***
Всё начинается с появления кличек вроде «медвежонок» или «Чонни»… При этом Сонхва улыбается невинно и сладко, пока Чонхо краснеет, чувствуя, как член наливается кровью от простого прозвища так сильно, что младшему приходится извиниться и как можно скорее покинуть комнату и привести себя в порядок. — Тебе очень идёт, медвежонок, — делает комплимент Пак, пока смотрит на полупрозрачную ткань на талии Чонхо. Это был выбор стилистов «Имитации», который Чхве, честно говоря, как можно скорее выбросил бы, если бы всё зависело от него. Факт того, что Сонхва частично помогал им с выбором этого аутфита, ярко отличавшегося от привычного стиля макнэ, взбудоражил его, заставляя опустить ресницы и покрыться румянцем, теребя руками вышеупомянутую ткань и робко, с заиканием благодаря старшего. Сонхва уходит, чтобы вернуться к участникам Sparkling, и Чонхо кажется, что тот выглядит слишком довольным, когда оборачивается и смотрит на младшего. И, что унизительно, смотрит он прямо на его пах. Снова После этого момента что-то в голове Сонхва щёлкнуло, и вскоре после произошедшего он часто стал присылать Чонхо фотографии различной одежды либо полных аутфитов, что выглядели намного ярче привычных для макнэ вещей. Ему проще отказать старшему в сообщении, ведь тогда достаточно простого «Это не в моём стиле, но спасибо.», даже если Пак начинает настаивать на том, что все присланные им варианты очень бы даже пошли Чхве. От подобного живот скручивается слишком странно, поэтому Чонхо, боясь собственных мыслей, лишь решительнее отвергает любое предложение старшего. Потом Сонхва переходит в наступление, купив ему вещи в качестве подарка. Всё в тёмных тонах от бледно-голубого до красного и фиолетового, что соответствовало предпочтениям Чонхо, поэтому он надевает купленное, по-тихому прихорашиваясь после примерки, чтобы выглядеть лучше, и радуясь, что хён подумал о его предпочтениях и всё же самостоятельно выбрал вещи, исходя из них, а не из того, что присылал ему в сообщениях. Привлекать на себя внимание и питаться похвалой от своего прекрасного хёна стало для макнэ чем-то вроде зависимости, и, когда Сонхва перестаёт замечать, что тот носит купленную им одежду, Чонхо даже не знает, что ему остаётся делать. К собственному счастью, долго думать не пришлось: хён говорил с кем-то о том, что хочет прогуляться по магазинам. Тогда Чонхо подходит к нему, надевая маску невинного и простодушного макнэ, смотрящего на своего хёна с абсолютным доверием в плане модных советов, раз тот выбрал для него такую красивую одежду в прошлый раз. Сонхва выглядит искренне счастливым и соглашается помочь, и Чонхо глубоко внутри довольно потирает руки от мысли, что он наконец-то снова испытает острые ощущения от комплиментов от хёна, который увидит его в новой одежде и подарит безраздельное внимание только ему одному.***
Чонхо, быть может, и хороший актёр, но даже в его жизни бывают трудные времена, особенно когда ему приходится подавлять в себе горечь от чувства ненужности: Сонхва не выглядит заинтересованным в выборе одежды кому-то, кроме себя, предоставляя младшему самостоятельный выбор. Из-за происходящего Чхве даже пришлось переступить через свою гордость и начать практически умолять хёна помочь ему с выбором. Наверное, Чонхо должна грызть совесть, когда он видит счастливого Сонхва, который рад помочь своему дорогому макнэ и даже не подозревает, что тому на самом деле не совсем есть дело до его модных советов, которые он не считает самыми лучшими, и он просто делает это только потому, что может. Но он не испытывает никаких угрызений и не чувствует себя виноватым, по крайней мере, до тех пор, пока может чувствовать, как в низу живота всё в узел связывается от подобного. Он пытается успокоиться, пока ждёт Сонхва, но тот прерывает всё спокойствие, открыв занавеску примерочной и вручив ему ярко-голубую безрукавку, что стопроцентно не входило в круг предпочтений младшего. Однако живот приятно потягивало от одной мысли, что он надевает вещь, которую Хва лично выбирал для него, и момента демонстрации, который будоражил его мечты о похвале от хёна только в его адрес. Взгляд старшего, направленный на надетую вещь, заставляет вновь возбудиться и смущённо переминаться с ноги на ногу в попытке успокоиться прежде, чем выдохнуть. Сонхва радостно одобряет внешний вид Чхве и спрашивает, будет ли он его покупать. Стоило бы сказать «нет, это не то, что я бы хотел носить», но блестящий взгляд его хёна заставляет почувствовать сухость во рту и щекотку в животе, поэтому Чонхо кивает, соглашаясь с мыслью о своей слабости перед старшим. — Отлично, ты просто милашка, медвежонок, — со светящейся от счастья улыбкой произносит Пак, забрав безрукавку с собой, чтобы оплатить, и оставив макнэ в примерочной переосмыслять смысл своего существования и созерцать, как, кажется, вся кровь из организма перешла в член. Произошедшее лишь усилило желание Чонхо привлекать всё больше и больше внимания Сонхва любыми способами. Но, начиная с какого-то момента, Пак перестал замечать в нём какие-либо изменения и хвалить без повода, выглядя при этом так, будто совершенно потерял к младшему интерес. Даже когда Чонхо осмелился надеть ту безрукавку, открыв вид на свои руки, Сонхва даже не посмотрел в его сторону и после того, как младший напомнил ему об этом, лишь коротко посмотрел на него, сказав «Тебе очень идёт, Чонни» и вернувшись к разговору с Юнхо, будто бы не заметив разочарования Чонхо.***
После стратегия Сонхва меняется: место внезапных комплиментов заняли глупые просьбы, больше походящие на приказы. К примеру, он мог просто попросить Чонхо дать ему попить или подать ему то, что вообще-то находилось ближе к старшему, но макнэ слушался, словно собачка ожидая похвалы за выполненную команду. Для Сонхва было непривычно просить подобные вещи у остальных, используя авторитет самого старшего (до тех пор, пока дело не касалось Хонджуна, но там это было больше похоже на дружеский стёб), поэтому по отношению к Чонхо это было чем-то особенным… Скорее всего, если спросить самого Чонхо о происходящем, он бы сказал, что подобное ни к чему хорошему не приведёт. Но он продолжал подчиняться, возбуждаясь каждый раз от неуверенности из-за предположений о возможных планах старшего по отношению к нему и получения хотя бы какого-нибудь удовлетворения от похвалы Сонхва после выполненного поручения. «Ты мог бы с лёгкостью поцеловать меня прямо сейчас, я же знаю, ты хочешь.» Рука Хва обхватывает член Чонхо, немного сдавливая его, и целует в уголок губ, наконец отпуская и уходя к Уёну, оставив Чхве в затруднительном положении. Макнэ сидит какое-то время, будто контуженный, а затем практически сбегает в ванную комнату, чуть не спотыкаясь о собственные ноги. Как можно скорее закрыв дверь на защёлку, Чонхо быстро стягивает с себя штаны с нижним бельём и начинает надрачивать болезненно стоящий член, наклонившись над унитазом. После позорно быстрой разрядки Чхве как можно скорее смыл весь свой стыд в канализацию. Если раньше Чонхо как-то мог контролировать себя возможностью переключить внимание старшего хёна на себя, то сейчас самоконтроля просто не существовало как понятия. Теперь каждый взгляд Сонхва заставлял напрягаться, а член был готов встать от любого знака внимания со стороны объекта воздыхания. Чхве начал мастурбировать намного чаще, будто снова переживает пубертат, и это смущало. Сонхва обвёл его вокруг пальца, сделав готовым в любой момент выполнить любой приказ или пожелание.***
Всё происходит в тот день, когда все, кроме Сонхва и Чонхо, чудесным образом оказались где-то вне здания общежития; старший хён, практически издеваясь над Чонхо, облизывал ложку слишком соблазнительно для поедания обычного мороженого. Макнэ надоело. Если он сейчас с этим ничего не сделает, то точно сойдёт с ума. — Хён, — практически стонет младший, осмеливаясь подойти к Сонхва и отодвинуть мороженое в сторону. — Я устал от твоих подколов и ходьбы вокруг да около, поэтому, пожалуйста, если ты ничего такого не имеешь ввиду, то прекрати, — Чонхо сбито дышит перед тем, как продолжить, подняв взгляд и установив зрительный контакт со старшим. — Или прекрати издеваться и просто сделай это, я сделаю всё, что захочешь. Глаза старшего темнеют, и на секунду Чонхо захотелось перестать быть таким храбрым и повернуть время вспять, будучи готовым упасть на колени и просить прощения. Но потом Сонхва вскакивает из-за стола и оценивающе смотрит на макнэ сверху вниз, прежде чем взять его за горло рубашки и повести за собой в их с Хонджуном спальню. — Что угодно? — Чхве лишь кивает, заворожённый таким образом своего хёна. — Подожди здесь. Сонхва оставляет Чонхо стоять посреди спальни, пока сам подходит к шкафу. Чхве оставалось только смущённо поглядывать за старшим, оставаясь на месте и даже не подозревая, что такого важного ищет Сонхва и какие у него вообще планы касательно Чонхо. От внутренних сомнений о своём ближайшем будущем у Чонхо внутри всё связалось в тугой неприятный узел, заставляя переминаться с ноги на ногу и пристально следить за спиной хёна в ожидании того, что тот, чёрт возьми, ищет вообще-то для него. Наконец спустя пару минут Хва заканчивает с поисками и закрывает ненавистный шкаф, хотя вот для Чонхо, которому досталась судьба молчаливого ожидающего, прошло несколько лет, но не он сейчас диктует правила. В руках Сонхва непрозрачный пакет, который явно был чем-то наполнен, и органы младшего скрутились в ещё более тугой узел от ожидания неизвестности. Он осмеливается подойти ближе, когда Пак открывает пакет и заглядывает внутрь, всё ещё скрывая содержимое и наконец начиная доставать вещи. Чонхо быстро переводит взгляд с увиденного на лицо старшего в надежде, что хён решит посмотреть на его реакцию. Но… нет. Лицо Сонхва оставалось совершенно спокойным, даже когда он аккуратно раскладывал эти вещи на кровати так, будто это совершенно нормально. Он посмотрел на младшего только тогда, когда наконец закончил с приготовлениями и выкинул пакет в мусорку под столом, развернувшись к Чонхо с огромным желанием начать его перевоплощение.***
Когда Чхве смотрит в зеркало, то не может даже узнать самого себя. Верхняя часть лица оставалась всё той же, но его губы были окрашены кроваво красной помадой, подчёркивающей природную полноту губ, и Чонхо на мгновение показалось, что целью было внешне превратить его в шлюху, которая сосёт за деньги. Трудно признавать, но вышло очень удачно. На нём были надеты просто ужасно короткие джинсовые шорты и яркий обтягивающий кроп-топ, прикрывающий только грудь и плечи. Даже взгляд показался ему более покорным, чем раньше; макнэ раньше никогда не выглядел настолько женственным, и это удивляет. Каким-то образом надетый на нём небрежный женский образ, а не что-то более ужасающее или пошлое усугублял положение, а его член и вовсе начал выпирать из узких шорт, заставляя смутиться ещё сильнее. — Тебе нравится? Мне кажется, ты выглядишь в этом очень мило, — мягко говорит Сонхва, встав позади, и кладёт руку на плечо младшего, пока его возбуждение выпирающим бугорком упирается прямо в задницу макнэ — Хён… Короткий стон обрывается, стоило лишь Сонхва обхватить челюсть младшего рукой и повернуть его голову к себе, чтобы поцеловать, языком размазывая остатки помады и проглатывая несдержанные стоны макнэ. — Давай займём этот ротик более интересными вещами, м? Пак с лёгкостью разворачивает Чонхо к себе лицом и усаживает на колени, стягивая домашние штаны с нижним бельём и открывая младшему вид на свой член, находящийся практически перед его лицом. Подобное заставило Чонхо почувствовать беспокойство, заполняя мысли сомнениями относительно его способностей ублажить хёна настолько сильно, что макнэ просто замирает, смотря в глаза старшего, пока тот не проводит головкой по его губам с нажимом, проникая внутрь, когда Чхве инстинктивно приоткрывает губы. Младший решается только на касание головки языком, пробуя горький предэякулят, прежде чем Сонхва толкается глубже, вызывая рвотные позывы, из-за чего в уголках глаз Чхве собираются слёзы, и мешая вдохнуть, даже несмотря на то, что член Сонхва не настолько огромный (где-то глубоко внутри какая-то часть Чонхо просто с ума сходит от их разницы размеров, сравнивая со своим членом и приходя в полнейший восторг, но только глубоко внутри). Сонхва выходит из Чонхо, когда видит, как тот задыхается и уже не может сдерживать слёзы, торопливо и бережно стирая влагу с глаз младшего, прежде чем снять штаны с бельём полностью, открывая вид ещё и на остатки ярко-красной помады с его губ — Поднимись на кровать, малыш. Хва даже не ждёт исполнения просьбы, поднимаясь на ноги и снимая с себя футболку, наугад бросив её на стул у стола, что было очень нетипично для всегда чистоплотного и аккуратного в действиях хёна, в тартарары бросившего своё самообладание и наконец показавшего, что он действительно хочет поиграть со своим любимым медвежонком. — Ну же, не заставляй меня ждать. Давай поиграем. Хва немного похлопывает по месту рядом с собой на кровати, смотря на то, как Чонхо чуть не спотыкается о собственные ноги, послушно садясь именно там, где хочет его хён, и вскрикивает, когда старший начинает стягивать с него шорты; пуговица и ширинка расстёгиваются сами от напора стягивания и давящего возбуждения Чонхо, которое теперь стало видно ещё сильнее. Ему даже не дали времени удивиться, зачем же его хён вообще заставил его надеть шорты, если сам снял их через пять минут, потому что все мысли остались заняты Сонхва, который толкнул его на кровать и стянул нижнее бельё, бросив его вслед за шортами и оставив член младшего на обозрение своему голодному взгляду. — Боже, какой милый маленький клитор, — говорит Хва, пальцами щёлкая по головке члена Чонхо и наблюдая за тем, как он сильнее прижимается к чужому животику. Чонхо хочет возразить и защитить размеры своего члена, который уж точно не выглядит как клитор, и Сонхва должен знать об этом, но его чёртово возбуждение прерывает любые предпринятые им попытки и заставляет член дёргаться при любой мысли о подобном сравнении в своей голове. Старший наклоняется и осторожно целует головку, на секунду коснувшись кончиком языка уретры и резко отодвинувшись, что заставило Чхве простонать и дёрнуть бёдрами в попытке снова ощутить подобное. Это не продолжается слишком долго, потому что в следующий момент Сонхва хватает его за бёдра и раздвигает так, чтобы открыть вид на розовую дырочку, которую он начинает поглаживать подушечкой большого пальца. — Какая голодная киска, — тихо проговаривает Пак, чуть сильнее надавливая пальцем, но мышцы ещё не поддавались. — Взял бы на сухую, если бы мог. Чонхо тихо хнычет, пока капли собственного предэякулята скатываются по его торсу и впитываются в ткань топа, оставшегося на нём Слышен щелчок крышки, и вскоре чувствуется более сильное нажатие пальца на дырочку ануса с проникновением внутрь, на что тело отреагировало попытками вытолкнуть инородный объект из себя. — Х-хён, это- мне немного страшно, — тихо хнычет Чонхо, отчаянно смотря в глаза Сонхва так, будто молит о помощи. Хва останавливается, неотрывно глядя на младшего. — Слишком больно? Мне остановиться? — спрашивает заботливо, словно настоящая мамочка — Н-нет, — Чхве мотает головой, сжав пальцами простынь и краем глаза глянув вниз, где Сонхва продолжает аккуратно растягивать его. Он выходит из него буквально через пару мгновений, наблюдая за тем, как стеночки ануса вновь плотно смыкаются. Чонхо смущённо вздыхает, продолжая следить за лицом старшего. Сонхва не ругается на реакцию его тела, выливая больше лубриканта на руку и вновь пристраивая палец ко входу. В этот раз он зашёл намного легче, а мышцы буквально обхватили его, принимая, и Пак довольно ухмыльнулся, сгибая и прокручивая палец, прежде чем выйти из него и вновь войти уже двумя. Чонхо громко вздыхает из-за большего количества вставленных пальцев, поднимая руку в попытке взяться за свободную руку хёна. Сонхва переплетает пальцы с чужими, улыбаясь. — Ты уже такой мокрый, медвежонок. Только послушай, как потекла твоя киска Пальцы свободно выскользнули из Чонхо, ударяясь о розовую дырочку вместо того, чтобы снова войти, и заставляя смазку грязно хлюпать. — Не… не надо… — Чонхо краснеет от услышанного, отворачивая взгляд от Сонхва, который решил продолжить издеваться. — Твоя киска буквально проглатывает меня Два пальца вновь заполняют Чонхо, раздвигая мышцы на манер ножниц и вызывая хлюпанье, из-за чего младший ещё сильнее смутился. Чхве часто дышит и извивается на простынях, когда Сонхва находит простату, сжимая свободной рукой простынь — Ах, хён, прошу, — стонет младший, сжимая внутри себя уже три пальца — Хорошая девочка, — мурчит Сонхва прямо на ушко, проводя липкими от смазки пальцами по твёрдо стоящему члену макнэ — Я вовсе не- — хочет начать протестовать Чонхо, но замолкает, увидев реакцию старшего на свои слова — Ты не хорошая девочка? Ты вела себя плохо? Раз так, то стоит напомнить, что плохие девочки не заслуживают оргазма, — Сонхва убирает пальцы с члена Чонхо и смотрит ему в глаза, ожидая извинений — Нет, нет, я хороший! Хён, я же вёл себя хорошо! — макнэ приподнимается на локтях, чтобы найти руку Хва и вернуть приятные ощущения, не желая расстраивать своего хёна, но тот лишь продолжил выжидающе смотреть на него. — Я… Я хорошая девочка Чонхо наконец увидел улыбку своего хёна, полностью удовлетворённого желаемым поведением макнэ. — Умница, — хвалит его старший, укладывая обратно на кровать и наконец заполняя Чхве своим членом одним резким толчком. Чонхо прерывисто стонет от того, что наконец получил желаемое, и часто дышит от удовольствия, приносимого с каждым толчком, особенно когда темп стал более размеренным и приятным. — Тебе нравится? — Д-да, очень, я хочу- ах! Чонхо закатывает глаза от удовольствия, когда головой уже чувствует изголовье кровати из-за резких и сильных толчков Сонхва, каждый раз попадающих по простате и приближающих его к скорому оргазму. Он кончает без предупреждения и какого-либо дополнительного прикосновения к себе, пачкая топ, натянувшийся на груди до предела. Сонхва недовольно цокает, но Чонхо не слышит этого из-за собственных стонов и дрожи по всему телу, когда старший кончает внутрь, чувствуя, как мышцы сильнее сжимаются вокруг его члена, принимая каждую каплю спермы. Пак выходит из подрагивающего тела и смотрит на ошеломлённого Чонхо, опустив его ноги и достав пару салфеток, чтобы протереть свой член. — Ты кончила без разрешения и испачкала свою одежду. Ты была плохой девочкой, поэтому, думаю, ты заслужила наказание. Ложись животом мне на колени Чонхо удивлённо моргает пару раз, взволнованно кусая нижнюю губу и не понимая, что нужно сделать, чтобы не разочаровать своего хёна. — Ну же, — подбадривает его Сонхва и даже двигается дальше от края для чужого удобства, указывая себе на колени, когда младший приближается, и ожидая, что тот ляжет как сказано. Но тот не делает этого. Пак мягко поглаживает его по волосам, подбадривая, и тогда Чонхо наконец ложится как нужно, приподнимая бёдра. — Ты будешь громко считать каждый удар, ясно? — Да… — голос макнэ звучит неуверенно, но не так, будто ему действительно некомфортно из-за происходящего, поэтому Сонхва решается на первый шлепок. Чонхо послушно считает каждый удар, вздыхая и постанывая всё громче после каждого, подрагивая на чужих коленях. — Оппа, пожалуйста, — стонет Чхве после девятнадцатого удара, корчась и отчаянно дыша. Рука Сонхва застывает в воздухе, опускаясь на затылок младшего и бережно поглаживая его по волосам, пока тот продолжал подрагивать. — Что такое, медвежонок? Это слишком? Хочешь, чтобы оппа остановился? Скорость, с которой Чонхо отрицательно мотает головой, поражает, пока его щёки краснели сильнее варёного рака. — Пожалуйста, оппа, я хочу кончить, — признаётся младший, когда Сонхва переворачивает его на спину, наконец заметив чужое возбуждение и желание как можно скорее отвернуться от стыда. — Мне продолжить наказание, малыш? Чонхо быстро кивает, возвращаясь в прежнюю позу, и поднимает бёдра, без слов выпрашивая очередной шлепок своего хёна. Он послушно считает каждый удар, говоря мягко и с придыханием, практически выстанывая числа, пока Сонхва продолжал шлёпать его. Когда число ударов достигает двадцати девяти, Чонхо рушится на колени Хва, дрожа, часто дыша и громко выстанывая вслед за тридцатым шлепком имя своего хёна, который бережно развернул его на спину и помог ему достигнуть оргазма с помощью дрочки. После Сонхва мурчал младшему на ушко приятные слова, пока осторожно очищал его, снимая топ и вытирая член, дырочку ануса и тело от остатков спермы; он заставил Чонхо выпить воды, удивив того своим заботливым обращением и услужливостью — Ты хорошо постарался, медвежонок О, Сонхва станет его смертью.