Тайна Зеленого слоника

Спотыкнувшись, майор на секунду остановился и прислонился к влажной стене. Прямо перед ним, буквально в нескольких шагах, зиял мерцающий жиденьким светом вход в каптёрку. Медленно нащупав на кобуре кнопку, Епифанов расстегнул её и в руку ему легла холодная сталь рукояти штатного ПээМа. Но вынимать пистолет он не спешил – необходимо было сохранять самообладание. Обнажённый пистолет рано или поздно выстрелит, как то чёртово ружьё на стене в индийском анекдоте. Вытянув вперёд руку, майор начал аккуратно, стараясь производить как можно меньше шума, шагать в сторону каптёрки. Зайдя в неё, он увидел, что свет в здание действительно вернулся. «Когда-а-а ребя-а-а-та уходи-и-и-или, зелё-о-о-оный сло-о-оник на трубе игра-а-ал» - воздух продолжала сотрясать фальшивая, исполняемая дрожащим писклявым голосом, песенка. Но вблизи эхо от неё перестало тревожить Епифанова. Источник её находился где-то совсем рядом. Звук был приглушённым, словно певец пел, прикрыв рот подушкой…Стоп. Подушка. Страх Епифанова как рукой сняло, и он рывком подошёл к старой софе в углу комнаты. Из-под днища её тянулся грязно-белый шнур. С яростным шипением майор пнул софу под дно носком сапога и сиденье распахнулось. Песня заиграла громче и яснее. Внутри, как в деревенском топчане, располагалась полость для хранения постельных принадлежностей. Сейчас в ней лежал старый советский магнитофон. Его катушки вращались. «Игра-а-а-ал про то-о-о, как плохо в клетке жи-и-ить, как пло-о-охо есть прокля…» Аккуратно присев над ним, Епифанов указательным пальцем выключил тумблер на нём. - Вот так, - отчеканил он. Пружинно поднявшись, он развернулся на каблуках, полный решимости найти проклятых шутников и в первую очередь Кочегарина. Но долго его поиски не продлились. Прямо перед ним возник огромный орлиный нос капитана. Он улыбался, довольный произведённым эффектом. Первым желанием Епифанова было разбить эту ухмыляющуюся будку. Но с этим низменным инстинктом он быстро справился и как можно холоднее проговорил: - Неполное служебное соответствие, Валерий Игнатьевич. С занесением в личное дело. От шока, казалось, у Кочегарина даже обвис нос. - Товарищ майор, извините что долго, но за что же? – обиженно воскликнул он. – Я такое хорошее дело сделал – проводку нам починил – вся часть без света сидела, а вы меня так…! - Замолчите, - от причитаний капитана Епифанову стало дурно. - Какого чёрта тут происходит: что со светом, почему магнитофон заработал? - Да похоже, что несколько лампочек перегорело и теперь обратно включились не все... – Кочегарин задумчиво ткнул пальцем в обгоревший цоколь над ними. - А проигрыватель всегда включается после скачка напряжения, я же обратно вернул его в провода-то. Советская техника – она такая. Это Осломольцева магнитофон. Советский ещё, у меня такой тоже в детстве был, они ж повсюду такие стали появляться при горбаче-то… Смерив Кочегарина взглядом, майор вновь склонился над магнитофоном. «Романтика» - было выведено на нём пластиковой вязью. Капитан не врал – магнитофон действительно был популярный и у его, Епифанова, отца такой тоже в своё время имелся. - Чёртовы порядки, вас и без этого инцидента закрыть давно пора, - пробурчал майор, колдуя над магнитофоном. - Ну что вы сердитесь-то, товарищ майор. Это же себе дороже. Нас немного тут, остатки – расформируют и слава тебе Господи, но поймите, Георгий Константинович - тут провинция. Вы уж извините, но у нас тут своя атмосфера. Епифанов озадаченно обернулся, не глядя повернув тумблер на магнитофоне, желая увидеть реакцию на лице Кочегарина: «…с одной дурой. Угу. Ну…а потом поебалися…» - произнёс гнусавым голосом динамик. Не глядя, майор промотал ленту чуть дальше. Кочегарин продолжал укоризненно смотреть на майора. - Заебись романтика, - еле слышно прошелестел Епифанов. Щелчок. «Ой, а-а-а-а-а! А-а-а… А-а-а… Уйх-а-а-а-я-а-а! Что ж вы люди делаете-то…» - визгляво, словно подстреленная волчица, завыл магнитофон. Кочегарин, услышав вопли, смутился. Довольный результатом, Епифанов вновь промотал ленту, но тут каптёрка содрогнулась от вопля из динамиков: «Начальник, уберите от меня этого мудака!» - и магнитофон заискрил, пребольно коротнув майора по руке. Зашипев от боли, Епифанов схватился за обожжённую руку и повернулся лицом к магнитофону. Надпись «Романтика» обуглилась и источала теперь едкий дым. В следующую секунду майор почувствовал резкий удар по лицу и отпрянул от софы. Кочегарин испуганно поймал его под руки. -Блядь! Какого хуя?! – бешено заревел Епифанов, и присмотрелся к атаковавшему его чуду советской техники. Он увидел, что причинило ему такую неожиданную боль. Сорвавшийся с креплений рычаг тумблера отпружинил прямо ему в лицо. На гауптвахте водился полтергейст, не иначе. Утеревшись, майор отпихнул обескураженного Кочегарина и, размяв шею, как ни в чём не бывало, спросил: - Кто менял лампочки в помещении губы в последний раз? - Я, товарищ майор, - виновато развёл руками Кочегарин. - С каких пор офицер исполняет у нас должность электрика? – недоверчиво проговорил Епифанов. - С тех пор, как офицер имеет среднее образование по специальности «электротехник» и печётся о жизни солдат, которых не дай Бог, убьёт током, а потом в часть приедет злобный особист и будет всех гонять из-за ошибки одного единственного придурка, - насупившись, поведал капитан, устремив свой взгляд в пол. - Ну что ж, в таком случае, я хочу, чтоб вы снова запустили резервное освещение, капитан. - Но для этого придётся снова обесточить часть, товарищ майор! – воскликнул Кочегарин, но наткнувшись на суровый взгляд Епифанова, приложил руку к фуражке. – Есть. А вам хотя бы для чего, если не секрет? - Секрет... – пробормотал майор, продолжая осматривать каптёрку, оказавшуюся не таким уж простым местом. Спинка софы была покрыта бурыми пятнами, которые в полумраке майор не разглядел, не различив их на фоне клетчатого узора обивки. Теперь же, внимательно разглядев этот закуток, Епифанов запустил руку за диван и начал уверенно там шарить, в надежде найти что-нибудь не менее красноречивое, чем спрятанный для записи переговоров заключённых магнитофон. За софой что-то тихо звякнуло, и майор извлёк на свет пустую бутылку, отливавшую зеленым цветом. - Три семёрки, - прочитал этикетку майор и хохотнул. – Вот уж действительно по всей части она у вас. Что ж вы за люди… В этот момент бутылка внезапно выскользнула из рук Епифанова и с игривым звоном покатилась по полу. Уже было собиравшийся уходить обратно к щитку капитан начал озадаченно наблюдать за действиями майора. Остановив бутылку каблуком сапога, Епифанов поднял её и посмотрел на свет. Бутылка пустовала, но снаружи была покрыта какой-то мутной, почти запекшейся, серой жижей, из-за которой, собственно, и выскользнула из его рук. Ощупав стеклотару ещё раз, Епифанов растёр этот состав на пальцах и поднёс их к носу. - Я не советовал бы вам этого делать, - проскрипел из дверного проёма Кочегарин. - Это ещё почему? – обернулся майор. - Да не хотелось бы об усопшем плохо... Как говорится, о мертвяках либо хорошо, либо ничего… Ну раз уж такое дело: перед случившимся капитан-то этот не на очень хорошем счету у командования был, когда всё всплыло, - медленно заговорил капитан, по всей видимости, пытаясь подобрать слова помягче. - Что всплыло? Говорите по существу, - оборвал его Епифанов. - Понимаете, капитан, говорят, голубым был… - Каким таким голубым? – не поверил своим ушам майор. - Ну пидором. При этом в сговоре с надзирателем. Тут он молодых, ну тех, кто позеленее и послабее… Ну тут, в общем, - он бессильно указал на софу. - Приходовал он их тут, в общем. - Фу, блядь, фу-у нахуй! – с омерзением выдавил из себя Епифанов, нашаривая в кармане платок и вытирая пальцы. – Почему, блядь, вы мне докладываете об этом только сейчас? - Да про капитана знали-то уже многие, мы считали, что и ваша контора в курсе. Я ещё удивился, что когда этот инцидент произошёл, никто бучу поднимать из-за проделок нашего капитана не стал. А он подводил косяки молодняка под гаупвахту, потом надзиратель их всячески тут прессовал, ну а ночью приходил сам капитан и...ну вы поняли. Когда кто-то всё-таки раскололся и стукнул начальнику части, хотели его офицеры уже того, ну - турнуть из части. Внутри, так сказать, разобраться, сор не выносить из избы. Тут ведь знаете - народ мирный так-то, у нас характер у всех спокойный... Но вот с такими не церемонимся, - посерьёзнев, объяснил Кочегарин. - Хуй знает, что! – казалось, что весь монолог капитана мало заботил Епифанова, он продолжал оттирать платком свои и без того уже чистые руки. - Умывальник тут где-нибудь есть? – спросил он, не прекращая оттирать пальцы. - Да, есть. Пройдемте, - капитан поманил его за собой. Двумя комнатами дальше в одном из закутков таился санузел, которым, на первый взгляд, не пользовались со времён Хрущёва. Через дверцу рядом с пыльной раковиной соседствовал ржавый унитаз, процентов на семьдесят уже, наверное, состоявший не из фаянса, а из каловых камней. Говно летало тут буквально в воздухе, и удивительно, почему оно не свисало с потолков сталактитами. - Вот, - указал рукой Кочегарин. – Как я уже говорил, места у нас здесь спокойные, но с загадкой. Энергично провернув кран на раковине, Епифанов дернул рукой и на кафельный пол что-то со звоном упало. Опустив взгляд, майор увидел внушительных размеров столовую вилку. Что удивило его с первой секунды знакомства с этим столовым прибором: это была не простая советская железка, которые сотнями штамповались заводами под Минском и Серпуховым. Это была покрытая живописной вязью с позолоченной чеканкой серебряная вилка, неизвестно каким образом перекочевавшая из какого-нибудь княжеского сервиза в сортир иркутской гауптвахты. Вопросительно взглянув на капитана, Епифанов тихо засмеялся и повторил за ним: - С загадкой? Какой ещё загадкой? – он с трёхочковой меткостью закинул вилку в унитаз, открыл кран и принялся бешено оттирать свои руки, готовый, казалось бы, драить их до костей. - Видите ли, товарищ майор… Существует тут предание, что где-то этой местности…хотя не буду лукавить, вот буквально где-то у нас под носом, едва ли не под территорией нашей части Колчак спрятал золото. Епифанов продолжал яростно тереть свои руки под тонкой струйкой воды. - Около двадцати миллионов золотых рублей. Конечно, части тогда не существовало, а была только непроходимая тайга. Но именно здесь в двадцатом году сгинул отряд полковника Баскова, решившего обойти стороной Иркутск. Им нельзя было вступать в бой – слишком ценный груз они везли. А Сталин в тридцать шестом направил сюда экспедицию из ОГПУ, мол, нашли чтоб золото и в казну вернули, трудовому народу. Деньги-то ему ох, как нужны были. Так и чекисты пропали без вести. Но тогда во всём обвинили местных затворников. Тут скит неподалёку был, там монахи жили. Мол, они всех положили – из мести за взорванные храмы. Тогда как раз по священнослужителям начали проходиться. Ну и этих под шумок всех арестовали и расстреляли. Кочегарин замолчал, ожидая реакции на свой зловещий рассказ, но майор продолжал с ледяным спокойствием умываться, полностью поглощённый только своими замаранными руками. - Этой легенде о двадцати чекистах лет уже столько, что даже я вам наверняка не скажу, - бросил он небрежно. – Мне столько об этом рассказывали, и кто говорит, что их при Ленине послали, кто говорит – что при Сталине, кто-то говорит, что двадцать лимонов искали, кто-то говорит, что все пятьдесят. Кто говорит, что их загасили монахи, кто-то – что кулаки, кто – вообще на медведей грешит. Что вы вообще несёте-то, капитан? Ебучий мультик про пластилиновую ворону и то почётче будет. Про ОГПУ, блядь, про полковника Баскова, про золото, про какую-то хуйню…Вы что, верите в эти сказки? Кочегарин молчал. - Нет, ну про чекистов и я слышал, но про полковника Баскова – ни разу. И какие двадцать миллионов? Вы что, действительно полагаете, что возможно проебать такую чёртову прорву золота и её до сих пор бы никто не нашёл? Байки это всё деревенские. Хрень на постном масле, - заключил он, закрывая воду и разыскивая глазами, чем бы вытереть руки, не рискуя вляпаться во что-нибудь ещё. - Ну не скажите-не скажите, товарищ майор. У нас тут иногда прямо из болота, то там, то тут всплывают монеты. Царские, золотые. Старожилы вообще рассказывали, что и слитки в иле находили… - Золото – очень тяжёлый металл, товарищ электротехник со средним образованием. Как, по-вашему, болото могло вытолкнуть их наружу? – с издёвкой спросил Епифанов и добавил. – Дайте чем-нибудь вытереться. Капитан достал с верхней полки какую-то подозрительного вида тряпку и протянул Епифанову. - Тут, я надеюсь, никто никого не приходовал? Отрицательно мотнув головой, Кочегарин, тем не менее, продолжил: - А ведь к нам уже даже порывались копатели приехать – из Иркутска, из Томска. Из Новосиба даже исследователи просились, с археологами. Но как бы режимный объект, часть с охраной – не положено, вот им всем отказ и пришёл. - Вы сами хоть что-нибудь из этого видели? - напрямки поинтересовался майор. - Нет, но… - Ну да, кто бы сомневался, - уже с открытой насмешкой продолжил Епифанов. - Хорошо, почему же тогда строители, когда возводили вашу ебнутую часть, не обнаружили этой волшебной золотой жилы? Часть строилась, судя по отдалённости, не год и не два – что-то же должны были найти и поднять шум по всему Союзу? - А вы бы сами, найдя золотые монеты, стали бы трубить об этом? – возразил Кочегарин, но тут же затрепетал, вспомнив, из какого ведомства его собеседник и поправил себя, - если бы были диким рабочим из местной таёжной глуши? Теперь уже Епифанову нечего было ответить. Замечание капитана, несмотря на свою подлость, было вполне справедливым. - Да и не в этом дело, - махнул рукой Кочегарин. – Вы просто путаете причину со следствием, потому что не изучали историю нашей части. Это была правда. Епифанов, узнавая о месте, в которое ему предстояло ехать, не утруждал себя изучением её боевой славы. Он полагал, что её возвели в начале шестидесятых, когда по всей стране стали возводить станции раннего оповещения, в ожидании ракет из-за океана. - А я её внимательно изучил, товарищ майор. И часть создали, если что так, в апреле одна тысяча девятьсот сорокового года. И первоначально тут базировался полк из состава отдельной мотострелковой дивизии особого назначения НКВД – из «Дзержинки». А перебросили их сюда для поиска пропавших в тридцать шестом году чекистов…ну и для дальнейших поисков золота, само собой. Это только потом, когда они здесь на хрен никому стали не нужны, их вывели, а часть отдали ВВС и обустроили, как надо, - назидательно поведал Кочегарин.