Темный маг

Лонгботтом покраснел, услышав обвинения Грейнджер, но по-прежнему не смотрел в ее сторону. Ему была неприятна сложившаяся ситуация, но выхода не имелось – после крайне тяжелого разговора в пятницу бабушка категорично потребовала порвать все отношения с Гермионой. На этот раз Невиллу пришлось слушаться ее, потому что она пригрозила отлучить от рода за связь с Уизли и Грейнджер, считая их обеих виновными в том, что произошло, хотя и с внука ответственности не снимала. – Мистер Лонгботтом, вы не в магазине, куда можно вернуть непонравившийся товар, – строго заявила работник комиссии по регистрации магглорожденных. – Вы подписали магическое соглашение. – Но Уизли же смогли отказать в поручительстве? – тут же напомнил ей Невилл. – Почему это невозможно со мной? – Пфф... Я не сказала, что это невозможно, но не думаю, что вам подойдет то, что сделали с предыдущим договором мисс Грейнджер, – холодно бросила чиновница, а Гермиона напряглась – ей ничего не рассказывали, а сама она не интересовалась этим вопросом и думала, что соглашение просто аннулировали. – Мистера Уизли заставили разорвать контракт из-за получения им Печати предателя крови. По заявлению мисс Грейнджер проведено расследование и создан прецедент, запрещающий таким магам быть поручителями. За отказ подчиниться он мог попасть в тюрьму. У него не было выбора, и мистер Уизли получил откат за нарушение магического соглашения. Благо именно из-за Печати он не очень сильно прочувствовал его, потому что у него уже изменилось ядро и, соответственно, уменьшился потенциал, часть которого он потерял. Так что, мистер Лонгботтом, будете разрывать контракт? – Н-нет... После разъяснений Невилл и Гермиона выглядели одинаково напуганными и растерянными. Невилл, разумеется, догадывался, что придется чем-то заплатить за свой отказ, но надеялся, что это будет денежная компенсация, однако оказался не прав. – Мистер Лонгботтом, это вы должны были следить за мисс Грейнджер, являющейся вашей подопечной, и не допускать нарушения ею правил. Так что мне странно слышать ваши обвинения, будто она во всем виновата. Считается, что мисс Грейнджер, будучи магглорожденной, не в курсе правил, законов и традиций магического мира, и это именно вы обязаны обучить ее всему. За недобросовестное исполнение взятых на себя обязательств вы уплатите штраф в размере ста галлеонов, – заявила чиновница, быстро заполнила бланк официального извещения и подала его Невиллу. – Экзамен назначен на шестнадцатое августа. Надеюсь, вы серьезно отнесетесь к подготовке. У вас есть вопросы? Нет? Тогда – всего вам хорошего. Покидая кабинет, Грейнджер и Лонгботтом не проронили ни слова – они находились под впечатлением сказанного суровой чиновницей. Однако стоило им оказаться в Атриуме, где было попросторнее и никто рядом не крутился, как Гермиона принялась выговаривать Невиллу: – Как ты мог? Почему обвиняешь меня во всем? Еще и решил отказать мне в помощи с комиссией. Разве так можно поступать? Ты же обещал! – А как ты со мной поступила? Ты же знала про Печать предателей крови, но ни словом не обмолвилась. Даже не сказала, что именно из-за этого тебе потребовалось сменить поручителя. Ты мне говорила, что Рон принуждает тебя к сожительству, а оказалось, что вы давно были вместе, – не остался в долгу Невилл и вывалил на голову Грейнджер свои претензии. – Но это не значит, что я всю жизнь теперь должна терпеть его, даже с этой гадостью на лбу! – вздрогнув от омерзения, выпалила та, защищаясь. – Он действительно шантажировал меня, отказываясь от поручительства, если я не вернусь к нему. – Но ты же могла предупредить меня про Печать! Тогда я не пошел бы на поводу у Джинни и не заключил с ней помолвку, – последнее было сказано каким-то обиженным тоном. Невилл разумом понимал, что не может породниться с Уизли, но его по-прежнему тянуло к Джинни, скорее всего, из-за созданных помолвочных уз. – Магическую, – уточнил он и глубоко задышал, отгоняя воспоминания о том, как орала на него бабушка, узнав об этом, – а он ведь еще не во всем ей признался. – Я не могла тебе рассказать. С меня Билл Уизли взял клятву о неразглашении, – заявила Грейнджер, оправдывая свое молчание. – Поттер сказал, что в Аврорате Билла уже давно заставили дезактивировать клятву, – едко напомнил Невилл. Он с воинственным видом стоял напротив Грейнджер, демонстрируя уверенность в своем праве выставлять ей счет за случившееся. – Ну а я откуда знала? Мне никто сообщения не присылал! – парировала та, намереваясь восстановить справедливость, а потом завести разговор про инициативную группу. – А зачем тебе сообщения? Ты маггла, что ли? Когда дезактивируют клятву о неразглашении – она относится к обратимым, – рвется магическая связь, это ощущается как короткая резкая боль – у кого-то в сердце, у других в животе или еще где. Ты не могла такое пропустить, – обвиняюще отметил Лонгботтом. – Впервые о таком слышу. И вообще, мало ли что у меня могло заболеть, почему я должна была связать это с клятвой? – Грейнджер и впрямь выглядела недоумевающей. – Потому что в тот момент непременно четко вспомнила бы именно о той клятве, обязательство по которой больше недействительно, – уже более спокойно пояснил Невилл. – Но я не знала о таком! Это ты должен меня учить, – сказала Гермиона, все еще сомневаясь в услышанном, но вдруг припомнила, что и впрямь подобное с ней случилось ранее – острая боль и яркая картинка перед глазами, как она давала клятву Биллу. Очередное доказательство того, что магия – это не только колдовство посредством выполнения заклинаний, вызвало непроизвольную дрожь. Этот мир все сильнее пугал Гермиону, но она не переставала верить, что его можно изменить, чтобы всем было в нем комфортно. Ведь не так уж сложно запретить использование магических клятв, для этого лишь нужно провести соответствующую реформу или разработать новый закон. Мгновенно промчавшиеся в ее голове мысли напомнили, о чем еще она хотела поговорить с Невиллом. – А как же ИГРА? Что будем делать? – Ничего, – буркнул Лонгботтом и собирался уйти, но не тут-то было – Грейнджер встала перед ним, удерживая от побега. – Что значит «ничего»? – Тебе мало того, что тебя взяли под надзор Аврората? – пытаясь обойти ее, спросил Невилл. – Тебя тоже! – парировала Гермиона, ткнув пальцем в грудь Невилла, затянутую в тонкую ткань классической мантии. – И это из-за близнецов. Ты упрекаешь меня, что я не сообщила о Печати... Что не предупредила тебя... А ты меня послушал, когда я сказала, что Уизли не нужно приглашать. Что ты мне ответил? «Джинни – моя подруга. Она помогала мне в Хогвартсе бороться с Пожирателями, когда вы где-то прятались и вас не было рядом», – добавив в тон издевательских ноток, Грейнджер повторила ранее произнесенные слова Невилла. – Ты не обратил внимания на мое предупреждение и вместо того, чтобы задуматься, почему я выставила такое условие, ты еще и близнецов притащил. Именно – притащил, потому что они не скрывали, что их не слишком интересует наша, как они сказали, мышиная возня за справедливость. Поэтому и предложения они вносили радикальные. Именно из-за них наши добрые намерения пытаются осудить авроры. Если бы ты послушался меня, то близнецы не устроили бы драку, а мы с Поттером смогли бы договориться о сотрудничестве, – под конец Гермиона практически злобно шипела, обвиняя Лонгботтома в том, что тот разрушил очередную возможность подобраться к Поттеру. – Представляешь, какую поддержку мы могли бы получить, наведя мосты с советником министра магии? Но из-за того, что ты решил отмахнуться от моих требований, поспешил угодить обманувшей тебя Джинни и привел к нам близнецов, мы потеряли такой шанс, и, подозреваю, навсегда. – Но я думал, что ты просто злишься на Рона. Его я и не приглашал, – ошалев от такого напора, принялся оправдываться Невилл, забыв, что ему втолковывала бабушка, категорично призывая держаться сурово и разорвать все отношения с Грейнджер. – Разве я говорила о Роне? Я просила не приглашать на собрание Уизли. Любых Уизли! – раздраженно повторила та и дернулась, услышав за спиной: – Что тебе нужно от Уизли? Предательница! Из-за тебя я получил откат! Оглянувшись, Гермиона заметила спешившего к ней размашистым шагом Рона и гнавшегося за ним недовольного Билла, явно пытавшегося остановить брата. – Ты сам захотел отказаться от поручительства, – парировала Гермиона, не собиравшаяся молча терпеть нападки Рона. Особенно теперь, когда от него не зависела удачность прохождения ею натурализации. – Если бы не угрожал мне, ничего не случилось бы, – без капли искренности заявила она, потому что сама искала способ избавиться от его номинальной помощи и была рада разорвать с ним соглашение в комиссии. И по большому счету ее не волновало, что Рон потерял в личной магии, и так здорово уменьшившейся из-за получения Печати. – Рон, идем домой! – недовольно зыркнув на Грейнджер, так не вовремя попавшуюся им по пути, потребовал Билл. – Что, Поттер не подошел? Плохой любовник или ему не понравилось с тобой это самое? – отмахнувшись от уговоров Билла и будто не слыша слов Гермионы, продолжил Рон, обходя ту по кругу, рассматривая презрительно-оценивающим взглядом. Ему не дали высказаться на суде, и поэтому в душе у него все кипело, выжигая внутренности ненавистью к Поттеру, и нужно было хоть на кого-нибудь излить свою желчь, чтобы не захлебнуться ею. – Теперь обрабатываешь Лонгботтома? А разве он не с моей сестрой шашни крутит? – Рон не общался с Джинни и не знал, что она уже добилась помолвки с Невиллом, чему тот теперь не был рад. – А вот и Поттер! Стоило только вспомнить о нем, как он тут как тут, – указывая в ту сторону, откуда и сам пришел, заявил он. – Сейчас спросим у него, чем же ты ему не подошла. Казалось, что у Рона полностью атрофировалось чувство самосохранения. Депрессия последних дней, вызванная значительной потерей магической силы, распадом некогда дружной семьи и разрывом отношений с любовницей, вдруг сменилась самоубийственным поведением. Выглядело так, словно Рон специально нарывался на неприятности, не желая задумываться, к чему могут привести его откровенные провокации и глупые поступки. – Рон, прекрати! Идем домой, – снова попытался урезонить брата Билл, с опаской поглядывая на приближавшегося Поттера. Тот явно тоже направлялся к каминам и не собирался делать крюк, чтобы избежать встречи с ними. – И не подумаю! Мне надоела ваша трусость. Вы все уже убедились, что я был прав, но по-прежнему боитесь признаться в этом, – тыча пальцем то в Билла, то в Гермиону, заявил Рон. – Боитесь, что правда не понравится великому Гарри Поттеру! А я не боюсь! Эй ты, герой! – обратился он к Поттеру, как раз поравнявшемуся с ними. – Крестражи все собрал? Змеемордого скоро возрождать будешь? Или уже справился? – Ори громче, может, скорее в Азкабан отправят, – остановившись рядом, сквозь зубы процедил Поттер. Он издали заметил живописную компанию и специально шел прямо к ним, заподозрив, что Уизли снова готов устроить скандал. И не ошибся. Интуитивно применив чары конфиденциальности и оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что никто не обратил внимания на слова Рона, он продолжил: – Билл, я простил тебе то, что ты со мной сделал, потому что понимаю причину твоего поступка, хоть и не одобряю его, и мне все еще обидно из-за этого. Но скажи честно, ты еще не пожалел о том, что спас столь неблагодарное создание, которое, похоже, все же отправит тебя в Азкабан за то, что ты не дал ему погибнуть? – Неблагодарное создание? А ты? Ты благодарный? Мы помогали тебе искать эти мордредовы крестражи, а ты... – Рон, умолкни! – Билл схватил брата за плечи и встряхнул, но тот вывернулся из его рук и одарил злым взглядом. – Ты и впрямь жаждешь, чтобы нас арестовали? – Но, Гарри... В одном Рон прав, нужно разобраться с крестражами, – вполголоса заметила Гермиона, отвлекая внимание от Уизли. Она, наверное, и сама удивилась тому, что поддержала Рона и заговорила о крестражах, потому что выглядела слегка растерянной после своего заявления, высказанного на автомате. Лонгботтом переводил недоуменный взгляд с одного на другого, не понимая, о чем идет речь. – Та-ак... Видимо, я был неубедительным раньше... – Гарри знаком подозвал стражей порядка – те уже крутились поблизости, заметив, что к герою приставали посторонние. – Давайте пройдем в мой кабинет и решим этот вопрос раз и навсегда, – его тон был холодным и требовательным. – Я, наверное, пойду... – начал Невилл, заметив, что дело принимает нехороший оборот, но был остановлен резким замечанием: – Никто никуда не уйдет, Лонгботтом. Влез в неприятности, теперь терпи. Надо было тщательнее выбирать друзей, – осадил его Поттер и взглядом попросил трех подошедших авроров помочь ему практически с конвоированием бывших друзей. – Повторяю – пройдемте в мой кабинет. – Почему мы должны тебя слушаться? Кто ты такой? – возмутился Рон, но, увидев серьезно настроенных авроров, поубавил пыл. – Вот там я тебе это и объясню, – пообещал Поттер и, больше не слушая возражений, направился в нужную сторону, даже не оглядываясь и не проверяя, идут ли остальные за ним, потому что знал – авроры заставят, если те не послушаются его.

***

Пропустив незваных гостей в свой кабинет, Гарри тихонько, чтобы те не слышали, попросил авроров оставить пост возле двери и позвать Робардса или Яксли – кто из них окажется на месте, а также сообщить министру, что Поттер решает вопрос государственной важности. Авроры, которым было приятно, что к ним обратился за помощью сам Поттер, отнеслись к просьбе со всей ответственностью и тут же отправились исполнять поручение, а один застыл стражем у входа. – Ну что, поговорим? – сказал Поттер, оставив дверь нараспашку, но применив чары конфиденциальности – не нужно было посторонним слышать, о чем здесь пойдет речь. Взмахом руки он предложил присесть за стол, приставленный боком к его рабочему, возле которого имелось около десятка стульев, а сам начеркал на листке пару слов, вызвал Крейга и передал ему записку для Снейпа. Невилл сел подальше от него и выглядел так, будто не понимал, что он здесь делает, и это, в принципе, было недалеко от истины. Он просто услышал то, что не должен был, поэтому Гарри интуитивно наложил на него чары вроде Конфундуса, но более действенные, чтобы Невилл ничего не запомнил из того, о чем будут говорить, и просто тихо посидел, пока вопрос не разрешится. Билл держался настороженно, казалось, он был готов выхватить волшебную палочку и защищаться до последнего, правда, сам еще не определил, что же ему угрожает. Рон Уизли, усаживаясь на стул рядом с братом, сверлил Гарри неприязненным взглядом, а Грейнджер демонстрировала нарочитую уверенность в себе. – Поттер, я не одобряю поведение Рональда, – тут же начал заверять Билл, прекрасно осознававший, что запахло жареным, и если он ничего не предпримет, то получение Печати предателя крови станет не самым страшным происшествием его жизни – Азкабан по-прежнему охраняли дементоры, с которыми он не желал знакомиться ближе. – Так почему ты не заткнешь ему рот? Почему я должен решать твои проблемы? – презрительно выплюнул Гарри. – Неужели ты не в состоянии справиться с его тягой отправить тебя в тюрьму? Мне это надоело. Он только что на суде обвинил меня в том, что я причастен к разрушению вашего камня, и чуть не подставил тебя. Твое счастье, что судьи побоялись копать глубже, потому что дело и без того было пропащим. Никто не готов судить деяния Магии. Но я устал от глупых нападок этого идиота. Так что не обессудь, если решение, которое сейчас будет принято, тебе не понравится. – Ты не забыл, что я тоже здесь нахожусь?! – вклинился Рон, повысив голос. – Нечего обзывать меня и переводить разговор в другое русло! Ты продался Пожирателям и явно собрался возродить змеемордого, раз запрещаешь нам даже упоминать о крестражах. Я сразу тебя раскусил, только мне никто не верил. Но теперь все убедились, что ты предатель! – Рон привстал со стула, опираясь о стол руками и наклоняясь в сторону Поттера, словно старался быть ближе и выкрикивать свои обвинения ему в лицо. – Гарри, не слушай его. Я никогда не считала тебя предателем, – вклинилась Гермиона, отодвигаясь от агрессивно настроенного Уизли. – Но крестражи нужно уничтожить. – Да не собирается он этого делать! – перебил ее Рон. – Он же сама знаешь кто! – палец Рона указал на лоб Поттера, напоминая о том, что им рассказывал Аберфорт Дамблдор. – Знаешь, Поттер, может, тебе стоит прислушаться к тому, что говорит Грейнджер, пока слухи не распространились среди людей, – осторожно заметил Билл, тоже понявший намек Рона. Еще недавно он хотел использовать информацию о крестражах против Гарри, но ситуация в корне изменилась, так что теперь стоило быть с такими знаниями осторожным. – Пфф... Я был лучшего мнения о тебе, Билл. О тебе и твоих умственных способностях. Полагал, что уж ты с первого моего предупреждения поймешь, что эта тема под запретом. И как информация о крестражах распространится? Дашь объявление в «Пророк»? – Да хоть бы и так! Люди должны знать! – снова влез в разговор Рон. – Гарри, нельзя допустить, чтобы неназываемый возродился, – вполголоса проблеяла Грейнджер. – Ты человеческий язык понимаешь? Волдеморт больше не вернется! – раздраженно ответил ей Поттер. – Займись делом, Грейнджер. Устройся на работу и перестань корчить из себя борца за справедливость! Выкинь из головы дамблдурь о всеобщем благе. Выйди замуж, нарожай детей и забудь о глупостях. Магический мир и без тебя прекрасно справляется со своим обновлением. – Я была лучшей ученицей, но мне пришлось бросить учебу, чтобы два года сопровождать тебя, Гарри Поттер. За это время изменилась школьная программа, и у меня теперь не самые лучшие оценки. Меня не берут на работу в Министерство магии, о чем я мечтала с первого курса, а ты отказываешься мне в этом помочь. Так что не смей мне указывать, чем заниматься! – вспылила Грейнджер, неприятно пораженная выговором. – Я всегда буду бороться за справедливость! И твое разрешение мне для этого не надо! – Во-первых, ты бросила школу не из-за меня, не передергивай. Во-вторых, на Министерстве свет клином не сошелся, работы кругом хватает для тех, кто действительно готов честно трудиться. А насчет борьбы... Что ж, это твой выбор. Но не вини меня, если тебе не понравится то, к чему ты в итоге придешь, учитывая твои взгляды на жизнь, – едко бросил Гарри, а затем, посмотрев на вход, поднялся со своего места, встречая министра магии и сопровождавших его Робардса и Яксли.

***

Тикнесс, получив сообщение от Поттера, срочно переданное ему секретарем, решил размять ноги, пойти к нему и выяснить, о чем идет речь, – благо его кабинет был в соседнем коридоре. Гарри зарекомендовал себя серьезным и неглупым парнем, который не стал бы разбрасываться упоминаниями о делах государственной важности. Робардс, выслушав доклад аврора, сам зашел к Яксли и пригласил вместе сходить и узнать, что снова стряслось у Поттера, – его уже начало забавлять, с какой регулярностью тот влипал в неприятности. Тикнесс, Робардс и Яксли встретились по пути к кабинету Поттера и дружно усмехнулись, а Яксли шутливо прокомментировал ситуацию: – Ну вот мы уже и на побегушках у героя. Или это вызов на ковер? – Сейчас узнаем, – откликнулся, улыбаясь, Тикнесс. – Мне передали, что дело государственной важности, – он поднял кверху палец, усиливая впечатление от своих слов. – А мне доложили, что он задержал кого-то, – пожав плечами, сообщил Робардс и первым ступил внутрь кабинета почетного советника министра магии. – Да сколько можно! – не сдержал он возгласа, увидев, кого якобы задержал Поттер. – Опять они! – вторил ему Яксли и на вопросительный взгляд Тикнесса, указав на братьев Уизли, пояснил: – Эти двое только с суда, на котором один из них обвинил мистера Поттера в уничтожении их родового камня, благо судьи посчитали его идиотом. А эта парочка, – его палец ткнул в Грейнджер и заторможенно смотревшего на них Лонгботтома, – организовала незаконное общество и участвовала в нападении на Поттера в пятницу, я сегодня утром докладывал вам, господин министр. Гарри, ты как хочешь, а я сейчас же выписываю четыре ордера на арест, даже не разбираясь, что они опять натворили, – заявил он. – Мне твое благородство давно надоело. – Я ему об этом уже устал твердить, – ехидно бросил входящий в кабинет Снейп. Он кивком поздоровался с присутствующими и, ни о чем не спрашивая и никак не комментируя свое появление, сел в торце приставного стола, словно не хотел выбирать, с какой стороны устроиться. – Корбан, пожалуйста, не пори горячку, – приветливо улыбнувшись партнеру, попросил Поттер, обращаясь к Яксли. – Давай я сначала объясню, что случилось. Мистер Тикнесс, прошу, присаживайтесь, – он жестом руки предложил министру занять свое рабочее место, выказывая таким образом уважение и признание его главенства, остальным кивнул на стулья напротив своих бывших друзей, а сам устроился возле Снейпа. – Так они не нападали на тебя? – присаживаясь, уточнил Робардс, неодобрительно зыркая на притихших гостей Поттера. – А почему он... – Робардс присмотрелся к Лонгботтому, а затем вопросительно уставился на Гарри. – Это то, о чем я подумал? – Я не знаю, о чем ты подумал, – Поттер покривил душой, он в последнее время постоянно тренировался в считывании поверхностных мыслей и уловил догадку Робардса, – но мистер Лонгботтом под чарами. Чтобы не усугублять его положение, ему не надо было слышать то, о чем я беседовал с остальными перед вашим приходом и о чем мы будем говорить в ближайшее время. Сейчас все объясню, – пообещал Гарри и вздохнул, собираясь с мыслями, а заодно погружая Невилла в сон – тупо пялившийся перед собой парень закрыл глаза и склонил голову на грудь. – Одержимый Аберфорт Дамблдор на последнем собрании Ордена Феникса рассказал о крестражах Лорда. Но я тогда подстраховался усиленными чарами коллективной конфиденциальности, так что никто из присутствовавших там ничего никому не сможет рассказать. Все, кто был посвящен в эту тайну мной лично, дали мне клятву о неразглашении, как вы и просили, господин министр, засекречивая некоторые аспекты, касающиеся живучести Темного Лорда, – Поттер выразительно посмотрел на Тикнесса, напоминая о его приказе относительно проведенного ритуала и всего связанного с бессмертием Волдеморта. – Однако я упустил из виду, что Рон Уизли и Гермиона Грейнджер знали о крестражах задолго до того собрания. У них не выйдет повторить сказанное Дамблдором, но они спокойно могут распространять информацию, доверенную им раньше. Я предупреждал их, чтобы они молчали и больше никогда не поднимали этот вопрос, заверив, что он их больше не касается. И тем не менее сегодня прямо в Атриуме Рон Уизли во всеуслышание принялся развивать тему крестражей, интересуясь все ли их я собрал и когда намерен возродить Волдеморта. Гермиона Грейнджер поддержала его, и, как выяснилось, они поделились своими знаниями с Уильямом Уизли, тоже обеспокоенным вопросом, справился ли я с крестражами. Видимо, ваши заверения, господин министр, опубликованные в «Ежедневном пророке», о том, что Волдеморт больше не возродится, не произвели на них никакого впечатления. – Гарри, как ты не понимаешь! Если остался хоть один крестраж, то... – Замолчите, глупая курица! Как вы ведете себя в присутствии министра магии? Вам давали слово? – язвительно остановил ее Снейп. – И сколько раз вам нужно повторить, что все крестражи уничтожены? – Но если... – Я все понял, – прервал ее Тикнесс, опалив недовольным взглядом. – А зачем здесь присутствует этот спящий красавец? – на последнем слове министр скривился, похоже, выказывая личное мнение по поводу внешней привлекательности Невилла. – Он слышал упоминание о крестражах в исполнении Уизли и Грейнджер в Атриуме, но мне показалось, что он не в теме, – Поттер посмотрел на Гермиону, и та буркнула: – Я ему не рассказывала. – Ясно. Северус... – Тикнесс не стал произносить вслух требование подчистить память Лонгботтому, но Снейп понял его и кивнул. – А что же делать с вами, молодые люди? Вы понимаете, что являетесь угрозой спокойной жизни общества, разбалтывая всем подряд государственную тайну, а это само по себе является преступлением? Ваши безосновательные откровения могут привести к волнениям и нагнетанию страха. Особенно одаренные преступники поспешат воспользоваться этим в своих целях. А информация-то и выеденного яйца стоить не будет. – Мы никому больше не скажем, – тут же заверил Билл. – Говори за себя, Уильям. Мы знаем, на что способен твой брат-имбецил, которого даже угроза магического отката не останавливает, если он что-нибудь вбил себе в голову, – Снейп презрительно уставился на Рона, но тот, как ни странно, сидел молча, лишь исподлобья злобно зыркая на всех. – Да и мисс Грейнджер, не желающая верить в окончательную гибель Темного Лорда, славится упрямством мула и вряд ли успокоится даже после личных заверений министра магии – она же жаждет всех вывести на чистую воду, – брезгливо скривившись, закончил обличительную речь Снейп. – Сначала было бы неплохо выяснить, кому еще они рассказали о крестражах, – отметил Робардс и добавил: – У меня тут случайно завалялось несколько флакончиков Веритасерума. Протоколы вести? – спросил он у Яксли, а потом посмотрел на Тикнесса, но оба покачали головой. – Ясно. Значит, без протокола. Кто первый? – протянув через стол флакончик, спросил он у Гермионы и братьев Уизли. – Мы никому больше не рассказывали! – глядя на Веритасерум так, словно перед ней была как минимум ядовитая змея, взвизгнула Грейнджер. – Только Биллу и его жене Флер. – Мисс, а вы можете быть уверены в том, что они, – Робардс кивнул на двух Уизли, – действительно никому больше не рассказывали о крестражах? Следующие несколько минут ушли на опрос всех троих под Веритасерумом. Установили, что никто из них действительно ни с кем больше не поделился информацией, а заодно выяснили, что тему крестражей Грейнджер планировала использовать для дискредитации нынешнего правительства, из-за чего Яксли схватился за голову, поняв, что ему еще долго придется разбираться с тараканами в голове этой последовательницы Дамблдора. – Что прикажете, господин министр? Оформим мисс по полной форме за разглашение государственной тайны или применим к ней глубинный Обливиэйт, чтобы исправить ситуацию? – провокационно предложил Робардс, зная и о других грехах Грейнджер, и кровожадно оскалился, заставляя ту запаниковать. – Клятва на крови, – жестко бросил Тикнесс, поднимаясь с места. – Чтобы даже думать не могли ни о крестражах, ни о Темном Лорде. Корбан, Северус, полагаю, вы справитесь с составлением текста. И не забудьте о жене мистера Уизли. – Флер во Франции у родителей, – хмуро сообщил Билл. – Значит, узнать, где ее можно найти, и тоже взять клятву, – глядя на Яксли, скомандовал Тикнесс. – А мне пора вернуться к себе. Гарри, спасибо за бдительность. Их болтовня о том, что их не касается, и впрямь могла принести массу неприятностей. Спустя полчаса оба Уизли и Грейнджер, как бы они ни сопротивлялись, что бы ни обещали, были вынуждены дать особую клятву, считавшуюся более надежной, чем непреложный обет. Принесший ее вообще не мог ничего сказать или написать о том, что ограничивалось произнесенными условиями, он просто терял сознание, что замечательно и продемонстрировал невоздержанный Рон, попытавшись качать права после дачи клятвы. Когда их троих в сопровождении авроров отправили прочь из Министерства, Снейп осторожно поработал с сознанием Лонгботтома, подчистив сведения о крестражах, о которых упоминали Грейнджер и Уизли в этот же день, а потом того, несколько дезориентированного и смущенного из-за утверждений, что он сам уснул, тоже отпустили домой.