Рей
Лея подлетает ко мне и выхватывает из рук странную штуковину, сопровождая всё это испуганным взглядом. Она убирает синий клинок, а мой слух наконец приходит в норму. Что это было? Всё, что я видела и чему была свидетелем, пропадает. Мы стоим — обе слегка шокированные и в полной тишине. Генерал гипнотизирует эту странную вещь ещё несколько мгновений, а потом переводит стальной взгляд на меня. Тяжело выдержать его, поэтому я устремляю взор в пол. — Непростительно рыться в чужих вещах. Её тон безотказный и повелительный, и я не могу двинуться с места. — Простите… — голос срывается. Не знаю, дрожу ли я, но всё, что я увидела, очень сильно отпечатывается у меня в душе. — Я будто бы… Он звал меня. Лея изумленно смотрит на меня, в её тёмных глаза отражается неподдельный ужас, но вместе с ним и интерес. Она подходит к столу, гладя в руке вещь, а после кладёт её на место. Женщина, сохраняя гордую осанку, садится, пододвигаясь к столу. Лея указывает на стул перед собой, и я тут же присаживаюсь. Чувствую себя неловко, да и вообще, мне очень неудобно. Не знаю, куда деть свои лапищи, поэтому кладу их на коленки. Я ворвалась в кабинет к генералу и рылась в её личных вещах. Наверное, меня исключат, или я получу наказание по типу дополнительных отработок в тренировочном зале. — Тебя звала вещь? — я не могу понять, о чём в данный момент думает Лея. Звучит так, будто я действительно сошла с ума. Но это не так. Я чувствовала, что должна прикоснуться к этой штуковине. Она… хотела этого. — Это правда, — пытливо смотрю ей в глаза. — Я не сумасшедшая! Лея внезапно берёт мою руку, в которой недавно находился тот предмет. Она необычно ухмыляется прямо как… не помню кто именно, и в это же время она покачивает головой. — Изумительно, — я не слышу ни упрёков, ни смешков. Генерал изрекает не совсем понятную фразу. — Не думала, что мне удастся встретить таких, как ты, ещё хоть раз в жизни. Я ничего не понимаю, но мне становится страшно любопытно то, что Лея имеет в виду сейчас. Кто я? Я устремляю на неё свой взор, приподнимая бровь. Она отдёргивает руку и встаёт с места. Я же наблюдаю за тем, как суровая женщина закрывает дверь, чтобы никто не смог войти к нам. Не знаю, зачем такая конспирация, но я чувствую себя взаперти. Мне не стоит бояться генерала, но всё же слегка неуютно быть там, где входы и выходы недоступны. — О чём вы? — Меч, который ты взяла в руки, принадлежит мне. Я неподдельно удивлена. То, что мне довелось держать в руках — настоящий световой меч, такой же, как в легендах. В историях бабушки про тех, кто носят их с собой. — Вы… мне рассказывали сказки на ночь о тех, кто обладает невероятными способностями, — мне не очень-то верится, что бабушкины небылицы действительно реальны. Но по выражению лицу Леи я понимаю, что всё обстоит иначе. — Но ведь это всего лишь сказки. Миф. — Наверное, скоро действительно всё станет лишь баснями да легендами, — голос генерала наполнен грустью. — Однако всё, что тебе рассказывали, правда. Я хмурюсь, пытаясь всё уложить по полочкам. Но, если легенды истинны, то как распознать ложь? — Раньше джедаев было много, — я обращаюсь в слух. В последнее время я часто слышу истории про прошлое. Про то, что было до моего рождения. Как мир мог докатится до такого? Как великие люди, обладающие сверхспособностями, могли так запросто исчезнуть? — Но после образования Империи за ними началась охота. Практически всех истребили, — она на секунду останавливается, прикрывая глаза от усталости. — Мы победили в гражданской войне. Я и мой брат решили восстановить падший орден, но всё оказалось не так-то и просто. — Что-то пошло не так? — да уж практически в каждой истории, которую мне рассказали на базе, всё определённо пошло наперекосяк. — Не совсем, — она угрюмо выдыхает, хмуря тёмные брови. — Джедаев можно было пересчитать по пальцам. И не все захотели возвращаться в ту жизнь, которую они вели до тёмных времён. А вот это уже интересно. Я несколько раз моргаю в недоумении. — Почему? — Идеология окончательно изжила себя, — генерал мотает головой, грустно улыбаясь мне. — Многие завели семьи и решили жить, как обычные люди. Они не захотели оставлять свои пригретые дома, ведь наконец у них появился шанс на нормальную жизнь, — она заметно мрачнеет после этих слов. — Но также они боялись. И не зря. — Боялись? — Оставить прежнюю жизнь и вернуться к ордену, — её тон кажется немного обидчивым. — А ещё к Империи. — Если первое я могу понять, то второе не совсем, — мои извилины пытаются обработать информацию. — Империя же тогда была в упадке. Или я что-то путаю? — Ты права, — отвечает мне Лея. — Однако джедаи боялись, что это государство вновь восстанет из пепла. — Что и произошло, — подытоживаю я. Наконец для меня кое-что становится ясно. — Да, — голос женщины теряется в помещении очень быстро. — Подождите, — чётко проговариваю я, привлекая её внимание. — Вы говорили, что хотели восстановить орден с братом? — Мой брат хотел этого, — прекрасное лицо Леи становится невыносимо печальным. Я сожалею о том, что ей приходится всё это нести на своих плечах. — Нам помешали. — Расскажите мне, — молю я. — Я хочу знать. Генерал глубоко вздыхает, кладя руки на стол. Предаваться воспоминаниям довольно тяжело, если они болезненные. В такой ситуации мне хочется взять её за руку, чтобы она поняла, что сейчас не одна. Лея смотрит на меня так, словно ей моя жалость вообще не сдалась. — После того, как власть в Империи сменилась, после того рокового дня, в день собрания Сената, всё изменилось. А орден… Я не присутствовала при тех событиях, но отчётливо помню то, что произошло на собрании, — женщина замолкает. — Вряд ли сегодня я расскажу тебе то, что случилось в Сенате. Это страшное происшествие запомнил каждый присутствующий, — в её голосе слышатся стальные нотки. — Однако потом моему брату, Люку Скайуокеру, пришлось расформировать орден и залечь на дно. А те джедаи, которые присоединились к нему… Их убили. Меня прошибает сильная дрожь после всех этих слов. Лея с заботой смотрит на меня, она старается поймать мой беглый взгляд. Мне нужно всё обдумать позже. — А где он сейчас? — Я не могу тебе сказать, — она качает головой. Очень информативный ответ, ничего не скажешь. Я мысленно закатываю глаза. — То есть вы считаете, что я джедай? — эта мысль очень меня волнует. Ведь я не могу им быть. Я обычная девушка, которая собирала мусор всего пару дней назад. — Но я же обычный человек. — Нет, ты не джедай, — я ещё больше запутываюсь, и она замечает, как я негодую от её ответа. — Однако у тебя есть чувствительность к Силе. В тебе сокрыт огромный потенциал, но в этом и заключается вся опасность. — Мне грозит опасность? — я сжимаю свои коленки и начинаю потеть. А я-то думала, что все опасности позади. — Ещё какая, — генерал обводит меня глазами. — Всё это время ты могла оставаться в неведении, но теперь твои способности и предчувствия будут расти. Если тебя найдут наши враги, то они либо убьют тебя, либо… Лучше тебе не знать. Атмосфера в кабинете мрачнее некуда. Я дрожу от страха, ещё сильнее сжимаю коленки и пытаюсь не заплакать. Моей жизни грозит смертельная опасность из-за моей, как его, чувствительности. Но не могу я так всё оставить. Я обещала себе стать солдатом, чтобы защитить людей, которых люблю. Я дала клятву, что помогу Сопротивлению. — Если я буду учиться и стану джедаем, то спасу дорогих мне людей? — осторожно спрашиваю я, надавливая на коленку. Лея трёт глаза. — Всё зависит от тебя, — медленно проговаривает она. — Соблазн сойти со светлого пути велик. Немногим удаётся стать мастером, да и новых рыцарей джедаев уже давно не было. — Обучите меня, прошу. Только Лея может помочь мне в этом. Сейчас она единственная, кто знает о джедаях то, что не знают многие. Ведь эта женщина и сама чувствительна к Силе. — У меня другой путь, Рей, — её нежная улыбка впервые за разговор освещает лицо. — Я не смогу стать твоим учителем, — получается, что я не смогу овладеть своими способностями? — Но мой брат сможет. Я порываюсь вновь задать вопрос, но она останавливает рукой. — В другой раз, — внимательный взгляд ложится на меня. — Так, зачем ты пришла ко мне? Я забыла. Я дура. Незамедлительно страх и ужас отражается на лице. — Мне нужно бежать, — подрываясь на месте к двери, но в последний момент оборачиваюсь. — Спасибо. — Будь осторожна. Генерал бросает мне эти слова, когда дверь закрывается, но я успеваю их услышать. Мне приходится признать, что без этой осторожности мне не выжить. Особенно когда за такими людьми, как я, ведётся настоящая охота.***
Ничего хуже быть не может того, что я обещала своим друзьям помощь, но в итоге не выполнила своего слова. Спешу без единой идеи, где они и что с ними. Мой план был разрушен собственным любопытством, которое я не смогла в себе утихомирить. Даже не знаю, что сейчас с Джеком и Эммой. В погоне за знаниями я отвлеклась от тех проблем, которые имеются прямо сейчас. Я не прощу себе, если с друзьями… если произошло то худшее, о чём мы говорили с Эммой до этого. Я не имею понятия, где Джек и сестра, но всё равно куда-то бегу. Чувства настолько обострены, что я не совсем понимаю, что делаю. Я только ощущаю, что должна быть в медицинском центре на втором этаже. Меня ведёт туда чутьё, а может, и что-то ещё. Тем не менее я мчусь туда без всяких мыслей, надеясь лишь на то, что найду там ребят. Я прибываю на этаж медиков, осматриваясь по сторонам. И, честное слово, меня не совсем впечатляет то, что я вижу. Медицинский отсек под отказ забит теми, кого ранили в бою. Дроиды снуют в разные стороны, гудят измерительные приборы. Шум наполняет помещение, и мне становится трудно дышать. Я слышу протяжный долгий звук, всматриваюсь в узкую прорезь в дверях. Я вижу разумного, который отрешённо смотрит куда-то за мою спину, в пустоту. Он умер. Мне тяжело идти дальше и отвести взгляд в сторону. Потом я чувствую, как меня трясут за плечи. Эмма, взволнованная и явно расстроенная, а ещё и вся взвинченная. Мне становится намного лучше, когда я вижу, что она рядом и что с ней всё в порядке. — Ты издеваешься, Рей?! — кричит блондинка мне в лицо, уводя меня в сторону. — Где ты была? — Я… — глотаю то, что хочу ей сказать. — Что случилось? — Ты же обещала привести помощь, — зло говорит мне Эмма, тыкая в меня пальцем. — Прости. Я наклоняю голову в смятении. Подруга безусловно права, ведь я сама виновата в том, что не сдержала своё обещание. — Джек пострадал, — в её голосе звучат обвинения. Я не могу смотреть ей в глаза. Моё сердце перестаёт биться. — И всё по твоей вине. — Я могу его увидеть? Эмма молчит слишком долго, и я поднимаю на неё взгляд. Только сейчас замечаю то, что её глаза покраснели и опухли от слёз. У неё дрожат руки от… ужаса. Сестру мучает сильная дрожь, а сама она в шоке, и я ничем не могу ей сейчас помочь. — Нет, — эти слова звучат в моей голове, как приговор. Она отшатывается от меня. — Доктора сказали, что его сейчас нельзя беспокоить. — Он жив? — выдыхаю я. С моих плеч падает груз. — Конечно, — паясничает Эмма. — А ты что подумала? — Ну… — мне хочется сказать, что я подумала, что он мёртв. Но если бы я это сказала, то получила бы по морде. Эмма прикрывает глаза, шумно выдыхая себе в ладони. Подруга была явно лучшего обо мне мнения. — Я видела, как его избивают, и ничем не могла помочь, — я подхожу к ней чуть ближе. — Я была бесполезна. — Их было много, — стараюсь приободрить сестру. — Ты ничего не могла сделать. — Я могла бы ему помочь, если бы ты была рядом, — восклицает Браер. Её выражение лица становится гневливым. — Но тебя там не было. Я молчу, потому что не могу подобрать слов, чтобы что-то сказать, чтобы оправдаться. Мне хочется оспорить её обвинения, однако я понимаю, что это не поможет. Эмма ещё пару мгновений смотрит на меня, а потом уходит. Она проходит мимо, задевая плечом, но у меня нет сил, чтобы сказать ей что-то в ответ. Извинений будет недостаточно, ведь я действительно подвела их.***
Весь следующий день Эмма не разговаривает со мной, игнорируя полностью моё существование. Я не знаю, что ей пришлось пережить, но понимаю, что в тот момент она нуждалась во мне, как никто и никогда до этого. Несколько раз я пыталась принести извинения, но она то отвлекалась, то нарочито вежливо отталкивала меня. Эмма бывает очень обидчивой временами, и на сей раз именно я виновата в этом её поведении. Ещё и не смогла пойти и проведать Джека, так как чувствовала себя неудобно. Он, как и Эмма, доверился мне и моему плану, хоть и не знал всего. А теперь лежит на этаже медиков, в неизвестном мне состоянии. Меня душит вина и слабое разочарование в себе. Если я хочу стать такой, как генерал Лея, то должна принимать справедливые и обдуманные решения. В этот раз у меня этого сделать не получилось, и я крайне огорчена этим. Старик Ларсон, который живёт вместе с нами, увидел, в каком мы состоянии, и потешался весь вечер надо мной и подругой. А ещё и над парнем, который, к счастью, отлеживался всю эту ночь в лазарете. Почему-то ему нравится, когда мы терпим неудачи. Меня же его саркастичное лицо и неудачные шутки лишь приводит в ещё большее разочарование. Я должна научится принимать решения, разрабатывать план, который не разобьётся о глупое любопытство. Мы сидим за завтраком, как обычно, вместе, но между нами образовывается неловкая тишина. Сестра медленно жуёт ненавидимую кашу и смотрит куда-то вдаль. Так как я сижу напротив, то я стараюсь направить взор в тарелку. Потом устремляю взгляд туда, где обычно сидят наши одногруппники. Но что-то не даёт мне покоя… На плечо ложится чья-то рука, и я оглядываюсь. Глаза расширяются от удивления. — Привет, — со слабой улыбкой приветствует нас с подругой Джек. На лице у него несколько пластырей, а также перевязана рука. Парень выглядит бодрым, что не может не изумлять. После того, что произошло, я не вижу в нём неприязни ко мне. — Как ты? — спрашивает Эмма. У меня же вопрос застревает в горле. — Бывало и хуже, — он садится со мной рядышком. Завтрак уже на его столе. — Я думала, что ты ещё пару дней пробуешь в лазарете, — в голосе сестры чувствуется беспокойство. — Твои раны… — Всё в порядке, — подмигивает он нам. Он постоянно убеждает нас, что всё в порядке, словно заучил эту фразу. — Я переносил побои гораздо серьёзнее. Те ребята не задели важных органов, так что я быстро иду на поправку. — Это… — на меня оборачиваются сразу оба друга. — Хорошо. — Не вини себя, — качает головой парень. — Такого больше не повторится, — я сжимаю свои руки в кулак и с уверенностью смотрю то на одного, то на другого. — Я знаю, что мои слова ничего не значат сейчас. Но я хочу, чтобы на сей раз вы мне поверили. — Без проблем, — отвечает Джек, принимаясь одной рукой есть кашу. Эмма опускает на меня тяжёлый взгляд, а потом смиренно и сдержанно кивает. Я знаю, что мне вновь предстоит завоевать её доверие, и надеюсь, что у меня получится. — У нас скоро… необычная тренировка, — оповещает нас Эмма, барабаня пальцами по столу. — Ты пойдёшь, Джек? — Конечно, — его ответ ставит нас в тупик. Он ведь ещё не выздоровел. — Я не могу пропустить её. — Разве тебе разрешены физические нагрузки? — Инструктор сказал, что я могу просто поприсутствовать, — так Джек уже успел поговорить с Дэмероном. Как же быстро он обо всём позаботился. — Мне не нравится эта затея, — бучит девушка, оставляя свои приборы на подносе. — Те парни могут вновь начать над тобой издеваться. — Не стоит переживать об этом, — отмахивается парень, а на лице у него появляется снисходительная улыбка, будто он говорит с детьми, а не с девушками. Это укалывает меня в сердце. — Сразу обратимся к инструктору, если ситуация выйдет из-под контроля, — наконец, подвожу я вывод. Думаю, что они согласятся со мной хотя бы в этом. — Тогда пойдём? Джек и Эмма поощрительно кивают. Я помогаю парню убрать поднос со стола. Меня по каким-то причинам не покидает странное и тёмное ощущение, что что-то не так. Что-то определённо случилось или случится, вот только не знаю, что.***
Вроде мы разговариваем, как обычно, но я чувствую некоторое напряжение, повисшее в воздухе. Наверно, я единственная обращаю на это внимание. Эмма слишком мрачная, но иногда поддерживает разговор. Джек же абсолютно приветлив и доброжелателен, как обычно, словно ничего страшного не случилось. Как же я рада его видеть. Знаю, что ему не стоит идти на тренировку, но не мне его отговаривать. Не думаю, что парень решит нас послушать. На его лице застывает абсолютное спокойствие, будто полученные раны для него — пустое место. Один глаз ему успешно смогли вылечить. Всё-таки медики творят чудеса. Я была наслышана, что в Сопротивлении состоит хорошая команда докторов, но теперь убедилась в этом ещё больше. У нас по расписанию необычная тренировка, которую устраивает инструктор при поддержке других значимых людей в Сопротивлении. Как он говорил на прошлом занятии, мы будем практиковаться в командной работе. Такая тренировка будет проводится в совокупности с обычными учениями ради того, чтобы повысить нашу эффективность в команде. Учитывая то, что мы с первого дня у других молодых людей не в почёте и то, что нашего друга избили буквально вчера, можно предположить, что эта тренировка будет провалена. Мы выходим из лифта, и я чувствую спиной, что Эмма останавливается, как вкопанная. Джек поворачивается к ней и улыбается, дотрагивается до её плеча, стараясь привести в чувство. Видимо здесь всё и произошло. Чёрт. Уже дальше мы движемся в молчании. Разговор не шёл, поэтому мы просто оглядываемся из стороны в сторону. Наша группа собирается около рингов, но я сразу осознаю, что что-то здесь не так. Все какие-то мрачные, а на лицах видно довольно удручённое выражение. Инструктор Дэмерон стоит во главе всего этого балагана явно недовольный и чрезмерно серьёзный. По замечает нас и быстро шагает с таким лицом, словно сейчас будет нас ругать. А почему будто? Мы не понимаем, что происходит, но уже чуем неладное. — Давайте отойдём и поговорим, — По скрещивает руки и обводит нашу компанию очень внимательным взглядом. Мы обмениваемся встревоженными взглядами и следуем за инструктором. Теперь мы стоим в отдалении от всех, чтобы никто ничего не услышал. Дэмерон сканирует нас, словно старается залезть в мозг. От этого мне становится не по себе, и я слегка вздрагиваю. — У меня к вам очень серьёзный разговор, — начинает По. Неужели что-то случилось с Анжелой и Виктором? Или что-то ещё?.. Дэмерон затихает на секунду, чтобы перевести дыхание: — Сегодня утром Боб Хаксли, ваш одногруппник, чуть не умер, — я чуть не кашляю от такой новости. У меня чуть сердце не остановилось. А По тем временем призывает к тишине жёстким взглядом. — Как рассказали его друзья, Боб пришёл на завтрак, а уже после ему стало плохо. Настолько, что пришлось отправлять в реанимацию. — Но почему? — спрашивает тонким голосом подруга. — У Боба аллергия на орехи. На любые орехи, — продолжает По, и до меня наконец начинает доходить. — И в его сегодняшнем завтраке они были обнаружены. Он их не заметил, но когда он съел их, было уже поздно. Боб чуть не умер, если бы не подоспевшие вовремя доктора. — Ужас, — шепчу я себе под нос. Действительно, хоть я и недолюбливаю Хаксли, однако мне его отчасти жалко. Он воин, и для него умереть такой смертью — это самое жесточайшее унижение. — А мы то тут причём? — Джек негодует. — Тебя же избил Боб? — Я неудачно упал, — отвечает неохотно парень, и пару волосков спадает на голубые глаза, в который не отражается ничего, кроме неподдельной досады. — Шутишь? — серьезно? Джек, который всегда и всем улыбается, который всегда дружелюбен, будет мстить? Я не верю этому! — Разве это не повод? — Прошу прощения, инструктор, однако я не совсем понимаю, в чём вы меня обвиняете? — холодок пробегает по мне от его интонации. — Я просто неудачно упал. Вот и всё. По сощуривает глаза, словно и не верит парню. — На этот раз я приму это как неудачное стечение обстоятельств, — Дэмерон качает головой. — Однако у нас не принято такое поведение. Что ж, это немного успокаивает, но мне всё же очень грустно. Я не думала, что ситуация примет такой поворот. — Поэтому, — голос По разносится, как приговор. — Сегодня никаких тренировок для вас. Вы идёте и все вместе навещаете Хаксли в лазарете. Ясно. Нас ещё и наказали ни за что. Самое худшее, что мы действительно должны это сделать, иначе По может отказаться от нас, и мы будем выкинуты из Сопротивления на следующий же день. Мы стоим и пялимся на Дэмерона ещё несколько мгновений. А он подгоняет нас к выходу, угрожая ручкой. Навестить Хаксли. Хуже и не придумаешь.