Облако и дым

      Дни тянулись, как и раньше, размеренно, один за другим. Уинтерс всё так же приходила в мастерскую пару раз в неделю, сбегая после первой пары и возвращаясь в школу за пятнадцать минут до конца занятий. По легенде, которую Хайзенберг наобум придумал для своих работников, Уинтерс планировала поступать в инженерный колледж, а он из-за дружбы с её отцом согласился ей помочь и подготовить к вступительным экзаменам. В целом, это не было ложью. Скорее, неполной правдой. Карл действительно исправно с ней занимался, разве что не физикой и не для той учёбы, о которой можно подумать. Розе предстоял более сложный экзамен, от которого действительно зависела её дальнейшая жизнь, — борьба за свою свободу.       С каждым днём у неё получалось всё лучше, а Хайзенберг всё чаще размышлял над тем, как долго он сможет не допускать того, чтобы Уинтерс пересекла выстроенные им в сознании стены. Помимо ужасов заснеженной деревни в голове Карла были вещи и люди из новой — или не совсем новой — жизни, на которые так хотелось повесить табличку «Посторонним вход запрещён» и огородить трёхметровым забором с колючей проволокой. Увы, даже будь это возможно, вряд ли остановит Розу в будущем. В очередной раз думая об этом, Хайзенберг услышал тяжёлый вздох и повернулся.       Уинтерс растянулась на диване, спустив голову к полу, а ноги закинув на спинку. Очередной дневник, что читала Роза, она прижала к лицу, словно пыталась попасть на страницы так же, как проникала в сознание к людям, но выходило явно не очень, потому что за вздохом последовал страдальческий стон. — Не хочу тебя расстраивать, но залезть в книгу ты вряд ли сможешь, — произнёс Карл, отвлекаясь от работы. — Я знаю, — всё так же обречённо простонала Роза, откладывая записи в сторону. — Просто я уже перечитала больше половины, но так и не поняла, как работают мои силы, — на эти слова Хайзенберг удивлённо вздёрнул бровь, и она посмешила пояснить: — Я пользуюсь ими интуитивно. Так же, как обычный человек дышит или моргает, не задумываясь, как и почему это происходит. — Тебя интересует техническая сторона вопроса? — задумчиво произнёс Карл, почесав бороду, на что Уинтерс кивнула. — Напомни, сколько тебе лет? — Почти девятнадцать, — рефлекторно ответила она. — А при чём здесь это? — Странно, обычно дети начинают говорить и задавать миллион вопросов о том, как устроен мир, года в три-четыре, а ты как-то опоздала, — усмехнулся он, стойко игнорируя её возмущённый взгляд, и прикурил сигарету. — Цветочек, ты вечно расспрашиваешь меня об абсолютно не нужной тебе херне, а то, что ты всё ещё не догнала, откуда берутся твои силы, решила озвучить только сейчас. Мне одному это кажется странным?       Хайзенбергу хотелось добавить, что и здесь она пошла в своего папашу, который в большинстве своём сначала делал, а потом думал, но не стал. После того, как Роза действительно увлеклась познанием себя, расспросы об отце прекратились, что не могло не радовать Карла. Он и сам старался лишний раз не затрагивать больную для неё тему. — Откуда я знаю, можете вы мне это объяснить или нет, — попыталась оправдаться Уинтерс, но и сама понимала, что это звучало глупо, если вспомнить, кто писал все эти дневники. — Пиздец, — не сдержался Хайзенберг и присел к ней на диван. — Я, конечно, не учёный, но попытаюсь объяснить так, как понимаю это сам, идёт? — Идёт, — согласилась она, приняв нормальное положение на диване, и уставилась на Карла. — Что ты знаешь о плесени? — уточнил он, убрав очки с глаз на голову. — Ну… — Роза задумалась, пытаясь сформулировать ответ, но ничего вразумительного на ум не шло. — Древний живой организм, живущий сам по себе? — Это да, но я про обычную плесень, — ответил Хайзенберг, затянувшись. — Про ту, что на хлебе появляется, если его не съесть вовремя. — А-а, это микроскопический гриб, — Уинтерс тут же вспомнила уроки биологии. — Имеет мицелий или грибницу, распространяется спорами по воздуху. — Ну вот и здесь примерно тот же принцип, только портит она не продукты, а людей, — подытожил Карл, выдохнув серый дым.       По пустому взгляду Розы было ясно, что она не поняла его сравнение. Поднявшись с дивана, Хайзенберг прошёл к книжному шкафу и взял в руки один из последних дневников. Зажав сигарету зубами, он начал листать страницы, мельком бегая глазами по строчкам, и вернулся на диван. — Почему вы не использовали свою силу, чтобы взять записи?       Карл уже давно приклеил к каждому дневнику металлические пластины, чтобы следить за своей библиотекой, охраняя её от чужих глаз, и мог бы не вставать с дивана. Уинтерс не раз задавилась этим вопросом, потому что и раньше не раз замечала, что он не всегда использовал свои силы, чаще предпочитая делать всё, как обычные люди. — Чтобы не забываться, — пояснил Хайзенберг, наконец найдя нужную страницу. — Представь, что будет, если я буду работать внизу и использую силы. Как, ты думаешь, отреагируют работники, если увидят летящий по воздуху гаечный ключ? — Вам так нравится жить среди людей? — в Розе вновь взыграло любопытство. — Цветочек, ты снова уходишь от темы, — бросил Хайзенберг, подняв на неё глаза, и выдохнул серое облачко. — Мы вроде не обо мне говорили, — видя, что она снова хотела возразить, быстро вернулся к записям и начал читать: — «Касаясь заражённого человека, я чувствую тонкие белые нити, словно паутина опутывающие каждый орган, каждую мышцу и проникающие в каждую клетку. Кроме того могу понять, чем болел человек до заражения, и безошибочно назвать точное место имевшихся ранее переломов. Похоже, плесень и правда имеет свою собственную память и может мне «рассказать» всё о своём нынешнем носителе. При этом, чтобы заразить человека, совсем не обязательно его касаться. Записано со слов Розмари Уинтерс». Конец цитаты.       По её глазам было видно, что она всё ещё не понимала, к чему клонил Карл. Ему и самому было сложно описывать то, что не имело чёткой научной формулировки и в принципе не существовало по мнению большей части человечества. Плюсом к этому было необходимо подобрать подходящие слова, чтобы донести суть и вместе с тем не обидеть Розу. Почему Хайзенберг щадил её чувства, он по-прежнему старался не задумываться. — Мега-мицелий или обычный мицелий, не столь важно. Природа у них примерно похожа. Так что мы с тобой как тот брошенный и недоеденный хлеб. — Вы-то, может, и недоеденный хлеб, а я вот не совсем, — снова поникла Уинтерс, наконец поняв, что пытался донести Карл. — Представляю, как буду однажды писать резюме на работу. Розмари Уинтерс, потомственный гриб. — Ну, тогда уж грибочек, — Хайзенберг попытался подбодрить её, поняв, что опять выразился не самым лучшим образом.       Роза слабо улыбнулась, но было видно, что правда её снова расстроила. Решив дать ей время переварить полученную информацию, Карл хотел вернуться к работе, но новый вопрос Уинтерс не заставил себя долго ждать. — А зачем я тогда нужна B.S.A.A, если они только подавляют мои силы?       Хайзенберг закусил губу, обдумывая, как избежать ещё одну неприятную тему. — Цветочек, это уже не столь важно, раз ты всё равно планируешь от них избавиться, — он поднялся на ноги, направившись к верстаку. — На сегодня тяжёлой правды достаточно.       Успев выучить то, что спорить с Карлом бесполезно, Роза расстроенно скуксилась. Эти вечные тайны и недоговаривания раздражали. Неужели он всё ещё считал её ребёнком? В голову пришла шальная мысль проникнуть к нему в голову и выведать, что же такого ей знать не стоило. Здравый смысл подсказывал, что это плохая идея и Хайзенбергу она точно не понравится, но любопытство было сильнее.       Сев поудобнее в позу лотоса на диване, Уинтерс для вида взяла в руки дневник и сосредоточилась на фигуре Карла. Ей больше не требовалось смотреть в глаза объекту воздействия, а подобные нарушения личного пространства уже не доставляли дискомфорта и были практически незаметны. Беда была лишь в том, что Хайзенберг знал и чувствовал Розу не хуже, чем она его, и мысли об этом ставили под вопрос всю секретность её задумки. Несмотря на это она решила рискнуть. Прикрыв глаза, Уинтерс ощутила невесомость во всём теле.       Смазанные образы постепенно восстанавливались, обретая чёткие формы. Вскоре перед ней было всё то же помещение, в котором она пребывала, разве что находилось оно в голове Карла. Сам он стоял перед телевизором, задумчиво водя пальцами в воздухе, словно волшебник, и переключался между камерами B.S.A.A, пылясь отыскать что-то. Роза вслушивалась в разговоры учёных, но пока что не была уверена, что попала в нужный отрезок памяти.       Паря над комнатой бестелесной дымкой, Уинтерс решила найти другой момент из воспоминаний, но стоило ей только попытаться покинуть обитель Карла, как она тут же столкнулась с невидимой стеной, будто бы куполом накрывающей это место. Было самое время бросить безумную затею и не лезть на рожон, но желание докопаться до правды всё же пересилило. Прижав ладони к преграде, Уинтерс сосредоточилась. — Этого на самом деле не существует, — тихо шептала она, вскоре услышав треск.       Пространство перед ней пошло трещинами, словно разбившееся стекло, а после и вовсе осыпалось на пол сотней осколков. Роза опасливо обернулась назад, но Хайзенберг всё так же стоял на месте, вслушиваясь в разговоры учёных и не заметив, что барьер был разрушен. Уинтерс же спокойно покинула комнату в поисках ответов.       К сожалению, почти все воспоминания, связанные с информацией о её силах, были как две капли воды похожи между собой, и за лет пять их набралось слишком много, а просмотреть все и не попасться было просто нереально. Роза блуждала из одного дня в другой, стараясь не задерживаться, но ответа всё не было. В какой-то момент ей хотелось забросить эту идею, пока её слух не привлёк девичий смех, звучавший где-то между серой рутиной. Решив узнать, кому он принадлежал, Уинтерс наткнулась на интересную картину.       Судя по тому, что успела найти Роза, Карл не так часто покидал пределы мастерской, но здесь его занесло в один из парков, что находился, совершенно в другом городе. Сидя на лавочке, он непринуждённо попивал кофе из бумажного стаканчика и курил, наблюдая издалека за двумя детьми: мальчишкой лет тринадцати и девчонкой по виду года на четыре его младше. Они играли с летающими дронами на пульте управления, бегая и смеясь.       Роза не понимала, с чего вдруг нелюдимый Хайзенберг проделал такой долгий путь и с какой целью наблюдал за этими двумя. Вскоре, когда девчонка подбежала достаточно близко к нему, Уинтерс почувствовала лёгкие импульсы тока, а дрон, не слушая пульт управления, угодил прямо в ветки рядом стоящего дерева. Несложно было догадаться, чьих это рук дело. — Нет! — расстроенно взвизгнула девочка, тщетно тыкая на кнопки. — Я же говорил тебе, не надо было так высоко взлетать, — произнёс парнишка, подбежав к ней вместе со своей игрушкой. — Мама нас точно прибьёт, если мы его не вытащим. — Я не могу, он застрял, — вздохнула девочка, передав ему пульт. — Сам попробуй.       Роза продолжала кружиться неподалёку, наблюдая за расстроенными детьми и чувствуя, как пристально за ними следил Карл. Было не по себе от неизвестности, но Уинтерс не спешила уходить. — Молодёжь, помощь нужна? — непринуждённо бросил он через время, стягивая с глаз очки, словно только сейчас обратил на них внимание. — Нет, — отмахнулся парень, на что получил локтем по рёбрам от сестры. — Ай, за что? — Дяденька, помогите, пожалуйста, если вам не сложно, — невинно хлопая зелёными глазками, попросила девчонка.       Поднявшись с лавочки, Хайзенберг прошёл ближе и навалился всем весом, будто бы и правда хотел расшатать молодое деревце. Роза же вновь ощутила пробежавшие в пространстве импульсы. Её разрывало от интереса, почему всегда прямолинейный и временами даже грубый Карл решил разыграть этот театр одного актёра. — Спасибо, спасибо, спасибо! — довольно взвизгнула девчушка, поймав выпутавшийся из веток дрон. — Да не за что, солнце, — улыбнулся Хайзенберг, наблюдая за детской радостью. — Ой, а это у вас настоящий компас? — маленькая незнакомка указала на его грудь, заметив подвески. — Вы случайно не пират? — Хлоя, сколько раз тебе повторять, они давным-давно вымерли, — парнишка недовольно скрестил руки на груди, явно не разделяя того восторга, что испытывала его сестра к незнакомцу подозрительной наружности. — Они хотя бы существовали, в отличие от твоих чёртовых инопланетян, — фыркнула она в ответ, вновь повернувшись к Карлу. — Можно посмотреть поближе? Никогда не видела их вживую.       Хайзенберг лишь ухмыльнулся, мазнув взглядом по скуксившемуся подростку, и снял компас с шеи, протягивая его, как поняла Роза, Хлое. Она с восторгом крутила его в руках, даже не замечая, что в их сторону стремительно шла женщина по виду немногим младше Карла. Строгий деловой костюм, лёгкий макияж и небольшой клатч в руках наталкивали на мысль, что дама определённо занятая и не любит тратить время попусту. Твёрдый шаг, словно у солдат, марширующих на параде, выдавали её нервозность. — Молодые люди, у вас есть минута, чтобы объяснить, почему я должна искать вас по всему парку, когда было велено ждать меня у входа, — резко произнесла она и только потом обратила внимание на Хайзенберга. — А вы ещё кто? — Он пират, мам, — тут же ответила Хлоя, не дав Карлу возможность представиться. — Смотри, какой у него крутой компас есть! — Я бы назвал себя скорее изобретателем, — добавил Хайзенберг, замечая недовольное лицо собеседницы. — Карл, — он протянул ей руку в знак знакомства и, похоже, рассчитывал услышать её имя в ответ, но женщина только больше заливалась краской, но совсем не от смущения.       Бесцеремонно вырвав цепочку из рук дочери, она впихнула её в его ладонь. Недовольный возглас Хлои был тут же подавлен суровым взглядом, не сулящим ничего хорошего. Парнишка всё это время старался не смотреть ни в чью сторону, прикидываясь статуей и надеясь, что не попадёт под раздачу, так как мама явно была в бешенстве. — Не знаю, какого чёрта вам надо от моих детей, но чтобы я вас и близко рядом не видела, если не хотите провести остаток жизни за решёткой, вам ясно? — резко бросила она, затем повернулась к детям. — Живо в машину!       Хайзенберг так и стоял на месте в тени дерева, наблюдая на ними, пока они не скрылись из виду. Уинтерс совершенно внезапно поняла, что в нём не было гнева из желания послать хамоватую дамочку на хер. Он будто бы сожалел, что не смог подружиться с ней и провести с ребятнёй больше времени, что совершенно не вязалось с представлениями Розы о нём. Где тот Карл, что клал болт на всех и вся, что вскипал от одного косого взгляда, выставляя средний палец вместо ответа?       Он лишь разочарованно надел компас обратно на шею, натянул шляпу пониже на глаза и собирался идти прочь, но что-то его остановило. Резко развернувшись, Хайзенберг посмотрел будто бы в пустоту, но Уинтерс поймала на себе его взгляд. Попалась. — Тебя не должно здесь быть, — произнёс он, сощурившись.       Роза почувствовала, как перехватило дыхание, а пространство вокруг начало исчезать за густым туманом. Видневшиеся вдалеке верхушки зданий, блуждающие недалеко люди, деревья, пение птиц и сам Карл будто бы растворились в этой пелене, а Уинтерс против её воли вытесняли.       Вернувшись в реальность, Роза открыла глаза и посмотрела на Карла, с ужасом поняв, по какой причине ей стало сложно дышать. Шею, как и всё тело, туго обтягивала железная цепь, прижимая Уинтерс к стене, а под ногами не было твёрдого пола. Впервые за всё время с момента их знакомства она видела Хайзенберга таким. Он был не просто зол. Он был в бешенстве. Стоя в паре шагов от неё и сжимая ладонь в кулак, Карл едва ли сдерживался, чтобы не разнести всю комнату, но по находящимся вблизи подрагивающим металлическим предметам было видно, что он на грани. — Какого хера ты творишь, маленькая дрянь?! — прошипел Хайзенберг ей в лицо, подойдя почти в плотную.       Роза не могла не то что ответить, но даже вдохнуть. Она лишь беззвучно шевелила губами, словно рыба выброшенная на берег, смотря в серые глаза. Похоже, он и не ждал ответа. Затылок неприятно ныл, говоря от том, как неласково впечатался в стену минутой ранее, а конечности начинали медленно неметь. — У тебя есть тридцать секунд, чтобы назвать мне хоть одну вескую причину, по которой я не должен сворачивать тебе шею, — скрипя зубами, произнёс Карл, чуть ослабив цепи.       Наконец вздохнув, Уинтерс закашлялась. Горло больно саднило, но она всё же нашла силы ответить: — Вы же сами говорили, что меня подобное не убьёт. — Двадцать секунд.       Цепь снова затянулась, но не так сильно, предупреждая, что Хайзенберг не был намерен шутить. Испуг и паника не позволяли здраво обдумать ситуацию, поэтому Роза произнесла первое, что пришло в голову: — А как же сделка? — Сделка?! — металл всё сильнее сжимался, сдавливая нежную кожу. — Вы говорили, что не нашли никого другого, кто бы мог вам помочь, — едва слышно прохрипела она. — По-твоему, это достаточно веская причина? — зло прорычал Карл, ударив кулаком о стену правее её головы.       В то же время возле левого уха просвистела металлическая линейка, впиваясь в бетон и срезая пару светлых волосков, что торчали чуть в сторону. Уинтерс не была уверена, что действительно выживет после подобных манипуляций, и на какое-то мгновение ей показалось, что он и правда свернёт ей шею, а потому не придумала ничего лучше как зажмуриться и ждать. Мысли путались. Никогда раньше ей не доводилось оказываться в подобном положении, и от этого Роза растерялась, не зная, как поступить. Наверное в ситуации с посторонним человеком — или не полностью человеком — она бы применила свои силы интуитивно, даже не задумываясь, но сейчас она просто не смогла. Ей не хотелось причинять Хайзенбергу боль, несмотря на то, что он припечатал её затылком о стену и грозился покалечить. В противовес этой слепой ярости шли все приятные моменты, что они пережили вместе, все его уроки и наставления и даже тот поцелуй, что больше так и не повторился. Уинтерс не раз жалела, что пользовалась своим даром, калеча других, и точно знала, что не желала Карлу той же участи.       Секунды ожидания казались часами, и пока Роза мысленно готовилась ко встрече с отцом, цепи начали слабеть. Не ожидая этого, она упала на колени перед Хайзенбергом. Горло всё ещё саднило, от чего она снова начала кашлять. На глазах появились слёзы. Пытаясь прийти в себя, Уинтерс лишь отдалённо слышала, как Карл щёлкнул зажигалкой. Снова закурил, пытаясь отвлечься. — Так хочется поковыряться в моём дерьме? Ну так слушай, — размеренно начал он, блуждая по комнате туда-обратно. — Мы четверо не были первыми лордами. Гигантская сука, как и водяной дебил, вообще были не местными. До нас были и другие. Тоже способные, но менее… скажем так, удачные, — подхватив своей силой линейку, что всё это время торчала в стене, Хайзенберг начал водить ей в воздухе. — После очередного провального бунта я искренне надеялся, что она создаст кого-то более послушного и более… ну, знаешь… сильного, чем я. С полным телекинезом, например. Мне просто повезло, что твоя грибная семейка попала в деревню раньше, чем крылатая тварь решила от меня избавиться.       Всё ещё сидя на полу и не решаясь подняться на ноги, Роза молча слушала его рассказ, потирая шею. Вскоре все раны и кровавые подкожные подтёки исчезли, будто ничего и не было. Жаль, регенерация не могла так же залечивать душевные раны, иначе многих проблем можно было бы избежать. В воздухе висело тяжёлое напряжение, ощутимое почти что физически. — К чему вы клоните? — наконец решила спросить она после нескольких минут молчания. — К тому, что каким бы ты ни был уникальным, тебе обязательно найдётся замена, Цветочек, — произнёс Хайзенберг, выкинув уже второй окурок в обрезанную жестяную банку. — Я лучше прожду ещё шестьдесят лет следующего чудо-ребёнка, чем позволю кому бы то ни было покушаться на мою свободу снова. — Но я не сделала ничего такого! — возразила Уинтерс, вскочив на ноги. — Может, для тебя это и ничего такого, но я затрахался терпеть твои выходки! — Карл тоже повысил голос, подойдя к ней ближе и смотря в упор. — Что непонятного во фразе «Не суй свой нос куда не просят»? — Если бы вы не уходили от ответов, я бы не полезла к вам в голову, — настаивала Роза, принимая зрительную дуэль. — То есть, по-твоему, это я виноват?       Металлические предметы снова задрожали, а те, что полегче, начали подниматься в воздух. Линейка опасно пролетела вблизи открытой шеи Уинтерс, но она стойко продолжала стоять на своём. Хайзенберг понял, что Роза его больше не боится, прекрасно понимая, на чьей стороне сила. Наступил тот самый момент, о котором он боялся пожалеть. Выдохнув и прикрыв глаза, Карл отшатнулся назад. Все парящие предметы тут же рухнули, словно кто-то внезапно включил пропавшую гравитацию. — Я не хочу больше спорить, Цветочек. Ты знаешь, где дверь, — спокойно произнёс он, сев на диван и запрокинув голову. — Сделка отменяется. — Я никуда не уйду, — скрестив руки на груди, упрямо ответила Уинтерс. — Если ты не выйдешь самостоятельно, я выволоку тебя за шкирку, как котёнка, который нассал в тапки, — всё так же безэмоционально проговорил он, посмотрев на Розу. — Мне-то срать, что обо мне скажут мои работники. В конце концов, я и их могу выпнуть в случае чего. Вопрос в том, понравится ли тебе это?       И снова Карл поймал себя на мысли, что заботился о её чувствах даже в тот момент, когда невидимый мост, связывающий их, рушился. Все планы летели к чертям, но уж лучше он начнёт всё с самого начала, чем лишится свободы, которую отвоёвывал потом и кровью. Всё решаемо, пока в твою шею не впиваются когти тирана, а испытывать это снова Хайзенбергу ни за что не хотелось. — То есть… Это всё? — всё ещё не веря, спросила Уинтерс. — Вот так просто? — Мне не впервой начинать всё с нуля, — пожал плечами Карл. — И тебе пора привыкать, что не всё бывает по-твоему.