Девочка с севера

Её лицо надо было видеть — испуг, отвращение и злость одновременно. Рита хотела засмеяться и вместе с тем заплакать. Лицо вахтёрши каменело с каждой минутой, а затем она произнесла полным льда голосом: — Новикова, это что? — Это моя любовь, — пропела Рита песню из давно забытого мультика, но потом хмыкнула и замолчала. — Какая к чёрту любовь, — просипела вахтёрша. — Это нарушение правил! — она обернулась и заорала так, что, казалось, сыплется штукатурка. — Новикова, ты знаешь правила, — её голос задрожал от гнева. — А ну выметайся отсюда! — заорала она снова. Рита не могла, когда на неё кричали. Каждый раз, когда на неё повышали голос, у неё сами собой проступали слёзы. Она не могла это контролировать, но всегда старалась их максимально сдерживать. Вот и сейчас в горло откуда-то из живота поднялся липкий комок, а глаза опасно намокли. — Выметайся! — закричала ещё раз вахтёрша. — Не кричите, разбудите девочек, — до жути ровным голосом сказала Рита, еле сдерживая дрожь в голосе и коленях. — А оставаться я у вас всё равно не собиралась. С такой крысой жить — лучше вообще не жить, — она обернулась и посмотрела на Фаню, сморщив нос. Та стояла, скрестив руки на груди, на её лице играла довольная ухмылка. — Чтобы ты не думала, что в Москве так легко устроиться какой-то Воркучанке, или как вы там называетесь, — фыркнула она. — Воркутинке, — поправила девушка. — Спасибо, теперь я знаю, какие люди бывают, — ровным тоном ответила Рита и, подхватив рюкзак и пакет с едой, прошла мимо вахтёрши к двери. — Пока, Даша, Вика, вы классные. Увидимся ещё. Катя, пошли. Подруга с достоинством, которое не снилось ни одному любовнику, вылезла из шкафа, презрительно хмыкнула, проходя мимо Лидки, и, подхватив свой рюкзак, метнула на Фаню полный презрения взгляд. — С гнильцой коллективчик, — выплюнула она. — Вон! — заорала вахтёрша. Из дверей уже начали выглядывать девочки, с интересом наблюдая за развернувшимся действом. — Покидаешь нас, Рит? — спросила Женя. — Именно так, валю отсюда поскорее, а вам счастливо оставаться в этом дурдоме, — улыбнулась девушка. Они с Катей специально шли неспешно, с гордо выпрямленными спинами, чтобы показать, что выбегать отсюда в страхе они не собираются. Вахтёрша шла за ними угрюмой тучей и давила своей злобой, шипя ругательства по поводу ориентации «этих двух шлюх». — Не, Рит, а чё ты хотела — Москва меняет людей, — сказала Катя, глумясь над высказываниями Лидки. — Ты не то, что шлюхой стала, а ещё и лесбиянкой, а! Посмотрите какая наглая — позор на всю Воркуту! — Как твои родители ещё тебя терпят такую, — прошипела им в спину женщина. — А никак, у меня их нет, — спокойно ответила Рита, почти не чувствуя, что внутри неё что-то царапнулось. Зато у Кати горло сжалось каким-то холодом. Это было её личной болью — семейное положение подруги. Ей искренне хотелось для Риты такой же семьи, в какой жила она сама, поэтому она каждый раз старалась поделиться с ней кусочком этого уюта — они вместе с её братом рубились в комп, делились своими успехами с её родителями, Катя приглашала её на некоторые семейные праздники. Теперь делать она этого не могла и… Рита вышла на улицу и чуть не задохнулась от невероятного сочетания запахов — зелёные листья, краска, свежескошенная трава, бензин и ночное небо в сочетании с тёплым Московским воздухом. — Что ж, вот и закончен этап, — она обернулась, чтобы ещё раз посмотреть на здание, в котором прожила почти год. — А ведь ещё немного, и это место стало бы мне домом… — её голос надломился. — Ну и ладно, — девушка тут же повеселела. — Зато какое приключение, А? — она посмотрела на подругу. — Итак, что мы имеем: Москва, десять вечера, поезд ближе к восьми, — подвела итоги Катя. — Куда подадимся? — Да ты что! Это же Москва! — с восторгом ответила Рита. — Здесь столько круглосуточных заведений! Смотри: сейчас мы можем поехать погулять на Красную площадь, потом по центру, потом заехать в какой-нибудь суши-бар, перекусить, а потом поехать в зал ожидания и там вздремнуть до поезда. - Гениально! — обрадовалась Катя, видя, что её подруга искренне рада сейчас, и что её глаза блестят озорным блеском. — Давай, проведи мне экскурсию по Москве. Первым делом девочки спустились в метро и заценили, как же много народу, несмотря на поздний вечер. Было лето, выходной, и всем хотелось гулять, и Катя с Ритой подолгу рассматривали красивых девушек и улыбались им. Многие улыбались в ответ, и Рите так нравился этот обмен энергией, когда ты даришь кому-то радость, и он тебе тоже. Сразу становится на душе хорошо, что-ли. — Это Китай-город, — сказала Рита, выводя подругу из перехода и хитро косясь на неё. Китай-город был любимой станцией девушки, в том плане, что когда поднимаешься на улицу, оказываешься в какой-то сказке. Вдали величественно светилось здание ФСБ России, по левую руку горела приглушёнными огнями гостиница на Никольской, а впереди мигал и манил огнями ЦДМ — Центральный Детский Мир. Мимо них проносились, шурша по асфальту, машины, подул прохладный ветерок, и Рита жадно вдохнула его, вся наполняясь этим кусочком лета и счастья. Катя не могла отмереть от той красоты, что предстала перед её глазами. Её, как и Риту, необъяснимо манили эти огни, но обычно в меньшей степени. Зато теперь… — Теперь я понимаю, почему ты так любишь Москву… — тихо произнесла подруга. — В это невозможно не влюбиться… — Обернись, — улыбнулась Рита. Подруга послушалась, и у неё в глазах взорвались огоньки — перед ней, дальше по улице, блистал огнями Кремль. — Пошли? — Рита тронула её за руку. Катя кивнула. Она с необъяснимым удовольствием разглядывала гирлянды на деревьях, массивные деревянные скамейки и каменную улицу под ногами. — А сфоткай, — попросила девушка, садясь на большую прямоугольную скамейку у одного из светящихся деревьев. — Фотосессия по ночной Москве? — улыбнулась Рита, доставая фотоаппарат. — А мне нравится! Готова? К тому времени, как они дошли до Кремля, у Кати появилось множество прекрасных фотографий — расплывчатые огни и её чёткий силуэт, руки на фоне фонаря, фото со спины у дороги, фото в профиль, фото глаз, в которых отражаются фары машин, ну и, конечно же, самые лучшие живые фотографии, на которых она дурачится, как девочка. — Это нечто, — посмотрев фотографии, Катя не могла объяснить вразумительно. — Слушай, и как так получилось, что ты шла на фотографа не потому, что хотела им стать, но в итоге фотографируешь лучше всего нашего курса вместе взятого? — Не уверена, что это так, — улыбнулась Рита, пожимая плечами. — Не смей спорить! — возразила подруга.- Это так! — Просто я, возможно, как бы так сказать… вижу мир, наверное, немного по-другому, со стороны эстетики и прекрасного, мне каждая мелочь кажется интересной и завораживающей, меня любая мелочь может вдохновить, и так хочется поделиться этим ощущением прекрасного с миром, хотя бы немного показать вам то, что вижу я… Будешь кофе? Время близилось к двенадцати, и они проходили мимо круглосуточной кофейни. — Я бы ещё не отказалась от булочки, — заметила Катя. Они поднялись по нескольким ступенькам и вошли в небольшое помещение. Кафе оказалось уютным и милым — тёплые тона стен и мебели, мягкие пуфики и аккуратненькие столики. Пахло, конечно же, кофе, а ещё корицей. — Латте с карамельным сиропом и булочку с корицей, — улыбнулась Рита, подходя к кассе. — Раф с миндальным и тоже булку с корицей, — добавила Катя. — Сто пятьдесят, двести, двести пятьдесят? — поинтересовалась красивая девушка за прилавком. Прикинув в голове цену, девушки взяли по маленькому кофе. - Грабёж, — Катя покачала головой, оплачивая заказ через телефон. — И как вы здесь живёте? В Воркуте всё вместе стоило бы двести пятьдесят. — Это Москва, детка, — прыснула Рита, забирая свой заказ. — А давай на улице поедим, — предложила Катя. — Там на скамейке атмосфернее будет. — А пошли, — кивнула Рита. Они вышли на улицу. Было прохладно, и свежий летний ветер дул им прямо в лицо. — А пошли сразу к Кремлю, там немного осталось, — предложила Рита. Вкус карамельного латте, запах свежего летнего воздуха пополам с бензином, тёмное небо, огни города, подруга рядом — всё это смешалось в сознании Риты в один приятный тёплый комочек, греющий душу не хуже кофе. Катя болтала обо всём — о какой-то чепухе, о предстоящем отдыхе, об Импровизации. Рита пересказывала смешные моменты из любимого шоу и прикольные тик-токи, которые видела, делилась своими писательскими планами и в целом жизнь сейчас казалась просто прекрасной. Красная Площадь, на которую они, наконец, дошли, в ночи казалась ещё прекраснее, чем днём — Собор, Башня с курантами, мостовая с отблесками огней на гладких камнях… Катя легла прямо на улицу и, раскинув руки по сторонам, посмотрела в тёмное небо с бликами огней. — А вот так поверни голову, — вдруг попросила Рита, и подруга только сейчас заметила, что та её фотографирует. — А теперь ногу подогни, ага, так. — А теперь по-другому сядь, руками обопрись, ага… Катя уже сама поняла, что к чему, и с удовольствием стала менять позы — с кофе, без кофе, она задирала голову вверх, откинув волну светлых волос на спину, потом что-то делала руками у лица, проводила большим пальцем по мягким розовым губам, чуть-чуть откидывала подол платья, обнажая красивые ноги, поджимала их так и эдак, вставала, подпрыгивала, снова садилась. Мимо них шли люди, и от этого фотографии получались ещё более живыми и интересными — фон из разноцветной одежды придавал яркости и живости. Девочки оказались на вокзале только под утро. Уставшие, с кучей классных фоток на фоне Кремля, но весёлые и довольные, они с удовольствием плюхнулись на жёсткие железные стулья и прыснули, переглянувшись. Смеяться сил уже не было — за последние часы концентрация шуток и гогота в их разговорах достигла такого пика, что казалось, они продлили себе жизнь лет на сто. — Мне кажется, мы своим ором перебудили всю Москву, — хихикнула Катя, откидываясь на жёсткую спинку. — Да здесь это обычное дело, — пожала плечами Рита. — Приняли за алкашей, вот и всё. — Н-да, мы похожи, — подруга оценила их прикид. — Пакет с едой не забудь, — она кивнула на соседнее с Ритой сидение. — Пф, да как его забудешь — еда это святое! — Ага, знаю я такое, а потом будем на каждой станции золотыми пирожками закупаться, — подколола подругу Катя, доставая из рюкзака бутылку с водой. — Интересно, с нами в купе кто-нибудь будет? — задумчиво сказала Рита, с блаженством вытягивая длинные ноги. — От таких долбанутых как мы, мне кажется, любой в первые же часы отсядет, — фыркнула Катя. — И не посмотрит, что билеты не на те места. — Я не очень поняла твою мысль, — тормознула Рита, фыркнув. Катя вздохнула а-ля «да-что-же-тебе-всё-приходится-объяснять» и повторила: — Я имею ввиду, что если с нами кто-то и будет ехать, то мне искренне жаль этих людей. Ты их со своей Импровизацией задолбаешь, отвечаю. У них на фамилию Шастун выработается рефлекс — чих. Рита прыснула. — Так, до поезда ещё три часа, а я голодная, как волк, — заявила Катя, оглядывая павильон. — Давай найдём какой-нибудь магаз. О, вон, вижу магнит. — Давай, дуй в магаз, а я вещи посторожу, — хмыкнула Рита, сползая на сидении. — Ну и вредная же ты, — заявила Катя и встала. — Тогда я тебе поесть не куплю. — Ну и кто из нас ещё вредный? — хмыкнула Рита. — Чё тебе взять? — сдалась Катя. — Чё будет, только солёное, — отмахнулась Рита. — Сладкого не хочется. — Ну и запросы, — проворчала подруга и утопала в сторону супермаркета. Вернулась Катя с дошиком в поезд, с несколькими сырными булочками и парочкой салатов. — Держи, — подруга отдала Рите половину. Девушки распаковали пластиковые коробочки и пластиковыми вилками принялись за еду. Пахло рыбой под шубой и близким метро, и вокруг уже начинали ходить люди, а они сидели друг напротив друга, смеялись, и мира вокруг как будто бы не существовало. — Еда в пути всегда вкуснее, — заметила Рита, выбрасывая коробку с вилкой. — Есть чё-нить попить? — Взяла твоё любимое, — Катя протянула ей липтон. — Слушай, а я тут внезапно вспомнила… А что там с Димой? — С каким Димой? — подруга чуть не подавилась чаем и с сожалением посмотрела на намоченную футболку. — Ну тот, которого ты фотографировала, — напомнила Катя, уже понимая, что возможно, вопрос был нетактичный. — А, тот Дима который на Шаста похож? — Рита поджала губы. — Да, вы вроде…всё хорошо? — Он оказался придурком, — помрачнела подруга. — Со стороны так все красавчики милые, а он ещё и курит, и кольца носит, грёбаная эстетика блин. — Он вроде был милым в обращении, — нахмурилась Катя. — Ну погуляли пару раз по весенней Москве, романтика конечно, кафе там, парк, вечера, голос Риты звучал неестественно низко. — Я, конечно дура, обрадовалась — принц золотоволосый сам меня нашёл, ага… Открылась, болтала без умолку, на что-то понадеялась… Не суть, — она осеклась. — Видимо, я ему не подошла… — медленно закончила подруга. — Такому красавцу нужен кто-нибудь покрасивее. Фаня, например. — Так вот…а…ммм… что? — Катя не знала, что сказать первым. — В каком смысле Фаня? Эта та, которая?.. — Та, — Рита закусила губу. — И ты…с ней…дружила? До сегодняшнего вечера? — Ну я же не могу портить ей жизнь только потому, что Дима предпочёл её мне. — Ну ты…ну она… рассказывай, — подруга нагнулась вперёд, уперевшись локтями в колени и сцепив пальцы. — После второй нашей прогулки мы решили зайти в наше общежитие, я была…в приподнятом настроении, пригласила его выпить чаю, не больше, — поспешно прибавила она, увидев взгляд подруги. — Просто устали, много бегали, веселились, на самокате покатались… Рита чувствует, как внутри у неё поднимается восторг и радость. А может, не надо гнаться за счастьем в виде Шаста, если тут, рядом, есть Дима — солнечный, милый, весёлый? Девушка из-под волос искоса разглядывает парня — кольца, серёжка в виде цепочки в ухе, ямочки на щеках, озорная улыбка… — А давай возьмём самокат? — говорит он, и в его глазах загораются чёртики. У Риты голова идёт кругом от его обворожительной улыбки, и она понимает, что не может. Не может противостоять тому, что тонет в этих зелёных глазах, что так и хочет взъерошить его мягкие золотистые волосы, что хочет вдыхать его запах, что хочет провести с ним не то, что всю весну, а… дальше загадывать она боится. — Давай, — улыбается она и смотрит, как парень открывает приложение, выбирает самокат, оплачивает и берёт тот, что больше всех. — Вставай, а я встану сзади, — говорит он, поправляя волосы. Рита боится, но не возражает и встаёт спереди, хватаясь за руль. Руки Димы тут же накрывают её ладони, и по её телу проходит разряд тока. Он наклоняется вперёд, налегая на неё всем телом, и она чувствует спиной его грудь, и чувствует волны его одеколона, а потом дыхание на ухо, и ей хочется отпустить, забыться, наплевать на всё, но вместо этого она от напряжения ещё сильнее стискивает руль руками и жмёт на газ. Самокат несётся вперёд, и парень заливается смехом: — Не так быстро! А то врежемся! — он одной рукой отодвигает её пальцы и снижает скорость. — Вот так. Тише… А Рита не знает, что делать, когда весь мир сосредоточился в человеке, который стоит сзади тебя и дышит тебе в волосы. А Рита не знает, как быть, если хочется дышать его запахом всю жизнь. А Рита не знает, как быть, если сердце бьётся через раз. Дима смеётся, и девушка чувствует, как он опрокидывает назад голову, и знает, что сейчас его пшеничные волосы волной отлетают назад от ветра, и она знает, она… Время проходит незаметно, и уже закат, восток розовеет перистыми облаками, и Рита, уставшая, но довольная и счастливая, сидит на скамейке. — А пойдём к нам, — вдруг предлагает она, и Дима, округлив глаза, смотрит на неё. — Нет-нет, ты неправильно понял, — смущается девушка. — Просто попить чай. Хочешь? — Чай дело святое, тем более прохладно, — он потирает свои большие ладони одну о другую и поправляет Рите шарф, едва касаясь её подбородка пальцами. Девушка замирает, как испуганный зверёк, и тонет в этом мимолётном прикосновении. — Пошли, — он встаёт первым, Рита за ним. В комнате Дима с интересом оглядывается, рассматривая плакаты и гирлянды. — Садись, — Рита указывает на кровать Даши, берёт чайник и выходит. Возвращается, ставит чайник и достаёт остатки пирожных. — Я без сладкого, — он качает головой. — Просто чай? — не верит Рита. — Просто чай. Потом они пью чай и обсуждают будущую фотосессию, к которой Дима по полной готовится — какой должен быть образ, свет, одежда, где будут фотографировать и когда. — Предлагаю ближе к маю, — говорит Рита, смотря на парня из-под ресниц. — У тебя такой образ, что хорошо будет с цветущими деревьями. Парень вскидывает брови. — Нет, не то, — говорит он. — Нужно ближе к ночи, с мотоциклом и кожанкой. — Хорошо, — улыбается Рита и отпивает чай, всё ещё любуясь его сумасшедше-длинными ресницами. — А потом пришла Фаня и понеслась, — надломившимся голосом закончила подруга. — Рит… — осторожно начала Катя. — Я видела в нём принца, но запомни раз и навсегда — внешность бывает обманчива. Оказался он обычным гоблином, несмотря на весь его милый образ. — Почему ты мне не рассказала? — глухо спросила подруга. — А зачем? — Рита покосилась на неё. — Интересно! — возмутилась та. — Правда, зачем? В Москву сбежала не сказала, на мудака напоролась — молчком, зато как идиота фотиком вырубить — пожалуйста, Катя, ржи! Рит, — он взяла руку подруги в свою, — мне не плевать на твою жизнь, и если у тебя происходит какая-то фигня, я…хочу быть рядом. Потому что я не хочу, чтобы ты одна в этой фигне варилась, ладно? — Ладно, — улыбнулась Рита и посмотрела на подругу. — А вообще, поезд через полчаса, пошли, посадку скоро откроют. Они вышли из зала ожидания на перрон, и Рита тут же позабыла о своих горестях, вдохнув приятный запах мазута пополам с сигаретным дымом. Этот запах показался ей похожим на запах приключений, и она тут же полюбила поезда, хотя ни разу на них не ездила. — Так, пятнадцатый вагон… — Катя сверилась с билетом в телефоне. — Это в самом конце, пошли. Они налегке проходили мимо людей с кучей багажа, с удовольствием разглядывали другие поезда и подмечали номера вагонов. — Вон наш, — Катя протянула руку и телефоном указала нужное место. — Хмм, а там проводник молоденький, — ухмыльнулась она. — Не смей, — фыркнула Рита. — Я теперь на парней вообще не ведусь. — Ага-ага, на всех, кроме Шаста, — фыркнула в ответ Катя. Девочки быстро нашли своё купе. — Пока пусто, — довольно заметила Рита. — Ну это пока, до отправления ещё минут двадцать, — заметила Катя, закидывая рюкзак на свою верхнюю полку. — Будем надеяться, что никого не будет, — сказала Рита и сняла ветровку. Поезд тронулся, а в купе так никого и не было. Подруги хитро переглянулись — начинается туса.