Nowhere Else But Here

Стайлз просыпается на следующее утро с ощущением, будто вовсе не спал. В глаза словно песка насыпали, а во рту стоит такой ужасный привкус, будто он решил пожевать свои спортивные носки (те самые, что три недели провалялись в его шкафчике, потому что он забыл забрать их перед Рождественскими каникулами. Когда он добрался до этих носков, они уже поросли чем-то зелёным). Дорога в ванную — пытка, но он справляется. Стайлз включает душ и чистит зубы, пока ждёт, чтобы прогрелась вода. К тому моменту, когда он полоскает рот и выпутывается из боксеров, зеркало полностью окутано паром. Тёплые брызги начинают стучать по многострадальной спине, и он облегчённо выдыхает. Ощущение горячей воды, стекающей по телу, помогает забыть, что на горизонте поджидает нечто важное. Он позволяет мыслям плыть по течению, позволяет им унестись в канализацию вместе с мыльной пеной и грязной водой. Стайлз выходит из душа и хватает полотенце, чувствуя себя чистым, свежим; действительно готовым обсуждать важные вещи и двигаться вперёд. Стайлз выходит из ванной, и атмосфера спокойствия лопается как мыльный пузырь, когда он видит Дерека, сидящего на его кровати. Он держит в руках его вчерашнюю рубашку, перебирает пальцами ткань и не поднимает взгляда. Стайлз чувствует его неуверенность, словно зуд под кожей, и негромко прочищает горло, чтобы привлечь внимание. Дерек поднимает глаза, кладёт рубашку рядом с собой и отводит взгляд. — Привет, — говорит Стайлз, проходя мимо к комоду. — Я же сказал, что позвоню. — Я не мог ждать. Стайлз роется в поисках чистых трусов и слышит, как скрипят под весом Дерека пружины матраса. — Дай мне минутку, — просит Стайлз, хватая футболку и штаны. — Не думаю, что нам стоит вести беседу, пока я голый. — Наверное, да, не стоит, — тихо соглашается Дерек, встаёт и подходит к окну, поднимая раму. — Я подожду снаружи. — Чувак, — вздыхает Стайлз, — не глупи, я оденусь в ванной. У Дерека хватает совести покраснеть, и он неловко устраивается в его кресле. Стайлз закатывает глаза и идёт переодеться. Он устал от всей этой хрени, устал от недосказанности, которая делает только хуже. Нравится это Дереку или нет, но он готов высказаться и выложить всё начистоту. Стайлз укладывает волосы, быстро пройдясь по ним пальцами с небольшим количеством геля, расправляет плечи и возвращается в спальню, готовый вступить в диалог.

***

Дерек расхаживает по комнате Стайлза туда-сюда, пытаясь продумать всё, что нужно сказать и сделать, чтобы убедиться, что их отношения не закончатся прямо здесь и сейчас. Мысли смешались в голове, словно кусочки пазла в коробке. Наконец он снова устраивается на мягкой постели и на мгновение прижимается к ней лицом. Это успокаивает его ровно до того момента, пока из коридора не доносятся тихие шаги. Он выпрямляется, переводит дух и ждёт. Стайлз возвращается в комнату, источая запах чистоты и пряной сладости. Дерек хочет обернуться вокруг, смешать свой запах с этим освежающим коктейлем, пока Стайлз не будет пахнуть ими. Вместо этого он буравит взглядом ковёр; сердце грохочет в ушах в ожидании худшего. Стайлз садится в кресло у рабочего стола и вздыхает. — Итак, пара, да? Дерек кивает. — Что именно это значит? — интересуется Стайлз, откидываясь на спинку, пока та не издаёт протяжный скрип. — Это значит… Что волк ищет того, кого считает равным себе; того, кому он может доверять и на кого может положиться. В свою очередь, он хочет защищать и… заботиться о своей паре. Между ними образуются особые узы, которые связывают их друг с другом, — поясняет Дерек, чувствуя, как пылает лицо. Произнести эти слова чертовски трудно. Он знает, что говорит совсем не то, что должен; но понятия не имеет, как объяснить Стайлзу тот ворох эмоций в своей груди, причиной которых он является. Дерек закрывает глаза и делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — И что это значит для тебя? Не для волка, только… конкретно ты, — Стайлз давит, придвигая кресло ближе; Дерек слышит, как по мере движения колёсики цепляются за ковер. — Я… Это не так просто объяснить, — Дерек наконец поднимает глаза и встречается взглядом со Стайлзом. Тот мягко улыбается, выглядит таким спокойным и уверенным, что это немного облегчает скопившуюся в сердце боль. Дерек чувствует, как замедляется его пульс; дышит — и каждый вдох даётся ему легче предыдущего. — Придётся попытаться. — Это значит, что… — Дерек ерошит волосы и качает головой. — Ты мне не безразличен. Ты важен для меня, заставляешь чувствовать себя… — тревога снова возвращается, нарастает; Дерек сцепляет перед собой руки и видит когти вместо обычных ногтей. — Эй, всё в порядке, — Стайлз кладёт поверх его ладоней свою — и когтей как не бывало. — Видишь? Я верю тебе, когда ты так говоришь. Я знаю, что ты серьезно так считаешь. И это... Тяжело для меня. — Дерек переворачивает ладонь и переплетает их пальцы. — Знаю, — Стайлз сжимает ладонь, и Дерек стискивает пальцы в ответ. — Просто… Ты нужен мне. Они сидят в абсолютной тишине, по-прежнему держась за руки. Стайлз явно обдумывает всю эту ситуацию, давая Дереку время успокоиться. Одна его часть воспринимает тишину как нечто давящее, что заставляет двигаться вперёд, когда совсем не готов к этому. Другая его часть понимает, что это всего лишь момент тишины и спокойствия между двумя людьми, которые знают друг друга куда лучше, чем должны бы. Это успокаивает и помогает забыть о тех ужасных перспективах, что поджидают впереди. — Почему в твоих руках был аконит, когда я нашёл тебя? — нарушает тишину Стайлз. Дерек сначала напрягается, а потом выдыхает. — Он должен был подавить связь. Я не хотел тебя принуждать и не знал, что можно ещё сделать. — С этим покончено, — говорит Стайлз, и его тон не терпит никаких возражений. Дерек кивает, не зная, что сказать. Надежда встаёт комом поперёк горла. — Почему ты не мог рассказать мне всё с самого начала? — тихо спрашивает Стайлз. — Я... Я чувствовал связь довольно долго, но не мог... Не думал, что ты… Стайлз снова сжимает его ладонь и принимается водить большим пальцем по костяшкам. — Как долго? — Очень. Годы, — Дерек вздыхает. Он пытается отвести руку от прикосновения, но Стайлз не даёт, всё ещё выводя на его коже маленькие круги. — Хорошо, — Стайлз снова сжимает его ладонь. — Какие наши дальнейшие действия? Дерек вскидывает голову, совершенно сбитый с толку; сердце колотится где-то в горле. — Ты не хочешь всё прекратить? — Нет, — Стайлз улыбается. — Нисколько. — Почему? Это слово больше похоже на судорожный вздох, словно кто-то ударил его под дых. Оно как порыв, полный боли, надежды и неверия. — Потому что я люблю тебя, тупица. Как думаешь, почему я вообще мирился с этим? — Стайлз смеётся, широко и открыто, сверкает глазами, и Дерек не может сдержаться — сокращает между ними расстояние и заглушает смех поцелуем. Стайлз высвобождает свою ладонь и подносит её к лицу Дерека, только чтобы нежно коснуться его щеки и мягко притянуть ближе. Поцелуй ощущается как бегущая по венам лава; как неумолимое притяжение к Стайлзу; как гравитация. Когда Стайлз отстраняется, Дерек открывает глаза, и он совсем не помнит, когда успел их закрыть. — Итак, что делаем дальше? — Стайлз по-прежнему улыбается; в уголках его глаз собрались сеточки морщинок. Дерек хочет коснуться их и не отказывает себе в этом удовольствии, поднимая руку и нежно дотрагиваясь до усыпанной родинками и веснушками кожи. — Я не уверен, — Дерек всё ещё удивлён, всё ещё переполнен чувством облегчения. — Я знал только одну пару, у которой была связь, — это мои родители. И я не… Не обращал внимания на их взаимодействие. Стайлз кивает и поворачивается, чтобы поцеловать его ладонь. Дерек вздрагивает, и он улыбается. — Думаю, мы просто будем действовать по обстоятельствам, — шепчет Стайлз прямо в кожу, — хотя нам определённо надо поработать над коммуникацией. — Извини, — Дерек скользит ладонью ниже, обхватывает его за шею и притягивает к себе, пока они не соприкасаются лбами. — Я… займусь этим. Стайлз смотрит ему в глаза. Дерек видит каждый оттенок, которым отливает его радужка; золотой, карий и чёрные цвета формируют причудливую смесь, еле уловимую и прекрасную. — Я подтолкну тебя, если потребуется. И тоже над ней поработаю. Он склоняется и целует Дерека, нежно и открыто. Дерек стонет, тянет Стайлза к себе, пока тот не пересаживается с кресла к нему на колени. Стайлз ёрзает, устраивается так, что его ноги оказываются по обе стороны бёдер Дерека, и зарывается пальцами в тёмные пряди. Поцелуй из утешающего перерастает в нечто иное; во что-то, что разносится по телу словно аконит или пламя. Жар продвигается вверх по позвоночнику, разгоняет кровь до мерного стука в ушах, и всё, что он слышит, чувствует и ощущает на языке, — только Стайлз и ничего больше. Стайлз отстраняется, расплывается в улыбке и зарывается лицом Дереку в изгиб между шеей и плечом. Кусает кожу — не настолько сильно, чтобы прокусить или сделать по-настоящему больно, но достаточно для того, чтобы Дерек застонал и вскинул бёдра над кроватью. Стайлз хихикает и касается места укуса влажными губами. — Мы же больше не будем вести себя как два придурка? — бормочет он, и Дерек издаёт смешок, обхватывая его за затылок. — Нет, думаю, с этим мы закончили. — Хорошо, — бубнит Стайлз ему в шею. — Потому что я чертовски от этого устал. — Знаешь… Я пока не говорил этого, но… я тоже тебя люблю, — говорит Дерек, и голос его срывается от эмоций; эти слова и на йоту не передают того, что он действительно к нему чувствует. — Хорошо, — Стайлз отстраняется. — Я ведь настоящее сокровище. Дерек замирает и внимательно оглядывает его с ног до головы. Волосы, всё ещё влажные после душа, топорщатся во все стороны после того, как Дерек похозяйничал в них руками. Полные покрасневшие губы, растянувшиеся в широкой улыбке. Морщинки от смеха в уголках глаз. Широкие плечи, стройные бёдра. Длинные ноги, стискивающие его по бокам. Изящные руки, касающиеся его кожи. Преданность и решительность. Сила. Доброта. Дерек впитывает всё это, пока не чувствует, что вот-вот лопнет, и улыбается. — Да, — соглашается он, наклоняясь за очередным поцелуем. — Сокровище и есть.