К.Э.П.

“Тогда я был совсем мелкий и, наверно, атмосфера фестиваля — вся эта суета, смех и музыка кружили мне голову, но чувство, которое я тогда испытал, — рука Джо стискивает рубашку в районе сердца. — Было непередаваемым. Я едва дышал — и тогда, и сейчас. Если бы моя любовь к нему была океаном, в нем можно было бы утопить нас обоих”.

***

— Погоди, погоди! — Рэки резко останавливается, гора посуды в его руках опасно качается, — ты реально предложил Черри спать с тобой?! Ответный взгляд Джо не сулит его младшему брату ничего хорошего. Да, кому-то может показаться странным, что 19-летний пацан в курсе его личной жизни, но с тех пор, как Рэки переехал к нему, они стали еще ближе, чем раньше. Вот только обсуждать это в ресторане, в присутствии персонала, — совершенно недопустимо. — О-о-очень вовремя… — вполголоса тянет Хига, старший помощник Джо. Наклоняясь к Рэки, Джо в ярости шепчет: — Помалкивай, малой. В курсе, что такое приватность? Приличия? Может быть, такт? Рэки нахально отбивает: — А ты в курсе, что необязательно стираться до дыр в процессе генуборки для инспекции, бро? Официантки хихикают, бросая на Джо двусмысленные взгляды. Одна из них, самая смелая, даже бормочет вполголоса: “Стерся бы он как-нибудь об меня…”. Варианта два — задушить Рэки прямо на месте и потом долго лить слезы над его хладным трупом, либо устроить ему жесткую показательную выволочку на глазах у всех, чтобы подобные разговоры на этой кухне впредь приводили в ужас каждого, кто задумает их вести. Джо выбирает последнее. — Прости, чел.. Лицо Рэки удивленно вытягивается. — За что? Джо прочищает горло и произносит самым командирским голосом из всех: — Обсуждение моей личной жизни — не только вопиющее нарушение личных границ. Ты, насколько я понял, только что намекнул, что я занимался чем-то недопустимым в рабочее время, а это является прямым нарушением субординации. Зайди ко мне в кабинет, Рэки. Стремительно краснея, брат проходит мимо Джо: — О, родители узнают об этом… Все присутствующие на кухне в гробовом молчании провожают его глазами, но, едва Джо обращает на них внимание, с нарочитым проворством кидаются заниматься своими делами. Работает безотказно. Джо заходит в кабинет и громко хлопает дверью — чтобы развеялись последние сомнения в его серьезности. Рэки сидит на столе с телефоном в руках — так, чтобы Джо видел номер родителей на дисплее. Палец завис над кнопкой вызова. — На твоем месте я бы не стал. — Угрожающе произносит Джо. — А я, как видишь, стал бы. Но не буду, — Рэки откладывает телефон, — если прямо сейчас ты признаешь, что как минимум девятнадцать лет своей жизни я был прав, и ты безнадежно, до небес, до сердечек в глазах влюблен в Каору. Он ухмыляется, глядя на брата. Джо скрещивает руки на груди и возвращает ухмылку. — Признаю, если расскажешь, кто у тебя ночует. — ...короче, сойдемся на том, что я просто скажу: “А я говорил!”. Джо со смехом садится на стул. — Сопляк, я так и думал. Но ты прав. Я предложил. То, что он делал, было… опасно. С нечитаемым выражением лица Рэки вдруг медленно произносит: — И ты... решил, что это шанс? — … Что?! — Джо поражен. До него вдруг доходит двойной смысл его слов. — Да не в этом дело! Я… — он осекается, опуская глаза. Его ладони крепко прижаты к коленям. Причин, по которым он предложил себя Черри, — множество. Но ни одной из них не было желание накинуться на него, словно голодное животное. Он наконец говорит: — Черри мне небезразличен. Я хочу, чтобы он был здоров и счастлив. И я просто не могу молча смотреть, как он в одиночку проходит через то, что с ним сделал Адам. Я не могу не помочь. — Чувак, — шепчет Рэки, — да ты же втрескался по уши. Джо поднимает на него глаза. — Да. И я даже помню, когда это случилось. Нам было по четырнадцать. В то лето он с утра до ночи готовился к экзаменам и забыл постричься. Рэки притих и внимательно слушает. — Однажды мы были на фестивале, и я вдруг увидел его в свете фонарей — их потустороннее, неземное сияние будто окутывало его. Помню, как смотрел на него тогда и не мог отвести взгляд. Он выглядел таким хрупким с этими длинными волосами. Но я-то знал, какой сильный он на самом деле. Умный, целеустремленный, острый на язык. Я был совсем мелкий и, наверно, атмосфера фестиваля, вся эта суета, смех и музыка кружили мне голову, но чувство, которое я тогда испытал, — рука Джо стискивает рубашку в районе сердца. — Было непередаваемым. Я едва дышал — и тогда, и сейчас. Если бы моя любовь к нему была океаном, в нем можно было бы утопить нас обоих. Джо откидывается на спинку кресла и усмехается. — Глупо, правда? Рэки вдруг тихо всхлипывает, украдкой вытирая глаза. — Нет. Это было очень красиво. Ты тот еще рассказчик, конечно, но это … было прекрасно. Джо прикрывает глаза ладонью: — Господи, мне пиздец. Телефон Рэки внезапно оживает, заставляя его спрыгнуть со стола. — Типа того. — На бегу он хлопает Джо по плечу, — Буду поздно! Джо отмахивается: — Не забывай о контрацепции. Мне рановато становиться дядей. Рэки фыркает: — Очень сомнительная перспектива. До вечера, бро! Когда за Рэки закрывается дверь, Джо не торопится вернуться на кухню. Вместо этого он разбирает накладные на закупки, правит расписание персонала и выбирает новое меню для ужина. В общем, делает что угодно, лишь бы не думать про Черри. Получается где-то до 11.35. Фото Черри с такой редкой для него улыбкой высвечивается на экране телефона. Джо нажимает “Ответить”. — У аппарата. Голос в трубке — любопытный и раздраженный одновременно: — У какого еще “аппарата”? — Я бы ответил “здрасьте-забор покрасьте”, но это что-то из разряда батиных шуток. — Шути так дальше и батей тебе никогда не стать. Ни один человек в здравом уме не захочет провести с тобой жизнь. — То есть, ты выходишь из игры? — Джо сокрушенно цокает языком. — Какая жалость. Черри смеется: — Иди на хер. Улыбкой Джо можно осветить полрайона: — Так ты для этого позвонил? — Ненавижу тебя, Кодзиро, аж дышать нечем! Разговор с Рэки вдруг делает круг почета. Джо приподнимается в кресле: — Правда? То есть, если бы твоя ненависть была океаном, она бы утопила нас обоих? — Прямо с языка снял, — соглашается Черри. — Каору, можно тебе кое-что сказать? — Джо внимательно следит за реакцией Черри, вслушивается в его дыхание. Он специально называет его по имени — после того, что произошло несколько дней назад. И, разумеется, Черри немедленно огрызается: — Не называй меня так. И для справки — если бы я хотел поболтать перед сексом, я бы пошел на свидание. Как там Рэки сказал? “Решил, что это шанс”? — Так пойдем на свидание. — Ну уж нет! Со свиданиями я завязал. — Про свидания ты, кстати, ничего прямо не сказал. Только, что не придешь смотреть дурацкие боевики и есть мою еду. Но я, если честно, и не хочу, чтобы ты приходил. — Чего?! Почему это? — У Черри даже голос меняется. — Потому что. — Тон Джо нарочито равнодушный. — Я приду. — Когда? Типа… завтра? — “Типазавтра”! — издевается Черри. — Сейчас, бестолковая ты гора мышц. Окажу честь твоей берлоге. Джо знает, что Черри слов на ветер не бросает, и чувствует подкрадывающуюся панику: он на ногах чертову кучу времени, не принимал душ, не помнит, когда убирался последний раз, и сейчас почти полночь, — значит ли это, что Черри хочет заняться сексом? — Эм… У меня и презервативов нет. — Они тебе не пригодятся, извращенец. Я приеду не трахаться, а говорить гадости про твою квартиру. — Ты был у меня три недели назад и никаких гадостей не говорил, с чего вдруг начнешь?! — Потому что могу. И буду. С тебя ужин, если приеду раньше тебя. Умираю с голоду. Не ел уже… — Черри осекается, понимая, что подставился. — Черри Блоссом. Когда ты ел последний раз? — Джо хочется звучать строго, но его беспокойство слишком заметно. Черри вздыхает. — На следующий день после того, как мы... Ну ты понял. — Могу, конечно, продолжить отчитывать тебя, но объективно все, чего я хочу, — видеть тебя с набитым ртом. Внезапный смех Черри вызывает улыбку у Джо, хотя он и не понимает, почему. — Ты либо идиот, либо мастер подтекстов. — А что я..? Ой… Нет, ну если хочешь, это мы тоже можем устроить. — У меня голова болит, — равнодушно бросает Черри. — Ты сам мне позвонил, и теперь у тебя болит голова?! Ощущение, будто мы пропустили бурные ухаживания, помолвку, свадьбу летом и внезапно оказались на седьмом году брака. На фоне у Черри шумит вода и слегка заглушает его голос: — Жениться летом? Никогда. Весной или осенью. — Записал себе. Что насчет помолвки? Можно летом? Или весной помолвка, осенью — свадьба? — Брак сам по себе внушает мне ужас. Но помолвка весной, в принципе, звучит неплохо. — Мгм. Тогда мой ресторан не подойдет — все явно не поместятся. — Какие еще “все”? На моей свадьбе не будет “всех”. — На нашей свадьбе. — Нашей свадьбе я предпочту смерть от тысячи ударов ножа. И чтобы меня потом воскресил добрый самаритянин, который бы оказался злым волшебником из какой-нибудь манги. Потом он нанес бы мне эту тысячу ударов снова, полил лимонным соком, излечил и снова полил лимонным соком. И так без конца! — Чувак, — смеется Джо, — по-моему, тебе точно пора к психотерапевту. — От твоего дома до ресторана примерно двадцать минут. Мне хватит тринадцати. Так что записывай: я буду лазанью. Вегетарианскую. Мясо мне поперек глотки встает. — До Черри вдруг доходит. — Только попробуй, Кодзиро..! — ...Я бы посмотрел, как мое мясо встанет тебе поперек глотки… — Пошел. На хер. — До встречи? — Ключи у меня есть. Джо вешает трубку и шепчет: — Мне пиздец.