептал он, имея в виду удобное кресло в углу.       Хаус отчаянно кивнул, и Уилсон почувствовал укол беспокойства за состояние его ноги, но гортанные звуки, издаваемые Хаусом, когда Уилсон целовал его шею, заставили его думать иначе.       Уилсон осторожно толкнул Хауса в кресло, прежде чем забраться на него, стараясь не давить своим весом на повреждённое бедро друга.       Он остановился на мгновение, чтобы осмотреться перед собой. Хаус тяжело дышал, его лицо и шея покраснели, глаза были прикрыты. Волосы и одежда были восхитительно растрёпаны, и Уилсон внезапно понял, как сильно он хочет видеть его обнажённым.       Он наклонился и схватился за лацканы пиджака, слегка притягивая их к себе. — Снимай, — прошептал он, откинувшись на спинку кресла, чтобы снять свою одежду.       Хаус сглотнул, выскользнул из пиджака, прежде чем расстегнуть пуговицы, чуть не порвал их в спешке и наконец снял футболку через голову.       Уилсон тихо застонал, когда он наклонился, от ощущения их горячей кожи, прижатой друг к другу. Снова поцеловал Хауса.       Хаус ухватился за спину Уилсона, в то время как Уилсон вёл руками по его груди и животу, слегка впиваясь пальцами и задыхаясь. Джеймс начал поглаживать его эрекцию через джинсы. — Боже, Хаус, ты чертовски горяч, — прорычал он, прервав поцелуй, внезапная волна нежности заставила его снова наклониться и нежно поцеловать в нос.       Хаус захныкал, когда пальцы Уилсона расстегнули молнию на его штанах.       Он встал, чтобы позаботиться о своих собственных штанах, в то время как на Греге их уже не было.       Джеймс заполз обратно на Хауса, нежно поцеловал его, слегка потирая рукой контур члена диагноста, чувствуя, как его собственный пульсирует, ощущая влажное пятно на кончике.       Хаус сдерживал стоны, когда Уилсон пробормотал ему на ухо: — О чём ты думал, когда касался себя? — О тебе, — ахнул Хаус. — О тебе… представлял, как ты подходишь ко мне прямо здесь, на глазах у всех и… — Его бёдра дернулись, когда Уилсон потёр сильнее. — Целовал меня, прижимая к стене, пока мой член не стал твёрдым, а затем сосал. — Ебать, — выдохнул Уилсон. — Ебать, хочу тебя прямо сейчас.       Он откинулся назад ровно настолько, чтобы стянуть свои боксёры до колен, глядя, как зрачки Хауса расширяются от удовлетворения. Он быстро стянул боксёры, чувствуя лёгкое головокружение от сильной волны возбуждения и прилившей крови, осевшей где-то в нижней части живота, когда увидел великолепный стоячий член Хауса.       Он отчаянно хотел его во рту, но знал, что придётся приберечь это для следующего раза. С ухмылкой Джеймс наклонился и поцеловал опухшую головку, стягивая боксёры Хауса под колени.       Хаус тихо вскрикнул и начал ёрзать, удивлённо застонав, когда Уилсон полностью прижался к нему обнажённым телом.       Осторожно сомкнув ноги вокруг Хауса и взяв их члены, Уилсон схватился за бёдра Хауса и наконец толкнулся. Обоим мужчинам пришлось сдерживать отчаянные стоны, когда их члены тёрлись друг о друга. Идеальное количество трения и влажности. — Знаешь, о чём я думал сегодня утром? — спросил Уилсон после того, как отдышался и установил ритм. — Как сильно я хотел трахнуть тебя прямо здесь и сейчас, наблюдая, как ты вот так прикасаешься к себе, — выдохнул он, его лицо исказилось от удовольствия. — Бля, Джимми, — заскулил Хаус, приподнимая бёдра, чтобы соответствовать толчкам Уилсона. — Ты не можешь просто… так говорить, — притворно жаловался он.       Уилсон улыбнулся, снова уткнувшись лицом в шею Хауса, целуя и облизывая каждую точку, до которой мог достать. — Могу, если собираюсь это сделать, — пробормотал он, протягивая руку и обнимая их обоих.       Хаус застонал, когда Уилсон начал поглаживать их пульсирующие, почти сверхчувствительные члены в едином ритме со своими толчками, и переместил руки к заднице Уилсона, чтобы подтолкнуть его. — Боже мой, Хаус, — почти всхлипнул Джеймс, запинаясь. — Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом. Грег тихо заскулил в знак согласия, и онколог отчаянно поцеловал его в губы, прежде чем продолжить. — Это чертовски хорошо… Я не могу сдерживаться дольше…       Хаус поднял левую руку к затылку Уилсона, заставляя взглянуть на себя, и когда он посмотрел в глаза, Грег притянул онколога к себе для горячего поцелуя. — Кончи со мной, Уилсон, — умолял он, голос стал грубым от отчаяния, а покрасневшие губы ещё были влажными и блестящими от поцелуя.       Уилсон едва держался от крика, это был самый яркий оргазм, который он когда-либо испытывал. Он жалобно скулил, когда Хаус провёл рукой между ними, поглаживая.       Он целовал и задыхался, издавая отчаянный звук, в то время как Хаус продолжал слегка двигаться даже после того, как кончил. — Хаус, — выдохнул он, пытаясь успокоить свою руку.       Хаус ухмыльнулся, когда снова посмотрел на него, но Уилсон быстро убрал это выражение со своего лица, когда тот снова начал гладить свой член, быстро и сильно.       «Я должен это запомнить» — туманно подумал Уилсон, наклоняясь, снова посасывая мочку Хауса. — Ты сводишь меня с ума, — пробормотал онколог ему на ухо, когда его свободная рука гладила всё, до чего могла дотянуться. — Я имею в виду, что думаю о тебе постоянно, — мягко сказал он, нежно целуя в губы, пока Хаус хныкал, подпирая бёдрами руку Уилсона.       Когда он немного ускорился и безжалостно погладил большим пальцем головку члена, Джеймс прошептал: — Обо всём, что в тебе вызывает у меня раздражение, — со злой ухмылкой, прежде чем поцеловать его.       Постоянная стимуляция наконец стала слишком приятной для Хауса, поскольку лицо его исказилось от экстаза, и он тяжело кончил, отчаянно стоная в рот Уилсону.       Когда дыхание Грега выровнялось, Джеймс на минуту прижался к нему, не желая возвращаться к работе или распрощаться с руками Хауса, которые крепко обнимали его спину. — Напомни мне почаще пропускать дежурства в клинике, — пробормотал Хаус.       Уилсон посмотрел в прекрасные голубые глаза Хауса, светящиеся любовью, и понял, что не чувствовал себя неполноценным.       Он чувствовал себя целым.