(«Летопись ушедших миров». Закрытые архивы Плутона. Перевод с древнеплутонианского леди Амелии, принцессы Дома Меркурия).
ТЕНЬ ПЕРВАЯ: НАЧАЛОПорой свет и тень так причудливо перемешаны в нашей жизни, что и не знаешь, отчего плачешь – от горя или радости… (Из личного дневника Ее Превосходительства Луны, Первой фрейлины королевского двора Серебряного Тысячелетия.)
Над королевской резиденцией Серебряного Тысячелетия медленно занималась заря. В высоком небе еще вовсю правили звезды, но горизонт уже переливался перламутром – «радужные» лунные рассветы славились на всю Систему. Далекие башни Северной обсерватории, выстроенной на плоскогорье, уже пылали в лучах солнца, напоминая тонкие раскаленные иглы. С Моря Спокойствия доносился теплый солоноватый ветер. Ее королевское Величество Селена, правительница Серебряного Тысячелетия и глава Дома Белой Луны рассеянно созерцала панораму просыпающейся планеты. Она сидела, устало откинувшись на спинку любимого кресла и тихо улыбалась. Этот рассвет стал самым счастливым в ее жизни. Она держала на руках свою новорожденную дочь. Хрупкий невесомый огонек новой души, крошечное сердце, еще бьющееся в унисон с сердцем матери. Сердце нового мира. Самая большая драгоценность Королевы. Ее дитя. Ее малышка. Селена тихо рассмеялась, позволив ветру растрепать распущенные серебряные волосы. Этого утра она ждала неисчислимые тысячи лет. … Полупрозрачная занавесь позади нее еле слышно колыхнулась. Повеяло терпким запахом полыни. Не оборачиваясь, она тихо спросила: – Как всегда, узнаешь все первой, Плутон? Леди Пеллар, принцесса Дома Плутона, Страж пределов Пространства и Времени позволила улыбке на миг появиться на своем лице: – По долгу службы, моя королева. Селена послала ей ответную улыбку: – Я категорически заявила Луне, что официальное объявление будет сделано не раньше полудня. Хочу еще немного побыть с малышкой… без всей этой придворной суеты. Плутон понимающе вздохнула. Фанатичная преданность Первой фрейлины протоколу дворцового этикета была всем известна и вызывала суеверный ужас даже у несгибаемой воительницы Урана. Непреклонность «Ее пушистого превосходительства» (как шепотом именовали Луну сейлор-воины) наводила непосвященных на крамольную мысль: и кто тут, спрашивается, королева?.. Тут Плутон резко оборвала свои мысли, вспомнив о цели визита. Она устремила на Селену свои темные, как изначальная бездна, глаза: – Итак… это произошло? Та ответила ей прямым и ясным взглядом, в котором притаилась древняя печаль. – Да, Пеллар. Я слишком долго мечтала о моей малышке, чтобы не согласиться на все условия Хроноса. – Но цена, Селена!.. – Ничтожно малая, Пеллар, – королева прижалась щекой к головке младенца. – Ничтожно малая цена за это чудо. Страж Времени тяжело вздохнула и, чуть помедлив, бесшумно опустилась на пол возле королевского кресла. Сегодня на ней не было официальной формы, и ее фигура, закутанная во что-то мягкое, полупрозрачное и графитово-серое, напоминала заплутавшую ночную тень. – Можно на нее посмотреть? – тихо спросила она. Селена улыбнулась и бережно вложила в руки воительницы Плутона сопящий кружевной сверток. Та нерешительно отвела рукой тонкую кипенно-белую ткань, осторожно, едва касаясь, погладила мягкие золотистые прядки на макушке. – Такая крошечная, – ее голос дрогнул, утратив обычную бесстрастность. – Такая крошечная… и такая теплая. Она восхищенно провела пальцем по шелковистой щечке. Малышка зачмокала и сонно подняла ресницы. Плутон резко вздохнула и замерла. Никогда и нигде не видела она таких глаз. И дело было не в том, что у них был редчайший оттенок голубизны. И не в том, что они были невозможно глубокими и чистыми – слишком глубокими и чистыми для создания этого мира. Это не были глаза младенца. Это были глаза невообразимо древнего существа – более древнего, чем вся Система, а может и вся Вселенная. И при этом – вечно юного. В этих улыбчивых глазах плескался теплый свет, который – Плутон поняла это и содрогнулась – шел из совершенно другого мира. Из мира Вечности. Их взгляд без особых усилий проникал до самой сердцевины души, срывая все ее покровы и взламывая тысячелетнюю ледяную броню. Эти глаза видели все. Понимали все. И… все прощали. Глаза ангела. …Плутон медленно перевела дух, прикрывая ладонью внезапно намокшие ресницы. – Ты принесла в мир великий свет, Королева, – внезапно севшим голосом произнесла она. – Да, – тихо и просто ответила Селена. – Она – Свет. Свет Надежды. – Свет Надежды для этого мира, – благоговейно прошептала Плутон. – Да, это стоило любых жертв. – Никаких жертв, Пеллар, – мягко произнесла королева. – Никаких жертв. Только счастье. Воин Времени хотела что-то возразить, но вздохнула и промолчала. Потом спросила своим обычным бесстрастным голосом: – Как ты назовешь ее, Светлейшая? Селена улыбнулась, с обожанием глядя на дочку. – Серенити, – нежно сказала она. – Моя малышка Серенити. Крошечная драгоценная жизнь, спящая на ее груди. Ее маленькое чудо. Чудо, за которое она отдала самую высокую цену, которую только могла отдать. Свое бессмертие. … Утро полностью вступило в свои права. Огромный дворец постепенно наполнился шумом и суетой. Где-то в дальних галереях звенел энергичный голос Луны, отдающий распоряжения направо и налево – неутомимая фрейлина вовсю развернула приготовления к праздничной церемонии. Кое-где уже начали шипеть и взрываться фейерверки. Высоко в ясном небе висел наполовину освещенный солнцем полумесяц Земли, радуя глаз прихотливым сочетанием ярких красок материков, облаков и океанов. …Где-то там маленький темноволосый мальчик с упрямыми взрослыми глазами сидит на подоконнике холодной комнаты и молча смотрит в ночь. Где-то в израненных войной городах четверо сорванцов, которым еще предстоит стать друзьями, учатся бороться и побеждать. Где-то на просторах Внутренних планет четыре маленькие девочки с яркими смеющимися глазами затевают свои первые игры со стихиями. Где-то в потайных подземельях молодая рыжеволосая женщина с давно постаревшей душой и ненасытным холодным сердцем строит планы завоевания безграничной власти. Где-то все только начинается…