ГЕРМИОНА
Гермиона опять не заметила, как уснула в кресле в гостиной старост. Так случалось довольно часто, ведь обязанности старосты надо было совмещать с учёбой, а на всё остальное времени особо не было. Впрочем, этого она и добивалась. После войны с Темным Лордом и всех ужасов, которые она пережила, кошмары стали неотъемлемой частью её жизни, впрочем, не только её. Каждый справлялся с ними как мог: кто-то в первые месяцы после войны пристрастился к зелью сна без сновидений (но теперь директор Макгонагалл тщательно за этим следит), кто-то ходит к школьному психологу (правда таких очень мало) – в общем, каждый справляется как может. Гермиона выбрала самый практичный вариант, по её мнению. Она просто нагрузила себя делами по школе, чтобы не оставалось времени на самокопание и разбор полётов. В первые месяцы после войны она пыталась всё тщательно анализировать, каждый шаг, который они делали с Гарри и Роном. Пока это не привело почти к каждодневным истерикам. А так как летом они все жили в Норе, это стало довольно проблематично. Мистер и миссис Уизли поднимались на чьи-либо крики почти каждую ночь, а то и не один раз. Гарри, как и всегда, пытался быть для всех сильным плечом, но даже он не железный. После всего, что он пережил, заснуть он мог только в объятьях Джинни. И никто не возражал, что теперь они делили одну комнату, хоть Джинни ещё несовершеннолетняя (Молли перестала переживать сразу после того, как Джинни согласилась стать миссис Поттер). Гермиона проснулась от звуков шагов в гостиной, лёжа в кресле с учебником по Трансфигурации в руках. Ей совсем не хотелось открывать глаза, но разговор в коридоре становился всё громче и назойливее. Она решила не показывать, что проснулась, потому что тогда бы пришлось разговаривать, а ей хотелось ещё понежиться в объятьях Морфея, который нечасто дарит ей сон без сновидений. — ... я же говорил тебе, придурок, наложи Согревающее и всё, нет, ему видите ли захотелось пройти по морозу после тренировки. — Блейз, ты такой зайка, когда злишься, – усмехнулся Малфой. Гермиона непроизвольно вздрогнула от того, как громко фыркнул в ответ Забини. — Если заболеешь, ухаживать за тобой не буду, так и знай, – ответил мулат. — Ещё как будешь, я же тебя знаю, курица наседка, – сказал, смеясь, Малфой. Она услышала как они остановились возле дивана, напротив которого как раз и находилось кресло, в котором она уснула. Но Гермиона по-прежнему не открывала глаз, ей было интересно, что будет дальше. — О, смотри, принцесса решила, что кресло удобней кровати, – прошептал, усмехнувшись, Блейз. — Это же Грейнджер, что ей ещё надо? Только книга, камин и место, где можно свернуться в клубочек, – смеясь, ответил ему Малфой. Гермиона не смогла сдержаться и громко фыркнула на их глупые комментарии. Потом опомнившись, что хотела притворяться спящей, тяжело вздохнула, смирившись, что её раскрыли. Открыв глаза, Гермиона встретилась с двумя парами глаз: одни цвета грозового неба, смотрели на неё так, будто знали про неё все секреты, от этого взгляда ей всегда становилось слегка не по себе, вторая пара глаз цвета тёмного шоколада смотрела на неё с насмешливым недовольством, этот взгляд так и говорил, "да как ты смеешь, притворяться спящей, маленькая негодница?!" — И эти аристократы ещё удивляются, когда я говорю, что джентльмены из вас никакие, – изображая недовольство, ответила на это всё Гермиона, закатывая глаза. — Грейнджер, это бы прозвучало как оскорбление, если было бы сказано из уст леди, которой ты являешься с большой натяжкой, – сказал Малфой, взглядом как бы усмехаясь и говоря "посмотри на себя сейчас, леди". В ответ на это Гермиона фыркнула ещё громче и закатила глаза так, что ей самой показалось, что она увидела свой мозг. — Ну так леди точно не делают, принцесса, – засмеялся Блейз. Тут уже Гермиона не выдержала и засмеялась в ответ, долго никто не мог сопротивляться заразительному звонкому с хрипотцой смеху Забини. Малфой тоже долго не продержался, но лишь усмехнулся и растянул губы в подобии улыбки, хотя скорее было похоже на хищный оскал. — Ну раз мы все решили, что мы не монаршие особы, то значит, меня ничто не останавливит, сделать так, – сказав это, Драко подошёл к креслу и начал стряхивать со своих волос, уже начавший таять снег, на Гермиону. Она, взвизгнув, попыталась ударить Малфоя, но он, с его реакцией ловца, также быстро ретировался и плюхнулся на диван, от смеха держась за живот. Блейз пытался сдержаться, но уже через секунду присоединился к Драко. Потом сжалившись, взял плед с дивана, подошёл к Гермионе и накрыл её с головой, всё ещё посмеиваясь. Гермиона раздражённо откинула плед с головы, но по-новому всплеску смеха поняла, что её волосы распушились, и наверняка, со стороны она сейчас выглядит как одуванчик. Раздосадованно попыталась пригладить свои кудряшки, но по взглядам друзей поняла, что ничего не вышло. — Принцесса, ты же знаешь, что в этой битве ты заведомо проигрываешь всегда? – смеясь, сказал мулат и выдержав гневный взгляд Грейнджер, взял палочку и заклинанием вернул волосы в порядок. — Спасибо, – всё ещё хмурясь, но уже не так сильно, ответила Гермиона. Она бросила взгляд на Драко, который задумчиво смотрел на огонь в камине гостиной. Если бы она не знала его так долго, то могла бы подумать, что он просто витает в своих мыслях, но это было не так, она теперь часто видит такой взгляд. Взгляд, когда воспоминания, которые жгут душу изнутри, вылезают на поверхность. Потом она поняла, как прозвучал комментарий мулата. Блейз тоже это заметил, он положил свою руку ему на плечо. Драко вздрогнул, посмотрел на него в ответ и покачал головой. Все друг друга поняли, своеобразный жест, говорящий "не хочу сейчас об этом говорить". Блейз нахмурил брови, но всё же кивнул. Чтобы как-то вернуть разговор в нужное русло Гермиона спросила у Блейза, про её поручение к предстоящему новому году, Забини, поняв намёк, начал в красках описывать что он сделал, с кем поговорил и что ещё предстоит сделать. Драко посмотрел на Гермиону с благодарностью, она слегка улыбнулась и кивнула ему.~∞~
ДРАКО
Они всё ещё сидели в гостиной старост, но Драко совсем перестал их слушать. Он смотрел на огонь в камине и думал о фразе Блейза, которую он сказал. Малфой думал, что это он, тот кто заведомо всегда был на проигрышной стороне. Что бы он ни делал, у него никогда не было выбора. Никогда не было возможности выбрать сторону, выбрать характер своего поведения, выбрать свои ценности, а не навязанные аристократическим обществом или его отцом. Он давно понял, что всё, чем его пичкает отец - дерьмо собачье, но что он мог с этим сделать? Ладно бы если от этого зависела только его жизнь, он бы мог противостоять отцу, но ведь была мама. Всегда есть и будет. А ради неё он готов на всё. Он всё ещё помнит, как рыдала его мать, умоляя Тёмного Лорда не ставить ему метку, не делать его Пожирателем смерти. Он никогда в жизни не видел, чтобы Нарцисса Малфой кого-то умоляла. Она всегда была самой утончённой женщиной, которую он когда-либо видел. Но любовь к нему заставила её встать на колени и молить этого безносого змееподобного ублюдка. Он никогда не забудет как его отец даже пальцем не пошевелил, чтобы остановить своего Лорда, но это ладно, на это Драко было наплевать, его отец никогда не отличался храбростью. Но Драко никогда не сможет простить ему, что Люциус ничего не сделал и не сказал, когда Тёмный Лорд, смеясь над Нарциссой, думал убить её, за такое оскорбление, как отказ от метки, Пожирателям смерти, ведь как он считал, это честь стать одним из них, особенно для Драко, ведь он будет самым молодым Пожирателем смерти. После победы Поттера, проводились суды над ПСами. Его семью это тоже не обошло стороной. Ему было всё равно, что сделают с ним: посадят ли в Азкабан или назначат "поцелуй" Дементора - плевать. Единственное о чём он думал тогда - его мать. Он бы умолял кого угодно, сделал бы всё что угодно, лишь бы его мать осталась на свободе, цела и невредима. Что выберет суд для Люциуса Малфоя, ему было плевать, лишь бы они с матерью больше никогда его не видели. Люциуса приговорили к 20 годам в Азкабане, чему Драко от души порадовался. Когда его уводили из зала суда, Люциус уже выглядел как труп: круги под глазами, выпирающие рёбра, сальные серебряные волосы, но взгляд его оставался всё таким же надменным, словно он верил, что это ещё не конец. Но Драко уже было всё равно. Нарциссу оправдали, хоть и посадили на год под домашний арест в Малфой-Мэноре. Как только прозвучал её оправдательный приговор, Малфой выпал из мира, он был удовлетворен таким исходом, поэтому совсем не слушал, что говорят Поттер и Уизел в его защиту, как они просматривали его воспоминания с Визенгамотом. Драко понял, что начал слушать, что говорят, только когда сквозь его сознание пробился голос. Ооо, этот голос он теперь никогда не забудет, просто не сможет. Ему казалось, он слышал всё: как она смеётся, как огрызается, фыркает, плачет, а главное как она кричит, когда её пытают. Драко никогда не сможет забыть этот звук, он как будто у него в подсознании. Он вздрогнул, когда она произнесла его имя. — Драко, всё хорошо? – спросила Гермиона, закусив губу от волнения. — Да, Грейнджер, всё отлично, почему ты спрашиваешь? – нервно зачесав волосы рукой, ответил Малфой. — Просто Блейз ушёл минут 5 назад, а ты никак на это не отреагировал, – хмурясь, сказала шатенка. — Он не царских кровей, как мы это уже выяснили, так что никто ему ничего не должен, – немного резче, чем хотел ответил Драко. Гермиона отвела взгляд своих золотисто-карих глаз, и посмотрела в камин на пламя, пожирающее дрова, точно такое же пламя сжирало сейчас внутренности Драко. Он тяжело вздохнул. — Прости, Грейнджер... Я не хотел на тебе срываться, просто паршивые мысли крутятся в голове. — Ничего, я понимаю, – тихо сказала она, всё ещё смотря в огонь. А он смотрел на неё и думал, как так вышло, что такой как он - мерзкий трус - подружился с такой гриффиндорской праведницей, как она. — Я знаю этот взгляд ... – тихо сказала Гермиона. — Какой? — Этот. Ты всегда так смотришь, когда занимаешься самобичеванием. — Хм, Грейнджер, я думал, ты считаешь меня самовлюблённым эгоистом, – пытаясь пошутить, хмыкнул блондин. — Ты и есть самовлюблённый эгоист, но тебе это никак не мешает презирать себя, – серьёзно сказала она. — Грейнджер, вот только не надо включать всезнайку и играть в психолога, – уже раздражённо ответил Малфой. — Хорошо, не буду, – быстро согласилась шатенка. Она встала с кресла, подошла к дивану, села впритык к Драко, раскрыла руки в приглашающем жесте. — Грейнджер, если ты думаешь, что мы друзья, поэтому я кинусь к тебе в объятья, то ты глубоко заблуждаешься, – хмыкнул блондин. — Малфой, если ты думаешь, что мне не всё равно на твоё мнение по этому поводу – то это ты заблуждаешься, – улыбнулась шатенка. Драко на миг задержал свой взгляд на её губах, эти губы всегда его манили, и всё равно, что они ему говорили: будь это какие-то оскорбления, проклятья, или что в последнее время не редкость, что-то хорошее. Но он не стал ничего делать, из того что у него вертелось в голове. А просто ответил на её жест. Он прижал её к себе, она положила свои руки ему на шею. Он чувствовал, как она улыбается ему в ключицу. Грейнджер такая маленькая, он всегда удивлялся, как она со всем справляется, да ещё и другим помогает. Вот как сейчас. Ему сразу стало тепло и уютно, но Драко был бы не Драко, если бы не испортил всё. Поэтому усмехнувшись ей в плечо, он опустил левую руку ей на поясницу, а правой взял её под ноги и усадил к себе на колени. Гермиона сразу напряглись в его руках. — Что ты делаешь? – смотря ему в глаза, прошептала Гермиона. Её милые щёчки покраснели. — Грейнджер, я эгоист, если ты не забыла, а ты такая маленькая, что с тобой обниматься только так можно, или тебе что-то не нравится? – поигрывая бровями, усмехнулся он. — Малфой, – раздражённо выдохнула Гермиона, но не отстранилась, а прижалась к нему, пряча своё лицо где-то у его шеи. Он удивился, но понял, что она просто его застеснялась, и он не стал ей ничего говорить, чтобы ещё больше её не смущать. Хотя её румянец на щеках ему всегда нравился, особенно если он знал, что это он – Драко – его причина. Он просто обнял её в ответ. И так они и сидели на диване у камина, даже не заметив, как за ними наблюдают из коридора.