Темный маг

Как только Поттер обратился к Дамблдору, тот сразу подобрался, сделал приличествующее ситуации озабоченное выражение лица и с нотками пафоса в тоне заявил: – Нам действительно надо поговорить, Гарри. – Ну так говорите. Я вас слушаю. – Нет. Мы должны кое-что обсудить наедине. Это очень важная информация. Она поможет нам справиться с Темным Лордом, – Дамблдор выглядел так торжественно, словно от него сейчас зависела судьба мира. – У вас есть секреты от соратников? Полагаете, они недостойны узнать правду? К тому же вы сказали, что это поможет вам справиться с Лордом. Вам, а не мне. Так почему вы собрались доверить такие важные сведения мне одному? Или ваше «нам» подразумевало только вас лично и меня? А как же остальные члены Ордена Феникса? – Гарри специально накалял обстановку, вынуждая Дамблдора не настаивать на конфиденциальной беседе. Он, конечно, при всем своем недоверии не сбрасывал со счетов, что может услышать что-то и впрямь толковое, но на такой случай подстраховался чарами коллективной конфиденциальности, о которых решил упомянуть лишь в конце своего визита. А сейчас ему надо было, чтобы при разоблачении присутствовали свидетели, которые в будущем, если вдруг понадобится, подтвердят, что он опирался на факты, отправляя Дамблдора в Отдел тайн, как предписывал один из вариантов правил. – Ты настаиваешь на этом? Ну что же, не пожалей потом, что твою тайну узнают все... – Аберфорт вздохнул так тяжко, будто на его плечи действительно давила забота о тысячах несчастных волшебников. – Когда Темный Лорд пришел в дом твоих родителей и убил их, это разорвало его к тому времени неполноценную душу, поврежденную темными ритуалами, которые он проводил с целью найти рецепт вечной жизни. Его состояние оказалось настолько нестабильным, что выпущенная в тебя Авада Кедавра спровоцировала развоплощение. Остаточный дух Тома сбежал, а оторванная часть души нашла прибежище в единственном живом существе, находившемся вблизи места происшествия – в тебе, Гарри. Ты стал крестражем! Самым темным артефактом, который только можно себе представить! Благодаря его наличию Том не может умереть. Только уничтожив чужую часть души, прячущуюся в тебе, мы сможем его одолеть. В этом и заключается твоя сила, о которой неведомо Темному Лорду! Ты должен умереть от его руки, и тогда он станет обычным смертным, к тому же не сильнее сквиба. И мы сможем избавиться от него раз и навсегда! – к концу своего спича Дамблдор, глаза которого горели фанатичным огнем, встал и теперь, указывая рукой на Поттера, походил на оракула, только что возвестившего о конце света. – Браво! – Гарри расхохотался и пару раз нарочито хлопнул в ладоши. – Это было впечатляюще, мистер Дамблдор. Вы не думали податься в артисты? То есть вы решили, что я, наслушавшись ваших глупостей, пойду и героически погибну во славу неизвестно чего? Ваши фантазии переходят все границы! Откуда такие сведения? Почему бы вам не заглянуть в книги и не проверить свою версию? – Но, Гарри, это же то, о чем ты и сам знаешь! – Гермиона выглядела испуганной. – О чем я знаю, ты не имеешь ни малейшего представления! И уверяю, твои познания в теме крестражей исключительно скудны! – холодно припечатал Поттер. – Так как, мистер Дамблдор, вы поясните, чем руководствовались, придумывая такую невероятную историю? И присядьте, незачем стоять в моем присутствии, я не Темный Лорд и ни от кого не требую этого. – Это выводы Альбуса! – с нажимом и вызовом в тоне заявил Аберфорт и тут же сел, словно подчинился приказу. – Он никогда не ошибался! Том не сможет погибнуть, пока ты будешь жив. Уничтожение своей части души равносильно самоубийству. Поэтому именно он должен убить тебя. – Альбуса вроде уже три года нет... А вы не думали, что у него был старческий маразм? Сто пятнадцать лет – это солидный возраст. Все могло приключиться... – чуть издевательски предположил Поттер, не слишком переживая из-за того, что была поднята эта тема, ведь он больше не собирался искать крестражи по одному. Так что было не страшно, даже если информация дойдет до Лорда и тот решит спрятать свои оставшиеся якоря, если они существуют, понадежнее. – Не несите чушь и не повторяйте чужих глупостей. – Но это правда... – начал Аберфорт, однако его перебили. – О чем вы говорите! Живое существо никогда не сможет стать крестражем! – вскочив на ноги, воскликнул Хопер, и Гарри посмотрел на него совсем другими глазами, внезапно выяснив, что тот не так уж глуп, хоть раньше и производил впечатление болтуна и невежды. – Какая некомпетентность! Человек, как и любое другое живое существо, не может быть артефактом хотя бы потому, что состояние его тела непрерывно изменяется. Это же основа артефакторики! Люди, вы что, совсем ничего не знаете? – он обратился к тем, кто все еще в ужасе смотрел на Поттера. – Но у неназываемого есть другие крестражи. Я видела своими глазами, – снова влезла со своими комментариями Гермиона. – Я уже говорил – это не твоя забота, Грейнджер, – рыкнул Поттер, презрительно скривившись. – И мистер Хопер прав, живое существо ни при каких условиях не может стать крестражем. – Но в человека можно поместить часть человеческой души! – парировал Аберфорт, удрученный тем, что недооценил соратников, и нашлись умники, вздумавшие ему перечить. – Вы имеете в виду строго запрещенные практики создания одержимых? – подключился к разговору Стерджис Подмор. – Но, насколько мне известно из доступных источников по истории магии, для этого нужно было провести истинно темный ритуал добровольного жертвования части своей души. Полагаете, Темный Лорд именно этим занимался после того, как убил родителей мистера Поттера? И кто, по-вашему, проводил для него такой ритуал? Жертвующий не может самостоятельно это сделать. Думаете, Темный Лорд доверился бы кому-нибудь в таком? – в вопросе явственно прорезался скепсис. Гарри отметил, что при упоминании одержимых Аберфорт слегка вздрогнул и недовольно поджал губы. А еще Поттер был приятно удивлен, получив поддержку оттуда, откуда и не ждал. От тех, кто вроде как ратовал за уничтожение всего, что называли темной магией. Но, как оказалось, некоторые члены Ордена неплохо ориентировались в таких вопросах. – Да откуда историкам знать, как все должно происходить на самом деле? – Аберфорт не собирался отступать, ведь то, на чем он настаивал, было его единственной возможностью быстро возвыситься над всеми, а значит, надо было обязательно убедить соратников (а главное – Поттера!) в своей правоте. – Действительно, откуда им знать, ведь Альбус Дамблдор жизнь положил на то, чтобы все забыли о таком колдовстве, – добавил жару в огонь спора Гарри. – И зачем бы он это делал? – Я понимаю, что тебе неприятно такое осознавать, мой мальчик, но в тебе живет осколок души Темного Лорда. Этому есть несколько доказательств. Ты владеешь парселтангом именно из-за наличия в тебе части души Тома, являющегося наследником Салазара Слизерина. Твой шрам на лбу – место, через которое проник осколок души – несет отпечаток чужой магии и создает твою ментальную связь с Темным Лордом. Поэтому шрам постоянно воспаляется после возрождения Тома, – Аберфорт говорил уверенно, так, словно вещал о прописных истинах. – Это вам тоже брат рассказал? – скептически скривившись, спросил Гарри. – Парселтанг я получил в дар либо от Певереллов, которым наследует род Поттер, либо от бабушки – носительницы крови Блэков. У них каждые два-три поколения рождались змееусты. Почитайте историю магических родов. Эта информация вполне доступна и никогда не скрывалась. А по поводу моего авадоустойчивого лба... – он откинул челку, и все увидели, что от знаменитого шрама осталась лишь еле заметная отметина. – Об этом и вовсе нет смысла даже вспоминать. – Я же говорил, что он продался змеемордому! Тот уже высосал из него свою душу, – брякнул Рон Уизли, чем разрядил напряженную обстановку, – большинство присутствующих рассмеялись, приняв его глупый выпад за шутку. – Это не доказательства! – Аберфорта душила злоба, ведь последняя надежда добраться до министерского кресла уплывала у него из рук, и все его мечты показать, на что он способен, таяли как туман поутру. – А я и не обязан вам что-либо доказывать. И тем более оправдываться из-за ваших нелепых предположений, – Гарри пожал плечами и оглянулся на Кингсли и Ремуса, давая понять, что готов приступить к главной цели своего визита. – Ты не имеешь права подвести нас и обязан исполнить свое предназначение! – Аберфорт ожидал совсем другой реакции на свое откровение. Он думал, что придется успокаивать расстроенного героя, и никак не рассчитывал, что тот просто посмеется над ним. – Это вы о той чуши, что я должен стать жертвенным бараном во славу всеобщего блага? И не надейтесь. А еще хорошенько запомните – я нужен вам живым и здоровым, если вы хотите освободиться от Темного Лорда, который, кстати, скоро окончательно сойдет с ума из-за разорванной души и, вероятнее всего, действительно установит диктаторский режим. Понятно? – Гарри встал перед Аберфортом, повернувшись к остальным практически спиной. От возможного нападения его страховали Кингсли, Ремус и невидимый Северус. – Это в тебе противится душа Темного Лорда! – Аберфорт попытался встать на ноги, чтобы не смотреть на Поттера снизу вверх, но вдруг сообразил, что не может двинуться, и его объял гнев вперемешку со страхом – предчувствия вопили об опасности. – Даже не думайте сопротивляться. Аберфорт, конечно, не слабосилок, но до меня ему далеко, – бросил непонятную для большинства фразу Поттер. – Я обездвижил вас, чтобы вы не навредили ни себе, ни кому-либо из присутствующих. Теперь мне понятно, почему вы поддержали идею близнецов Уизли с оплевыванием меня по колдорадио. Готовили запасной вариант? На случай, если вдруг Авада снова не справится со мной, когда я, как дурак, послушаюсь вас и отправлюсь на расправу к Лорду. Да? Хотели представить меня новым Темным Лордом? Не выйдет, – Гарри покачал головой. – И что бы вы со мной тогда делали? Или у вас в кармане припрятан еще один Избранный? Повторяю в последний раз – во мне нет части чужой души ни Темного Лорда, ни чьей-либо еще. Я не одержим, в отличие от вас! – увидев, как в ужасе распахнулись глаза Дамблдора, Гарри уже не сомневался, что они не ошиблись. – Никто не двигается с места! – холодно предупредил он присутствующих, даже не оглянувшись. – Я сейчас все поясню. Шеклболт, Джонс и Люпин встали и заняли места за спиной Дамблдора так, чтобы не мешать друг другу и иметь возможность моментально отреагировать на смену обстановки, а главное – не упускать из виду одержимого. Мало ли какие у него козыри в рукаве. – Поттер, что происходит? – Билл наставил на Гарри волшебную палочку. – Успокойся, Уизли. И опусти палочку, если не собираешься меня атаковать до того, как я расскажу вам интересную историю. Вернее, вот он, – Поттер указал на Дамблдора, – расскажет. Я тоже хочу послушать, если не возражаете. – О чем ты говоришь? Зачем обездвижил его? Почему Дамблдор так испуган? Снова какие-то тайны! – раздалось отовсюду. – Тише! – подняв руку, попросил Гарри – У меня есть основания полагать, что этот человек находится в активной фазе одержимости. Для тех, кто не в теме, поясню. Одержимый – это, если попроще, человек, у которого две души: та, что была в теле с рождения, и та, что вселилась в него после смерти тела, в котором обитала. Такое возможно, если хозяин второй души заранее с помощью специального очень темного, – Гарри сделал ударение на последнем слове и с кривой усмешкой посмотрел на Рона и Гермиону, – ритуала поместит в человека часть своей души, делая его одержимым и своеобразным сосудом для себя после смерти. Я не собираюсь читать вам лекцию, этого вполне достаточно, чтобы вы поняли, что происходит. – Да с чего ты взял, что Аберфорт одержимый? Ты же видишь его второй раз, – для разнообразия спокойно и без вызова спросил Хопер, все больше проникавшийся уважением к сильному магу, каким оказался Поттер. – За ним наблюдали мои друзья, – кивок в сторону стоявших за спиной Дамблдора магов дал понять, о ком идет речь. – Если я ошибся, разумеется, попрошу прощения, – эти слова адресовались Дамблдору. – Как я понимаю, ментальной защитой вы не овладели, поэтому используете артефакт, не так ли? Но не беспокойтесь, никто в здравом уме не полезет в голову одержимого. Так что ваша предосторожность, скорее всего, спасла профессора Снейпа, пытавшегося прочесть ваши хотя бы поверхностные мысли, от головной боли. Но заверяю, этот артефакт не спасет от зелий и кое-чего еще. Вы сами нам все расскажете. Для начала – десять капель Веритасерума. Я бы вам и стакан споил за ваши дела, но это максимально допустимая законом доза. Что молчите? Я Силенцио не применял. – Ты за все поплатишься, мальчишка! Как ты смеешь так меня унижать? А вы все! Почему сидите и ничего не предпринимаете? Главу Ордена собираются пытать, а вы сидите как на концерте! – О! Оказывается, у вас речь не отобрало, а то я уже подумал, что это страх разоблачения так на вас повлиял, – протянув руку, Гарри взял у Шеклболта пузырек с Веритасерумом и продемонстрировал его орденцам. – Это стандартный состав, которым пользуются в Аврорате и Визенгамоте. На флаконе есть номер партии и имя зельевара, – он раскупорил фиал, в котором было как раз столько зелья, сколько собирался использовать, наколдовал стакан с глотком воды, куда и вылил прозрачную жидкость, развязывающую язык. – Если кто-то сомневается в законности моих действий, то довожу до сведения, что мистер Шеклболт оформил все необходимые документы, – Кингсли кивнул, он и впрямь переговорил с Руквудом и запасся нужными бумагами, подписанными начальником Отдела тайн, и весьма полезным артефактом, которым они воспользуются после того, как действие зелья иссякнет. Гарри вылил снадобье в рот Дамблдору и заставил проглотить, слегка помогая себе магией, чтобы тот не выплюнул и не подавился. Подождав пару секунд, чтобы Веритасерум подействовал, он спросил у Дамблдора: – Как вас зовут? – Аберф... Альбус Персиваль Вулфрик Аберф... Брайан Дамблдор Аберфорт, – ответил Дамблдор, а в комнате раздалось несколько возгласов удивления. – Так все же – как вас зовут? Альбус или Аберфорт? – Альбус и... Альбус. – Сознание одержимого не может выбрать, – донесся произнесенный едва не шепотом вывод от Подмора. – Это же редкий случай, когда одержимый не сошел с ума! – Я бы не был так уверен, – вполголоса прокомментировал его слова Гарри и снова обратился к Дамблдору: – Вы полностью подавили личность Аберфорта? – Нет. Он сильно мешает, – из-за выпитого зелья Дамблдор говорил так, словно находился в гипнотическом сне. – Зачем вам Орден Феникса? – Одиночке, за которым никто не идет, сложно доказать свою значимость в политике, – последовал четкий ответ. – Чего вы хотите добиться? – Гарри продумал возможные вопросы заранее, поэтому теперь ему не нужно было тратить время на их краткую формулировку, чего требовал допрос под сывороткой правды, иначе отвечающий будет не в состоянии его понять. – Хочу стать министром магии. – Зачем вам нужен пост министра? – Поттер догадывался, что Дамблдор рвется к власти, хотя и не думал, что он замахнется на такой высокий пост. – Нужно искоренить темную магию, – несмотря на влияние зелья, в тоне прорезалась ненависть, что говорило о сильных эмоциях, которые вызывал поднятый вопрос. – Что будет с теми, кто не согласится с вами? – Всех уничтожу. Слово министра – закон. – Зачем вам Поттер? – Гарри не мог не спросить о том, какие планы зрели в больной голове одержимого относительно него самого. – Он ослабит Тома, когда тот убьет его. Я снова стану победителем Темного Лорда, – ответы следовали без заминки, свидетельствуя, что допрашиваемый не раз обдумывал такие вопросы и давно определился со своим мнением на этот счет. – А если Поттер выживет? – Мальчишка умрет! Все поверят мне, что в него вселился Темный Лорд. Как только Поттер начал задавать вопросы, в комнате залегла тишина – все хотели расслышать ответы Дамблдора, и все-таки время от времени она нарушалась чьими-то возмущенными фырканьями, тяжкими вздохами, охами и ахами. А потом раздалась негромко произнесенная просьба от Подмора: – Спроси, как он вселился в Аберфорта. Гарри оглянулся на секунду, чтобы оценить обстановку. Все пребывали в шоке, даже Уизли не проявляли желания прервать его действия. Он покачал головой Подмору, призывая не мешать. Поттера тоже интересовало, как Альбус отважился на создание одержимого, но Веритасерум не позволит выяснить подробности – слишком много придется задавать вопросов, а время действия снадобья было на исходе. – Почему Темный Лорд напал именно на Поттеров? – эту тему Гарри выбрал спонтанно по наитию. – Петтигрю по моему приказу подсказал ему. Гарри с трудом удержался от крепкого словца. Такого поворота он не ожидал, да и спросил без особой надежды что-то прояснить в том давнем деле. – Что вы планировали, отправляя Темного Лорда к Поттерам? – формулировка вышла длинноватой, но желание узнать правду взяло верх. – Лили провела ритуал... Я подсказал... нет... Он должен был.... Я готовил... – Веритасерум прекращал действовать, и Дамблдор начал бороться с его влиянием, отказываясь раскрывать правду. – Гарри, дай ему пару минут, пусть придет в себя, – подсказал Шеклболт, как лучше поступить в таких обстоятельствах. – Его словам теперь все равно верить не стоит, он может и соврать. Поттер удрученно вздохнул. Он, разумеется, все выяснит позже, но сама мысль, что гибель его родителей подстроил Альбус Дамблдор, порождала безудержный гнев. – Выходит, Дамблдор спланировал то покушение на Поттеров? – МакГонагалл всплеснула руками. Поняв, что в допросе образовался перерыв, она дала волю своему возмущению. Уизли лишь растерянно переглядывались, пока не решаясь высказаться вслух, они ведь так активно всегда вставали на сторону Дамблдора, а тот оказался полон сюрпризов. – Похоже на то, – угрюмо отозвался Подмор. – Вон сколько всего от нас скрывали. А мы же хотим построить мир без насилия, где все будут равны, – он покачал головой. – А как же теперь узнать, что там случилось на самом деле? – Хопер выглядел расстроенным. – Веритасерум теперь дня два нельзя ему давать, все равно не сработает как надо. – Полагаю, те, кому положено по должности, разберутся в этом. Но у меня есть еще пара вопросов, ответы на которые я хотел бы послушать вместе с вами. Поэтому мы воспользуемся более простым и щадящим способом, – Гарри благодарно кивнул Шеклболту, подавшему ему хрустальную пирамидку, которую он магией подвесил прямо напротив глаз Дамблдора. – Альбус, посмотрите сюда, – попросил он, указав на артефакт. – Не закрывайте глаза! – стоило Дамблдору выполнить просьбу, подкрепленную тычком в спину от Ремуса, и зацепиться взглядом за отшлифованные до зеркального блеска грани, как те засияли мягким синим светом – это специальное заклинание активировало артефакт. Гарри медленно опустил пирамидку на стол перед Дамблдором, тот не выпускал ее из виду. – Так вы расскажете нам, зачем натравили Темного Лорда на Поттеров? – Гарри все же решил слегка удовлетворить любопытство орденцев, но глубоко копать не собирался, уже сообразив, что не все так просто и у Дамблдора уже тогда были далекоидущие планы. – Я его остановил. Поттеры мне помогли. Они знали, на что идут, и отдали свои жизни во имя всеобщего блага, – на этот раз казалось, что Дамблдор, не сводивший глаз с волшебной пирамидки, говорит по своей воле, хотя его ответ и не отличался многословностью. – Они знали, что умрет их маленький ребенок? – не выдержала Гестия, и Дамблдор ответил: – Да. Но что-то пошло не так, и мальчик выжил. Поттер вздернул руку кверху, призывая всех умолкнуть, и недовольно зыркнул на Джонс, подавшую неуместный пример, что можно вмешиваться в его диалог с одержимым. Затем задал еще один вопрос, надеясь, что он станет последним и убедит всех, что ничего хорошего от сотрудничества с таким Дамблдором ожидать не приходится. – Расскажите, когда и как вы сделали Аберфорта сосудом для части своей души. – Я не планировал этого. Просто так вышло, – Альбус умолк, и Гарри поторопил его: – Объяснитесь! – Моя сестра Ариана родилась ущербной, – в тоне зазвучало презрение. – Она не контролировала свою магию, была неспособна пользоваться великим даром, которым ее наделила судьба – колдовством. Чем старше она становилась, тем сильнее были выбросы ее сырой магии. К тому же Ариана отличалась вспыльчивостью характера и недалекостью ума, что с возрастом делало ее опасной. В конце концов она очередным выбросом убила мать. Мы, я и Аберфорт, сами еще не такие уж взрослые, остались наедине с неуравновешенной больной четырнадцатилетней ведьмой. Я не имел желания возиться с ненормальной сестрой, но и бросить ее не мог, ведь это наверняка негативно сказалось бы на моем имидже политика, которым я планировал стать. И тогда мой друг предложил провести ритуал, чтобы навсегда подчинить разум Арианы воле уравновешенного волшебника. Я даже согласился пожертвовать для этого частицу своей души, лишь бы сестра перестала быть обузой для нас с братом, – казалось, Дамблдор погрузился в воспоминания так глубоко, что абсолютно не отдавал себе отчета, что рассказывает о случившемся вслух. Артефакт, принуждающий отвечать на вопросы, не так уж тотально подавлял волю. – Когда ритуал подходил к концу, в комнату вбежал Аберфорт и принялся громко кричать на нас и мешать нам. Он вытолкнул Ариану из рунного круга, и так вышло, что сам стал тем, на ком завершился ритуал, о чем свидетельствовало появление светящихся рун на его лице, которые вскоре погасли. Ариану испугали его действия, и она своим выбросом устроила нам настоящий Армагеддон, едва не покалечив всех. Я и Геллерт одновременно выставили щиты, прикрыв себя и Аберфорта от обломков мебели, закруживших по комнате с бешеной скоростью, и попытались обездвижить бегавшую вокруг нас Ариану. Мой Петрификус достиг своей цели, но это случилось в неудачный момент. Острые осколки от разбитого стеклянного графина прошили грудь моей сестры до того, как мы успели спрятать ее под еще одним щитом. Один попал ей в сердце. Она умерла на моих руках. Из-за темной магии! – Альбус умолк, словно заблудился в своей памяти. – Почему вы не вызвали целителей? – Мы не могли. Нас с Геллертом отправили бы в Азкабан за проведение запрещенного в Британии ритуала. Поэтому Аберфорт и был против его использования. Хотя в Европе такое колдовство кое-где еще применяли. По крайней мере, так меня уверял Геллерт. Он после того случая сразу вернулся на континент, где был его дом. А мне какое-то время пришлось жить в страхе, что вот-вот придут авроры и отправят меня в тюрьму. И тогда я поклялся себе, что никогда больше не прикоснусь к темной магии и уничтожу даже упоминание о ней в нашем мире, сколько бы некоторые ни твердили о ее пользе. Темная магия – это зло, которое нужно безжалостно выкорчевать! – Вы знали, что в результате ваших действий Аберфорт стал одержимым, и все равно несли чушь о крестраже в Поттере. Почему? – Гарри не мог решить, как относиться к услышанному. С одной стороны, Альбус стал заложником обстоятельств. С другой – он осознанно применил запрещенное колдовство. С третьей – собственную вину в смерти сестры он переложил на темную магию, которую решил запретить, тем самым лишая многих волшебников возможности нормально жить и получать помощь от родовой магии. – Я ничего не знал об одержимости, пока мне не рассказал об этом Снейп! – несмотря на подавление воли и эмоций артефактом, Дамблдора всего затрясло. – Это Геллерт предложил провести ритуал и ничего мне не объяснил! А потом я никогда больше не прикасался ни к одному труду по темной магии. Я держу слово, особенно если дал его себе самому! – Откуда тогда вы почерпнули сведения о крестражах? – Поттер все больше убеждался, что Альбус практически ничего не знал о том, на борьбу с чем отправил его – шестнадцатилетнего подростка. И это ужасало. – О них есть упоминания в исторических трудах и некоторых доступных всем книгах. Даже «Волхование всех презлейшее» не обошло стороной этот вопрос, пускай и лишь намеком. – И все же вы разобрались в теме одержимости до своей смерти. Полагаю, после беседы с профессором Снейпом вы очень детально изучили этот вопрос, позабыв все свои убеждения, – Поттер не удержался от язвительности, задавая очередной вопрос. – Нет! Я не предал своих убеждений! Но я подготовился на тот случай, если сказанное Снейпом действительно окажется правдой. Перед смертью написал письмо Аберфорту, в котором все пояснил и попросил прощения за то, что, возможно, произойдет, потому что не знал, буду ли в состоянии контролировать события. А еще написал Ордену Феникса. Это письмо Аберфорт должен был вскрыть через год после моей гибели. Я полагал, что к тому времени станет ясно, насколько справедливы рассказы об одержимости. Однако мне потребовалось вдвое больше времени для стабилизации своего состояния, – чем дальше, тем Альбус выглядел более уставшим и говорил через силу. Шеклболт подал знак Поттеру, чтобы тот закруглялся, и прервал связь артефакта с Дамблдором.