Тайна Зеленого слоника

Епифанов недоумённо поднял брови. Майор обезоруживающе улыбался. Несколько секунд посверлив Васильцова взглядом, Епифанов укоризненно проговорил: - Товарищ майор, давайте без этого… - Всё понял! – Васильцов выставил перед собой ладони, словно пойманный за руку шулер и резко закричал в сторону штаба. - Дежурный! Вызови Кочегарина сюда! В окнах здания замелькали люди. - Если вам так нужны показания из первых рук – прошу. Сейчас прибудет один офицер. Он одним из первых там побывал, - пояснил майор. - Когда задумали расформировать - очень многих перевели в другие части, а кого-то и вовсе уволили. Капитан тут – вроде как один из местных старожилов. Он сможет рассказать более подробно. Я ведь сам, если честно, из прикомандированных. Меня из Красноярска перевели - временно исполняю должность начальника части. - Вы из города или из области? - меланхолично спросил Епифанов, ковыряя землю носком ботинка. - С Ершовки. - Известные места, - улыбнулся Епифанов, подняв голову. – У меня дядя там жил. В Афгане погиб... Сбитый с толку этим совершенно неуместным замечанием, Васильцов на мгновение растерялся, но почти сразу же смог взять себя в руки и вернул прежний тон: - Хотя какая тут часть, название одно. Солдат почти не осталось. А те, что есть – в дурку и то более здоровых кладут. - Это как? – удивился Епифанов. - А вон, вам Кочегарин и объяснит. Видите, худого кадыкастого мужчину с орлиным носом? Это он, - указав рукой, выпалил Васильцов. - Товарищ майор, разрешите идти? Мне нужно ещё много дел с бумагами уладить – работы невпроворот... - Разрешаю, - смилостивился майор. Едва Васильцов скрылся из виду, Епифанов направился к капитану-старожилу. Тот с готовностью протянул руку, опередив майора. - Капитан Валерий Игнатьевич Кочегарин, здравствуйте, - невозмутимо представился он звонким писклявым голосом. - Майор Георгий Епифанов, старший дознаватель по особо важным делам иркутской военной прокуратуры. Провожу дознание по тройному убийству на вашей гауптвахте. Вы служили тут на момент происшествия? Капитан с готовностью кивнул. - Служил. - Очень хорошо. У меня мало времени, Валерий Игнатьевич, и я очень хочу, чтобы вы сразу ввели меня в курс дела: что здесь произошло? -Как пожелаете, - пожал плечами Кочегарин и поманил майора за собой. - Пройдемте... Капитан повёл Епифанова вглубь части, к хозяйственным постройкам. - Ну началось всё довольно банально, товарищ майор. Два мужика попали за разные провинности на гауптвахту. Первый – лейтенант, который был тут проездом – я ещё дело его как-то читал и удивился, то-то его, думаю, побросало на сверхсрочной службе по воинским частям. Он около пяти мест службы сменить успел до нас. Училище закончить даже успел, шестое кажется – на юге где-то, то ли под Бердянском, то ли под Херсоном, то ли под Мариуполем… Ну так вот. Напился, в общем, он. В фонтан голым залез, когда в город его выпустили - в увольнительную. Вэдэвэшник хренов. Его там «контрик» какой-то приметил, ну и сообщил, куда надо. Патруль приехал, крутить его начали - ему пару раз по жбану дали, и в кутузку. Окна одной из казарм были открыты – стояла довольно ощутимая жара. И именно из этой казармы Епифанов безошибочно уловил вопли весьма странного содержания: - Сколько тонн золота? Сколько, блядь?! Повторяю вопрос: сколько золота Колчак вывез из Совдепии? Епифанов вопросительно взглянул на Кочегарина. - А, это наш второй «педагог» - Мышлаевский, - усмехнувшись, пояснил тот. - Проводит занятия по военной истории с личным составом части, - добавил он с шутливым пафосом. – Первым был покойный Осломольцев - тот тоже не брезговал читать лекции духам. Правда, у каждого был свой собственный подход к обучению. Осломольцев чаще любил проводить параллели с Японской императорской армией – дисциплина там, мол, была хорошая. А Мышлаевский, как можете слышать, налегает всё больше на историю белой армии. Мы их за глаза «педагогами» прозвали. Ну сами, думаю, понимаете – потому что кроме них своё личное время на такие занятия никто больше не тратил. А эти хоть как-то солдат просвещали. Херово, конечно, но всё же, товарищ майор! – уточнил под конец своей тирады Кочегарин, заметив, что «педагог» привлёк внимание Епифанова. - Это классика, блядь! Это знать надо! – продолжало доноситься из окон казармы. Епифанов обернулся к капитану. В его глазах горел неподдельный интерес: - Давайте зайдем. Лекционная аудитория представляла собой наспех оборудованный для подобных целей спортзал – с потолка не успели даже снять крюки для канатов, а кое-где из стен торчали подставки для гантелей. В углу были свалены маты. Пересекая зал по диагонали, в зале стояли три ряда школьных парт. Перед ними за такой же партой сидел высокий и толстый офицер с короткой седой шевелюрой, в надвинутой на затылок фуражке. Едва завидев звёзды на погонах гостя, Мышлаевский встал во фрунт и рявкнул на всю комнату: - Класс, встать! Около тридцати солдат, сидевших в аудитории, резко встали. Послышался грохот тридцати пар сапог. Епифанов присмотрелся к собравшимся – все шестьдесят глаз выражали лишь одно чувство – страх. Раскрытые до предела, их глаза казались полностью чёрными из-за расширенных зрачков. Кто-то очень сильно нервировал солдатиков, и круг подозреваемых тут был невелик. - Могу я присутствовать на вашей лекции? – деланно поклонившись, спросил Епифанов. - Так точно, товарищ майор! Разумеется! Прошу, проходите, - Мышлаевский размашистым жестом показал на зал. – Провожу политинформацию, товарищ майор. - Я вижу. Продолжайте, - кивнул Епифанов, садясь за последний стол вместе с Кочегариным. - Итак, чехи съебались, - продолжил лектор уже более спокойно, но пугливо глянув на майора, совсем тихо закончил он. – И французы ушли. Генералы предали, армия окружена под Красноярском, боеприпасов нет, на дворе – двадцать градусов мороза. Как бы вы поступили на его месте? Что же ему делать? Лысую голову оторвал от парты совсем молоденький парень с пухлыми губами и рассечённой скулой: - Может сдаться, товарищ капитан? – предположил он низким юношеским басом. Аудитория одобрительно загоготала. В эту секунду Мышлаевского словно ужалили, и он в ответ разразился гневной речью: - Кто, блядь, это сказал?! – он пару секунд поводил по аудитории покрасневшими глазами и продолжил уже фальцетом. - Какой, нахуй, сдаться? Куда сдаваться, кому? Ты, блядь, в плен хочешь? Или, может быть, ты? – с этими словами он отвесил две громкие затрещины сидевшим на первом ряду сержантам. – Хуи, блядь, красные будешь сосать?! Хуесосы проклятые! Вы в русской армии служите, ебать вас в нос! Какой, блядь, сдаваться?! И генерал Каппель - умный и отважный мужик, сказал: «Не буду я хуи сосать! Пускай эти красные говноеды сосут!» И прорвал кольцо окружения! Да, он потерял при этом дохуя народа, но он – один из немногих белых генералов, которые смогли выебать всех красных в жопу! Он спас свою армию! И пошёл вытаскивать адмирала из Иркутска! Хоть кто-нибудь из вас, никчёмных кусков говна, может мне назвать хоть одного красного военачальника, дравшегося с Каппелем? Он резво схватил со своего стола неизвестно откуда взявшийся в части кавалерийский стек и, пройдя сквозь первые ряды, подошёл к давешнему шутнику, сверкавшему раскровяненой скулой. - Ну, блядь?! Хоть одного комдива мне назови! Рядовой сделал глубокий вдох, но капитан прервал его, не дав тому ответить. Он доверительно положил солдату руку на плечо и задушевно сказал: - Неправильно отвечаешь – по еблу получаешь, о’кей? Теперь Епифанову стало понятно, откуда парень мог получить такую странную рану на своём лице. Стёк бил коротко и легко, но при этом мог запросто рассечь кожу до крови. Рядовой немного подумал, пару раз глубоко вздохнув, затем с готовностью зажмурился и опустил голову, видимо, уже заранее предвидев реакцию Мышлаевского. Он громко произнёс: - Чапаев. Зал затих. Лишь только Епифанов тихо засмеялся и оскалил зубы. Неожиданно обрадовался и Мышлаевский: - Ну вот, правильно! Мочил он его! А вы все, - он обернулся к остальным солдатам, – говно, блядь! А Чапаев – это правильно! Почитайте любую книжку, вы таких фамилий где угодно найдёте дохуя! А ты молодец! – он лёгким хлопком поднял голову обалдевшего от такого счастья рядового от стола и добавил. – Увольнительную получишь! - Да? – осоловело глядя на капитана, переспросил парень. Казалось, он был готов сейчас же расцеловать Мышлаевского. Вместо ответа тот ещё раз хлопнул солдата по голове ладонью и потребовал: - Дай пять! Рядовой робко отбил ладонь капитана. - Без хуёв! Хе-хе…Ну вы даёте, солдатня…Пиздец! – довольный Мышлаевский вышел на своё прежнее место у учительской парты и продолжил лекцию. – А теперь обсудим Великий ледяной поход… Едва сдерживая смех, Епифанов засеменил из аудитории. Кочегарин последовал за ним. - Так, попрощались с товарищем майором! – донёсся им вслед окрик капитана. - ДА-И-А-И-Я, ВАРЩ АЙОР! – громким эхом отозвался крик трёх десятков глоток. - Весёлый мужик, блядь, - прыская в кулак, заключил Епифанов, выходя из казармы. - Это ещё что, - кивнул Кочегарин. – Вы бы лекции Осломольцева послушали – то вообще был цирк. Слонов только не хватало танцующих. Вытащит двух пацанов из зала, назначит: «Ты, мол - Америка, а ты – Япония. Деритесь» И попробуй только, будучи Америкой, упасть. Отсмеявшись, майор одёрнул мундир и, шумно выдохнув, призвал капитана к порядку: - Ладно, хватит. Мы остановились на наших заключённых. С первым понятно, второй кто? - Да. С ним ещё старлей сидел. У того серьезнее. Подрался с нашим замполитом в тайшетском кабаке. Представьте себе, из-за бабы! – заметив, что Епифанова данное уточнение мало удивило, Кочегарин продолжил. - Тут, понимаете, какое дело…у нас же глубинка - нормальных баб мало. Вот и случается, что офицеры с ума сходят от дефицита женского внимания. У вас-то в Москве, поди, получше с этим делом будет, а? – капитан озорно подмигнул Епифанову, но, наткнувшись на его взгляд, закашлялся. Епифанов терпеливо дождался, пока Кочегарин, старательно подражая больному последней стадией туберкулёза, закончит кашлять, и назидательно ответил: - Это к делу не относится, капитан. Немного побелевший капитан смиренно заговорил дальше: - Так вот. Замполит очень рассердился. И когда старлея доставили сюда, на губу – он приказал нескольким сержантам устроить ему «тёмную». Ну те его вывели в предбанник - а старлей взял, да раскидал их всех – здоровый, видимо, лось был. Эти полудурки ему только погоны-то сорвать и успели, ну и ещё рубашку вроде порвали ему. - А штаны? – внезапно поинтересовался Епифанов. - А штаны целыми, наверное, остались, - почесав голову, добавил Кочегарин. - Стало быть, вы не отрицаете, что имели место факты рукоприкладства над арестованными? - Ну все ж мы люди, Георгий…- запнулся капитан. - Константинович, - подсказал Епифанов. - Понимаете, у нас же глубинка здеся. Офицеры с ума сходят от скуки... Тем временем, Кочегарин успел подвести майора к внушительных размеров двухэтажному зданию, построенному, судя по виду, очень давно. - Здесь, Георгий Константинович, - указал он на дверь. Открыв её, Епифанов не поверил своим глазам: пол, состоявший из древних, советского пошиба, чёрно-белых плиток, расположенных на манер шахматной доски, сиял просто-таки невероятной чистотой. Да и само по себе помещение, отданное под гауптвахту, смотрелось очень даже мило и, что самое главное, уютно, что было крайне странным для подобного места. Желая похвалить опрятность здешних хозяев, майор повернулся, было, к Кочегарину, но тут из-за поворота донеслось пронзительное: - Мудачьё, блядь! Ни хера сделать нормально не можете. Аккуратно заглянув за угол, Епифанов узрел любопытнейшую картину: открывшийся перед ним широкий холл чистили, стоя на коленях, трое рядовых. Что характерно, делали они это при помощи зубных щёток. Между ними, словно пастуший пёс между овцами, беснуясь, метался старичок в мятом камуфляже. Схватив у одного из бедняг щётку, он сам грохнулся на колени и принялся с завидной частотой водить ею по полу. - Вот как, блядь, нужно чистить! Раз-раз! Чисти, чисти, чисти! Чисти! Чисти! Это грязь! Её не должно быть! Суки! Черви! Подонки! Ничего вам доверить нельзя! – с этими словами он, хрустнув костями, выпрямился и отвесил другому своему работнику хорошего пинка. – Мудачьё! Понабрали из городов хуеплётов – ни хуя сделать не могут! А ну-ка, спой мне быстро что-нибудь! – потребовал он. - Йээээстэдээээй, ол ви тровел, ол ви тровел, йээээстэдээээй, - затянул третий рядовой с бурлаческой тоской в голосе. - Быстрее, блядь! – завопил старичок. В этот момент Епифанова оторвал от угла Кочегарин. - Ну так вот, - продолжил он, как ни в чём не бывало. - Поначалу эти двое вели себя спокойно. Потом, судя по всему, у первого, ну, который любитель фонтанов – что-то перемкнуло в голове. Может, белая горячка, может ещё что. Мне сослуживец из Архангельска писал, что там вообще у отдельных кадров на фоне службы в армии шиза открывалась. Может, старлей что-то с ним сделал – неизвестно. В общем, суть такова: лейтенант этот, пока старлей спал, совершил акт, извиняюсь, копрофилии. - Чего? – нахмурил лоб Епифанов. - Поглощения фекалий. Экскрементов. Ну, говноедства – извиняюсь за мой французский, - заключил Кочегарин. - Само собой, старлею это не понравилось. Он и соседа своего щадить не стал, тому, видимо, досталось не меньше, чем отморозкам в предбаннике. Пришёл надзиратель, разогнал их…Кстати! Вот ещё один интересный момент. Надзиратель. Служил на момент всего этого в чине младшего лейтенанта. Перевели его к нам из Благовещенска – он полковником там был, представляете? В восемьдесят шестом разжаловали и прислали к нам. Сюда. Тёмная, на самом деле, история. Никто точно не мог сказать, что там с ним случилось. Кто? За что? – всё покрыто мраком. Сам он тоже мало рассказывал. Вроде как, дорогу он кому-то там перёшел. Какому-то штабному мудиле в разы младше по званию, отказался воинское приветствие отдавать на параде, которым командовал. Они там что-то с китайцами совместное делали – тогда как раз оттепель началась. - Не отвлекайтесь, капитан. Старлей, - напомнил Епифанцев. - Точно. Он. Так вот. Старлей тоже, по-видимому, от всего происходившего повредился рассудком. Потом на крики прибежал дежурный по части - капитан второй роты. Тот самый - Осломольцев. И в этот момент старлею удалось вырваться. В руках у него откуда-то оказался штык-нож. Я не знаю: возможно, пронес с собой, может, достал где-то уже по ходу – неизвестно. Дальше вообще начала твориться сущая бесовщина просто. В приступе ярости старлей нанёс несколько ранений капитану Осломольцеву. Затем и вовсе убил его. Потом выпотрошил труп и совершил с ним акт некрофилии. Этого, надеюсь, вам пояснять не нужно. Мрачнеющий с каждой секундой Епифанов отрицательно мотнул головой. - После этого, скорее всего, придя в себя и осознав, что натворил, старлей вскрыл себе вены. Надзиратель в ту же ночь повесился в подсобке – его мы из петли вытащить не успели… - Так, стоп, - прервал рассказ майор. - А что же сталось с первым, ну который… говноед? – смутившись, произнёс это слово Епифанов. Кочегарин потупившись, замолчал. - Ну, как вам сказать…