К.Э.П.

То, как его тело реагирует на голос Джо, кажется Черри невероятным. Он безотчетно прогибается в пояснице, разводя ноги, — так отчаянно ему хочется быть... заполненным. Он тяжело дышит, член болезненно пульсирует в штанах, и желание превращается в жажду. Джо даже не говорит ничего развратного, но Черри уже весь мокрый. Он задирает футболку, игнорируя изнывающий без внимания член, и спрашивает в трубку в попытке сбавить напряжение: — Ты трогаешь себя? Это не помогает — то, что Черри слышит в ответ, заставляет его подавиться воздухом и стиснуть зубы, шипя проклятия. — Ты не разрешал.

***

Лежа на спине, Черри смотрит в потолок. Ночами ему особенно тяжело, и сегодняшняя — не исключение. Вентилятор не справляется с раскаленным летним воздухом, футболка липнет к коже. Черри спихивает одеяло к краю кровати, надеясь, что высшие силы подарят ему хоть немного прохлады. Но высшим силам сегодня недостаточно его мучений от жары. Воспоминания об Адаме острыми иглами пронзают его сознание до тех пор, пока он не начинает давиться слезами, прижимая ладони к глазам. Они были вместе четыре года — с его восемнадцати до двадцати двух — и за эти тысячу четыреста шестьдесят дней Черри совершенно себя потерял. Он больше не знает, кто он такой. В моменты, когда ему не удается избежать зеркал, он видит свои тусклые глаза, без намека на жажду жизни. Он вздрагивает каждый раз, когда к нему случайно прикасаются. Ему сложно есть — аппетит сходит с ума, и если сегодня он голодный, как зверь, завтра вся еда будет вызывать у него тошноту. Он стал совершенно невыносим в общении, и в дело и без дела срывается на людей. Черри часто думает о том, что хотел бы исчезнуть. Убежать от жизни, которая причиняет ему столько боли, куда-нибудь очень далеко. Возможно, в Тайланд. Или на Коста-Рику. Потом вспоминает про Лангу, про обязательства. В итоге смиряется с тем, что всегда будет жить в мире, где тревога и ужас — его вечные спутники. И их главным источником всегда будет мысль о встрече с Адамом. Адам. Одно его имя заставляет Черри калачиком свернуться на кровати, подтянув колени к груди. Когда они расстались — после этого он жил у Джо, — его пожирали сомнения. Он был уверен, что совершил ошибку. Как и сейчас, он ночами лежал без сна и раз за разом мучительно прокручивал в памяти все хорошие воспоминания. “Может, я слишком остро реагирую? Нужно позвонить ему”. И Джо останавливал его, отвлекая работой по дому и прочей ерундой. Через несколько месяцев мозги Черри встали на место, и он отчетливо вспомнил весь ужас, через который прошел. Даже сейчас, спустя два года, он все еще чувствует крепкие пальцы на своем горле. Все еще слышит унизительные, жестокие слова. Тяжелое мускулистое тело все еще вжимает его в мат… — Нет, — громко выдыхает Черри. Звук собственного голоса выдергивает его из прошлого. Он нащупывает телефон, щурится на ярко вспыхнувший дисплей и набирает номер. Трубку берут почти сразу. — Привет, — мягко отзывается Джо. — Хочешь поговорить? — Нет. Приезжай. На фоне слышен громкий звон посуды, низкий голос, отдающий команды, и шум воды. Она почти заглушает голос Джо: — Не могу. Скоро пожалует санитарная инспекция, мы тут по колено в жире и “Доместосе”. Голос Черри дрожит: — Ты обещал. Сказал, если мне будет нужно… — самообладание подводит его, он осекается и замолкает. — Подожди минутку. В трубке слышен шорох, как если бы телефон прижали к груди, и Джо приглушенно говорит: “Убедись, что почистил плиту со всех сторон. Со всех! Помой полы и, ради всего святого, — не смешивай чистящие средства. У нас хорошая медстраховка, но все же не настолько. Мне нужно ответить на звонок. Не подведи, доверяю тебе!”. Черри ждет и медленно считает про себя. Затем слышит, как звуки в трубке смолкают и раздается отчетливый щелчок двери, — Джо вернулся к разговору. — Мне правда очень жаль, но сегодня не могу. Может, ты хочешь хотя бы поговорить? — Если бы я хотел, чтобы со мной поговорили, записался бы к психотерапевту. Вот только я хочу, чтобы меня выебали. И, по-моему, ты согласился именно на это. — Знаю, знаю, — Джо медленно выдыхает. — Тебе нужно сбросить напряжение, верно? Разве? Просто кончить? — ...Н-нет. Мне нужно кое-что другое, — Черри объясняет впервые за долгое время. — Мне нужно почувствовать себя… нужным. Даже если это звучит глупо, безрассудно и опасно — как бы то ни было, мне помогает секс. Он слышит в трубке голос — низкий, глубокий, почти бархатный. — Рассказать, как сильно я хотел тебя все это время? Щеки Черри вспыхивают, низ живота обдает жаром, и он знает, что горячий ночной воздух здесь ни при чем. — Я никогда не… — Т-шшш… — перебивает Джо. — Я знаю тебя, Каору. Прямо сейчас ты одновременно думаешь тысячу и одну мысль: что делать, как делать, понравится ли мне. Так ведь? От того, как Джо произносит его имя, как каждый слог скатывается с его языка, у Черри мурашки бегут по коже. Во рту моментально пересыхает, он с усилием сглатывает: — Не называй меня так. — Да, сэр. Черри вдыхает так резко, что даже в горле становится больно. Никогда, ни с кем он не был в такой роли… Подчинялся всегда только он. Голос Джо обволакивает его разум, обвивается вокруг него шелковой лентой. — Понравилось? — Нет, — лжет Черри. — Секс по телефону — это тупо. — Ты врешь мне, Черри. — Вкрадчиво отвечает Джо. — Я слышу каждую нотку твоего голоса. Каждый прерывистый вдох, который ты так стараешься контролировать. Ну так контролируй — скажи мне, что делать, что говорить, — и я сделаю все. Уже некоторое время ладонь Черри, спустившись по животу, лежит на резинке его пижамных штанов. Он возбужден — еще бы не был, за последние несколько минут вся кровь, казалось, прилила к члену, — но еще ему страшно. Что, если Джо говорит с ним по громкой связи? Что, если его слышат другие? И сейчас он действительно займется сексом по телефону, а Джо скажет ему, что пошутил? — Эй, послушай-ка меня, хорошо? Ты здесь командуешь. Ты говоришь — я делаю. Я весь твой. Понял? Черри старается игнорировать скрытые смыслы в этой фразе. Он судорожно вздыхает: — Без чувств. — Без чувств, — соглашается Джо. Он выдерживает паузу. — Когда я закрываю глаза, — неважно, с кем я, — каждый раз я вижу тебя. Я… Черт… Представляю, как ты звучишь, когда я вхожу в тебя. Этот маленький вздох, знаешь? Все готов поставить — твой наверняка похож на рай. Черри шумно сглатывает, впиваясь пальцами в бедро. Его голос дрожит: — … Адам всегда говорил, что я слишком громкий. — Полная херня. Я бы с ума сошел, если услышал. Дыхание замирает у Черри в груди. Он срывается на шепот: — Расскажи, что бы ты сделал со мной, Кодзиро… Пожалуйста. — Черт, обожаю, когда ты зовешь меня по имени, — хрипло стонет в трубку Джо. — Я бы опустился перед тобой на колени и любил каждый сантиметр твоего тела. Знаю, никаких поцелуев, но я не могу не думать о том, какой вкус у твоих губ. О том, какие они мягкие. Я бы медленно раздевал тебя, наслаждаясь ощущением твоего тела под моими руками. Я бы целовал тебя везде — пальцы ног, щиколотки, колени. Особенно то чувствительное местечко на внутренней стороне бедра. Дыхание Джо учащается. То, как тело реагирует на голос Джо, кажется Черри невероятным: он тяжело дышит и безотчетно прогибается в пояснице, разводя ноги, — так отчаянно ему хочется быть заполненным. Член болезненно пульсирует в штанах, и желание превращается в жажду. Джо даже не говорит ничего развратного, но Черри уже весь мокрый. Он задирает футболку, игнорируя изнывающий без внимания член, и спрашивает в трубку в попытке сбавить напряжение: — Ты трогаешь себя сейчас? То, что Черри слышит в ответ, заставляет его подавиться воздухом и стиснуть зубы, шипя проклятия. — Ты не разрешал. Его самообладание летит ко всем чертям — задыхаясь, он умоляет, нет — приказывает Джо прикоснуться к себе. — Давай. Хочу слышать тебя. Блядь… Дай мне тебя услышать... Черри рывком стягивает с себя штаны и с тихим стоном кладет ладонь на член. Он не дрочил уже несколько месяцев — каждый раз, когда пытался, ему мешали его невыносимые флешбеки. Но сейчас он хочет этого так сильно, что у демонов просто нет шансов: тепло Джо, его голос, его слова — настолько яркие, что прогоняют тьму, которая окутывает Черри изо дня в день. В трубке слышен шорох одежды и следом — хриплый, сбивчивый голос Джо: — Блядь, не могу больше… Невероятно, я так быстро… — Заткнись… — хнычет Черри, продолжая двигать рукой. Его дыхание сбивается — Просто … продолжай. Говори, о чем думаешь. Между стонами в трубке угадывается легкий скользящий звук. Черри закрывает глаза и слишком отчетливо видит, как член движется в кулаке Джо. — … Думаю, как раздвигаю твои ноги. Развожу твои ягодицы в стороны и смотрю, как растягиваю тебя… когда вхожу… Черри выгибается дугой, сжимая член у основания. Пробегает пальцами по головке и снова с силой двигает рукой по стволу. — Еще, — он задыхается. — Еще… — Хочу, чтобы ты трахал меня в рот пока не охрипну. Пока воздух не закончится и слезы… блядь... не потекут. Черри откидывает голову на подушку, зажмуривается и представляет Джо на коленях — слюна стекает по подбородку, ресницы мокрые и блестящие. Он стискивает член в кулаке и вскидывает бедра. Комната вокруг окрашивается в красный. Оргазм накидывается, как шторм, он роняет телефон и, прижимая ладонь ко рту, безуспешно пытается себя заткнуть. Сквозь громкие бесстыжие стоны он снова и снова повторяет: — Кодзиро… Кодзиро… Боже… Жадно глотая воздух, Черри дышит так, будто только что покорил Эверест. Тело кажется ему легким как перышко, разум плавает в эйфорической неге. — Черри? Ты тут? Голос Джо выдергивает его из посторгазмического тумана. Черри морщится, рассматривая свои липкие пальцы. Чистой рукой ставит телефон на громкую связь и идет в ванную. — Тут. А ты… ну…Да? Внезапно все становится страшно неловким — и то, что Джо слушал, как он кончает, и то, что в процессе он без конца называл его имя. — Нет. Но дело не во мне. И прежде, чем ты что-то скажешь, — я в порядке. В трубке раздается громкий стук в дверь, и Черри вздрагивает. — Минуту! — отзывается Джо. — Мне пора. Попробуй поспать, ладно? Позвоню тебе утром. Слишком уставший для остроумных ответов, Черри зевает. — Ладно. До завтра, детка. Он действительно это сказал?! Черри замирает — как олень, застигнутый светом автомобильных фар, и молится всем богам, чтобы Джо этого не услышал. Мягкий смешок в трубке лишает его последней надежды. Но вместо комментариев Джо просто говорит: — Спи крепко, Каору.