***
— Сорокопутка, ха, — Лютик наблюдал, как Ренфри устраивалась на ночь на ветке, до которой ни один из них не мог дотянуться: распушив перья и сделавшись похожей на маленький комок серого, чёрного и белого. — Если подумать, у тебя их должно быть… больше. — Одной, по-твоему, мало? — спросил Геральт, ощетинившись на намёк, что он заслуживал худшего. — Ну, учитывая историю в Блавикене, — мрачный взгляд Геральта Лютик даже не заметил. — Сколько их было? Семь? Восемь? Геральт понятия не имел, почему единственной, кто за ним следовал, была Ренфри. И правил, способных это объяснить, он не знал. Если бы в мире существовала хоть какая-то справедливость, то Стрегобора давно бы сбросила с башни дюжина, если не больше, княжон, к убийству которых он приложил руку. Если бы справедливость существовала. — А ты её прогнать не пробовал? — спросил Лютик. — Нет, — ответил Геральт с насмешкой. — Даже в голову не приходило. Он потратил несколько лет на объяснения и извинения. Он умолял, увещевал и угрожал. Но ничто не могло поколебать маленькую упрямую сорокопутку, и как бы ни гнал он иной раз лошадь, как бы далеко ни забирался в своих странствиях, она всегда его находила. — Наверняка для них есть ловушки, — Ренфри приоткрыла один глаз и уставилась на Лютика с явным неудовольствием. — Может, стоит воспользоваться помощью сокольничего? — Вот ты и воспользуйся, — ответил Геральт, склонившись над заклёпками доспеха, которые пытался починить. — Посмотрим, переключит ли она своё внимание на тебя. — Интересно, а призрак птицы… тоже будет птицей? — размышлял Лютик вслух. — Похоже на какой-то порочный круг.***
Как оказалось, прогнать назойливых бардов Геральту тоже было не под силу. Вот тебе и прибавление в зверинце, — сухо решил он.***
— Что ты делаешь? — спросил Геральт. — Общаюсь с ней, — ответил Лютик и снова коротко свистнул сквозь зубы. Ренфри, взмахнув крыльями, опустилась на рукоять меча и радостно повторила звук. — Хм, — Геральт устремил взгляд перед собой. — Разве тебе не интересно, что она говорит? — Интересно, но я сомневаюсь, что ты это знаешь. — Она мне сказала, что у тебя хер крошечный. Геральт смерил Лютика мрачным взглядом, но тот лишь расхохотался в ответ.***
Волосы Лютика, как заметил Геральт, Ренфри, тоже начала выщипывать. Видеть сплетёнными среди травы и веток её гнёзд белые и рыжевато-каштановые пряди, было странно.***
«…услышав о предстоящей свадьбе короля, его фаворитка Дельмидд взмолилась, чтобы он убил её своей рукой — так она смогла бы вернуться к нему голубкой, и эта участь казалась ей милее, чем быть отосланной прочь от своего возлюбленного». — Какая глупость. — А я нахожу это романтичным, — Лютик захлопнул тонкий томик стихов, за него он выложил изрядную сумму в городке, который они проезжали накануне. — А ты как думаешь, Ренфри? Из седла Геральт не мог увидеть её реакцию, но отчего-то решил, что Ренфри в ответ закатила свои маленькие птичьи глазки. — Мне интересно, какой бы птицей был я, — Лютик задумчиво постукивал корешком книги по подбородку. — Может быть, соловьём? Или стрижом? — Ну, есть довольно простой способ это выяснить, — бесстрастно ответил Геральт, — наставь рога очередному лорду и дождись, когда он тебя убьёт. — Ты был бы петухом, — надменно произнёс Лютик. — Мелитэле свидетель, с твоим-то характером, — захлопали крылья, и Ренфри вдруг села на гриф лютни, висевшей у Лютика за спиной. Тот повернул голову и разразился удивлённым смехом: — Я думаю, она со мной согласна! Геральт скривился.***
— Чем питаются птицы, Геральт? Хлебом? Я оставил Ренфри хлебные крошки, но она на них даже не взглянула. — Она сорокопутка, Лютик. Она питается насекомыми и… я думаю, мелкими лягушками. — Фу, я не стану ловить для неё лягушек! — …она не питомец, Лютик, она, чёрт возьми, привидение.***
В Крейдене, когда Геральт разговаривал с егерем о пропавших в местных лесах девушках, Ренфри налетела на него, хлопая крыльями, и больно дёрнула за волосы. — Эй! — рявкнул Геральт, отмахиваясь. Никогда ещё он не видел её настолько взволнованной. Ренфри увернулась, нырнув вниз, царапнула коготками по тыльной стороне его ладони и, гневно распушив перья, отлетела в сторону — так, чтобы он не смог дотянуться. Егерь Орло перевёл беспокойный взгляд с сорокопутки на Геральта, и тот хотел успокоить его пустым «это не то, что ты думаешь», но тогда ему пришлось бы солгать. — Может… лучше пройдём внутрь? — спросил Орло, и Ренфри явно не понравилась эта мысль: она снова налетела на Геральта, и тому пришлось поднять руки, чтобы защитить лицо. Со стороны это должно было смотреться смехотворно: тяжеловооружённый ведьмак в не менее тяжёлом доспехе не может отогнать маленькую птичку. — Что? — прорычал он наконец. — Что ты от меня хочешь? Ренфри издала резкую короткую трель, прозвучавшую почти как… свист. И Геральт вдруг вспомнил о Лютике, который обещал остаться в корчме. Лютик. Лютик. — Мне нужно идти, — бросил он грубо и развернулся.***
Лютика трясло от кашля. От крови — слишком много крови — рубаха на груди прилипла к коже. — Зараза, — Геральт как можно осторожнее поднял его на руки. Лес вокруг был холоден, тёмен и казался бесконечным. В какую сторону? В какую сторону? — Пожалуйста, — с отчаянием прошептал Геральт, и маленький комок серого, чёрного и белого промелькнул перед ним. Ренфри опустилась на куст у заросшей тропы, и ветка слегка качнулась под её весом. Она смотрела на Геральта, наклонив голову набок, и её маленькие тёмные глаза блестели. Геральт прижал Лютика к себе холодными, скользкими от крови руками и шагнул следом за ней.***
Пятнадцать лет, семь месяцев и двадцать четыре дня. Геральт поцеловал Лютика, и тот ответил на поцелуй с таким энтузиазмом, что повязка сползла с раны. Ренфри так больше и не появилась, но Геральт часто думал о ней. О маленькой птичке в тёмном лесу, зовущей его вперёд короткими, резкими трелями. Чувство потери, которое он испытал после того, как она исчезла, его удивило. Один раз он даже забрёл глубоко в чащу, но дозваться до Ренфри так и не смог, только почувствовал себя дураком. — Я думаю, она исполнила своё предназначение, — сказал Лютик. — Надеюсь, сейчас она в лучшем мире. Геральт едва не спросил, чего, по его мнению, Ренфри ждала пятнадцать с половиной лет, чтобы исполнить, но удержался. Наверняка, получил бы ответ причудливый и глупый; в конце концов, был велик шанс, что Ренфри просто попалась в когти пролетавшей мимо сове. Лютик сочинял новую песню. Трагическую балладу о несчастных влюблённых, обречённых лететь по небу в виде журавлей. Судя по отрывкам, которые Геральт уже слышал, выходило неплохо. Он даже подумывал, не сказать ли как-нибудь об этом самому Лютику. — Пожалуй, я был бы жаворонком, — сказал Лютик как-то ночью, под рассыпанными по небосводу звёздами, пристроившись Геральту под бок. — Нет, — прошептал тот в ответ и поцеловал Лютика над бровью. — Оставайся со мной на земле, бескрылое ты создание.