***
Проснувшись на следующее утро довольно рано, Северус сразу же заявил: – Ничего не хочу знать ни о вчерашнем инциденте, ни о Хогвартсе, ни о каких-либо министерских делах. Если ты намечал с кем-то встретиться, советую прямо сейчас предупредить всех, что у тебя поменялись планы, потому что через час сработает наш портключ. – Какой портключ? – непонимающе спросил Гарри, потягиваясь и зевая. Его не только удивил решительный настрой любимого, но и вызвал неподдельный интерес – тот никогда не был столь категоричным, к тому же обычно придерживался мнения, что о совместных планах нужно договариваться заранее. – Потом узнаешь. Поднимайся, соня. Мы должны успеть позавтракать, собрать вещи и настроиться на отдых, – перечислил Снейп и, смеясь, схватил попытавшегося зарыться в одеяла Поттера за ногу и потянул к краю кровати. – Вещи соберут Крейг и Грир, нужно только отдать им распоряжение, – фыркая на бесцеремонность партнера, напомнил тот, но возвращаться в постель не стал.***
Спустя час Поттер восторженно смотрел по сторонам – портключ, похоже, перенес их к морю. Солнце стояло довольно высоко и ощутимо припекало, на небе ни облачка, песчаный берег зарос пальмами, склон высившейся над ними невысокой горы покрыл густой лес, голубая прозрачная вода манила к себе. – Где мы? – спросил Гарри, наконец обретя дар речи, на время потерянный из-за переполнивших его эмоций. – Точно не знаю. Где-то в Индийском океане. Это один из нескольких десятков островов, разбросанных по разным морям и океанам, принадлежащих туристической компании магической Британии. Между прочим, он необитаемый и ненаходимый, так что никто не помешает нам проводить время так, как нам заблагорассудится, – заверил Снейп и, взяв Гарри за руку, решительно направился прочь от воды. – У волшебников есть туристические компании? – удивился Поттер. – А ты все еще считаешь магический мир средневековьем? – вопросом на вопрос ответил Северус. – Как, по-твоему, Уизли попали в Египет всей семьей? – Я думал, они просто ездили в гости к Биллу, он тогда там работал, – пожал плечами Гарри. – А куда ты меня ведешь? – В агентстве сказали, что дом расположен в тени в двухстах ярдах от берега, – пояснил Северус, высматривая что-то между деревьев и пальм. – Не соврали. Вот он. За зарослями каких-то высоких кустов, усыпанных душистыми белыми, красными и розовыми цветами, и впрямь обнаружился деревянный дом с широкой открытой террасой. Внутри он был просторным, с минимумом мебели, но очень уютный и комфортабельный. Поистине огромная кровать в спальне провоцировала тут же ее опробовать. На кухне, совмещенной со светлой и полной приятной прохлады столовой, в шкафах обнаружились готовые блюда под чарами сохранности. – Прости, я составил меню, не посоветовавшись с тобой, – ответил Снейп на незаданный вопрос – есть ли у отдыхающих выбор в том, чем им питаться. – Я не против, – заверил Гарри и страстно поцеловал Северуса, сделавшего ему такой замечательный сюрприз. – Ты же знаешь, что я тебя очень сильно люблю? – риторически спросил он и уточнил: – Сильно-сильно! – Уверен? – хитро улыбаясь, поинтересовался тот, явно довольный реакцией Поттера. – Идем в спальню, и я тебе докажу, если не веришь. – Верю, но от тестирования кровати на прочность не откажусь, – отметил Северус. Поцелуй распалил вожделение, и он не прочь был отдаться на его волю, к тому же именно за этим они сюда и прибыли – отдыхать и любить друг друга до головокружения. Спустя несколько минут на широкой кровати, застеленной белоснежным бельем, сплелись два обнаженных тела в вечном танце жизни. Казалось, сам воздух острова, пропитанный непривычными, но очень приятными запахами, пьянил и воздействовал как афродизиак, превращавший кровь в огненную лаву, делавший желание близости непреодолимым, заставлявший кожу гореть от прикосновений, а плоть жаждать и жаждать слияния, эйфорией заливавшего душу. Личная магия, смешиваясь, усиливала приятные ощущения и дарила чувство полного единения. Стоны и крики, сопровождавшие телесное удовольствие, долго разносились по солнечному берегу, запутываясь в ветвях тропического леса и тая над солеными водами океана. Подкрепившись после бурного секса, Гарри и Северус отправились исследовать побережье доставшегося им острова. Они отыскали навес, крытый пальмовыми листьями, устроенный почти у самой воды чуть в стороне, с шезлонгами и мини-баром, в котором своего часа дожидались охлажденные напитки и фрукты. На два дня для Снейпа и Поттера мир за пределами небольшого затерянного в океане острова перестал существовать. Они купались, ныряли и любовались красочными рыбами, загорали, бродили по берегу, рассматривая ракушки, болтали о пустяках, вкусно ели и пили. И, конечно же, занимались любовью везде, где им хотелось: в воде и на пляже, в доме и в лесу, в столовой и в спальне – благо никто не мог им помешать воплощать в реальность любые свои фантазии. – Я решил, что после всего пережитого мы заслужили немного отдыха, – перед отбытием домой пояснил Снейп. – Это Люциус подсказал мне взять путевку сюда. – Как же хорошо, что ты его послушался. Здесь просто рай. Даже возвращаться не хочется, – заявил Гарри, счастливо улыбавшийся почти все время, что они провели на острове. – Я понимаю, что, останься мы здесь жить, придет время, когда все потеряет новизну и станет почти обыденным, – заложив руки за голову и наблюдая за заходом солнца, разбрасывавшим золотые блики по воде, сказал он. – И все же... Мы сможем еще раз сюда вернуться этим летом? Или достать путевку очень сложно? – Именно сюда – не знаю. В этот раз мне Тикнесс помог с путевкой, – честно признался Северус. – А вот туда, где обустроены отели и отдыхающих немного больше – без проблем. Ведь как бы там ни было, такой отдых стоит значительных денег, так что далеко не все могут позволить себе подобную роскошь. Волшебники победнее нас с тобой тоже имеют выбор, но точно не на островах, – пояснил он, чтобы у Поттера не создалось впечатление, что отдых – привилегия богачей. – Раз тебе понравилось, обязательно вырвемся куда-нибудь еще на несколько дней. – Отлично. А куда вообще можно заказать путевку? Я же нигде не бывал, – сознался Гарри, чуть смутившись. – Постепенно мы исправим это положение. Если честно, я тоже не избалован путешествиями и хотел бы побывать в разных странах, – Северус добавил в тон мечтательных ноток – при любимом ему не было необходимости держать марку и изображать из себя всезнающего или равнодушного. – Теперь, когда не надо вертеться как белка в колесе, скользя по лезвию бритвы между Дамблдором и Темным Лордом, мы можем себе такое позволить. Несложно спланировать отдых, если и не на месяц – без тебя же мир рухнет! – то на несколько дней вполне, – Снейп насмешливо фыркнул, намекая на то, что Тикнесс поначалу постоянно вызывал Гарри на свои совещания и жаждал знать его мнение по любому поводу, пока не убедился, что тот не намерен вмешиваться в его управление страной. – Вот и хорошо. Вполне согласен с твоими планами, – заверил Поттер и, развернувшись на расположенном под навесом широком шезлонге, больше походившем на диван с регулируемым наклоном спинки, соблазняющим шепотом признался: – Хочу тебя. – Так разве я против? Правда, времени до возвращения осталось немного, но... Гарри прервал его, втянув в умопомрачительный поцелуй, погружая в мир ласковых прикосновений и пьянящей близости, наполненной морем нежности и эмоций.***
Десятого июля Поттер в качестве возможного свидетеля был приглашен на суд по заявлению Утера Уизли, назначенный малым составом Визенгамота на девять утра. Вообще-то следователь просто подстраховался, зная, что Уильям Уизли, выступавший одним из обвиняемых, провел незаконный ритуал, в котором пострадавшим был Поттер, отказавшийся подавать жалобу и настаивавший, чтобы этот вопрос не поднимали, потому что он добровольно участвовал в спасении Рона. Но проведение ритуала предположительно могло оказать влияние на решение Магии, уничтожившей алтарь рода. Сведения об этом не фигурировали в деле, но следователь опасался, что правда может внезапно всплыть. Судьи сначала быстро решили вопрос с наказанием Молли Уизли за оскорбление деверя Утера Уизли и причинение ему телесных повреждений, факт получения которых был подтвержден главным целителем больницы Святого Мунго Гиппократом Сметвиком. Молли присудили выплатить денежную компенсацию пострадавшему в размере пятидесяти галлеонов, что покрывало затраты на лечение и возмещало, по мнению судей, моральный ущерб. Гораздо сложнее выглядело обвинение Уильяма Уизли в умышленном разрушении родового камня. С подобным судьи Визенгамота столкнулись впервые. Они не могли оспорить решение Магии, но были обязаны разобраться, действительно ли действия подсудимого привели к столь плачевным последствиям. Сколько бы судьи ни читали протоколы, составленные следователем, они не могли однозначно решить вставшую перед ними проблему. Вот если бы Уильям заклинанием уничтожил алтарь – тогда другое дело. Но в данном случае даже заявитель подтверждал тот факт, что рядом с родовым камнем никого не было, когда он взорвался. Поэтому судить приходилось, используя лишь косвенное доказательство – проявление Печати предателей крови, что не позволяло четко определиться с тяжестью вины. Перед тем, как проголосовать, вынося приговор, решили еще раз допросить обвиняемого и свидетелей. Для дачи показаний вызвали Рона Уизли, именно его объяснения были самыми противоречивыми и запутанными. – Мистер Уизли, эксперт Отдела правопорядка целитель Грин после диагностики вашего состояния в своем заключении указала, что вы неоднократно подвергались воздействию так называемого отката магии, оставляющего следы на магическом ядре волшебника, уменьшая его потенциал. Скажите, за что вы получали наказания от Магии? – За нарушение клятвы, – Рон с вызовом посмотрел на Поттера, которого заметил на трибуне свидетелей заседания. – Вы имеете в виду клятву о неразглашении, которую с вас взял брат? Или еще какую-то? – тут же последовал уточняющий вопрос. – Только эту, – без тени сомнения в том, что его не смогут разоблачить, заявил Рон и увидел, как Поттер насмешливо скривился. – Однако в заключении эксперта четко указано, что как минимум два сильных отката вы получили до того, как разрушился родовой камень. – Какое это имеет отношение... – Отвечайте суду! – повысив голос, потребовал председатель. – И не врите. Иначе к вам применят Веритасерум. – Долг жизни, – зыркнув на Билла, признался Рон, испугавшись, что и его будут судить за ложь. Судьи запереглядывались – этого не было в протоколах допроса – и закивали, признавая, что родовой камень мог сильно выложиться, спасая нарушившего Долг жизни. Перешептывания судей заставили Рона напрячься. Он и так с получением Печати потерял магию и теперь едва справлялся даже с простым колдовством. А все эти старики в лиловых мантиях, с неприкрытым осуждением пялившиеся на него, наводили такой ужас, что он не выдержал, все наставления брата и матери враз вылетели у него из головы, и он закричал: – Я ничего не сделал! Это все Поттер виноват! – он ткнул пальцем в сторону героя магической Британии. – Это он проклял нашу семью и взорвал наш камень! Он обвинил Билла и ненавидит меня! – Рона всего трясло от избытка эмоций. – Объяснитесь! Только не забывайте, что за клевету вы будете наказаны, – председатель суда с опаской посмотрел на Поттера, потом перевел взгляд на Уильяма Уизли – тот в ужасе смотрел на брата. Стало понятно, что Рональд сказал что-то лишнее. – Поттер жалеет, что спас меня, и мстит нашей семье, – выдал Рон очередное обвинение. – Прошу, запретите моему брату говорить, иначе он снова получит откат! – нарушая правила, закричал Билл. – Он – дурак и говорит глупости! Мистер Поттер не имеет отношения к тому, что случилось с Уизли, – зло уставившись на Рона, заявил он и пообещал: – Я все объясню, только не давайте ему говорить. Третий откат по Долгу жизни он может не перенести. – Но это правда, – уже не так уверенно сказал Рон, сообразив, что сболтнул, чего не стоило. – На свидетельское место вызывается Уильям Уизли, – председатель внял просьбе, не желая, чтобы в зале суда кто-нибудь скончался, и в качестве предосторожности наслал Силенцио на Рона. – Поясните ситуацию. Почему ваш брат сделал такое странное заявление? – Рон раньше дружил с Гарри Поттером. Потом с ним произошел несчастный случай, – Билл уставился на Поттера и не сводил с него глаз, опасаясь, что тот решит передумать и подаст жалобу за ритуал по спасению Рона, – и мистер Поттер спас ему жизнь едва не ценой своей. Отсюда у Рона появился Долг жизни. Но мой брат, наслушавшийся всяких бредней нетрадиционалистов, не хочет принять это, всячески отвергает, поэтому и получил те откаты. – Он пытался причинить вред мистеру Поттеру? – Да. Но мистер Поттер благородно не стал винить его за это, напротив, он даже помешал ему смертельно навредить себе. – Ваш брат сумасшедший? Почему целитель не указал это в своем заключении? – на полном серьезе спросил один из судей. – Он просто невыносимо упрямый и не хочет верить, что Магия вправе сама карать. Даже после получения Печати он пытается найти виновного, абсолютно не рассматривая вариант того, что это его действия привели к такому результату, – сказал Билл, мысленно облегченно вздыхая, – Поттер даже бровью не повел, услышав его пояснения. – Позвольте сделать заявление. Я предпринимал меры для возвращения работоспособности родовому камню. Похоже, он посчитал меня ответственным за то, что сделали члены моей семьи, что бы это ни было. Свидетельство тому полученная нами Печать. Я готов взять на себя ответственность и вину... – Сынок, нет! – перебивая, вскрикнула Молли. Она уже стала не намного сильнее сквиба и в последнее время полностью погрузилась в депрессию, но на суде оживилась и даже более-менее пришла в себя. – Мистер Уизли, суд будет решать, кто виновен, а не вы! – прозвучало жесткое напоминание. После совещания, длившегося всего минут пятнадцать, председатель огласил постановление суда: – Воля Магии неоспорима. Нам не дано познать ее пути. По объективным причинам суд не может установить виновного в разрушении родового камня, на котором экспертами не было обнаружено следов заклинаний, способных привести к такому результату. Косвенные улики в виде получения тремя членами рода Печати предателя крови указывают лишь на то, что имелись основания для вмешательства Магии, но какие именно, однозначно установить невозможно. Суд считает этот инцидент не подлежащим осуждению Визенгамотом. Решено приравнять его к несчастному случаю с одним условием: все члены пострадавшего рода обязаны содействовать ученым, которые в будущем будут исследовать феномены получения Печати предателя крови и самопроизвольного разрушения родового камня, и не имеют права отказать им в получении сведений. Суд окончен! Все свободны. Утер Уизли, недобро зыркая на Билла, первым покинул зал заседаний – он надеялся больше стрясти с родственников, но у него ничего не получилось. Суд учел то обстоятельство, что это именно он толкнул Билла на осколки разрушенного алтаря, причинив тому телесные повреждения. К тому же было высказано предположение, что именно это спровоцировало появление у того Печати предателя крови. Утера не судили за этот поступок лишь потому, что не смогли ничего доказать, а Билл сразу после случившегося не обращался в больницу, чтобы можно было определить степень тяжести его повреждений. Так что, хоть Утер и являлся истцом, он все равно остался в проигрыше – подпитки родовой магией ему больше не получить, как и компенсации за это хотя бы в денежном эквиваленте. Его радовало лишь то, что Печать не коснулась лба кровного брата, а значит, никто с него не будет тянуть силы. Невестка и племянники являлись родственниками второй очереди и не имели прямых кровных уз с ним, какие устанавливаются между родителями и детьми или кровными братьями и сестрами. Да еще магический брак создает между супругами такую связь, которую использует Печать для отбора магии. Билл Уизли отправил мать домой вместе с отцом, присутствовавшим на заседании в качестве свидетеля, заверив, что сам заберет бумаги по решению суда и приведет Рона. Быстро переговорив с секретарем Визенгамота, он, шепотом выговаривая Рону за выходку, едва не за руку постарался поскорее увести его подальше от людей, пока тот не принялся развивать тему виновности Поттера. Билл опасался, что Гарри может подать жалобу за клевету, тогда придется объявить Рона невменяемым. Сегодняшнее его поведение четко дало понять, что в следующий раз Рон точно может во всеуслышание рассказать о ритуале, и тогда Биллу придется отправиться в Азкабан, даже если Поттер и не обвинит его в этом. Важен будет сам факт обнародования сведений о незаконном использовании колдовства и причинении вреда волшебнику, не принадлежащему к его семье. Гарри проводил Уизли взглядом, дождался, когда выйдут все, кто сидел ближе к двери, и лишь тогда поднялся с места и неторопливо направился прочь из зала. Он с ухмылкой следил за тем, как искусно выкрутился Билл, обойдя факт проведения ритуала и похвалив Гарри, и надеялся, что тот понял его немой намек, – Уизли могут больше не получить шансов уйти от наказания, если не найдут способ закрыть Рону рот. Поттер и сейчас мог подать жалобу на Рона, но, во-первых, он по-прежнему не хотел выглядеть дураком, согласившимся на убийственный ритуал, а во-вторых, Билл хитро ввернул упоминание о благородстве героя, так что не стоило так быстро портить о себе впечатление. Обо всем этом думал Поттер, направляясь в Атриум, откуда собирался попасть в свой кабинет, чтобы забрать наброски по закону об интеграции оборотней в магическое общество и показать их дома Северусу, – может, тот еще что-то толковое посоветует или, напротив, заметит какую-нибудь ошибку в их с Ремусом рассуждениях. Вспомнив о любимом, Гарри непроизвольно улыбнулся – в его памяти тут же всплыли красочные картинки их короткого, но замечательного отдыха, проведенного на необитаемом острове, и настроение сразу улучшилось.***
Грейнджер, не дождавшись Лонгботтома в указанном ею кафе, следующие два дня засыпала его записками с просьбой о встрече, но не получила ни слова в ответ. Это поначалу ее злило, она не понимала, как Невилл мог так легкомысленно относиться к их миссии по улучшению мира. Неужели он думал лишь о своих неприятностях с Джинни? Но это ведь даже к лучшему, что он узнал об этом и теперь сможет освободиться от дурочки Уизли, которая ему не пара, и задумается о более выгодном брачном союзе. Гермиона была довольна, что не пришлось портить с ним отношения, принеся дурные вести, – с этим отлично справился Поттер. Да так, что Джинни теперь и носа не покажет на публике, как и ее братья-близнецы, – все они попали на собрание лишь из-за прихоти Невилла. Как бы там ни было, но к вечеру воскресенья Гермиона уже заволновалась – не собрался ли Лонгботтом бросить их дело? Полное игнорирование ее посланий серьезно напрягало. Прикинув и так и этак, она решила дать ему пару дней передышки, а затем снова написать письмо. Учитывая, что инцидент, после которого ей пригрозили передать сведения в комиссию по регистрации магглорожденных, произошел вечером в пятницу, Грейнджер, надеясь, что в выходные никто таким заниматься не стал, решила сделать упреждающий шаг. Поэтому утром в понедельник, не дожидаясь официального сообщения, отправилась в комиссию, намереваясь объяснить, что случайно оказалась свидетелем ссоры Уизли и Поттера и не имеет к ней никакого отношения. Каково же было ее удивление, когда в приемной она носом к носу столкнулась с Лонгботтомом. – Тебе тоже сказали, что сообщат сюда... – начала Гермиона, но была прервана появлением той же чиновницы, которая помогла ей сменить поручителя. – Как хорошо, что вы сами пришли и мне не нужно будет вызывать вас, – сухо обронила та, не скрывая недовольства ситуацией, и пригласила пройти в ее кабинет. Когда все разместились на положенных им местах, она продолжила каким-то похоронным тоном: – Поступил сигнал из Отдела правопорядка о том, что вы, мисс Грейнджер, создали незаконную организацию и присутствовали при нападении на героя магической Британии мистера Поттера, своим бездействием подвергая его опасности. – Это близнецы Уизли устроили ссору. Не могла же я встревать в их разборки с сильным магом, – оправдалась Гермиона, переглянувшись с Лонгботтомом, но тот никак не проявил своего отношения к ее словам. – Степень вашей вины или невиновности в инциденте с мистером Поттером установит следствие, – согласно кивнула головой чиновница. – Однако факт создания вами незаконной организации, предположительно экстремистской, у следователя Отдела правопорядка не вызывает сомнения, – она указала на какой-то пергамент, лежавший перед ней. – Мисс Грейнджер, вас ведь предупреждали о недопустимости нарушения правил и законов нашего мира? Вы забыли, что находитесь на своеобразном испытательном сроке и еще не прошли натурализацию? Вы отдаете себе отчет, что можете не справиться, и тогда вам откажут в праве жить в магическом мире? Заметьте, на моей памяти, еще ни один магглорожденный не вел себя столь безрассудно. Хотите попасть в Азкабан или добиться принудительного ограничения магии и быть выброшенной к магглам со стертой памятью? – Это невозможно! Это тирания и преступление! – взвилась Грейнджер, считавшая, что прекрасно сдаст экзамен, и так и не удосужившаяся выяснить, что ей грозит, если это будет не так. – Видишь, Невилл? Вот о чем я говорила. Дискриминация и насилие! – Мисс Грейнджер, прекратите отвлекаться, – сделала замечание чиновница, недовольная ее поведением. – Если вас не устраивает такой исход, то почему вы с завидным упрямством стремитесь к нему? Надеюсь, вы примете к сведению мои замечания. Меня уведомили, что вы получили браслет надзора, – после этих слов и Гермиона, и Невилл (что не ушло от внимания первой) неосознанно прикоснулись к правому запястью. – До тех пор, пока Отдел правопорядка не проведет расследование, а Визенгамот не примет решение по вашему делу, вы по-прежнему остаетесь под нашим контролем. Если вас арестуют, процедура обучения будет прервана, а вам придется возобновить ее после освобождения. Ясно? Мистер Лонгботтом, – чиновница не стала дожидаться заверений в том, что ее поняли, и переключилась на Невилла, – вы присутствовали при инциденте, участие в котором приняла ваша подопечная, и на вас тоже поступила информация нам. Вы напали на мистера Поттера, что доказано свидетельскими показаниями. – Это была случайность. А создание организации – инициатива Гермионы, она втянула меня в неприятности, – заявил Невилл, отводя глаза, и тут же выпалил: – Именно поэтому я пришел сегодня. Я хочу отказаться от поручительства. – Как ты можешь такое говорить? Мы же вместе все придумали и обсудили. Это ты собирал людей! И ты же обещал мне... – Гермиона захлебнулась возмущениями.