22 декабря
— Ты в последнее время какая-то странная. Мы стоим, дожидаясь лифта. Конечно, столько всего происходит, а тут ещё и всплывающие обстоятельства. — Просто переживаю, — я вытягиваю из себя милую улыбку. Тони лишь усмехается и нервно нажимает на кнопку вызова лифта. Я и сама уже на грани. В последнее время меня как-то всё раздражает, особенно эти шпильки. Идти на них на двенадцатый этаж какое-то наказание. — Не ломай его, — я успокаивающе дотрагиваюсь до плеча мужа. Его хмурый взгляд уходит, как только наши взгляды встречаются. — Я так рад видеть, что тебе становится лучше. Щечки появились, такие румяные. Ещё и ямочки. Тони нежно проводит ладонью по моей щеке и скользит ниже по шее к ключицам. Замечаю блеск в глазах мужа. Я его узнаю. Почему нет? Хуже уже не будет. Я сама поддаюсь к мужу и страстно целую его в губы. Энтони прижимает меня к себе. Его руки хаотично бродят по моему телу. — Почему я упустил момент, когда твои формы стали ещё пышнее? — шепчет мне на ухо муж. — Просто ты немного невнимательный, — смеюсь я и вздрагиваю, когда его ладони скользят по моей талии. — Да, ты права, солнышко, — пальцы мужа забираются по юбку платья. — Милый, не здесь. Вдруг кто-нибудь подойдёт? — с губ срывается стон, когда его пальцы касаются тонкой ткани белья. — Ну и пусть позавидуют… Лифт наконец-то приезжает, о чем сообщает нам своим звонком. Энтони легко заталкивает меня в него. Как хорошо, что тут никого нет. Боже, милый, как ты нетерпелив, как жаден. Я не сразу попадаю по нужной кнопке этажа. Ну неужели ты так сильно хочешь меня? Усаживает меня на перила и прижимает своим телу к зеркалу. Устраивается между моих ног э, продолжая покрывать мою кожу горячими поцелуями. Ну почему я не могу стоять перед тобой? Я всегда теряю голову, когда смотрю на тебя. Это ещё с нашей первой встречи. Ничего не изменилось за полгода. Ох, любимый. Чувствую, как ты уходишь в меня. Едва сдерживаю сладкие стоны и упираюсь лбом в твоё плечо. Бог мой, пусть никто не заходит, пусть никто не мешает нам. Я думала ты будешь нетерпелив и резок, но нет. Целуешь меня так, будто это наш последний поцелуй. Медленно входишь и выходишь до самого конца наслаждаясь мной, а я тобой. Муж целует меня изредка покусывая губы, а я стону от наслаждения. Такого жгучего и звериного. Энтони отстраняется лишь на секунду. Быстро нажимает «стоп» и лифт послушно замедляется. Позволяя нам продолжить. — А что если тут камера? — переживаю я, — а если лифт кому-то нужен? — Ох, Мэй. Давай позволим себе расслабиться. Я уже расслабилась. Ты бы знал, как от твоих касаний у меня затуманивается разум. Я чувствую, как ты ускоряется, как становишься грубее и мне это нравится. Впиваюсь ногтями в твои плечи и прижимаю сильнее к себе. Перила подрагивают подо мной. Я уже на грани. Прекращаю сдерживать себя и стону от каждого толчка. Я знаю, тебя это заводит. — Не останавливайся! — с мольбой стону я. Энтони поднимает меня на руки. Он сам начинает хрипло стонать, до боли сильно сжимая мои бедра. Последний толчок, и я с наслаждением откидываю голову, тяжело дыша. Тони опускает меня на ноги и слегка придерживает за талию. Ноги дрожат… В следующий раз, нужно снимать каблуки. Вновь нажимаю на наш этаж. — Я бы повторил. — Уймись.23 декабря
Людей безумно много, хотя, чего я ещё хочу? Рождество, все спешат выбрать подарки своим родным и близким в магазинах и на Рождественских ярмарках. Прохожие шуршат пышными бантами и блестящими упаковочными бумагами. Маленькие и большие коробки. Круглые, квадратные, подарочные мешки. Мы легко маневрируем с мужем между большой пирамиды из коробок, которые несёт щуплый мужчина. — Бедолага, — усмехается Энтони, приобнимая меня за плечи. В руках я сжимаю маленькую коробочку с разноцветными пряниками. От их аромата я безумно хочу есть. — Милый, я проголодалась, — признаюсь я, смотря на мужа. — Уже? Ты только что съела два эклера, — с улыбкой отвечает он, — но знаешь, меня радует, что в тебе наконец-то просыпается аппетит после долгого застоя. Хочешь, можем пойти в ресторан в отеле или найти здесь где-нибудь перекусить. — Давай здесь. У меня сегодня нет настроение, да и я совсем не одета для ресторана. — Ты себя слишком критикуешь, красавица. Ты всегда выглядишь прекрасно. За эти полгода Дидье преобразил меня из девочки подростка в элегантную мадам. Я с лёгкостью это приняла. Правда сегодня мой выбор пал на широкие теплые брюки оливкового цвета, белый шерстяной свитер и бежевую укороченный пуховик. Тепло — это главное. — И всё же, давай поищем кафе? — Хорошо, — кивает Энтони и поправляет мою шапку. Поиски продлеваются недолго. Нам удаётся найти не такое заполненное кафе и даже неплохие места у окна. Меню. Я хочу всё и сразу. Почему нельзя подать рыбу с брусничным соусом? Ну и что-то он для птицы. Карамелизированные груши, а можно не груши? Можно яблоки? Интересно, а можно ли закарамелизировать помидоры? Они ведь тоже сладкие… Я не могу взять всё, но я хочу всё. И ещё я хочу жаренных каштанов. Их тут нет… Какая печаль. А может… — Солнышко? Я поднимаю глаза на мужа. — Ты просто так внимательно вчитываешься в меню будто там какой-то шифр, — Энтони улыбается. — Я просто не знаю, что выбрать. — А что ты хочешь? — Всё…-- шепчу я, — наверное съем овощей. Не стоит наедаться на ночь и кофе… Нет, лучше ягодный чай. Муж кивает и подзывает официанта. Пока Энтони делает заказа я задумчиво смотрю в окно. Снег неспешна падает с неба покрывая землю белоснежным покрывалом. Люди потихоньку разбегаются по домам, оставляя вместо себя лишь запутанные зигзаги следов. Мимо проходит женщина в черной песцовой шубе и ярко алом платье, с набитыми битком пакетами. Точно, Риччи. Я совсем уже и забыла зачем приехала сюда. Мы встречаемся уже завтра. Странно, что всё так совпало. Может я просто накручиваю себя? Пока не узнаешь, не поймёшь. Главное сделать всё завтра быстро и без лишних проблем. Это ведь рождество. Светлый праздник. Нельзя же его портить. Поздний ужин утомляет ещё больше. — Солнышко моё устало? Энтони обнимает меня я укладываю голову ему на плечо. — Угу, — бормочу я и прикрываю глаза. — Сейчас я позвоню, чтобы нас забрали. Нужно хорошенько отдохнуть. Завтра тяжёлый день.24 декабря. 10:00
Весь день я медленно подготавливаюсь к вечеру. Утро начинается с горячей пенной ванны. Слегка отросшие волосы я закалываю на затылке и расслабляюсь, погружаясь по самую шею в горячую воду. Сквозь приоткрытую дверь я замечаю, как в комнате суетится супруг, судорожно застегивая пуговицы рубашки. — Уже куда-то торопишься? — спрашиваю я, когда Энтони входит в ванную комнату. — Столько дел, солнышко, — он пытается найти нужную расчёску в подставке. — Очень-очень много? — ухмыляясь я, слегка приподнявшись. Найдя деревянный гребешок, Тони причесывает волосы, поглядывая на меня через отражение в зеркале. — Не дразни меня, Amore mio, — улыбается он. — Ты уходишь надолго? — Честно не знаю, но думаю, что увидимся только вечером. — Ох, ну хорошо, — я расстроенно дуюсь и вновь опускаюсь в воду. — Я очень тебя люблю, — муж целует меня в макушку, — проведи хорошо день. Пока. — Пока, милый. Я торчу в ванне около двух часов. В комнате меня уже ждут жаренные каштаны, которые я попросила на ресепшене. Сидя в кресле у окна я колю орешки и даже не замечаю, как в комнату входит Аделаида. — Вкусно? — она дотрагивается кончиками пальцев до горячих каштанов. — Угу. — Вот это тебя шибануло конечно, — смеётся девушка, — Мэй, слушай, я вот чего пришла. Может не надо никуда идти? Аделаида садится рядом со мной. — Давай им всё расскажем? — Ада, я должна сама. Думаю, не просто так Риччи требует встречи со мной. Он ведь не на столько глуп, чтобы делать со мной что-то в отеле где полно людей моего мужа и ещё людей из Штатов. — Кстати о Штатах…— Аделаида ёрзает на стуле, — я слышала разговор Энтони и Сэма, они хотят отправить тебя с Миллером из Франции. — Что?! — я подскакиваю с кресла и невольно опрокидываю поднос с каштанами, — Он же обещал, что мы будем вместе до конца. Ада пожимает плечами. — Сказал, что его не остановит ни одна твоя выходка. Поверить не могу, что он так поступает со мной. Отправить меня в Штаты одну… Ему, видимо, кажется, мало того, что я пережила пока его, искали по всей Франции. — Если бы я всё ему рассказала раньше, то Рождество Я бы праздновала уже там. Теперь ты точно не отговоришь меня идти на встречу с Риччи. — Ох, Мэй…24 декабря 18:45
День тянется как-то медленно. Я нетерпеливо брожу по комнате. В итоге не сумев найти себе более стоящего занятия начинаю собираться. Макияж, прическа… Я сижу у зеркала расчесывая волосы. Шелковый халат всё сползает с моих плеч, а я поправляю его дрожащими руками. Мне страшно и нетерпеливо. Лёгкий стук в дверь. — Войдите. — Собираешься? — Аделаида поправляет пиджак черного брючного костюма, войдя в комнату. — Да, осталось только платье. Девочки передавали тебе мою брошку? — Ох, точно. Она у меня. Забыла принести. — Давай сходим. Мне нужно проветриться и привести мысли в порядок. Комната на меня как-то давит. — Пошли, у нас пока есть время. Сэм с Тони заняты Вильямом в баре. Мы выходим из номера, но встречаем в коридоре Алена. Он стоит чуть поодаль от моей комнаты и разговаривает по телефону. — Я совсем про него забыла. Что же делать? — Иди, я что-нибудь придумаю. Проходя мимо мужчины, он отвлекается от разговора. — Дамы? — Всё в порядке, Ален. Я иду к Аделаиде, — мило улыбаюсь я. — Ален, я хотела с тобой поговорить…— Аделаида придерживает мужчину под локоть и лёгким жестом кивает мне в сторону коридора. Я быстро скрываюсь за поворотом и захожу в номере Аделаиды. Маленькая коробочка с брошкой лежит на кровати в комке платков и шарфов. Открыв её, я убеждаюсь в целостности брошки. Тюльпан из драгоценных камней лениво поблёскивает в свете люстры. Энтони подарил его мне ещё до поездки на Сицилию. Так редко я надеваю её. — Отправить меня в Штаты…— я растерянно брожу по комнате и останавливаюсь у окна кровати и кручу брошку в руках, — обещал ведь… Предатель. Нужно с ним поговорить. Нужно всё рассказать. Лёгкий щелчок за спиной другого замка за спиной. — Ада, как думаешь, я… Не успеваю я договорить, как к моему носу прижимают тряпку с каким-то неприятным запахом. Сильные руки крепко сжимают мои плечи, не позволяя вырвать. Сердце бешеного колотиться в груди. Я вырываюсь, как могу, но безуспешно. Ногтями впиваюсь в кожу злоумышленника, но тот лишь шипит от оставленных царапин. Звуки начинают эхом отдаляться. Перед глазами всё плывёт, а я не оставляю надежду вырваться. Каждое моё движение становится слабее, а перед глазами всё темнее.24 декабря 20:00
Голова жутко болит. Я открываю глаза, всё плывёт от чего немного подташнивает, а может и не от этого. Руки крепко связаны за спиной чем-то твердым, а ноги слегка касаются пола. Сердце глухо ухает в груди, виски пульсируют. Боже, я опять во что-то вляпалась, не успев даже выйти из комнаты. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, я оглядываюсь и замечаю сидящую рядом Аду. Без сознания. Она так же связана, а её губа подбита и слегка вздута. Черт, это моя вина. Я не должна была её втягивать во всё это. — Ада, милая, — я слегка касаюсь ногой её ноги, — очнись! Аделаида! Мне удаётся её хорошенько пнуть по ноге, и девушка лениво приоткрывает глаза. — Ада, ты как? — Паршиво, — хрипато отвечает та, — но думаю… Девушка щурится от света и оглядывается — Думаю, что ещё очень даже хорошо для нашего положения. — Это моя вина… — Поздно уже искать виноватых. Сейчас главное либо самим выбраться, либо ждать помощи. Ты сама то как? Я пожимаю плечами. — Не знаю… я не понимаю. Во мне смешалось сейчас всё. И физическая и душевная боль. Страх, испуг, ненависть. — Я просто надеюсь, что всё хорошо, — вздыхаю я. Слегка покрутив руками, я чувствую, как кожа болезненно стирается и щиплет. — О, не волнуйтесь, дамы. Всё на самом деле очень даже хорошо. Меня передёргивает от знакомого голоса. Из темноты комнаты выходит уже такой знакомы силуэт. — Дени… Это должен был быть мирный разговор. Я бы и сама пришла, — хмурюсь я. — О, конечно, милая. Я знаю. Но, мирный разговор у тебя должен был быть не со мной, — ухмыляется и взяв офисный стул за спинку с тяжестью поворачивается к нам, — а с ним. — Боже! — Аделаида вскрикивает и мне кажется она резко позеленела от накатившей тошноты. Мне было не лучше. Я еле сдерживала кислый комок в горле. Перед нами сиди Риччи. Мертвый Риччи. Его явно убили сразу лишь, прострелив голову. Это мог сделать лишь один. Довольно умелый и опытный стрелок. Я замечаю на поясе Дени кобуру. — Ты… ты его убил? — голос Аделаиды срывается. — Дед уже давно был не в форме. Решил сдаться, но я-то сдаваться не собираюсь, — парень пинком отпихивает стул с трупом в сторону и опирается о край стола, — я не могу. Столько сил было вложено в этого старика с деменцией, не для того, чтобы он всё разрушил в пользу какой-то зелени. — Ты ведь наверняка знал, что Риччи отправил мне письмо, — я пытаюсь успокоиться и всё уложить в голове, — зачем ты наделал столько шума? — А толку уже что-то скрывать? Я люблю яркие шоу, ты же знаешь, милая, — он улыбается. Расслабленно, наслаждаясь моментом он подходит ко мне. — Что с тобой стало? Ради чего такие жертв, Мини Мэй? — надменный и скользкий, а ведь когда-то я его любила. Когда-то он был всем моим миров, и я считала его самым лучшим мужчиной на всём белом свете. Он проводит холодными пальцами по моей щеке. — Убери руки, — шепчу я. — Какая ты злюка. — На твоём месте я бы напряглась, — Ада хмурится, — ты слишком недооцениваешь Старка. Он здесь не один. Дени переключается на девушку. Улыбка, пропитанная ядом. Его явно забавят слова Ады. — Ты о Миллере, дорогая моя? Согласен, его приезд меня немного выбил из колеи, но я найду чем его занять. Можешь не волноваться. — Я говорю и о семье Старка. Ты выбрал не то место! Услышав тихие и расслабленные шаги за спиной я с ужасом понимаю. — То… — Что? — Аделаида недоуменно смотрит на меня, а за её спиной возникает знакомая фигура. — Аделаида, тебе ведь уже знаком Пьер Старк? Уверен, что да, — Дени усмехается и усаживается на край стола. — Гнида, — шипит девушка. — Ничего, Аделаида. Я думаю нам есть, что обсудить, — Пьер крепко сжимает плечо Аделаиды и я вижу, как бледнеют его костяшки, — Внизу шумно, но мы успеем поговорить. — Нет! Не трогай меня! — Аделаида пытается выбраться, хоты бы создать иллюзию. Я не знаю, какие проблемы у неё были с Пьером, но это вредили что-то приятное. — Я прошу, не трогайте её. Вам же вдвойне хуже будет. Тони так просто всё это не оставит. — Ох, Мэй… — Дени вздыхает, — нам с тобой нужно поговорить, одним. — Я не хочу. Говори здесь! Дени молчит. Он косится в сторону Пьера и тот без единого слова всё понимает. Крепко сжав спинку стула, на котором сидит Ада он легко утаскивает из кабинета под грязную ругню девушки. — Нет! Пусть он её вернёт! Что он с ней собирается сделать?! — меня охватывает страх до трясучки. Конечности перестаю наливаться кровью и становится холодно. — Тише, Тише, моя дорогая. Не стоит так нервничать, — притворная тревога блести, как поддельный бриллиант. Дени подходит ко мне, — у них свои вопросы у нас свои. Я думаю ты ведь хочешь всё решить мирно, не так ли? Я молчу. Мне хочется его ударить, хочется впиться ногтями в его лицо и выцарапать его лживые глаза. Всё наваливается словно огромная волна. Последней каплей становится новая уже куда более сильная боль в руках от тугого узла. Я всхлипываю, вызвав у Дени лёгкий шок и растерянность. Меня начинает трясти сильнее. — Мне больно, — шмыгаю носом я, — очень больно. — Тише, Мэй. Спокойно, — Дени присаживается передо мной, — я не хочу причинять тебе вреда. Ты ведь всего лишь глупая девочка, которая попала в чужую игру. Парень оглядывает меня, а я чувствую, как в животе появляется колкая боль. — Давай так, милая. Я сейчас развяжу тебя, а ты пообещаешь мне, что не будешь вытворять ни какие глупости. Договорились? Я киваю. Дени с опаской обходит меня и узел на моих руках ослабевает. С облегчением выдохнув я вытираю слезы холодными пальцами. Нужно что-то делать. Нужно выбираться отсюда и найти Энтони. — Мэй? — Значит, всё это время… Это был ты? Это ты всё делал, а Риччи был лишь марионеткой. — Ты поумнела не там, --он печально вздыхает. — Значит, да… — Сначала это я был его марионеткой, но потом понял, что старик уже давно не в форме и тогда я получил всё. Сначала власть на словах, а потом… — Она затмила тебе разум, Дени. Ты ведь полицейский. Ты должен быть с народом. — Я и так с ним, Мэй! — рявкает Дени и в два шага оказывается рядом с окном, развешивая шторы, — иди сюда. Я с опаской подхожу к окну. Все внизу уже суетятся в ожидании праздника. Мне нужно что-то делать. Нужно выбираться. — Дени, не всегда власть бывает во благо. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю на столе статуэтку. — Если ты умеешь ей пользоваться, то всё будет хорошо, — Дени поворачивается ко мне. Я невольно отхожу от парня к столу, а он всё наступает. — Ты не сможешь. Ты никогда всем этим сам не управлял. — А может, ты меня тогда научишь? Уверен, ты набралась много у Старка, — Дени подходит ко мне и я упираюсь в край стола. — Ну, я бы так не сказала. — А если хорошо подумать? Где-то вдалеке гудит телефон. Дени хмуро оборачивается, а я хватаю статуэтку со стола и со всей силы, что есть ударяю парня по затылку. Этого оказалось мало. Он падает на пол явно оглушенный ударом. — Мэй, твою мать, мы же договаривались! Недолго думая, я выбегаю из номера и бегу уже хоть куда-нибудь. Правый коридор, левый. Вверх по лестнице и вниз. Чертовы лабиринты. У меня нет никаких сил, нет даже мысли где я нахожусь. Совсем ничего знакомого. Еще один поворот и я в кого-то врезаюсь. — Мэй?! — Тони, боже… Я без сил падаю в его объятия. — Милая моя, ты как? — Я… Нормально. Пьер. Твой дядя на его стороне. Он забрал Аделаиду. — Я знаю, — Энтони тяжело вздыхает. Сэм и Вильям её ищут. Я чувствую, как начинаю дрожать. — Тише, моё солнце. Всё хорошо. Я рядом. — Тони, мне надо было сразу всё рассказать. Нам нужно было поговорить ещё раньше… я… — Успокойся. Что сделано, то сделано. Нам нужно уходить и быстрее. Ты как? — Нормально, я могу идти. Энтони берет меня за руку и ведёт в рабочие помещения. Мы идём по железной лестнице вверх и доходим до развилке и Энтони неожиданно останавливается. — Я сейчас выведу тебя из отеля и ты пообещаешь мне, что будешь делать всё то, что я тебе скажу. — Тони, я не поеду в Штаты без тебя, — слёзно шепчу я. — Мэй, поклянись мне. — Нет! — Это слишком опасно! — Как я люблю наблюдать за семейными ссорами. Энтони прикрывает меня собой. — Тонне, дружище, — муж улыбается, — давно не виделись. Как жизнь? — Имеется, — усмехается парень и направляет в нашу сторону пистоле. — Мэй беги! Энтони рывком тащит меня за собой, укрывая от летящих пуль. — Я вас на британских флаг порву! — кричит нам вдогонку Дени. Я бегу не оглядываясь. Впереди только лестница и дверь. — Тони… — Беги-беги! Ещё пару выстрелов. Энтони валит меня на ступеньки и пуль цепляют лампочку у нас над головой. Перепуганная до смерти я продолжаю бежать чувствуя, как всё тело болит от удара. Ступенька и я распахиваю дверь. В лицо сразу ударяет холодный ветер. Мы на крыше. Слегка пройдя вперёд я опешенно оглядываюсь в поисках пожарной лестницы. — Не будем медлить! — Мэй, отходи! — Энтони толкает меня в сторону, и я падаю бетонную поверхность крыши. Два выстрела разлетаются эхом. — Тони… Я поворачиваю голову и вижу лежащего Энтони. — Нет…— глаза задерживаются на темной растекающейся луже, — Нет… Нет! Энтони! Нет! Меня резко поднимают на ноги и хорошенько встряхивают. — Мэй! — Отпусти меня! Отпусти! Тони! — я пытаюсь вырваться из рук Дени. — Мэй, послушай меня! Так будет лучше! — Дени держит меня за плечи. Я не хочу его слушать. Я не хочу его слышать. Энтони, мой милый… Боже, за что же нам это всё? — Отпусти меня! Ты его убил! Убил! Зачем ты его убил! — Так будет лучше! — Дени перекрикивает меня, — Мэй, милая моя… Нежный голос парня словно утягивает меня с головой в ледяную воду. Я на мгновение возвращаюсь в прошлое. В эти тихие дни в Лионе, когда был жив папа. Папа… Папочка, как мне тебя не хватает. Как бы мне хотелось сейчас просто поиграть с тобой в прятки, а потом есть мороженное на балконе. — Я хочу, как лучше, Мини Мэй… --Не называй меня так. —шепчу я, чувствуя, как во мне закипает злость, — не называй меня так, чудовище! — Это я чудовище?! — Дени хмурится, — ты называешь меня чудовищем, когда рядом лежит это… Он небрежно указывает на лежащего без чувства Энтони. — Он не чудовище! Это ты! Ты врал мне столько времени! Ты пользовался мной! Угрожал моему отцу! — Ты просто ничего не понимаешь! Мэй, всё вокруг сплошной обман! Но я уверяю тебя… Я помогу во всё разобраться, — он подходит ко мне, а я отступаю. — Ты тоже врал! — Я врал во благо! Во благо для тебя, Мэй! Он вновь делает шаг. — Во благо?! Какое благо?! — Теперь нет Риччи, Мэй… Нет этого двуличного Старка. Ты представляешь, какое теперь будет спокойствие? Какая будит тишина? Никаких перепалок… никаких перестрелок. — Дени… — Я обещал, что очищу страну от них… Я обещал, что положу конец этому террору! И я положил Мэй, — он машет в сторону Энтони, — я убрал их всех! Убрал! Он походил на одичавшего зверя. Изголодавшегося волка, который готов наброситься на меня в любую секунду. — Ты не суд, Дени! Ты не должен был их убивать! Есть суд! — Тогда и ты заслуживаешь суда, Мэй! Ты ведь тоже убила человека, но я спасаю тебя от этого. Я даю тебе возможность жить дальше! Я всё еще отхожу и упираюсь в борт крыши. Мой взгляд снова цепляется за бездыханное тело Энтони. — Милый… — Мэй, давай начнем всё сначала? Давай… Мы будем жить счастливо. Забудем обо всём. — Опусти оружие, — прошу я, — я не сделаю тебе ничего. Я ведь безоружна. Дени оглядывает меня с ног до головы и откидывает пистолет в сторону. — Вот, всё хорошо… Всё хорошо, Мини Мэй… Иди ко мне. У нас с тобой всё получится. Ты и я… Я знаю, что не нужна тебе Дени… Я знаю, что тебе нужны лишь деньги Старка и все, что он переписал на меня. Мне нужно что-то сделать. Нужно с этим покончить. Я мельком смотрю вниз на тротуар перед отелем. — Ты прав, нам нужно всё начать сначала…— Я вытягиваю из себя улыбку и протягиваю к парню руки, подзывая в свои объятия, — иди ко мне. Прошу… мне очень страшно. — Ох, Мэй… Мы так с тобой заживем, — парень улыбается, стремительно подходя ко мне, — мы с тобой так заживем! Вот сейчас… сейчас… Дени обнимает меня. — Я тебе обещаю, ты будешь счастлива… — Ох, Дени… Выстрел. Я вздрагиваю от неожиданности. Тонне замирает в моих руках, и я вижу, как из его глаз пропадает живой блеск. Объятия парня ослабеваю. — Вот же…— шепчет он, — какая же ты… Я беру себя в руки. Крепко сжимаю плечи Тонне и резко толкаю его в сторону края крыши. Он летит вниз. Я не хочу смотреть на его смерть. Я не должна… Срываюсь с места и бросаюсь к Энтони. — Тони! — Прости, я только набрался сил, — Слабая улыбка. Два бурых пятна на белоснежной рубашке. Он держится, но эта ниточка так тонка. Она не в состоянии удерживать его наплаву. — Тони, милый, я прошу тебя только держись… Я помогу. Сейчас. Я что-нибудь сделаю. Мир будто плывет. Всё кажется таким ненастоящим. Время будто назло тянется и всё вокруг замедляется. Я подбегаю к двери ведущую к спуску с крыши. — На помощь! Кто-нибудь! Пожалуйста! — Мэй…— я не сразу слышу его хрипатый голос. — Тони, милый… Сейчас… Кто-нибудь придет я уверена. --Ты цела? — он хрипит, вытаскивая из себя последние силы, но всё так же держит улыбку на лице. Заметив, что кровь неумолимо течет из ран я рву низ халата, стараясь хоть как-то её остановить. — Ничего… Сейчас тебе помогут. Я в порядке, правда… всё хорошо. Не знаю кого я успокаиваю больше себя или его. Мой мир… Он рушиться, когда я вижу, как жизнь ускользает от мужа. — Милый… ты терпи. Ты только не засыпай, слышишь? — Я в порядке, в полном. Успокойся, солнышко. Я кладу его голову себе на колени. Холодный ветер гудит, но я совсем не чувствую его. Сильнее укрываю мужа в его же пиджак. — Сейчас придет помощь…— слезы застилают глаза. Я глажу мужа по голове окровавленными руками. — Ты хотела поговорить, — тихо вспоминает он. — Ох, милый… Прошу, береги силы. Я прошу… — Давай сейчас. Тут так… тихо, — сухие губы расплываются в блаженной улыбке, — так спокойно и мы одни. Я так давно об этом мечтал. — Энтони…— я шепчу, но мой голос звучит эхом будто говорю не я. — Солнышко, ты не плачь. Все ведь хорошо… — Я беременна… У нас будет ребёнок… — Правда? Малыш… Как давно? — Третий месяц скоро будет, Тони… Прости, что не сказала раньше. — Какое чудо. Такое чудо… Я так тебя люблю. — Не уходи, — молю я, крепче сжимая его руку, — не уходи я прошу. Я тебя так люблю. Не уходи! — Мэй, тебе нельзя волноваться… Тише, мое солнышко. Меня трясет… Не от холода. От боли. Я не могу… я не хочу его терять. Целую его лоб, его щеки, которые теперь такие холодные. Слезы, которые пытаюсь сдержать, режут горло. — Я прошу… Я прошу! — Давай если родиться девочка, то назовем её Полин? Он так будничен… Так спокоен. Но я слышу, ка ему тяжело. Он вытягивает свои последние слова. Он тяжелеет в моих руках. Плачу. Глаза щиплют от ветра. Они капают на его щеки, а я утираю их дрожащими пальцами. Оставляя кровавые пятная на побледневшей коже. — Тони… — А если сын… Гилберт… Как тебе? —он кашляет. — Тони!