Девочка с севера

После той встречи у павильона, Рита всё так же старалась избегать Жени. Он не понял её тогда, и девушку преследовало смутное ощущение, что не поймёт и теперь. Его сообщения она игнорировала, не зная, правда, как аргументировать своё отсутствие. На душе был тяжело и гадко от того, что она бежит от проблемы, а не решает её, но ничего поделать с этим она не могла. Просто не могла заставить открыть чаты с ним (а писал ей Женя во всех соцсетях), и читала уведомления на верхней панели экрана. Сначала он просил о встрече, потом пытался убедить её, что ничего плохого, в сущности, не было, потом, спустя какое-то время, стали приходить сообщения с извинениями и признанием своей вины. Всё это бередило сердце Риты, и ощущения у неё были крайне неприятные. Она была истерзана собственными сомнениями, непостоянным поведением Жени и кучей странных мыслей, в которых нелегко было разобраться. Однако прошло уже много времени, чувство тошноты из-за избегания приходило всё чаще, и Рита решила ликвидировать проблему. «Так больше продолжаться не может, - думала она, моя вечером посуду после ужина. – Нельзя мучать себя почём зря сомнениями. Разве Катя бы сомневалась, как поступить? Разве сомневалась бы Окс? И разве сомневалась бы…Я?» - девушка скользнула взглядом по тарелке и вспомнила тот романтический ужин, который, казалось, был так давно. Завеса переживаний и душевных метаний отгородила событие пеленой боли, хотя произошло оно недели три назад. «Всего двадцать один день прошёл… но какой день…» Нелегко ей было отказаться от своих чувств, нелегко было принять это решение, потому что Женю она всё ещё любила, но и против себя идти тоже не могла. Этим же вечером, собравшись в маленький решительный комочек, Рита взяла в руки телефон и набрала Женю. Её пальцы так тряслись, что смартфон в любой момент мог упасть. Поэтому, дрожа уже всем телом, девушка с ногами залезла на кровать. У неё зубы сковало от страха, а пальцы, казалось, навечно застыли согнутыми. Гудки тянулись словно бы целую вечность, за которую Рита успела несколько раз умереть. В груди мучительно ныло – ей предстояло совершить нелёгкий поступок и пережить отнюдь не весёлый разговор. Когда Женя, наконец, взял трубку, у неё потемнело в глазах. - Рита? Алё? Она судорожно хватала ртом воздух, пытаясь дышать. - Рита, это ты? Почему ты молчишь? – по его голосу невозможно было понять, что он чувствует. - Женя… - начала она и замолчала, не в силах продолжить. - Да? - Женя… - Да-да, что? – нетерпеливо поторопил её парень. – Что такое? Ты хочешь обсудить вопрос? - Женя, я… Я думаю нам нужно расстаться, - выдавила Рита и замерла, оглушённая, будто его ударили колоколом по голове. Где-то в ушах завис неприятный монотонный звон. На том конце трубки подозрительно молчали. Девушка зажмурилась. Наверное, ему очень больно от её слов. Ей тоже больно, но она не видела другого выхода. - Поверь, если бы…если бы я знала, что можно по-другому, я бы постаралась, я бы сделала всё, что могу, но…но я не вижу, не вижу выхода, я думаю, нет, я…я знаю, знаю, что не получится, что после…после такого я…я просто не смогу. Не смогу, понимаешь? Я пыталась, честно пыталась, и я не могу, я… - Погоди, - он резко перебил её. – То есть ты думаешь, что нам больше не стоит встречаться? Кто-то виноват всё равно - Да, - казалось, мир вокруг пошёл трещинами – картонки с декорациями меркли, пол сыпался на потолок. Рита снова зажмурилась и ухватилась потной ладошкой за надёжное одеяло. Он долго молчал, собираясь с мыслями. - Что ж. я мог бы предложить тебе выход. Попытался бы…вместе с тобой… Поздно Рита втянула носом воздух, почти физически ощутив всю боль от его слов. Зачем… зачем он начинает это говорить… мысли о том, как могло бы быть и как может быть, начали роиться в его голове новым неунывающим стадом. Жужжали, давили на уши, разрывали черепную коробку, так, что хотелось расцарапать лоб в кровь, так, что хотелось биться головой об стену до потери чувств. - Но если ты считаешь, что так будет лучше для тебя – что ж, значит, это будет так. Я много думал о том, что произошло, и…мне показалось, что, возможно, я не прав. Может быть, я чего-то не понимаю и…и не старался понять. Но…Рит, ты реально очень классная и в любом случае дорога мне. Я хотел бы…хотел бы попробовать снова, но если ты считаешь, что нам лучше разойтись, что ты не сможешь видеть меня после этого, значит, так будет лучше для тебя. Я вспоминаю ту ночь, и я действительно вёл себя гадко. Прости. Выбери любовь в следующий раз Рита зажмурилась так, что перед глазами начали взрываться звёзды. Огромное желание разрыдаться ему в объятия, кивнуть, обещать попробовать снова, потерпеть, начать заново охватило её, но всё это было на поверхности. Где-то глубоко внутри она знала, чувствовала, что что-то не так, что нельзя вестись, и неприятное беспокойное чувство не давало ей сказать об этом. Она открыла глаза. Ей казалось, что она вот-вот упадёт в обморок – комната расплывалась перед глазами, сердце билось через раз, по телу расплылась ватная, вяжущая слабость. Ей казалось, что она умрёт, как только произнесёт последние, решающие слова. - Да. Я действительно считаю, что так будет лучше. Возможно, через какое-то время мы сможем снова нормально общаться, но только как знакомые. Девочкам…девочкам привет. Скажи, что я выберусь к ним, как только смогу. Сейчас запара с гастролями. Прощай, - и снова что-то разбилось внутри. - До свидания, девочка с севера. Могильную тишину комнаты разрезали резкие, оглушающие, пронзающие уши гудки. И тут вдруг к ней как по волшебству вернулись все звуки, запахи и цвета – она почувствовала, как из раскрытого окна доносится аромат цветущих яблонь и одуванчиков, зажмурилась от яркого света люстры, звон в ушах поднялся до пика, оборвался тишиной и полился журчанием пения соловьёв. Она сидела в шоке, чувствуя, как напряжение отходит, а на его место подступает облегчение и бурная радость. Девушке показалось, что она сходит с ума, такое чувство ликования охватило всё её существо. Ей хотелось взлететь, и, если бы смогла, она бы, наверное, так и сделала. Она спрыгнула с кровати и начала танцевать, кружась по комнате, переступая босыми ногами по мягкому ковру. Рите казалось, что она на грани сумасшествия. Ей подумалось, что такую радость надо обсудить с кем-нибудь – ведь она смогла сделать такой тяжёлый, но очень важный шаг! Она кинулась к телефону. Первой мыслью мелькнула Катя – но она сейчас в колледже, вернётся домой только через час. Вторым в голову пришёл Арс. Но он не в курсе всех её страданий и перипетий, она ведь тщательно скрывала от компании свои недомолвки с Женей… как же быть? Кому позвонить? Она вспомнила, что Шаст видел её последним в тот день и уж скорее всего догадался, что к чему. Она решительно нажала на кнопку звонка и вышла на балкон. Вдыхая свежий вечерний весенний воздух, девушка слушала гудки и любовалась расплывающимися огоньками фонарей у дороги. Всё вокруг вдруг стало таким ярким, вкусным, острым, всё пронзало её тысячами лучей весны. Никогда майские вечера ещё не были такими вайбовыми, ни один из них не был таким атмосферным, как этот. Наконец, Шаст взял трубку. - Да? Что стряслось? Всё в порядке? Как ты? – он тут же закидал девушку десятком вопросов о её самочувствии. У него сердце билось где-то в горле, когда на экране телефона вдруг высветился звонок: "Рита". Сначала Антон подумал, что сам случайно нажал-таки на кнопку, но потом понял, что это входящий. Успокоив немного поднявшееся волной возбуждение, он смахнул трубку. Сердце радостно билось где-то в горле - как же ему хотелось услышать голос Риты! Казалось, прошло так много времени с того дня у павильона... Он никак не мог избавиться от воспоминаний об объятии и её нежных руках и от ощущения трепета, которое он тогда испытал - она ведь такая маленькая и хрупкая, и особенно беззащитной она показалась ему тогда. Шасту невыносимо хотелось увидеть её снова, но предложить встречу он не мог - что-то ушло. И это "что-то" было его собственным отношением к Рите. Раньше они были друзьями, и он относился к ней, как к близкому товарищу, которого можно запросто позвать выпить пива вечером, но теперь... Теперь Рита стала для него девушкой, при чём очень красивой, и он не мог решиться не то что позвать её встретиться - а даже написать. Он не понимал, откуда в нём снова взялась старая, подростковая робость, но...как будто бы именно из-за Риты. Ему казалось, что рядом с ней себя нельзя чувствовать никак по-другому - она сама вела себя, как наивный ребёнок, возвращала в беззаботные времена и дарила ему ощущение шестнадцатилетней юности. - Я – отлично! – возбуждённо проговорила она и, выдержав театральную паузу, чуть ли не провизжала, не в силах сдержать рвущуюся из груди радость: - Я рассталась с Женей! У Антона что-то перемкнуло в груди, ему подумалось, что он ослышался, и на всякий случай мужчина переспросил: - Ты…что? У него всё внутри перевернулось от внезапной догадки, вспышкой прорезавшей его мозг - а что, если она рассталась с Женей потому, что...влюблена в него? Ведь они когда-то целовались, и он видел, что у неё есть к нему чувство, а с Женей она стала встречаться, чтобы вызвать в нём ревность? Если так, то у неё получилось, а значит, можно предложить ей... Но он тут же отверг эту мысль - что за детские надежды. Ещё пять минут поговори со мной, я не знаю, что мне делать Рите показалось, что он в неприятном шоке, и она быстро затараторила, пытаясь за минуту рассказать события последнего месяца. Услышав про ту ночь, Шаст чуть не скрипнул зубами от ярости, а длинные пальцы сами собой сжались в кулак, впившись ногтями в ладонь, и оцарапав друг друга кольцами. Да как он мог так с ней поступить! Антона захлёстывало раздражение, злость, ярость и злоба. Он готов был прямо сейчас найти этого мудака и разворотить ему ебало в фарш. - Адрес, - глухо выдавил он, не успев сообразить, что делает. - И тогда я очень сильно расстроилась, потому что…что? – Рита не сразу поняла, о чём он. - Адрес этого пидора дай мне, - голос Антона в этот момент звучал очень угрожающе. - Зачем? – настороженно уточнила девушка. - Буду готовить из него рагу. Внезапно перед глазами Риты встала такая картина – Шаст и Женя, похожие, как братья, стоят друг напротив друга среди воронежских панелек в спортивных костюмах и собираются бить друг другу морду. Ей стало смешно, и она еле удержалась, сдерживая рвущиеся наружу смешки. - Нет-нет, ты не понял, всё…всё хорошо! Мы же уже расстались, я тебе о чём и говорю! Я поняла, что не смогу так, и решила быть на своей стороне! Это победа для меня, понимаешь? Я сделала так, как будет хорошо мне, несмотря на то, что он пообещал мне всё исправить! Шаста всё ещё скребло чувство бессильной злобы на Женю, который загубил ей целых три недели её прекрасной весны, но Рита ждала радости с его стороны, поддержки и одобрения, и он понял, что не стоит сейчас обсирать её бывшего парня – она его простила, для неё это прошлый этап. - Ты большая молодец! Так…не каждый бы смог… - Антону было немного неловко подбирать слова, потому что обычно такими разговорами он не занимался – с Димой или Окс всё было по-другому. С ними можно было по-братски, как с пацанами со двора, Рита же, хоть и вела себя всегда «по-свойски», была немного другого склада. С ней ему надо было быть джентльменом, и он никак не мог взять в толк, как же этот мудак Евгений не смог понять такие простые вещи своей пустой башкой. Всё же ясно, как день. Он замолчал, удручённый своим косноязычием, но Рите, казалось, хватило и этого. Она радостно его поблагодарила и продолжила возбуждённо щебетать, плавно сменив тему на новый курс, который она готовит и на гастроли, которые вот-вот начнутся. - Слушай! А если нам на пару неделек снова снять дом всей компанией, как мы делали на новый год, а? – вдруг выпалила она. – Будем жарить шашлыки, пить пиво и жечь по ночам костры! В лес опять же сгоняем, в бассейне поплаваем, может там где-нибудь речка есть, а? как тебе идея? Отогнав от себя мысли о возможностях многообразных подкатов, которые доступны в таком тесном пространстве в столь долгие сроки, Шаст кивнул, потом спохватился, что Рита не видит, и произнёс: - Да, идея супер. Вот только с отпусками у нас у всех всегда херня. Мы вместе-то обычно только на гастролях и съёмках и собираемся. У всех свои проекты, и отпуск каждый берёт в соответствии со своим расписанием, сложно будет собрать такое огромное количество занятых человек в кучку… - И то верно… - вздохнула Рита. – Ну ладно, будем с гастролями в Анапе – сходим вместе на пляж. Если повезёт. осталось пять минут, скажи, что влюблена Шаст чувствовал, что разговор идёт к его логическому завершению, и какое-то отчаяние охватило его: пожалуйста, пусть она скажет, что любит его, Шаста, и что Женя был лишь прикрытием, уловкой, дурацким ходом, как в мелодрамах... Но Рита не сказала ничего такого - она вообще отвлеклась от темы отношений и ушла слишком далеко, чтобы Антон смог заново осторожно перевести русло в это течение. Вскоре они попрощались, и Рита положила трубку, радостная убежав спать. Однако Шаст не мог разделить её восторга – он хоть и гордился поступком девушки, но негодование из-за гадкого поведения Жени вновь накрыло его удушливой волной. В ярости он врезался кулаком в диванную подушку, отчего кольца больно впились в кожу. Тряхнув чёлкой, Антон ушёл на кухню и закурил. Он ужасно нервничал. Он понимал, он чувствовал, что обязан оберегать Риту, но он не смог оградить её от таких вот мудаков, даже когда был её другом. Теперь же всё изменилось, и он может ещё меньше. Кто он такой, чтобы что-либо ей советовать? Мысли о личной беспомощности плавно перетекли в завоевательские планы: нет, - думал Шаст, - он ещё поборется! В конце концов, с хера ли он ведёт себя, как забитый первоклассник, который в первый раз влюбился? Теперь Рита свободна, и ему нечего бояться! Другой вопрос, захочет ли лона снова отношений, когда её сердце вот так бессердечно смяли, как картонку. Я знаю, что я лишний, и я не тот, кто нужен, Я буду лишь воспоминанием, этапом или стадией Однако попробовать можно. Ненавязчивая забота, мелкие знаки внимания никогда и никем ещё не были запрещены, и девушку они вряд ли удручат. Да, решил Шаст, он ещё поборется. И первым делом он подарит ей кое-что, что она очень давно хотела. Сейчас уже поздно, магазины закрыты, но завтра… Да, завтра с самого утра он поедет за гитарой. За двумя, потому что он обещал научить Риту играть, но прежде ему надо научиться самому. Окрылённый этой мыслью, гордый своей сообразительностью, он ушёл спать в надежде на новый день, который принесёт ему больше, чем вся предыдущая жизнь.