Золотая клетка

Аделаида выводит меня на улицу из отеля и придерживает за талию. — Ада, я с ним… Он же жив? Я с ним поеду… Жёлтая машина скорой помощи словно огонёк маяка для меня. — С ним Сэм. Тише, пойдем со мной. Я прошу тебя, — Девушка крепче прижимает меня к себе. А я всё пытаюсь уйти на ватных ногах. Холодно, очень холодно. На моих руках уже застывает кровь. — Мэй, я прошу тебя, пойдем. Аделаида тащит меня куда-то в сторону. — Нет, я поеду с ним! Отпусти меня! Пожалуйста! Я хочу к нему. Он же жив! Он жив?! Скажи мне, Ада! Скажи! — Дамы… — Мистер Миллер, я прошу помогите. Ей нужно в больницу. — Я вас сейчас отвезу, — Вильям забирает меня и поднимает на руки. — Нет! Я не хочу! Я с Тони поеду, — горько плачу, кашляя от накатывающей истерики. — Это не обсуждается, миссис Старк, — голос Миллера строг, но в меру. Они сажают меня в машину. Я слышу звук сирены, гул мотора и всё. Дальше темнота. Из больницы я уезжаю через три дня. Врачи, убедившиеся что моё состояние стабилизировалось, отпускают домой под присмотр своих коллег из Ниццы. Я сижу в большой комнате в главном крыле. Девочки здесь хорошенько прибрались. Огонь в камине тихо потрескивает, наполняя комнату теплом и уютом. — Мэй, ты тут? Я выглядываю из-за высокой спинки дивана и улыбаюсь. — Привет, Сэм. — Привет. Как ты? — мужчина садится рядом со мной на диван и укрывает ноги пледом. — Неплохо. Хочется спать, — признаюсь я. — Тебе лучше отдохнуть. Но… У меня для тебя кое что есть. — Правда? Что? — с интересом спрашиваю. Сэм улыбается. Он выходит из комнаты и возвращаться через минуту с огромной красной бархатной коробкой, на крышке которой красуется пышный золотой бант. — Ого, какой большой, — я слезаю с дивана и сажусь на пол рядом с коробкой. — Это подарок от Энтони. Он хотел подарить тебе его на Рождество, но было как-то не до подарков, — Сэм присаживается рядом со мной. В горле горестный комок. Дрожащими руками я развязываю золотой бант и аккуратно раскрываю красную бархатную упаковку. — Давай помогу, — Сэм поднимает крышку коробки и я больше не в силах держаться. Всхлип вырывает сам собой. Тот самый поезд из рождественской витрины и даже маленький человечки с фонариками. Всё, как в тот вечер. — Мэй, — Сэм приобнимает меня за плечи, — тебе нельзя волноваться. Я тебя прошу. Закрыв лицо ладонями Я тихо плачу. Чёртово рождество. Зачем оно вообще нужно? — Если слезы, то только радости, Мэй, — шепчет Сэм, — он бы не хотел, чтобы ты плакала. Я прошу тебя… — Ох, Сэм…

5 лет спустя

Я лениво нежусь в кровати, утопая в белоснежном пуховом одеяле. Теплый солнечный свет нехотя освещает комнату, за окно щебечут птицы. Ничто не может прервать это чудесное утро, даже приближающийся рождественский завтрак. Пол рядом с кроватью тихо скрипит. Приоткрыв глаз я замечаю быстро пронесшуюся рыжую макушку. — Мама вставай! — Полин! — я смеюсь укрываясь одеялом с головой. — Мама ну вставай! Пора открывать подарки! Ну же! Папа! — Принцесса, ещё только семь утра. Выглядывая из-под одеяла и вижу, как Энтони оставляет часы в сторону и ловит дочку. — Ну и что? Рождество же! Нужно открыть подарки, — Полин смеётся, укладываясь между нами на подушки, — Дядя Сэм и дядя Дидье уже проснулись. — Ох, хорошо, — сдаюсь я и поднимаюсь с кровати, — пойдем смотреть подарки. В маленькой гостиной тепло и уютно. Пахнет свежей ёлкой и имбирным пряниками, из которых мы весь сочельник делали домики. На зиму мы переехали в особняк в горах. Подальше от городской суматохи и холодного морского ветра. В кресле сидит Сэм, попивая кофе. Этот терпкий аром я улавливаю ещё на лестнице. — С рождеством! — с улыбкой я приветствую Сэма, — а где Дидье? — Решил ещё немного поспать. С рождеством вас. — И тебя дружище— Энтони ставит дочку на пол и та в мгновение ока оказывается у ёлки разбирая коробки. — Мам, а тут для всех подарки, — радостно заявляет Полин, — для вас с папой и для дядей тоже. А самый большой мой! Она радостно смеётся вытаскивая коробку. — Кто-то сомневался? — усмехается Энтони приобнимая меня за талию. Мы наблюдаем за тем, как ловко с нетерпение раскрывает подарок. — Надеюсь ей понравится, — шепчу я. — Этот ребенок радуется стрекозе в банке, ты думаешь ей не понравится? — смеётся Энтони. — Пер-Ноэ́ль не существует! Неожиданное заявление выбивает всех нас из колеи. — Принцесса, ты чего? — удивлённо спрашивает Энтони. — Он подарил тебе что-то не то? Я смотрю на Сэма. Вчера на них с Дидье была важная задача расставить подарки, не могли же они перепутать. Всё ведь подписано. В коробке дочери красуются розовые коньки, которыми она забила голову всем в доме весь месяц перед рождеством. — Мы ведь вместе писали письмо, — я присаживаясь рядом с дочкой. — Я отправлял ему ещё одно письмо, — Полин хмурится. — Ещё? — Энтони садится рядом. — Да, мы писали письмо с Дядей Сэмом. Мы косимся в сторону друга, который делает вид, что не замечает нас. — Зачем? — Я узнала, что у Пер-Ноэ́ля есть адрес и захотела отправить письмо ему по почте, а вас дома не было и мне помог дядя Сэм. — И что же ты ещё попросила у него? — Братика! Мы с Энтони поражено переглядываемся. — Принцесса, Пер-Ноэ́ль не дарить братиков и сестричек, — я обнимаю дочку. — А кто их дарит?! — большие глазах малышки наполняются слезами. — Мама и папа, — доносится из-за наших спин. — Умник, — усмехается Энтони, смотря на Сэма. — Правда? Мам, пап подарите мне братика! Пожалуйста! Пожалуйста! — Принцесса, это не так быстро, — успокаиваю я дочку. — Мэй, ну чем раньше начнем, тем быстрее всё закончится, — Энтони ухмыляется и подталкивает меня в бок. Я смеюсь в ответ и целую дочку в лоб. В комнате смешиваются запахи ели, цитрусов и имбирных пряников. Детский смех, словно звон маленьких колокольчиков, разносится по всему дому. Покой и уют… Как долго я к этому шла. Как долго я мечтала об этом. Полин уговорила Энтони пойти опробовать новые коньки, поэтому вся суматоха остаётся в дальних коридорах. Перебирая утреннею почту, я с улыбкой рассматриваю поздравительные открытки из Вашингтона и Кастильоне ди Сицилии. Поднявшись с кресла я подхожу к камину и ставлю открытки у фотографий, с которых на меня с улыбкой смотрят родители. — У нас всё хорошо, — шепчу я и перевожу взгляд на отца, — спасибо, папуль.