ОДИН ВЗДОХ ДО РАССВЕТА

ШАГ ТРЕТИЙ: КРАСНЫЕ РОЗЫ ИЛЛЮЗИОНА. Я возвращаюсь. Я иду по заросшей дороге, И роса на траве горька, как твои слезы. По дороге, покрытой камнями, И их грани остры, как твоя боль. Больше не плачь, родная. Больше не бойся. Я возвращаюсь. («Книга Песен и Предсказаний». Хранилище манускриптов Священного Иллюзиона. Расшифровано при помощи Хранителя Гелиоса.) Что-то переменилось. Гелиос понял это по звуку ветра. Он больше не перешептывался с листвой лениво и сонно, а метался, как птица в ожидании утра. Словно ему вдруг стало тесно здесь, в этой крошечной замкнутой Вселенной. …Священный Иллюзион, Золотое сердце Терры, как его называли когда-то, был последним в Системе нетронутым уголком Древней эпохи – ушедшей эпохи, когда чудеса были обычным делом, а все легенды еще только готовились произойти. Казалось, что время здесь замерло и остановилось. Но Гелиос знал, что это не так. Просто здесь уже долго – о Небо, как долго! – ничего не происходило. День не сменялся ночью, события не влекли за собой другие события. Здесь не звучали ничьи голоса, не звенел смех. Больше не звенел. С тех пор, как границы Иллюзиона были запечатаны много веков назад. С тех пор, как старому миру пришел конец. С тех пор, как время здесь погрузилось в долгий сон. Там, снаружи, бушевали войны. Там корчились в предсмертных судорогах планеты. Там рушились судьбы и разбивались сердца. Там умирали друзья. А здесь царили тишина и покой. Вечная тишина и вечный покой. И Хранитель мог только наблюдать за происходящим со стороны. И надеяться. И изо всех сил стараться не чувствовать себя беспомощным. Гелиос тихо вздохнул, опустив ресницы. Если бы ему предложен был выбор, он предпочел бы тогда быть там, снаружи, и сражаться. Сражаться и умереть. Но выбора у него не было. Приказ Эндимиона – или, вернее, просьба, ибо Хранитель Земли ненавидел приказывать, особенно друзьям – был совершенно однозначен. Золотой Кристалл не должен попасть в руки Металлии и его слуг. Чего бы это ни стоило. И Гелиос поклялся, что сохранит сердце планеты. Поклялся, хотя его принц – его друг – никогда не просил у него клятвы. Он верил ему и так. И лордам своей неименной четверки он тоже верил. Без всяких клятв… Верил даже тогда, когда узнал, что они перешли на сторону зла. Гелиос крепче сжал в ладонях мерцающий кристалл. Острые грани впились в кожу, отвлекая от тяжелых мыслей. Он ни разу не пожалел о данном слове, но… Но иногда он завидовал тем, кто сражался и погиб тогда. Ему было больно, что он не был с друзьями в те – самые страшные, роковые минуты. Может быть, он смог бы как-то изменить события. Может быть, он остановил бы их. Не дал бы им уйти во тьму. Может быть… А может быть, и нет. История не знает сослагательного наклонения, как всегда любил говорить Джедайт, главный умник в их компании. Джедайт… Где он теперь? И где все остальные? Гелиос снова вздохнул. Его настроение становилось просто недопустимым для Хранителя Золотого Кристалла. У него не было права на отчаяние. Не было права на страх и гнев. И права на смерть – тоже не было. Он должен был верить – за всех, кто веру утратил. Должен был надеяться – за всех, кто потерял надежду. Должен был жить – за всех, кто не смог остаться в живых. Были эпохи, когда свет Золотого Кристалла в его ладонях был единственным светом на Земле. Когда его вера, его непрестанная мольба об ушедших была единственной нитью, которая держала планету над бездной. И он должен был сберечь этот свет – ради тех, кто блуждал среди теней. Они обязательно вернутся, он всегда верил в это. Но возвращаться легче, когда тебя ждут. И он ждал. Терпение было главным его оружием. Он дал слово. И он его сдержит. … Ветер окончательно сошел с ума. Он метался по вечно ясному небу так, как будто хотел расколоть его на части и вырваться наружу. Как будто хотел раздвинуть границы пространства. И пространство беззвучно содрогнулось. Гелиос тревожно распахнул глаза. На его памяти такое уже было. Несколько раз. Первый раз – при возвращении Хранителя Терры. Затем – когда одна за одной приходили в этот мир воительницы планет. И конечно, когда – благослови ее Небо – возродилась дочь Светлейшей Селены, принцесса Луны. Теперь она стала Светом надежды для Земли… И, хотя после этого планету не раз сотрясали исполинские бури, Гелиосу было спокойнее. Даже когда одна из бурь едва не добралась до сердца Иллюзиона, он твердо верил в благополучный исход. Он больше не был один. Вернулись все, кому было назначено вернуться. Все, кроме тех, кому это было запрещено навсегда. …Золотой Кристалл в ладонях Хранителя засветился и запульсировал, как теплое маленькое сердце. Так он мог реагировать только на тех, кто принадлежит Терре. На тех, для кого она является родным домом. Тогда это могут быть только… Неужели? Великое Небо, неужели?!.. Впервые в жизни Гелиос боялся поверить. Пространство снова вздрогнуло и колыхнулось, как тонкий шелковый занавес. Беззвучный вздох прокатился по вечно ясному небу, по спящей листве, по гладкой поверхности водоемов. Теплое медовое сияние медленно стекло откуда-то сверху и свилось в смерч. А потом… В мареве золотого света появились четыре высоких силуэта. Четыре… Потом свет успокоился и снова рассыпался бликами вокруг, заиграл на листве, в бликах фонтана. А четверо пришедших остались стоять на зеленой траве. Они не шевелились. Только оглядывались вокруг. Потом заметили Гелиоса и замерли. …Они были очень усталыми, даже изможденными. Бледные лица отдавали пепельным оттенком. Волосы потускнели и спутались. Глаза были ясными и пылающими, но полными теней, как после долгой болезни. В углах губ лежали непривычно суровые складки. Они очень изменились. Но Гелиос узнал их. Сразу. – Вы?!.. – он подошел ближе, боясь поверить. Его взгляд засиял, как солнце, заключенное в янтарь. – Вы вернулись? По усталому лицу Первого Лорда Терры проскользнула бледная тень улыбки. В ней было что-то настороженное… вопросительное, что ли. Гелиос улыбнулся в ответ. Ясно, с облегчением. – Наконец-то… Слава Небесам! … Это было похоже на сон. Нет, даже не так. Это было похоже на чудо. Это было чудом. Теплое и яркое голубое небо, вспышки золотого света в брызгах фонтанов, сонный шелест листвы. Зеленой листвы, свежей, не обгоревшей. И розы. Тысячи, миллионы цветущих роз всех мыслимых оттенков. Их запах наполнял воздух искрящейся сладостью, пьянил, как молодое вино… Они уже и забыли, что Терра может быть так прекрасна. В первые секунды они просто стояли молча, вбирая в себя золотой свет Иллюзиона. Привыкая снова чувствовать себя живыми. …Теплый ветер на лице. Такой ласковый, сладко пахнущий ветер, от которого почему-то вдруг повлажнели глаза. Яркие краски, журчание фонтана, похожее на радостный смех. Смех живого мира. А потом они увидели того, кого, собственно, и должны были там увидеть. Худенький строгий подросток с переливчатыми, очень светлыми волосами, в древней одежде Хранителя – белой, по обычаю. В его очень знакомых глазах цвета гречишного меда застыло удивление. Удивление было и в его голосе, когда он заговорил с ними. Гелиос. Конечно же. Последний раз они виделись так давно, и с тех пор произошло так много, что в первые минуты никто из них не знал, что сказать ему в ответ. Даже общительный Нефрит и сверхвежливый Джедайт. В конце концов, у Хранителя Иллюзиона были все основания не доверять им. Но когда он подошел ближе, они заметили на его лице то, что заставило их сердца забиться чаще – от надежды. Гелиос улыбался. Улыбался, приветствуя их. Он рад их видеть? Теплый золотой свет на мгновение показался невыносимо ярким, слепящим глаза. До слез. Их здесь… ждали? Хранитель тем временем склонился в предписанном древними обычаями поклоне. Его лицо уже светилось обычной для него невозмутимостью. – Добро пожаловать домой, милорды. Кунсайт на миг прикрыл глаза, сглатывая упрямый комок в горле. Его голос слегка дрожал, когда он произнес в ответ единственное слово: – Спасибо. … Они медленно шли по одной из бесчисленных аллей, и мягкая зеленая трава приятно пружинила под ногами, так и маня прогуляться по ней босиком. Гелиос держался чуть впереди, показывая дорогу. Только он мог свободно ориентироваться в сладко пахнущем лабиринте из дорожек, лужаек и фонтанов огромного парка, которым, собственно и был Иллюзион. – Надо же… Ничего не изменилось… – произнес про себя Нефрит, незаметно оглядываясь по сторонам. Это не было вопросом, но светловолосый Хранитель услышал и обернулся, чтобы ответить. – Это не более, чем иллюзия, милорд. Все изменилось. Землю теперь не узнать. – Не узнать – в хорошем смысле, или в плохом? – педантичный Джедайт предпочитал знать ситуацию досконально. Гелиос пожал плечами. – И в том, и в другом. Так сразу и не скажешь… Но, я думаю, Его Высочество вам все объяснит. Тяжкая, тревожная тишина была похожа на порыв холодного ветра. – В чем дело? – янтарные глаза удивленно расширились. – Вы не хотите его видеть? Четыре разноцветных взгляда полыхнули неистовым, почти бешеным огнем. Они не хотят? Небо и Хаос, они не хотят?! Не хотят видеть того, кто был им не королем – братом? Кто был с ними в каждой битве, каждом походе? Кто исцелял смертельные раны у каждого из них – и не по одному разу? Он доверял им. Лети все в Хаос, он доверял им! А они? А они пытались убить его. Каждый из них четверых пытался. Раны от их ударов он носит до сих пор… А ведь он не нанес им даже царапины. Он помнил, кем они были. Как они посмотрят в его глаза? В глаза того, кто по их вине лишился своего мира? Кто видел смерть своей возлюбленной? Такое не прощают. Даже братьям. … Кунсайт отбросил воспоминания. С трудом улыбнулся – кривой, вымученной улыбкой: – Дело не в том, чего хотим мы, Хранитель. Сам Эндимион может не захотеть видеть нас. – У него… есть на это право, – неестественно-спокойно добавил Джедайт. Гелиос понимающе склонил голову. – Он захочет видеть вас. Он вас давно ждет. – Ты думаешь? – невесело усмехнулся Нефрит. Хранитель покачал головой. – Нет. Я знаю. …Что ж, у их короля есть право увидеть их. Это будет больно – очень больно, но ни один из них не опустит взгляда. Эндимион имеет право посмотреть им в глаза. И задать любые вопросы, какие захочет задать. И получить на них честный ответ. – Так что вы решили? – мягкий голос Гелиоса ударил по натянутым нервам, как плеть. Кунсайт покачал белой, как снег, головой. – Решать не нам. Наша судьба в руках нашего короля. Пусть он вынесет приговор. Янтарные глаза потемнели. – Не слишком ли большую тяжесть вы возлагаете на него, господа мои лорды? Выносить приговор… друзьям? – Мы были ему врагами, – голос Четвертого Лорда был непривычно твердым. – Мы пытались убить его принцессу. Мы нанесли вред его планете… – Вашей планете, – тихо поправил Гелиос. – Нет, – резко сказал Зой. – Мы предали ее. Она снова станет нашей, только если мы заслужим это. А пока – нет. Пусть Энд решает. Мы примем любое его решение. – Хорошо, – серьезно кивнул Хранитель. – Я позову Принца Терры сюда. Думаю, он мне не откажет. Но сначала… Он сделал шаг в сторону от главной аллеи и отвел низко склоненные ветви какого-то дерева, похожего на иву. И все тихо вздохнули. …Перед ними стоял центральный храм Иллюзиона. Священная Земля, как ее называли когда-то. Стройное здание идеальных классических пропорций на фоне ярко-голубого небосклона казалось драгоценным ларцом, выточенным из слоновой кости. Стройные колонны были перевиты зарослями диких роз. Красных. Здесь росли только красные розы. И их было столько, что они напоминали пунцовую кружевную вуаль, наброшенную на все окружающее. Свежий манящий аромат, похожий на запах сладкого вина, кружил голову. А внутри, за колоннами, мерцало и переливалось золотое пламя. Легендарный Кристалл Терры, заключенный в оправу из роз, окутывал планету своим невидимым светом, оберегая ее от бурь. Здесь не было прошлого. Не было настоящего. Здесь была Вечность. Вечность, до которой так и не добрался Металлия. Вечность, за которую была заплачена такая высокая цена… – Сначала я выпущу на волю то, что должно быть отпущено, – тихо и как-то торжественно произнес Хранитель. И едва слышно прошептал: – Пришла пора просыпаться. Они и так уже слишком долго ждали… Он поднял к небосводу сложенные лодочкой ладони и медленно распахнул их. Будто отпускал на волю невидимую бабочку. Порыв горячего ветра, как исполинский вздох, прокатился по кронам деревьев, всколыхнул листву, как изумрудное море. Он шептал на тысячи голосов, он плакал, он пел. Невидимые крылья метнулись вверх и в стороны, раскалывая гладкую голубизну на мириады искр, золотым потоком просочились сквозь них… и исчезли. Все стихло. – Что это… было? – прошептал Зой. – Сны, – спокойно ответил Гелиос. – Забытые мечты, оставленные надежды. Теперь они снова вернулись на Землю. – Ожившее прошлое, да, Гелиос? – тихо спросил Нефрит. – Нет, милорд, – улыбнулся Хранитель. – Прошлое, которое никогда не умирало. Он склонился в безупречно отточенном поклоне. – Я позволю себе удалиться ненадолго, милорды. Мне следует известить Его Высочество, – мимолетная улыбка скользнула по его губам. – Он очень долго ждал этой вести… – Мы тоже, – беззвучно отозвался Кунсайт. – Мы тоже… Гелиос мягко улыбнулся в ответ. И исчез. …Итак, они остались одни. Впервые с того момента, как… Они уже и не помнили, с какого момента. Трава была мягкая и теплая. Зеленая, как в начале июня. Золотистый свет играл в кроне дерева над ними. Кажется, это был ясень. Или, может быть, клен, так сразу и не поймешь… В воздухе пахло летом. Цветами, медом и чуть-чуть – влажной свежестью от рассеянных в воздухе брызг фонтана. И если закрыть глаза, то можно было представить – на один блаженный миг представить – что всех этих мучительных столетий не было. Что вот приснились они в нелепом кошмарном сне, а потом настало утро – и солнечный свет прогнал все кошмары. Бесследно. И Земля – все та же древняя Земля. И не было ни предательства, ни смерти, ни выжженных планет, ни потерянных близких… Но они были. Были, и никакая сила в этом мире не могла этого изменить. Они долго смотрели друг на друга. Молчали. Никто не осмеливался заговорить первым. Никто не знал, что тут можно сказать. После всего, что случилось… Наконец Нефрит горько усмехнулся: – Трудно это, правда? Его друзья молча посмотрели на него. Грустные и проницательные глаза Лорда Звезд были необычно серьезны: – Трудно разговаривать, будто ничего не произошло. Как прежде. – А сможем ли мы теперь… как прежде? – тихо спросил Зойсайт. Лорд Иллюзий вдруг глубоко вздохнул и запрокинул голову, жмурясь от бликов золотого света. – Здесь так мирно. Как будто и впрямь ничего… этого не было. – Это было, – жестко ответил Кунсайт. – Это было, и нам этого не изменить. И никуда от этого не уйти. – Не уйти, не убежать, не спрятаться, – устало усмехнулся Нефрит. – От себя куда спрячешься? – Мы никогда не прятались, – в обычно мягком голосе Джедайта сквозила сталь. – Не будем делать этого и сейчас. Они молча посмотрели друг на друга. Посмотрели, не отводя глаз, хотя в первые секунды это было неимоверно трудно. Между ними незримо сгустились тени прошлого. Лица ушедших. Боль. Смерть. Мерзкое ощущение чужой воли. Стыд и отчаяние. Призраки. Слишком много призраков. – Да, – беззвучно выдохнул Первый Лорд. – Да, это трудно. – Может, не будем говорить об этом? – убитым голосом сказал Зой. – Не лучше ли оставить прошлое – в прошлом? – Мы оставим его в прошлом, – твердо ответил Кунсайт. – Но сначала отдадим старые долги. Иначе мы не сможем жить дальше. – Кун прав, – кивнул Нефрит. – Мы должны сейчас поговорить обо всем этом. Честно, не прячась от себя. – Он тяжело вздохнул. – Мы были подлецами, все четверо. И мы это знаем. Мы это помним. И мы никогда не сможем смотреть друг другу в глаза… не сможем смотреть в глаза Энду – и вообще никому не сможем – если не справимся с этим сейчас. – Тебе ли говорить о подлости, Неф? – хрипло сказал Ледяной Лорд. – Ты вырвался из всей этой мерзости. Ты единственный из нас смог. – Мне просто повезло, – криво усмехнулся Лорд Звезд. – Каждый из нас смог бы, если бы ему выпал такой шанс. Зойсайт грустно покачал головой. – У нас были тысячи шансов, – срывающимся голосом пробормотал он. – Особенно, когда мы снова встретили девочек и Энда. Они были так близко… Нужно было только сделать шаг. Всего один шаг… А вместо этого мы… – он закусил губы, побелевшие от гнева. – А вместо этого мы вцепились друг другу в глотки, – медленно сказал Кунсайт. – Берилл именно этого и добивалась, – вздохнул Нефрит. – Она хотела, чтобы мы возненавидели друг друга. Иначе мы представляли бы для нее опасность. – Неф прав, – Первый Лорд опустил голову. – Эта тварь наслаждалась, натравливая нас друг на друга. Она хотела сделать из нас собственное подобие. – Не могу сказать, что у нее это не получилось, – хмуро произнес Джедайт. – Мы стали устраивать друг другу ловушки. Мы соперничали. Мы радовались бедам друг друга. – Он сжал кулаки. – Мы вели себя, как последние мерзавцы. – Худшим из которых был я, – выдохнул Лорд Огня. – Неф… Я никогда не прощу себе… Второй Лорд положил руку ему на плечо. – Зой, посмотри на меня. Тот поднял на него зеленые глаза, в которых металось пламя. Отчаяние. Отвращение к себе. – Мы все были пленниками Металлии, – сказал Лорд Звезд. – Да, добровольными, но пленниками. Разве мы согласились бы тогда, если бы знали, кем станем? – Нет, – отрывисто сказал Кунсайт. – Никогда. – Но сейчас мы вырвались из этого плена, – продолжил Нефрит. – Спасибо Светлейшей – да будет ее вечность благословенна – и леди-Хранительницам Врат. Мы освободились от власти Металлии. На нас больше нет его цепей. Но… – в его голосе просквозила горечь, – …цепи еще остались у нас в душе. – Да, – кивнул Лорд Иллюзий. – Наши воспоминания. Наши прошлые дела. Слова и поступки. Мы еще носим оковы. Кунсайт поднял потемневшие глаза: – И если мы не сбросим их сейчас, мы не сможем идти дальше. И Берилл окажется победительницей – даже с того света. Мы не должны допустить этого. Ради тех, кто нас ждет – не должны. – Не должны, – кивнул Нефрит. – И не допустим. Маленькая леди Сатурн тысячу раз права. Берилл очень хотела бы, чтобы мы потерпели неудачу. Но не доставим же мы ей такого удовольствия! – Нам не забыть прошлого, – глухо сказал Зойсайт. – И мы не должны его забывать, Зой, – твердо ответил Первый Лорд. – Мы должны научиться жить с ним. – Как? – беззвучно выдохнул тот. Джедайт вдруг решительно вскинул голову. Короткие пшеничные пряди полыхнули золотом, разлетаясь в стороны. – Вот что, – решительно сказал он. – Мы друг друга хорошо знаем. Мы ведь не простим себе то, что было. И нам это известно. Все кивнули. Да. Они не простят. – …Но мы можем простить друг друга. Мы должны. Иначе мы уже не сможем быть друзьями, как прежде. – Мы были… – Нефрит замялся, подбирая слова. – Мы были… вместе. Командой. Больше, чем друзьями. А потом стали стаей бешеных волков, грызущих друг другу глотки. А теперь… – Он поднял голову, оглядел товарищей. – Кто мы теперь? – Нам решать это, – сурово сказал Кунсайт. – Как прежде, мы уже не сможем, – прошептал Зой. – Слишком много всего… – Как прежде – не сможем, – ровным голосом сказал Джед. – Пути назад нет. Но есть путь вперед. Кем мы хотим быть сейчас? Друзьями… или бешеными волками? Кажется, на несколько секунд замолкли даже струи фонтана. Потом Первый Лорд Терры медленно поднял голову. – Я виноват больше других, – слова падали с его губ тяжело, как осколки льда. – Я дал окончательное согласие Металлии. Я принял последнее решение. И потом… – он тяжело сглотнул и продолжил. – И потом, когда мы… были в Темном Королевстве… я не предпринял ничего, чтобы предотвратить вражду между нами. И тебя, Зой, я ни разу не попытался остановить. Так что большая часть вины лежит на мне. – Нет, Кун, – твердо ответил Джедайт. – Согласие давали мы все. И бремя вины несем мы все. Ты всегда пытался взять на себя ответственность больше прочих. Но здесь это не пройдет. – Джед прав, – Второй Лорд согласно склонил голову. – Я тоже… Я не пытался наладить контакт ни с кем из вас. Я был непомерно заносчив, и не сомневался в своих силах. Никого вокруг не замечал. – А я был безразличен ко всему, – горько усмехнулся Лорд Иллюзий. – Сердце как будто умерло. – У нас всех оно тогда умерло, – хрипло сказал Зой. – Это я виноват больше всех, Кун, а не ты. Я стал предателем дважды. Большим подлецом, чем вы все. Я стал… стал причиной твоей смерти, Неф! – Лорд Огня поднял отчаянные зеленые глаза. – Я… убил… своего друга, – выдохнул он. – Никогда себе не прощу… Нефрит нахмурился. – Не факт, что я не поступил бы так же на твоем месте, Зой, – медленно сказал он. – Мы оба были одинаковыми подлецами. Возможно, я – больше, чем ты… – Неф… – …Если тебе нужно мое прощение, то оно у тебя есть, Зой. Но мне, – Звездный Лорд усмехнулся. – Мне нужна обратно та рыжая заноза, которая никогда не давала мне спокойно жить. Мой лучший друг. Скажи мне, он у меня есть? Зойсайт прерывисто вздохнул, крепко зажмурив глаза.. – Да. – Его голос сорвался, он вздохнул и твердо повторил: – Да, он у тебя есть, Неф. И если уж на то пошло, – он вдруг хитро прищурился. – Если уж на то пошло, то… от язвы слышу! Нефрит рассмеялся: – Задира! – Пижон. – От пижона слышу… – Нет, ну надо же, – негромко произнес Джедайт. – Прямо, как в старые добрые времена. Все возвращается, Кун?.. – Возвращается… – как-то отстраненно ответил Кунсайт. – Только… только не все, Джед. Кое-что никогда уже не вернется. Он умолк и отвернулся, пристально разглядывая золотые искры в струях фонтана. …Почти так же искрилось когда-то солнце на длинных волосах цвета пшеницы. Мягкие золотые пряди словно светились изнутри… Светились даже в огненном свете пожара, когда… Он резко зажмурился и встряхнул головой. Нет. Не сейчас. Не сейчас, когда он еще не способен совладать с собой. Когда боль еще так сильна… Хотя он сомневался, что она когда-нибудь ослабнет. Что он когда-нибудь простит себе ее кровь на своих ладонях. Но, может быть, он сможет увидеть ее еще один раз. Хотя бы издалека увидеть. Живую… – Кун. Он вздрогнул. Три пары глаз смотрели на него. Смотрели, все понимая. Там, в их глубине, таилась такая же боль. И такие же надежды. – Старые раны, сенсей? – грустно спросил Зойсайт. – Такие раны не стареют, – через силу усмехнулся Первый Лорд, а про себя подумал: «Какой я тебе теперь сенсей…». Теперь они все были равны. – И все-таки ты счастливее меня, Кун, – тихо сказал Нефрит. – Ведь ты хотя бы увидел ее еще раз. Свою Золотую… А я… я так и не повстречал Литану. – Он нервным, каким-то беспомощным жестом зарылся рукой в волосы. – Я даже не знаю, как она теперь выглядит. Как ее имя – сейчас, на Земле… – Я не знаю, как ее зовут, – медленно произнес Зой. – Но я ее видел. Я хочу сказать – воительницу Юпитера. Второй Лорд вскинул заблестевшие глаза: – Какая… она, Зой? – Ну… – Четвертый Лорд задумался, припоминая. – Она все та же. Высокая, гибкая. Двигалась, будто танцевала…. – Да, – хрипло прошептал Нефрит. – Она всегда любила танцевать… – …И глаза все такие же зеленые, – продолжал вспоминать Лорд Огня. – И она была веселая. Ничего не боялась. – Никогда, – кивнул Звездный Лорд. – Она только смеялась в лицо любой опасности. – И красивая была, – добавил Зойсайт. – Почти такая же… – он мечтательно вздохнул. – Почти такая же, как моя Амелия… Она тоже не испугалась. Ни разу. – Да уж, с твоей леди мало кто сравнится, – усмехнулся Кунсайт. – Редкая нежность… и мужество. Она ведь победила тебя в схватке один на один, а, Зой? – Ага! – восторженно подтвердил тот. – Она чудесная! Самая чудесная на свете… – Джед, – тихо спросил Нефрит. – Джед, ты что? Третий Лорд поднял посеревшие глаза. В них раненой птицей билась тоска. – А моя Рейана мне сразу понравилась, – прошептал он. – Хоть я и не вспомнил ее совсем. Но она была такая… Единственная. Как… как пламя и снег. – Он усмехнулся. – Она тоже не отступила в битве. – Никто из них не отступил, – опустил глаза Первый Лорд. – Они оказались намного сильнее нас, наши леди… – И хвала Небесам за это, – выдохнул Зой. – Если бы они попали в этот ад к Берилл… Лучше уж мы. – Лучше бы никто, – невесело улыбнулся Джедайт. – Но прошлого не изменишь. – Зато можно изменить будущее, – хмуро, почти сурово сказал Кунсайт. – Наше… и наших девочек. – Возможно, мы уже не нужны им, – беззвучно прошептал Нефрит. – Возможно… у них теперь другая жизнь. – Если мы поймем, что не нужны… – голос Ледяного Лорда сорвался, он нахмурился и продолжил: – Если мы будем не нужны им, то… то мы будем просто… держаться поблизости. Чтобы помочь… защитить, если понадобится. – Невидимо быть рядом, – кивнул Зой. Его глаза подозрительно поблескивали. – Если ничего больше им не будет нужно, то хотя бы так… – Да, – бесцветным голосом произнес Джедайт. – Хотя бы так… Они замолчали. Вокруг стояла тишина, сладко пахнущая розами. Ласковый ветер шевелил волосы. Здесь цвела жизнь. Здесь было так легко забыть о смерти. Так легко снова поверить…