***
Молли, несмотря на и впрямь поздний час, настояла, чтобы Рон и его братья после собрания ненадолго переместились в родительский дом. Гермионе снова пришлось одной возвращаться в «Ракушку» – ей так и не открыли персональный доступ в «Нору», а гостевой туда оставался по-прежнему закрыт для всех, кто не являлся членом семьи Уизли. Ей это, разумеется, не нравилось, но изменить ситуацию она пока что не могла, поэтому подчинялась сложившимся обстоятельствам. Гермиона уже успела хитростью выпытать у Рона, о чем они разговаривают без нее, так что была в курсе того, что Молли не желает ее видеть в качестве невестки. Как ни странно, но это знание не только не отдалило обиженную Гермиону от Рона, а напротив, заставило ее еще активнее добиваться брака с ним. Не то чтобы Рон являлся пределом ее девичьих мечтаний, но он ее вполне устраивал в качестве будущего мужа. Даже его идиотские поступки она воспринимала как вызов своим способностям по его перевоспитанию. На сегодняшнем собрании Гермиона выяснила несколько неприятных фактов. Во-первых, Билл утаил важную информацию относительно правил членства в Ордене Феникса. Это сразу же напомнило случай по спасению Рона, когда ей и Поттеру рассказали лишь то, что посчитали нужным. И если в истории с ритуалом все казалось понятным – Билл хотел спасти брата, и, хотя его поступок был эгоистичным и преступным, он все же имел причины так поступить. То вот его желание скрыть информацию о последствиях при попытке покинуть Орден удивляло. Билл ведь знал, что Рон и Гермиона при любых ограничениях будут рады войти в состав этой организации, так для чего разводил тайны? Во-вторых, Гермиону поразило, что большинство членов Ордена абсолютно спокойно восприняли заявление Поттера, что он рад быть темным магом. Это настораживало и заставляло задуматься. Она скептически отнеслась к рассказу Гарри об этом во время его визита в «Ракушку», решив, что он что-то не так понял. Однако молчаливая поддержка его мнения взрослыми волшебниками, к тому же соратниками по светлой стороне противостояния, вынуждала засомневаться в правильности собственной оценки ситуации. Нет, Гермиона не верила, что Поттер переметнулся на сторону врага, как заявлял Рон, но ей не нравилось, что она перестала его понимать. Она нуждалась в информации, которую не могла потребовать у Уизли, если не планировала нарваться на еще один скандал с Биллом. Она решила попытаться осторожно поговорить с Флер, когда их не будет слышать Рон, выступавший против любого упоминания об особых свойствах магии. Ведь, как она поняла еще с того случая, когда Рона настиг первый откат от магии, от них в школе многое скрыли. Об этом и Поттер сказал на собрании. И, как ни странно, с ним все согласились, даже МакГонагалл не стала оправдываться из-за такого упущения в учебном процессе. Воспользовавшись тем, что Флер уже спала, а Рон и Билл отправились на семейный совет в «Нору», Гермиона спокойно обдумала все, что услышала на собрании. Новых сведений было немного, но они оказались важными. Особенно поразили два факта: явно возросшие способности Гарри в колдовстве и полный текст пророчества, на исполнение которого все в Ордене возлагали свои самые большие надежды. Гермиона пришла к выводу, что Поттера наверняка муштровал не только Люпин, но и Снейп. К тому же на это указывали некоторые манеры Гарри, явно перенятые у этого злоязыкого мага: холодная заносчивость, которой нет у более мягкого по натуре Ремуса, а также умение с легкостью определять слабые места оппонента и бить по больному. С одной стороны, Гермиона жутко завидовала Гарри, у которого появилась возможность учиться не только по школьным учебникам да еще и с наставниками, а с другой – ее, как и Рона, раздражал его самоуверенный вид и заявления об относительной приемлемости политики Министерства магии. Осознание, что ее мнение и слова теперь для Поттера ничего не значили, выводило из себя. Она-то надеялась позже не только позиционировать себя подругой Избранного, но и предстать перед обществом в качестве его главного консультанта по всем вопросам, что оказалось бы прекрасной рекомендацией для начала карьеры. И теперь, когда такая возможность была утеряна, ее бесила успешность Поттера. Раньше Гермиона время от времени ловила себя на мысли, что Гарри оказался бы для нее более подходящей парой, чем Рон, ведь он имел статус народного героя. Однако именно этот факт также и заставлял держаться от него в стороне в плане личных отношений, потому что было сложно предугадать, как все повернется после того, как он победит неназываемого. Одно дело – подруга, и совсем другое – жена. Гермиона считала себя умной девочкой и прекрасно осознавала, что может получиться так, что зубры от политики не позволят Поттеру занять высокое положение в Министерстве – его похвалят, возможно, даже наградят, а потом отправят учиться. А к тому моменту, когда он получит нормальное образование, о его вкладе в победу над злом уже подзабудут. Услышав же полный текст пророчества, Гермиона похвалила себя за осторожность, ведь теперь выходило, что у Поттера шансов победить было ровно столько же, как и проиграть битву с неназываемым. Поражение страшило, но при нынешнем раскладе она хоть не окажется в эпицентре боя.***
А тем временем Молли Уизли, усадив семейство за столом в кухне «Норы» и не подав даже чаю, что свидетельствовало о крайней степени ее раздражения, приступила к воспитанию младшего сына на повышенных тонах. – Рон, ты вообще понимаешь, что творишь?! Тебе мало было одного предупреждения от магии? Зачем ты пытался напасть на Поттера?! – Меня взбесило то, что он применил ко мне чары, – пробурчал Рон. – И не кричи, у меня голова болит. – А сейчас еще и задница заболит, когда я отстегаю тебя отцовским ремнем! Не посмотрю, что ты вымахал на голову выше меня! – продолжила еще громче орать Молли, словно в наказание непослушному отпрыску. – Тебя не поймешь: то ты нападаешь на Поттера из-за того, что он не отвечает на твои заклинания, а только прячется за щитом, то теперь наоборот – тебе не понравилось, что он применил магию, – недовольно отметил Билл, решив поддержать мать. Хоть его и возмутило поведение Поттера, но он предпочел не устраивать разборки, потому что понимал – тот способен организовать им огромные неприятности, рассказав о ритуале. – Неужели нельзя было обойтись без демонстрации своего отношения к нему? – Нельзя. Как только его вижу, сразу вспоминаю, как он заявил, что ты провел запрещенный ритуал. Раньше он даже не догадался бы ни о чем! Это все С... – Рон вовремя сообразил, что едва не нарушил клятву, вырванную у них Снейпом, поэтому продолжил намеком: – сам знаешь кто виноват! Это из-за него Поттер стал таким умником! Заявляет теперь, что и пророчество не о нем, и Министерство ведет правильную политику... Скоро скажет, что и с Пожирателями надо дружить! Ненавижу! – Рона трясло от фонтанирующих эмоций. – Рон, если ты не угомонишься, Поттер расскажет о ритуале, – принялась уговаривать Молли, когда поняла, что ее назидательный тон не возымел желаемого эффекта. – И тогда Билл попадет в Азкабан! Ты это понимаешь? Надо держать себя в руках. Не давай волю чувствам, не то это доведет до беды. Молли не знала, как переупрямить сына, чтобы он прекратил столь неосторожно вести себя. Рон с малолетства был напористым и капризным, требовал к себе усиленного внимания и не считался ни с кем. Однажды даже чуть не задушил Джинни, когда той было три года, и все только для того, чтобы мать не отвлекалась на нее. Поступив в Хогвартс, он не единожды жаловался на несправедливость, и часто причиной неудовольствия являлся Поттер. Когда Джинни спасли из логова василиска, у Рона случилась истерика из-за того, что его храбрость никто не оценил, и все хвалили только Поттера. На третьем курсе он злился, что ему пришлось лежать в больничном крыле, когда Поттер и Грейнджер спасали Блэка и гиппогрифа. Про четвертый курс и вовсе лучше не вспоминать, ведь Поттер участвовал в Турнире Трех Волшебников и стал победителем. И так каждый год учебы в Хогвартсе он находил из-за чего обидеться на Поттера. Но раньше он жаловался только родным на каникулах, а за лето успокаивался и переставал сердиться. Однако на этот раз, видимо, двухлетнее тесное общение с Гарри не пошло ему на пользу. – Раз не было ума, чтобы держать рот на замке и не просить уже согласившегося помочь Поттера спасти тебя, тем самым поспособствовав образованию Долга жизни, то теперь просто забудь о его существовании, – посоветовал Билл, которого выводило из себя упрямство брата. – Он сейчас опасен для нас, не стоит его провоцировать. – А почему ты не остановил меня тогда, чтобы я не просил его? Откуда я знал, что это такой жуткий ритуал и что Поттер может отправиться на тот свет к своим родителям? – Рон тут же нашел крайнего. – Мне тебя оглушить нужно было? Или Силенцио наслать? Тебе не пять лет, надо думать, что говоришь, – рассерженно отмахнулся Билл, привыкший к тому, что у Рона всегда все в чем-то виноваты. – И что тебя так раздражает в Поттере? Если бы ты не приложил его Бомбардой, то он уже и забыл бы про ритуал и нашу в нем роль. Но ты же у нас не можешь, чтобы не повыступать. И как это вам удалось столько лет дружить и не разругаться раньше? – Мне надоело, что все носятся с ним. Гарри – то, Гарри – это. Даже Гермиона ухитрялась ставить его мне в пример. А он... Вы же видели! – Рон сделал пару глубоких вдохов-выдохов, немного успокаиваясь. – Лоск навел, волосы отрастил, зрение выправил... И колдует без палочки! Вот посмотрите... Дождетесь, что он вместо неназываемого всех под себя подомнет и будет вами командовать. – Сынок, прошу тебя, не обращай на него внимания. Правильно Билл говорит – забудь о нем. – И как это сделать, если в Ордене только о нем и твердят? – Рон недовольно насупился. – Вот и не пойдешь на следующее собрание. Тебе нужен покой и отдых. А еще я передам Флер травок – попьешь целебный чай. И не спорь! – заметив, что Рон собрался перечить, Молли тут же его остановила. – Нужно, чтобы страсти немного поутихли, поэтому тебе не стоит появляться на собраниях Ордена в ближайшее время. Договорились? – дождавшись, когда Рон нехотя кивнет, Молли переключилась на близнецов. – Почему Поттер сказал, что он хозяин магазина? – Да выдумывает он все, – отмахнулся Джордж и зевнул. – Может, по домам, а? Спать охота. – Что за письмо он вам прислал? Где оно? – приняв у матери эстафету, спросил Билл, постепенно вживавшийся в роль главы рода, которым планировал стать в скором времени. – Да сожгли мы его, – признался Фред, пожав плечами. – Зачем хранить такое? – Спрошу по-другому... Почему Поттер считает, что может отобрать у вас магазин? – Билла все же настораживало то, каким уверенным был Гарри, заявляя подобное. – Да мы просто когда-то пошутили, а он теперь решил, что может шантажировать нас той писулькой, даже копию прислал, чтобы напомнить, – Джордж по-прежнему не выглядел озабоченным. – Что за писулька, где она? – Билл начал раздражаться. Мало ему упрямого, как мул, Рона, еще и близнецы вели себя как недоумки, и из них приходилось слова клещами тянуть. – Сожгли, – развел руками Фред. – О чем написал вам Поттер и что было в той записке? – едва не рыча, спросил Билл. – Написал, чтобы прекратили обзывать его, не то заявит права на магазин. Он это и на собрании сказал, – лениво проговорил Джордж и посмотрел на Фреда, намекая, что дальше его очередь объясняться. – Мы в шутку когда-то написали, что Поттер хозяин магазина, раз он дал нам деньги на его открытие, и вроде как пообещали платить такую же сумму ему, если он догонит наших тараканчиков. – Каких тараканчиков? – Артур, видя, что Билл готов сорваться, подключился к допросу. – Ну... мы подписались так под той шуткой. – То есть вы написали, что отдаете ему магазин, и поставили подписи? – уточнил Билл, и близнецы дружно кивнули. – А Поттер тоже подписался? – Ага. Он жука скарабея наколдовал. Тот и гонялся за нашими таракашками. Ну знаете, чары такие есть для оживления рисунков, – пояснил Джордж. – Да не переживайте, это же шутка была, игра такая. – А почему тогда Поттер решил, что этой шутки достаточно, чтобы отобрать у вас магазин? – Молли подозрительно посмотрела на сыновей. – Не похоже, что он тоже шутил. – Вы же не давали ему магического обещания подарить магазин? И не составляли документ передачи на него прав? – Нет, – Фред фыркнул. – Мы же не дураки. – Ладно. Дело ваше, раз вы уверены, что контролируете ситуацию, – Билл вздохнул. Все равно он ничего не мог определенно сказать, не видя той бумаги, которую Поттер грозился использовать для предъявления прав на магазин. – Ма, давай травы для Рона, и мы пойдем. Глаза и впрямь уже слипаются. Спустя десять минут Рон и Билл уже аппарировали с территории «Норы».***
Поттер остался на ночь в Принц-касле, чтобы сразу узнать, когда Северус появится дома. Он долго ворочался в постели и не мог уснуть. Рассматривая стены и потолок в свете горевшей у изголовья свечи (Гарри не любил запертых дверей и темных помещений), он мысленно анализировал свою встречу с Орденом Феникса. Далеко не все ему нравилось и в том, как он держался, и в том, как отвечал на вопросы. Нет, по сути, все было сделано так, как он и планировал, но теперь некоторые моменты казались грубыми и притворными. Возможно, повлияла успокаивающая настойка, которую он выпил перед визитом, опасаясь сорваться, если члены Ордена возмутятся его произволом с обездвиживанием и выступят против него или же если Уизли начнут с ним спорить. А может, он просто подсознательно пытался копировать поведение «непробиваемого» Снейпа, которое считал самым подходящим для подобных бесед, но в силу личного характера вышло это не очень хорошо, поэтому все и казалось неестественным. – Не спишь? – в спальню почти беззвучно вошел Северус. – Я так и знал, что ты будешь нервничать, – констатировал он, быстро сбрасывая верхнюю одежду. – Я не нервничаю, – буркнул Гарри, недовольный тем, что его так легко просчитали, но все же улыбнулся, радуясь приходу любимого. – Сейчас я быстренько приму душ, и мы разберемся, кто из нас прав, – пообещал Северус, лукаво подмигнув. – Решил бросить школу на МакГонагалл? – спросил Гарри, пока Северус укладывался рядом с ним. – Вернусь в Хогвартс пораньше – она и не заметит, – хмыкнув, пояснил тот. – Ты отлично держался на собрании. Разумеется, к такому тебе знакомые не привыкли, но ты был на высоте, – Северус тут же ответил на незаданный вопрос, прекрасно понимая, что Гарри волнует его мнение на этот счет, особенно учитывая, что это был, так сказать, его первый опыт работы с подобной сложной аудиторией. – Правда? А мне кажется, что я был похож то на заносчивого павлина, то на диктатора, то на обиженного ребенка, – Гарри охотно прильнул к груди любимого, притянувшего его к себе. – Не выдумывай. Ты бы видел себя, когда говорил, что гордишься тем, что являешься темным магом. Это было неимоверно. Сырая сила так и хлестала из тебя. Не знаю, поняли это другие или нет, но я отчетливо ощутил потоки. Ты выглядел таким красивым... – Северус поцеловал Гарри в висок, вселяя в него уверенность в себе. – Что было, когда я ушел? – Я вынудил Аберфорта рассказать пророчество. Полностью. – Зачем? – Гарри дернулся, чтобы приподняться и посмотреть Северусу в лицо, но тот лишь крепче прижал его к себе, не позволив двигаться. – Во-первых, проверял Дамблдора. Его поведение подтверждает нашу догадку, что это Альбус. Учитывая, что собрание продолжалось дольше трех часов, использование Оборотного исключается, значит, мы имеем дело с одержимостью. А следовательно, это уже не совсем Альбус, на него непременно должна воздействовать сущность основного носителя – Аберфорта. Во-вторых, зная весь текст пророчества, члены Ордена снизят свои требования к тебе и не станут давить, как прежде, осознавая, что результат непредсказуем, а не неизбежен, как им верилось раньше. Все, больше не о чем рассказывать, по крайней мере, в этом нет срочности. Спи. Мне рано вставать. – То есть теперь все в Ордене знают полный текст пророчества. Кстати, он такой же, как я знаю? – Да. Спи. – Потерпи еще минутку, – попросил Гарри, а затем постарался быстро изложить пришедшую ему в голову мысль. – Знаешь, я думаю, что тебе нужно рассказать пророчество и Лорду. К тому же срочно. Мы ведь не уверены, что за Орденом не следит еще кто-нибудь из Пожирателей. А вдруг кто-то из Ордена поставляет информацию людям Лорда, может, даже не подозревая об этом. Лучше ты сам ему расскажешь, чем если до него дойдут сведения со стороны, а он уличит тебя в утаивании подобного важного факта. Все равно ничего не изменится ведь – знает он или не знает текст полностью. Нет там ничего суперсекретного, кроме намеков о моей тайной силе, но это подразумевалось и утверждением, что я сумею его одолеть. Зато ты и впрямь можешь получить одобрение его темнейшества. – Хмм... Я хотел завтра посоветоваться с тобой насчет этого, но ты и сам быстро сообразил, что к чему, умник мой дорогой, – Северус удовлетворенно улыбнулся, не раскрывая глаз. – В таком случае, раз ты не против, я сразу после завтрака в Хогвартсе отправлюсь в Малфой-мэнор с докладом. – Я и раньше говорил, что не против, но у тебя тогда не было разумных доводов для Лорда, откуда ты узнал о пророчестве, а теперь есть. Пускай порадуется, может, подольше продержится и не слетит с катушек, пока я соберусь с ним встретиться и решить все между нами раз и навсегда. – Угу-м... – сонно согласился с ним Северус, засыпая с мыслью, что он сделал самый верный выбор из всех возможных, решившись на партнерство с Гарри.