Как будто я тебя не знаю
Мы словно осень и весна, я и ты
По краям, по краям, по краям
Не помню, как я оказалась здесь. Посреди улицы, без зонта, под проливным дождём. Прямо передо мной с визгом остановился автомобиль, из которого вышел злой до невозможности водитель. На грубом, незнакомом языке он пытался что-то объяснить, размахивал руками, ругался, отчаянно пытаясь перекричать грохот дождя и звон у меня в ушах. Будто в невесомости, едва переставляя ватные ноги я поднялась с холодного асфальта, по которому вниз улицы стремились ручьи ливневой воды, и пошла поперёк движения, это казалось мне единственно правильным решением. Асфальт сменился аккуратной плиточной кладкой, и только тогда я оторвала взгляд от земли и огляделась. Вокруг были аккуратные витрины магазинов, светящиеся всеми цветами радуги, недалеко текла широкая река, а за ней, как невиданный маяк, возвышалась крепость, самая высокая башня которой была увенчана гигантским золотым шпилем. Ноги сами понесли меня к мосту. Тут не было ни одной живой души, кроме бездомного, сиротливо просящего милостыню. — Извините, а вы не подскажете, где мы находимся? Он удивлённо посмотрел на меня, как если бы я отдала ему все деньги мира, и после тихого «эх, туристы», грустно ответил: — Дворцовый мост, доченька. А тебе куда, может, подсказать как дойти? — Нет… Спасибо, спасибо большое, — я не глядя достала из кармана несколько монет и отдала ему. В голове что-то будто бы начало проясняться, но правда, суть, всё время ускользала от меня. А ноги так и продолжали нести меня вдаль. Я шла под ливнем, не останавливаясь ни на секунду, сама не зная, что ищу. Голова уже окончательно перестала думать, кто-то дотронулся до моего плеча. Когда я обернулась, на меня смотрела девушка с синими, как сумеречное небо, глазами и такого же оттенка волосами, заплетёнными в две косы. — Почему ты не дождалась меня? — в голосе звенела лёгкая обида. — Мы же договаривались… — О чём? — негодую я. — Как тебя зовут? — Ты шутишь, Лив? Меня зовут Арина, мы договаривались, что я покрою тебя перед преподами, ты съездишь, куда хотела, а после пар мы встретимся и пойдём в Филокофию. — Фило… что? — Филокофию, — она ухмыляется и поправляет наушники на шее, — пошли, она уже не далеко. Через несколько минут ходьбы и болтовни Арины мы заходим в маленькую, не очень приметную кофейню. Всё здесь буквально кричит об уюте: маленькие столики с удобными стульями, аккуратная барная стойка с огромной кофемашиной у серой, но в то же время по-своему приятной стеной, яркие картины в нескольких местах. Кажется, я помню это место. Филокофия, пары, преподы… Университет! Точно! Я шла с университета и… Дальше я не помню. В голове проносятся смутные образы, так и не желающие собираться в нить событий. — Что это за подвеска? — заинтересованно спрашивает Арина. — Ты её раньше не надевала. Тейваз… Натянутая, как тетива, готовая в любой момент сорваться… — она берёт кулон в руку и переворачивает его, — Ullr… Улль? Скандинавский бог-лыжник? — Лучник… — тихо шепчу я, когда шестерёнки в моей голове наконец начинают вращаться. — …что никогда не промахивался, сын богини плодородия Сиф и пасынок самого Тора, — продолжает Арина. — Ты же спала на той лекции, — она заискивающе смотрит на меня. — Просто запомнилось, — пожимаю плечами, пока мозг продолжает лихорадочно соображать. Улль… Улль… Откуда у меня этот кулон? И почему я помню всё про Аса? Милая девочка-официантка приносит нам кофе. Стоит мне поднять на неё взгляд, как что-то внутри меня выстреливает, будто эта девушка нажала на спусковой крючок. — Извините, а мы раньше не встречались? — я смотрю в её серовато-голубые глаза, но мозг упрямо подмечает и её волнистые блондинистые волосы, собранные в хвост, и аккуратный носик, самую каплю вздёрнутый вверх. — Нет… — она отвечает неуверенно, будто сама узнала меня, — я работаю здесь недавно. — Она отходит к следующему столику, чтобы спросить, всё ли устраивает гостей. Я же не долго остаюсь наедине со своими мыслями. — Так откуда этот кулон? — спрашивает Арина, уже пригубившая свой американо. — Это оберег… Или талисман… Не помню, откуда. Но он мне нравится, — улыбаюсь, будто действительно знаю девушку всю жизнь. — Очень тонкая работа, — она продолжает вертеть безделушку в руках. — Нам рассказывали про подобный сегодня. Арсюша сегодня был добрым, щедрым на легенды. — Не томи, — забираю цепочку у неё из рук и кладу на стол рядом с собой. — Что там говорил про кулоны Арсений Петрович? — Олегович, — поправляет меня Арина. Удивительно, что я вообще вспомнила сварливого старика-преподавателя, ведущего у нас всеобщую историю. После каждой темы — короткие выдержки про религии коренных народов и бла-бла-бла. Ужас, сколько информации всплыло у меня в голове из-за одной только официантки. Арина, пока я думала, уже сосредоточилась и начала рассказывать: — Давным давно, когда Асгард и Мидгард ещё жили рука об руку, у богини Сиф родился сын, пасынок Тора, и нарекли его Уллем. Время шло, мальчик, сын богини и неизвестного, рос, и появился у него интерес к охоте. Но не привлекал его Мьёльнир отчима, а мастерил он себе земное оружие — лук да острые стрелы. Мать его молча поджимала губы, глядя, как он выпускает одну за одной стрелы в яблоки, а Тору не нравилось всё, что бы ни делал не родной сын — и последней каплею стал отказ аса-лучника служить Одину. И спустился в наказание за содеянное сын богини Сиф в Мидгард, и решил он найти отца. И рассказали ему жители севера легенду о славном лучнике, что всегда стрелял точно в цель и силён был, как бог, да только умер он много лет назад. В память о безымянном отце нашёл Улль лучшего в Мидгарде резчика по дереву, и заказал у смертного одну престранную вещь: оберег с вырезанной стрелой. А резчик тот прознал, кто пришёл к нему, да вырезал на оборотной стороне имя славного заказчика. Прошли века, и Улль вернулся в Асгард — сильным стал и терпеливым, чего только не видел в Мидгарде. И чтобы не возвращаться к Сиф, не отвечавшей на вопросы об его отце, и Тору, который терпеть своего пасынка не мог, вырастил он для себя лес, имя которому — Идалир. И забрела в его чертог однажды валькирия, и влюбились бог-лыжник и дева-воительница без памяти. И подарил ей Улль самое ценное, что было у него — магический Тейваз, вырезанный из красного дерева мастером из Мидгарда. И должна была та руна указывать безопасное место для милой сердцу бога валькирии, да только испортил всё мастер из Мидгарда, вырезав на обороте имя Улля, и вела Тейваз всегда к богу охоты. Не выдержала дева-воительница постоянной дороги к нему, и снизошла в Мидгард, а талисман сожгла в ритуальном костре. И не мог больше полюбить Улль всем сердцем, что сожгла валькирия вместе с амулетом, и стал Улль богом холодной и снежной зимы. — Арина замолчала и отпила ещё кофе из своей чашки, давая мне несколько секунд на осмысление. — Интересная легенда. Арсюша и сам её пропел, наверное думает, что очень важная. А я запомнила. — Ага, — невпопад отвечаю я, пока из подсознания толпами лезут обрывки разговоров об Асгарде. Только они были не за партой или кафедрой, нет. Я будто сама была там. Видела своими глазами Тора, Сиф, Улля… Я быстро убираю амулет в карман на рубашке, чтобы не очень на него отвлекаться. Арина продолжает что-то говорить про кофе и деканат, но мой слух не улавливает смысл сказанного. В голове набатом бьётся только одно имя: Улль.***
Мы с Ариной ещё какое-то время просидели в кофейне, и когда ливень прекратился, пошли в сторону дома. Она надела свои огромные розовые наушники и ничего не слышала и не говорила, оставляя меня наедине со своими мыслями. Я помню, как утром еле стащила себя с кровати. Помню, как поехала куда-то очень далеко. Помню, как провалилась куда-то, а потом оказалась посреди улицы. Погодите… — Арина, — касаюсь её, и она снимает один наушник, — А какое сегодня число? — Двадцать третье октября, — она пожимает плечами и надевает наушник назад, прибавляя громкость. Двадцать третье октября… То есть, я уехала только сегодня и вернулась тоже. Но почему тогда кажется, что прошло по меньшей мере несколько дней? В голове мечутся образы и голоса, которые я никак не могу уловить. Что-то в окружающей среде меняется, и я наконец понимаю, что: Амулет, до этого спокойно лежавший у меня в кармане, начал светиться сквозь не очень плотную ткань рубашки. Я достаю его и пытаюсь понять, что же происходит, но в этот момент Арина открывает дверь нашей комнаты в общаге, и я быстро сжимаю талисман в ладони, лишь бы она не увидела. Вечер проносится быстро, я даже вспоминаю, кто я и откуда. И кажется, начинаю понимать, что же за сон мне снился. Такая версия меня немало успокаивает, и я ложусь спать будучи полностью уверенной, что Лив — обычная студентка, которой на паре по истории приснился увлекательный сон.